Журнал - Новый Часовой. No 8-9. 1999

Подождите немного. Документ загружается.

М. А. Тумшис, А. А. Папчинский, А. В. Кулыгин Звезда и смерть Виктора Журавлева

лагерей и строек НКВД СССР за 1942 год Карагандинский ИТЛ занял первое место,

коллективу была вручена премия (50 000 руб.) и вручено переходящее Красное Знамя

НКВД СССР. Лично Журавлев многократно поощрялся денежными премиями и личными

благодарностями наркома Внутренних Дел СССР Берия

Новое положение Журавлева вскружило ему голову, он стал менее осторожным и

расчетливым в своих делах, стал все чаще использовать огромную власть и средства в

целях личной выгоды и наживы. В Наркомате уже имелись некоторые материалы о том,

что в лагере происходят разного рода хозяйственные махинации. Однако оперативные

службы НКВД предпочитали пока копить информацию, и лишь случай толкнул высоких

чинов к выяснению положения в лагере...

10 декабря 1943 года заместителем наркома Внутренних Дел СССР Б. П. Обруч-

никовым на имя Берия была направлена служебная записка следующего содержания: «9

декабря с/г от УНКВД Московской области были получены данные, что на один из складов

УИТЛК поступило большое количество неизвестно кому принадлежащих продуктов. К

складу подъезжали автомашины, на которых продукты увозились...»

. В результате опе-

ративных проверок выяснилось, что продукты принадлежали торговому отделу Карлага

НКВД и предназначались якобы «для родственников сотрудников лагеря». Резолюция

Берия была краткой — «тов. Обручников вместе с тов. Чернышевым немедленно рас-

следовать». Расследование инцидента показало, что часть продуктов (в виде посылок)

предназначалась руководству ГУЛАГа — его начальнику Наседкину, его заместителям

Добрынину, Усиевичу и Завгороднему, начальнику секретариата Луферову и другим (всего

9 человек). В общей сложности Журавлев направил для гулаговского начальства 153 кг

продуктов (вино, масло, сыр, колбаса, варенье) и около тонны овощей (картофель, лук,

соленые огурцы и помидоры)

. Данные посылки являлись ничем не прикрытой взяткой

со стороны Журавлева, и таковая была принята начальством ГУЛАГа (лишь один — Усие-

вич — отказался от получения такой «продовольственной помощи»).

Последняя выходка Журавлева и толкнула руководство на проведение проверки в

лагере. В декабре 1943 года в Долинку

прибыла комиссия НКВД СССР. Материалы ко-

миссии приоткрывают интересные картины жизни и деятельности Журавлева в 1940—1943

годах. Руководители Карлага в массовом порядке совершали махинации с продовольствием,

повсеместно совершали запрещенные законом обменные операции. Для порядка следует

сказать, что причиной ряда махинаций служило отсутствие налаженного материального

снабжения лагеря из Москвы. Огромное хозяйство Карлага требовало много бензина,

мазута, стали, цемента, минеральных удобрений, промышленного оборудования. В тече-

ние 1940—1941 годов, а особенно с началом войны лагерь испытывал в этом крайнюю

нужду, а заявки, направляемые в ГУЛАГ НКВД, удовлетворялись в крайне малых объемах.

Именно эта ситуация толкнула Журавлева к совершению обменных операций с другими

предприятиями — в обмен на продукты питания лагерь получал необходимые материалы.

Но даже при этом руководство ИТЛ ухитрялось часть продовольствия утаивать для ис-

пользования в целях личной наживы.

Результаты проверки прямо указывали на то, что строго нормированные в условиях

военного времени, промышленные и продовольственные товары в Карлаге разбазарива-

лись. Так в 1943 году в адрес 1-го Московского медицинского института было направлено

два вагона с продовольствием (картофель, капуста, сыр, масло и т.д.), всего 11,5 тонн. Как

оказалось, продукты были отпущены администрации института «за принятие на учебу

без экзаменов сожительницы Журавлева Сафоновой». В будущем «за лестное отношение

к своей подруге» Журавлев обещал послать еще три вагона с продовльствием

До 1943 года карточной системы (которая была по всей стране) в лагере не суще-

ствовало. Но и после ее введения, Журавлев разрешил получать помимо карточек допол-

ИССЛЕДОВАНИЯ

нительное количество (в зависимости от должности) продуктов из лагерного резерва, что

позволяло лагерному руководству и в период военного времени жить на широкую ногу.

