М.: Институт востоковедения РАН, 1998. - 350 с.
Предлагаемый читателю сборник посвящен проблемам государства,
власти и модернизации в арабских странах. Разрабатываемые в нем
вопросы относятся к числу наиболее актуальных тем, исследуемых
арабистами–историками, экономистами и политологами: закономерности
эволюции государственных форм, государственности и политической
власти в прошлом (средние века, новая и новейшая история) и
настоящем, взаимодействие политической и экономической
модернизации, роль традиций и политической культуры в формировании
современных политических структур и др.
Работа над сборником началась в период подготовки 3–ей конференции арабистов Института востоковедения РАН, которая состоялась 2–4 марта 1998 г. и завершилась через несколько месяцев после ее окончания, когда прочитанные на научном совещании доклады были переработаны в статьи.
Следует отметить заметное увеличение числа участников 3–ей конференции арабистов по сравнению с 1–ой (июнь 1995 г.) и 2–ой (ноябрь 1996 г.) , в которой, наряду с сотрудниками Центра арабских исследований, приняли участие арабисты других отделов Института востоковедения и некоторых научных и учебных заведений Москвы (ИСАА при МГУ, Институт Африки РАН).
Опыт проведения двух предыдущих совещаний показал, что участие вместе с экономистами, политологами и историками новейшего времени исследователей средневековой и новой истории оказалось весьма плодотворным, так как последние, принимая во внимание состав участников, стремились актуализировать свои выступления, подчеркивали связь и преемственность времен и различных эпох, а политологи, экономисты и историки новейшего времени еще раз убедились, что для глубокого понимания современных проблем требуется осмысление предыдущего опыта. Пренебрежение этим, казалось бы, очевидным фактом, может привести к серьезным ошибкам.
Так, например, нельзя понять особенности политической культуры современного Туниса без учета того факта, что Тунис был первой арабской и мусульманской страной, в которой была принята конституция (23 апреля 1861 г.). Затем после отмены конституции, французской оккупации и превращения Туниса в колонию, казалось, что конституционные традиции прерваны и преданы забвению. Но, начиная с конца XIX в. и особенно после окончания Первой мировой войны, важнейшим требованием националистов и освободительного движения становится восстановление конституции.
Крупнейшим событием национальной истории явилось основание в феврале 1920 г. главной партии национальной свободы – Дустур (араб. – «Конституция»). На следующем этапе антиколониального движения после раскола партии ее радикальная и динамичная часть образовала в марте 1934 г. партию «Новый Дустур», которая вскоре стала самой популярной и авторитетной партией в стране. После достижения независимости в марте 1956 г. важнейшими событиями в истории страны стали ликвидация монархии, провозглашение Конституционной Республики с президентской системой в июле 1957 г. и принятие 1 июня 1959 г. Конституции. В период наивысшего подъема арабского социализма в первой половине 60–х годов Новый Дустур был переименован в Социалистическую дустуровскую партию (СДП), а официальной идеологией Туниса был провозглашен «дустуровский социализм», который, правда, был ближе европейским социал–демократическим доктринам, чем насеровскому или баасистскому социализму. Наконец, уже после мирного и конституционного смещения первого президента (1987 г.), в феврале 1988 г. СДП была переименована в Демократическое Конституционное объединение. Но слово «конституция», получившая в коллективной памяти народа и в политической культуре Туниса знаковое и магическое звучание, отнюдь не случайно сохранялось во всех наименованиях партии.
Иначе сложилась судьба конституционного движения в Египте, где первый «Основной закон» был принят пятью годами позже, чем в Тунисе – в 1866 г. Однако, в отличие от Туниса последующий период оказался весьма благоприятным с точки зрения развития конституционализма и парламентаризма, а конституция 1882 г., принятая в период восстания Ураби–паши явилась наивысшим достижением египетского и арабского конституционализма в XIX в. После британской оккупации колонизаторы первым делом отменили конституцию 1882 г. и распустили парламент. Процесс формирования демократических институтов был прерван, а конституционное развитие заторможено и отброшено назад. Однако, задержав политическую модернизацию, англичане ускорили экономическую модернизацию.
И только после завоевания формальной независимости в 1920 г. Египет получил конституцию 19 апреля 1923 г., ознаменовавшую начало нового этапа конституционного развития страны. Это была первая арабская конституция, в которой были определены не только принципы формирования и функционирования парламента, но и сформулированы права и обязанности граждан, полномочия исполнительной, законодательной и судебной ветвей власти. На основе конституции проводились выборы в нижнюю палату парламента, которые за исключением отдельных периодов, были относительно свободными. И в таком случае обычно к власти приходила партия Вафд. Но особенность политической системы полунезависимого Египта состояла в том, что она зиждилась на трех китах: британский верховный комиссар (с 1936 г. – посол), король и Вафд.
Победа революции 1952 г. открыла новую страницу в истории страны. Революционное руководство Египта отнеслось крайне отрицательно к партийно–парламентской системе, существовавшей в монархическом Египте. С целью обеспечить политическую стабильность было решено не допустить возврата к подобной «демократии» и запретить политические партии. Был установлен режим личной власти Абдель Насера с партийно–мобилизацион-ной системой, опирающейся на армию и органы безопасности. В 50–е – 60–е годы было провозглашено несколько временных конституций. В 70–е годы, на новом этапе развития революции началась замедленная эрозия авторитарного режима, проявившаяся прежде всего в допущении партийного плюрализма. Президент Садат, питавший двоякое чувство к демократии в последние годы своего президентства, все более склонялся к авторитаризму.