Здесь опять отличился Журавлев: с Акмолинской швейной фабрики (на ней работали

заключенные) лично им было получено шелкового полотна и готовых изделий на сумму

свыше 21 000 рублей, причем большая часть из них предназначалась Сафоновой

. Сама

Сафонова получила в Центральной пошивочной мастерской лагеря 73 предмета (обувь,

платья, блузки, жакеты, головные уборы), что в общей сложности составило 2 333 талона,

или норма на 18 лет.

Не отставали от Журавлева и другие чины лагеря: для начальника торготдела Кра-

силовского изготовлено было 63 предмета (на 1 760 талонов, норма на 3 года), для заме-

стителя начальника ИТЛ Игнаткина — 108 предметов (на 3 580 талонов, норма на 9 лет)

Журавлев и К° умудрились наложить руку и на торговую систему лагеря. Лишь за

3 месяца 1943 года через один из магазинов лаготделения было реализовано без талонов

(«избранным») 503 предмета (шелковые, шерстяные изделия, дорогие ткани) на 13 303 та-

лона.

Простым работникам лагеря за это же время было продано 1295 предмета (в основ-

ном зубные щетки, гребешки, пиалы для чая).

Начальник Карлага Журавлев пытался отбиться от нападок Комиссии с надеждой,

что его поддержат подчиненные, но так как он «не ладит с судом и прокуратурой, с

Егоровым [начальник Политотдела Карлага. — авт.] и еще кое с кем, что он зарвался,

поссорился со всеми»,то на него от них московским чекистам стали поступать «объек-

тивки» с осуждением его действий

. Особенно в этом преуспел Егоров, ибо именно во

взаимоотношениях с Политотделом проявился властный характер Журавлева. Последний

«игнорировал руководящих работников-коммунистов, на производственных собраниях,

в присутствии заключенных, позволял подвергать своих подчиненных-коммунистов не-

заслуженной критике». В самый ответственный момент разбирательства большинство

сотрудников лагеря заявило, что система Журавлева «была порочной и антигосударствен-

ной», на что Журавлев в дальнейшем писал не без ехидства смешанного с горечью: «...

хотя ни один из них до этого передо мной никаких вопросов по этому поводу не ставил и

считал нормальным и в порядке вещей приходить ко мне и помимо всего требовать еще

и еще дополнительно продуктов»

Результатом работы Комиссии НКВД в Карлаге стал приказ НКВД СССР о снятии

Журавлева с работы и передаче материалов в отношении него в Особую инспекцию (ОИ)

НКВД СССР. По заключению, составленному ОИ НКВД в январе 1944 года предлагалось

«арестовать Журавлева и привлечь к уголовной ответственности». Свои подписи под этим

документом кроме начальника ОИ НКВД Стефанова поставили и два зама Берия — Об-

ручников и Круглов. Для ареста требовалось лишь подпись Лаврентия Павловича, но ее

так и не появилось. Данное заключение еще дважды (в феврале и мае 1944 г.) подавалось

в Секретариат наркома Внутренних Дел, но подписи так и не последовало. Скорее все-

го, дела 1937—1938 годов создали Журавлеву такой «кредит», что он смог оставаться

на свободе даже в случае совершения тяжкого преступления, такого, как «расхищение

государственных средств»...

Итогом «дела Карлага» стало заключение ОИ НКВД от 9 июля 1944 года с решением

«объявить Журавлеву строгий выговор с предупреждением и понизить в должности, на-

правив его в Управление строительства Дальнего Севера НКВД, г. Магадан начальником

участка...»

Дальнейшая судьба Журавлева вкратце такова: в августе 1944 года он прибыл в

Магадан и был назначен начальником промкомбината Дальстроя. Затем Журавлев сменил

несколько участков работы: работал начальником прииска Верхний Ат-Урях, директором

М. А. Тумшис, А. А. Папчинский, А. В. Кулыгин Звезда и смерть Виктора Журавлева

совхоза «Эльген». 10 октября 1946 года он был уволен из системы Дальстроя МВД СССР,

указывалась и причина увольнения: статья 47 пункт «б» (уволен вследствие приостанов-

ки работ) КЗОТ РСФСР. После улаживания своих дел в Магадане, 1 декабря 1946 года

Журавлев выезжает в Москву... И вдруг неожиданная смерть...

В сохранившихся материалах это звучит сухо и коротко: «...18 декабря умер в пути

следования от Находки до Хабаровска, труп снят в Хабаровске...». Причину смерти почему-

то не указали, но по некоторым данным, В. П. Журавлев покончил жизнь самоубийством.

И для этого были довольно веские основания: в Москве, в которую он возвращался, сме-

нилось руководство в МВД (Круглов вместо Берия) и в МГБ (Абакумов вместо Меркуло-

ва), которое плохо помнило его «заслуги» в 1938 году, но зато имело довольно объемное

досье (14 томов) компрометирующих материалов. Ряд ивановских чекистов, прошедших

через журавлевскую «мясорубку» 1938 года, вернулись в годы войны в НКВД—НКГБ, и

постоянно напоминали начальству о том, что один из главных виновников их бед полно-

го наказания так и не понес. Ко всему этому прибавились и личные мотивы: семья (а у

Журавлева было пятеро детей) стояла на грани развала. Журавлев остался один: без под-

держки сильных мира сего, без друзей, без товарищей, без семьи. И скорее всего — он

сам подвел итог своей жизни...

Авторы благодарят сотрудников пресс-центра УФСБ по Санкт-Петербургу и области

и Отдела по работе с личным составом УВД Самарской области за помощь в получении

и подборе материалов при подготовке настоящей статьи.

1 Хенкин К. Охотник вверх ногами / Предисл. А. Зино-

вьева. М., 1991. С. 5.

2 Центральный архив МВД РФ (ЦА МВД РФ). Ф. 14.

Оп. 13. Д. 32. Т. 1. Л. 206.

3 Волжская коммуна. 1937, 8 декабря.

4 Архив УВД Карагандинской области (Республика Ка-

захстан), архивное личное дело № 76281 на Журавлева

В. П.

5 Успенский Александр Иванович (1902–1940). В ор-

ганах ГБ с 1921 г., до 1935 г. работал заместителем

начальника УНКВД по Московской области, замести-

телем коменданта Московского Кремля. В 1936–1937

гг. — заместитель начальника УНКВД по Западно-

Сибирскому краю, затем начальник УНКВД по Орен-

бургской области, с 1938 г. — нарком Внутренних дел

Украинской ССР. В конце 1938 г., опасаясь ареста,

бежал из Киева, используя фальшивые документы, и

лишь в апреле 1939 г. арестован. Расстрелян.

6 ЦА МВД РФ. Ф. 14. Оп. 13. Д. 32. Т. 1. Л. 248.

7 Залпетер Анс Карлович (1899–1939). В органах ГБ с

1920 г. В 1936–1937 — начальник УНКВД по Крас-

ноярскому краю, затем заместитель начальника и на-

чальник Оперативного отдела ГУГБ НКВД СССР. С

марта 1938 г. — заместитель начальника строительства

К;уйбышевского гидроузла НКВД и начальник 3 от-

дела Самарлага НКВД. Расстрелян. Реабилитирован.

8 ЦА МВД РФ. Ф. 14. Оп. 13. Д. 32. Т. 1. Л. 252.

9 Архив УФСБ по Самарской области, архивное личное

дело № 1871 на Деткина Н. А.

Примечания

10 М. П. Фриновский работал 1-м заместителем наркома

Внутренних Дел СССР и начальником ГУГБ НКВД

СССР, Н. Г. Николаев-Журид — начальник Особого

отдела ГУГБ НКВД СССР, И. Я. Дагин — начальник

Отдела охраны правительства ГУГБ НКВД СССР,

В. М. Курский — заместитель наркома Внутренних

Дел СССР и начальник Контрразведывательного

отдела ГУГБ НКВД СССР.

11 Хлевнюк О. В. 1937-й, Сталин, НКВД и советское

общество, М., 1990. С. 110.

12 Центральный архив ФСБ РФ, архивно-следственное

дело № Н-14963 на Попашенко И. П. Л. 394, 382.

13 ЦА МВД РФ. Ф. 14. Оп. 13. Д. 32. Т. 1. Л. 141.

14 См.: Там же. Т. 4. Л. 60.

15 См.: Там же. Т. 4. Л. 117.

16 См.: Там же. Т. 4. Л. 102–104.

17 См.: Там же. Т. 4. Л. 96.

18 Литвин Михаил Иосифович (1892–1938), в 1937–1938

гг. начальник Секретно-Политического отдела ГУГБ

НКВД СССР, затем начальник УНКВД по Ленинград-

ской области, в ноябре 1938 г. застрелился. Конфликт

Журавлева с Литвиным произошел в 1937 г., после

получения Журавлевым показаний, уличающих

Постышева в связях с врагами народа. Литвин как

бывший партийный работник, долго работавший с

Постышевым, пытался отстоять последнего, что вы-

звало у Журавлева подозрения в отношении самого

Литвина.

19 Исторический архив. 1992. № 2. С. 14.

ИССЛЕДОВАНИЯ

20 ЦА МВД РФ. Ф. 14. Оп. 13. Д. 32. Т. 4. Л. 133.

21 Люшков Генрих Самойлович (1900–1945). В 1936–1937

гг. — начальник УНКВД по Азово-Черноморскому

краю, затем начальник УНКВД по Дальневосточному

краю. В ночь с 12 на 13 июня 1938 г. перешел границу

и сдался японцам. Работал в информбюро японской

разведки. Застрелен японским офицером. Усов Дми-

трий Васильевич — заместитель начальника Отдела

охраны правительства ГУГБ НКВД СССР и Гулько

Борис Яковлевич — заместитель начальника Отдела

охраны правительства ГУГБ НКВД СССР, расстреля-

ны в 1940 г., реабилитированы.

22 Приказ НКВД СССР по личному составу № 7 от 3

января 1939 г.

23 Жабрев Иван Андреевич (1898–1939) — начальник

УНКВД по Каменец-Подольской области, расстрелян;

Попов Серафим Павлович (1904–1940) — до 1937 г. в

органах ГБ Западно-Сибирского края, затем начальник

УНКВД по Алтайскому краю, расстрелян; Гречухин

Дмитрий Дмитриевич (1903–1939) — до 1936 г. в

органах ГБ Западно-Сибирского края, в 1937–1938 гг.

— начальник УНКВД по Красноярскому краю, Одес-

ской и Ростовской областям, расстрелян; Подольский

Матвей Миронович (1894–1939) — до 1938 г. — по-

мощник начальника Оперативного отдела ГУГБ НКВД

СССР, расстрелян; Гуминский Александр Викторович

(1902–1938) в 1937–1938 гг. — начальник УНКВД по

Калининской области, расстрелян; Наседкин Алек-

сей Алексеевич (1897–1940) до 1938 г. — начальник

УНКВД по Смоленской области, затем нарком Вну-

тренних Дел Белорусской ССР, расстрелян; Бузулуков

Михаил Григорьевич (1900–?) до 1936 г. — в органах

ГБ Восточной Сибири, в 1936–1937 гг. — начальник

СПО УГБ УНКВД по Красноярскому краю, осужден

на 15 лет лишения свободы.

24 Бочаров Иван Яковлевич (1906–1940) до 1937 г. в

органах ГБ Западно-Сибирского края, затем заме-

ститель начальника и (с 1938) начальник УНКВД по

Куйбышевской области, расстрелян.

25 ЦА МВД РФ. Ф. 14. Оп. 13. Д. 32. Т. 2. Л. 134.

26 См.: Там же. Т. 2. Л. 154.

27 Архив УВД Карагандинской области (Республика

Казахстан), архивное личное дело на Журавлева В. П.

№ 7228.

28 ЦА МВД РФ. Ф. 14. Оп. 13. Д. 32. Т. 2. Л. 2.

29 См.: Там же. Т. 2. Л. 154.

30 См.: Архивное личное дело на Журавлева В. П.

№ 7228.

31 ЦА МВД РФ. Ф. 14. Оп. 13. Д. 32. Т. 11. Л. 1.

32 См.: Там же. Т. 2. Л. 5.

33 Поселок Долинка — административный центр Карлага

НКВД СССР.

34 ЦА МВД РФ. Ф. 14. Оп. 13. Д. 32. Т. 2. Л. 101, 106,

107.

35 Фамилия изменена авторами по этическим сообра-

жениям. Сафонова с 1939 г. по 1942 г. прошла путь

от обычной медсестры до заместителя начальника

Санитарного отдела лагеря (окончив лишь школу

медсестер).

36 ЦА МВД РФ. Ф. 14. Оп. 13. Д. 32. Т. 5. Л. 138.

37 См.: Там же. Т. 12. Л. 2.

38 См.: Там же. Т. 2. Л. 130.

39 См.: Там же. Т. 2. Л. 136.

40 См.: Там же. Т. 11. Л. 2—3.

российской историографии Зимней войны 1939—1940 гг. есть еще немало неисс-

ледованных вопросов, к которым несомненно относится и проблема финских во-

еннослужащих, попавших в плен Красной Армии в годы Зимней войны.

Длительное время (1950—1980-е гг.) данная тема по идеологическим соображени-

ям была практически закрыта для исследователей. Историки не имели доступа ко всем

архивным документам, отражающим положение военнопленных армий противника на

территории СССР.

Положение стало меняться с конца 1980-х — начала 1990-х гг., когда были сняты

идеологические ограничения на исследование проблем истории второй мировой войны.

А главное, историки наконец-то получили доступ к ряду архивных документов, которые

ранее хранились под грифом «Секретно». Только в последние годы начали появляться

первые публикации, в основном в виде небольших по объему статей, затрагивающие

некоторые аспекты данной темы

. Однако специальных работ, которые бы в комплексе

рассматривали эту проблему, до сих пор не опубликовано.

Сложность темы заключается в том, что в период советско-финляндской войны

1939—1940 гг. противоборствующие стороны не вели отдельного учета по своим воен-

нопленным, фиксируя лишь пропавших без вести. При этом, по официальным данным с

советской стороны пропали без вести в это время 39 369 человек, а с финской — 3 273 че-

ловека

К сожалению, исследователям в архивах пока так и не удалось обнаружить точных

данных о количестве финских военнопленных, находившихся в 1939—1940 гг. на терри-

тории СССР. В финляндской историографии эта цифра колеблется от 825 до 1 000 человек.

В публикациях российских авторов, в выступлениях на различных научных конференциях

общее количество финнов-военнопленных варьирует от 800 до 1 100 человек

С началом войны в полосе действий 7-й, 8-й, 9-й и 14-й армий советских войск

были созданы специальные пункты приема для финских военнопленных (Мурманский,

Кандалакшский, Кемский, Сегежский, Медвежьегорский, Петрозаводский, Сестрорецкий

и др.). Предполагалось, что война станет для СССР победоносной, финская армия будет

разгромлена, а все оставшиеся в живых военнослужащие взяты в плен. С этой целью

надо было подготовиться к приему пленных. Это было возложено на созданное в сентябре

1939 г. Управление по делам военнопленных (далее — УПВ) НКВД СССР.

В конце декабря 1939 г. начальник этого Управления майор госбезопасности Сопру-

ненко рапортовал в Наркомат внутренних дел о готовности 6 лагерей к приему финских

С. Г. Веригин

Ôèíñêèå âîåííîïëåííûå íà òåððèòîðèè

Ñåâåðî-Çàïàäà Ðîññèè

â ïåðèîä 3èìíåé âîéíû 1939—1940 ãã.

ИССЛЕДОВАНИЯ

военнопленных общим лимитом на 27 тысяч человек. Все эти лагеря уже «использова-

лись» военнослужащими польской армии, интернированными осенью 1939 г. в СССР в

результате военных действий Красной Армии по присоединению к Советскому Союзу

территории Западной Белоруссии и Западной Украины

. В качестве резерва держали еще

три лагеря — Карагандинский (Спасо-Заводской), Тайшетский и Велико-Устюженский.

Однако говорить о полной готовности было трудно. УПВ НКВД СССР не справля-

лось с поступавшей массой интернированных военнослужащих польской армии, к приему

и размещению которой НКВД СССР с его отлаженным механизмом ГУЛАГа оказался

практически не готов. Так, начальник Особого отдела НКВД, проведя инспекцию одного

из лагерей, предназначенного для пленных финнов, — Южского, отмечал в докладной

записке на имя начальника УПВ Сопруненко, что лагерь не подготовлен для нормального

содержания военнопленных

В решении этого вопроса советским властям «помогли» сами финны. Количество

пленных было небольшим, на что явно не рассчитывало советское руководство. Так, по

нашим подсчетам, за декабрь 1939 — март 1940 гг. Петрозаводский приемный пункт во-

еннопленных, один из самых крупных среди других действующих пунктов, принял от

8-й и 9-й армий только около 260 человек

. В итоге единственным лагерем, в котором со-

держались пленные финны, стал Грязовецкий лагерь Вологодской области (расположен

в 7 км от г. Грязовец).

Советские листовки, адресованные финским военнослужащим.

С. Г. Веригин. Финские военнопленные на территории Северо-3апада России

В книге учета этого лагеря значатся

имена 600 финских военнопленных, но надо

учесть, что в нем не указаны те, кто умер в

советском плену. Общие сведения об умер-

ших финнах в документах Центрального

аппарата и политотдела ГУПИ НКВД СССР

отсутствуют.

Следует учесть и то, что не всех

пленных финнов отправляли в Грязовецкий

лагерь. Проведенный нами анализ архивных

документов, содержащихся в Архиве МВД

РК (протоколы допросов военнопленных,

состав этапных списков из Петрозаводско-

го приемного пункта в Грязовецкий лагерь

и др.), показывает, что раненых, тяжело

больных, обмороженных военнослужащих

оставляли в госпиталях г. Петрозаводска

Кроме того, часть военнопленных финнов

не отправлялась в лагерь, а использовалась

советскими органами для проведения про-

пагандистской и разведывательной деятель-

ности.

В период зимней войны финская пропаганда утверждала, что всех военнопленных

большевики расстреливают или отправляют в Сибирь. Но это было не так. Как мы уже

отмечали, большинство пленных было отправлено в Грязовецкий лагерь Вологодской

области. Сохранились воспоминания некоторых из них. Так, бывший военнопленный

Тадеус Сарримо вспоминает: «Ухаживали за нами хорошо. Раненым давали чистые бин-

ты, от холода сразу дали водки... По прибытии в лагерь дали щи, чай и гречневую кашу

с подсолнечным маслом. Мы были сыты... Кормили в лагере в общем-то хорошо, только

финские желудки не были приучены к щам, и военнопленные жаловались... В комнатах у

военнопленных был шкаф, где они хранили хлеб и сахар. Санитарные условия были хоро-

шие. Вшей было очень мало. Ночью люди играли в карты и шашки. Днем не работали...»

Ввиду небольшого количества оставшихся архивных документов трудно в настоящее

время дать обстоятельную картину жизни и быта финских военнопленных в СССР. Отчет

старшего инспектора 4-го отдела УПВ НКВД, приехавшего с проверкой в Грязовецкий

лагерь в начале февраля 1940 г., остался, по существу, единственным официальным до-

кументом, зафиксировавшим условия содержания пленных финнов.

В нем отмечалось: «Помещения для военнопленных оборудованы нарами сплошной

системы в один, два и три яруса в зависимости от состояния здания (ветхости и кубатуры

воздуха)... Беспорядочное нагромождение нар, без соблюдения требуемых между ними

проходов, имеет следствием скученность контингента и делает невозможным уборку

помещений. На одного военнопленного приходится 0,6 кв. м, что крайне недостаточно...

Одеял и простыней для военнопленных нет»

Тяжелые бытовые условия органы НКВД старались компенсировать политической и

культурно-воспитательной работой среди военнопленных. Большинство пленных финнов

были выходцами из рабочих и крестьян, среды близкой «стране победившего социализма».

Поэтому, в основу политической работы с пленными был положен тезис о том, что главная

задача Красной Армии в военной кампании состоит в освобождении финских трудящихся

от гнета помещиков и капиталистов.

ИССЛЕДОВАНИЯ

С этой целью еще в самом начале войны советская печать сообщила, что в г. Териоки,

занятом частями Красной Армии, «по соглашению между представителями левых партий

и восставших солдат» создано Народное правительство во главе с О. В. Куусиненом. Оно

опубликовало «Декларацию Народного Правительства Финляндии», объявило об образо-

вании Финляндской Демократической Республики (ФДР), а также заключило «Договор о

взаимопомощи и дружбе между СССР и ФДР».

Советское руководство надеялось на поддержку правительства Куусинена со сто-

роны финского населения. Определенная роль при этом отводилась и военнопленным. В

карельских архивах нами изучены протоколы допросов более 260 финских военноплен-

ных. Наряду с обычными вопросами, которые задавали следователи на пунктах приема

военнопленных: к какой части принадлежите? какое имеется вооружение, снаряжение и

обмундирование? каково настроение солдат? и др., были и политические: что вы знаете

о народном правительстве Куусинена и его программе? знаете ли вы, что войну против

СССР начала кровожадная финская буржуазия? хотели бы вы остаться в СССР? и др.

На допросах следователи пытались также выявить среди пленных членов политиче-

ских партий и организаций Финляндии, особенно их интересовали шюцкор и Карельское

Академическое Общество. В СССР их считали контрреволюционными, антисоветскими

организациями.

Прослойка чинов шюцкора была довольно значительной. Судя по документам этап-

ных списков военнопленных из Петрозаводска в Грязовецкий лагерь, она колебалась от

1/4 до 1/3 всех пленных

Часть военнослужащих, зная интерес советских органов к этим организациям, пы-

талась скрыть свое членство в них. Некоторые старались объяснить это тем, что вступили

в шюцкор по молодости и неопытности. Однако были и такие военнопленные, которые

заявляли, что вступили в шюцкор добровольно, оказывая посильную помощь своей Родине.

Среди военнопленных встречались также члены Аграрной партии Финляндии («Маа-

лайс литто»), женской организации «Лотта Свярд», и даже Коммунистической партии

Финляндии. Так, по этапному списку из Петрозаводского приемного пункта в Грязовецкий

лагерь 18 января 1940 г. из 29 военнопленных шюцкор представляли 7 человек; крестьян-

скую партию — 1; Компартию — 1 (Онни Сааринен); по этапному списку 5 января 1940 г.

из 41 человека: шюцкор — 5 человек; Карельское Академическое Общество — 1; «Лотта

Свярд» — 1 (Сирка Урасмаа)

Начиная с февраля 1940 г. в списках военнопленных армии Финляндии стали выяв-

ляться добровольцы из Швеции, Норвегии и других стран. Так, согласно этапному списку

военнопленных от 1 марта 1930 г. из Петрозаводского приемного пункта в Грязовецкий

лагерь было отправлено 28 человек, среди них два шведа-летчика: командир эскадрильи

Пер Стегнер, прапорщик-летчик Оне Юнг

Что касается последнего, то два года назад в Петрозаводске побывала группа кинема-

тографистов из Швеции, которая снимала фильм об Оне Юнге. Члены группы обратились

к автору с просьбой познакомиться с архивными материалами о нем. Удалось установить,

что самолет О. Юнга был сбит под Ухтой (Калевалой), затем он был направлен в Грязо-

вецкий лагерь, а потом в ходе обмена военнопленных вернулся на Родину.

В допросах военнопленных на приемных пунктах принимали участие члены ред-

коллегии газеты «Кансан Валта» (печатный орган правительства Куусинена), а также

представители Народного правительства. Особое внимание при допросах уделялось тем

военнослужащим, которые добровольно сдались в плен Красной Армии. Справедливости

ради стоит отметить, что таких было немного.

Основная часть финских военнопленных не поддерживала идею создания Териокского

правительства, финны заявляли, что они защищают свою Родину от завоевания СССР

С. Г. Веригин. Финские военнопленные на территории Северо-3апада России

Судя по архивным документам, в результате широкой пропагандистской работы

лишь небольшое число финских пленных дало свое согласие на сотрудничество с со-

ветскими разведорганами. С их помощью готовились письма и обращения к солдатам

финской армии, часть из которых в виде небольших по формату антивоенных листовок с

портретами военнопленных забрасывалась в тыл противника

, другая часть — в качестве

пропагандистских материалов публиковалась в органах печати Териокского правительства.

Приведем пример одной из листовок

«Финские солдаты приветствуют Народное правительство.

Мы, солдаты финской армии, 12 отдельной строительной роты, находясь в плену у

Красной Армии, узнали о том, что в Финляндии, в г. Териоки создано новое правительство,

которое является действительным представителем и выразителем воли трудящихся. Это

правительство даст мир финляндскому народу, установит контроль над крупными фабри-

ками и заводами, уничтожит безработицу, голод и нищету трудового народа. Поэтому мы,

как и каждый рабочий, крестьянин, солдат Финляндии, приветствуем новое Народное

правительство и опубликованную им Декларацию. Мы будем всеми силами помогать ему

в осуществлении поставленных им задач.

Урье Торикиака, Калле Лахти».

Советские политические органы пытались использовать финских военнопленных

в своих пропагандистских целях и через радиопередачи на финском языке различных

радиостанций. Активно работала радиостанция Народного правительства. Только с 1 по

28 января 1940 г. вышло 154 радиопередачи. Уже сам перечень названий радиопередач

говорит о желании советской стороны расколоть финляндское общество, найти в нем

поддержку правительства Куусинена: «Новый год — год побед!» (1 января), «День при-

сяги Народной Армии» (2 января), «Конституция Финляндии под сапогом реакции» (4

января), «Маннергейм — палач финского народа» (4 января), «Обращение к солдатам

финской армии» (8 января), «В освобожденных деревнях Финляндии» (9 января), «Куда

ведут страну белофиннские генералы» (18 января) и другие

По радио неоднократно передавались обращения к финским солдатам членов Народ-

ного правительства и руководства Финской Народной Армии с призывом сложить оружие

и прекратить сопротивление Красной Армии. С 15 января 1940 г. практически ежедневно

в радиопередачах стали зачитываться письма финских военнопленных.

В период зимней войны резко увеличила число и объем передач на финском языке

Программа вещания Сектора оборонных передач Ленинградского радиокомитета. Зна-

чительное место в них также отводилось «пропагандистским выступлениям» финских

военнопленных.

Серьезное внимание в работе с военнопленными отводилось повышению их культур-

ного уровня. В Грязовецком лагере у финнов была изъята «шовинистическая литература»

и Евангелие. Вместо этого был рекомендован список партийных трудов Маркса, Энгельса,

Ленина, Сталина, Молотова, Берия, а также произведения классиков мировой и русской

литературы: Сервантеса, Гете, Жюля Верна, Пушкина, Тургенева, Чехова и др.

Однако реализовать эту задачу не удалось. Плен для финнов оказался недолгим. Уже

в апреле 1940 г. между СССР и Финляндией начался обмен военнопленными.

Несмотря на все усилия советских органов, эффективность идеологической деятель-

ности среди финских военнопленных была весьма низкой. Так, после многочисленных

уговоров остаться в СССР, угроз о том, что после возвращения в Финляндию военно-

пленные будут расстреляны, лишь небольшая часть финнов приняла решение остаться в

Советском Союзе. По документам трудно установить точную цифру таких людей. В книге

учета Грязовецкого лагеря из 600 финских военнопленных только 14 человек проходили с

отметкой «добровольно остался в СССР»

. В действительности их было немногим больше.

ИССЛЕДОВАНИЯ

С самого начала военных действий большой интерес к финским военнопленным

стали проявлять и советские разведорганы. Уже в ходе первых допросов финнов на

приемных пунктах военнопленных их сотрудники особое внимание уделяли «классо-

во близким элементам — рабочим и крестьянам», никогда не состоявших в шюцкоре,

Академическом Карельском Обществе и других, как считали в СССР, антисоветских

организациях. У таких лиц выявляли мотивы вступления в финскую армию, настрое-

ние, с которым они воевали, имеют ли данные люди родственников в СССР (прежде

всего в Карелии) и т. п.

Особым вниманием и доверием спецслужб пользовались те финны, которые добро-

вольно сдались в плен Красной Армии. Как правило, они давали подробную информацию

о составе и командовании своих частей, рассказывали, кто среди их сослуживцев состоял в

шюцкоре и других военизированных формированиях и другую «полезную» для советских

органов информацию. Именно среди таких людей велась вербовка агентов.

В последние годы нам удалось познакомиться с некоторыми прежде секретными

архивными документами периода зимней войны. В карельских архивах мы обнаружили

списки финских военнопленных, которые были завербованы органами НКВД, прошли

соответствующую разведподготовку в СССР и затем в качестве агентов в 1940—1941 гг.

заброшены на территорию Финляндии.

Однако анализ этих архивных материалов показывает, что эффективность вербовки и

«работы» этих агентов на Родине была низкой. Большинство из них либо было арестовано

спецорганами Финляндии как шпионы, либо они сами после переброски в Финляндию

добровольно обращались в эти органы, заявляя, что были завербованы НКВД. Многие

«агенты» не только давали подробную информацию об их подготовке в разведшколах на

территории СССР, раскрывали свои «задания», но и обещали сообщать в соответствующие

органы, если на них выйдут «русские шпионы».

Недолгим было время пребывания финнов в советском тылу. Согласно мирному

договору между СССР и Финляндией от 12 марта 1940 г. предусматривался обмен воен-

нопленными. С 14 по 28 апреля 1940 г. в г. Выборге состоялось 6 заседаний смешанной

комиссии по обмену военнопленными между СССР и Финляндией. Стороны сделали за-

явление о количестве военнопленных: в Финляндии по официальным данным находилось

5395 советских военнослужащих, в СССР — 806 финских военнослужащих.

Были также составлены списки раненых и больных (советских военнопленных — 170;

финских — 53), которых передающая сторона обязывалась доставлять своими средствами

до вагонов принимающей стороны. Первый обмен военнопленными состоялся 17 апреля

1940 г. на границе СССР и Финляндии в районе ст. Вайниккала

Финская сторона проявляла завидную настойчивость в этом вопросе. На каждом

заседании ее представители делали запросы о всех пропавших без вести в годы войны,

о гражданском населении, которое оказалось на оккупированной территории, уточняла

неправильно записанные фамилии пленных. На ответ советской стороны об отсутствии

у них того или иного человека, запросы продолжались. В результате этой деятельности

большинство пленных финнов смогло вернуться на Родину.

Изучение проблемы финских военнопленных на территории СССР в период зим-

ней войны, как впрочем и позже в годы Великой Отечественной войны (в Финляндии ее

называют «война-продолжение») в российской историографии еще только начинается.

Предстоит исследовать многие аспекты темы: проанализировать организацию приема и

эвакуации финских военнопленных с линии фронта в тыловые районы СССР; рассмо-

треть документы, регулирующие пребывание военнопленных на территории Советского

Союза (приказы УПИ НКВД СССР, нормативно-правовые акты НКВД и НКИД СССР

относительно финских военнопленных и др.); определить правовое положение (статус)

финских военнопленных по международному и советскому праву; дать характеристику