После убийства Садата в октябре 1981 г. новым президентом стал Мубарак, наделенный более выраженным демократическим менталитетом: проводятся сравнительно свободные (по египетским стандартам) выборы, оппозиционные партии играют большую чем прежде роль в парламенте. Рядом с официальной выросла оппозиционная печать. И несмотря на сохранение «табу» на некоторые темы в Египте ныне самая интересная и свободная (наряду с Тунисом) пресса во всем арабском мире. В целом, в отношении развития демократических институтов Египет и Тунис, наиболее продвинутые в регионе страны, политические системы которых можно определить как «авторитарные демократии», или либерально–плюралистские с демократическими тенденциями (нелиберально–демократические или авторитарно–демократические, по определению некоторых арабских и латиноамериканских авторов).
Следует отметить, что на рубеже 80–90–х годов в советской (российской) арабистике наметился некоторый перекос в сторону исследований социально–экономических проблем, в ущерб политической истории и современных политических процессов. Однако в период подготовки 2–ой и особенно 3–ей конференции арабистов проявилось стремление в определенной мере восполнить этот пробел.
Обмен мнениями на конференции прояснил некоторые важные направления и проблемы, требующие научной разработки в ближайшем будущем. По–прежнему актуальными являются вопросы об уровнях общественного развития и о роли и месте арабских стран в современном мире. Большой интерес представляют проблемы, связанные с оценкой политического и социально–экономического развития капиталоизбыточных нефтеэкспортирующих государств арабского мира, в особенности сравнительный анализ моделей развития последних с новыми индустриальными странами Восточной Азии.
Возрастающий и неослабный интерес вызывают также экономические проблемы экологии, всегда актуальные в Западной Азии и Северной Африке проблемы водных ресурсов и вопросы продовольственной безопасности.
Работа над сборником началась в период подготовки 3–ей конференции арабистов Института востоковедения РАН, которая состоялась 2–4 марта 1998 г. и завершилась через несколько месяцев после ее окончания, когда прочитанные на научном совещании доклады были переработаны в статьи.
Следует отметить заметное увеличение числа участников 3–ей конференции арабистов по сравнению с 1–ой (июнь 1995 г.) и 2–ой (ноябрь 1996 г.) , в которой, наряду с сотрудниками Центра арабских исследований, приняли участие арабисты других отделов Института востоковедения и некоторых научных и учебных заведений Москвы (ИСАА при МГУ, Институт Африки РАН).
Опыт проведения двух предыдущих совещаний показал, что участие вместе с экономистами, политологами и историками новейшего времени исследователей средневековой и новой истории оказалось весьма плодотворным, так как последние, принимая во внимание состав участников, стремились актуализировать свои выступления, подчеркивали связь и преемственность времен и различных эпох, а политологи, экономисты и историки новейшего времени еще раз убедились, что для глубокого понимания современных проблем требуется осмысление предыдущего опыта. Пренебрежение этим, казалось бы, очевидным фактом, может привести к серьезным ошибкам.
Так, например, нельзя понять особенности политической культуры современного Туниса без учета того факта, что Тунис был первой арабской и мусульманской страной, в которой была принята конституция (23 апреля 1861 г.). Затем после отмены конституции, французской оккупации и превращения Туниса в колонию, казалось, что конституционные традиции прерваны и преданы забвению. Но, начиная с конца XIX в. и особенно после окончания Первой мировой войны, важнейшим требованием националистов и освободительного движения становится восстановление конституции.
Крупнейшим событием национальной истории явилось основание в феврале 1920 г. главной партии национальной свободы – Дустур (араб. – «Конституция»). На следующем этапе антиколониального движения после раскола партии ее радикальная и динамичная часть образовала в марте 1934 г. партию «Новый Дустур», которая вскоре стала самой популярной и авторитетной партией в стране. После достижения независимости в марте 1956 г. важнейшими событиями в истории страны стали ликвидация монархии, провозглашение Конституционной Республики с президентской системой в июле 1957 г. и принятие 1 июня 1959 г. Конституции. В период наивысшего подъема арабского социализма в первой половине 60–х годов Новый Дустур был переименован в Социалистическую дустуровскую партию (СДП), а официальной идеологией Туниса был провозглашен «дустуровский социализм», который, правда, был ближе европейским социал–демократическим доктринам, чем насеровскому или баасистскому социализму. Наконец, уже после мирного и конституционного смещения первого президента (1987 г.), в феврале 1988 г. СДП была переименована в Демократическое Конституционное объединение. Но слово «конституция», получившая в коллективной памяти народа и в политической культуре Туниса знаковое и магическое звучание, отнюдь не случайно сохранялось во всех наименованиях партии.
Иначе сложилась судьба конституционного движения в Египте, где первый «Основной закон» был принят пятью годами позже, чем в Тунисе – в 1866 г. Однако, в отличие от Туниса последующий период оказался весьма благоприятным с точки зрения развития конституционализма и парламентаризма, а конституция 1882 г., принятая в период восстания Ураби–паши явилась наивысшим достижением египетского и арабского конституционализма в XIX в. После британской оккупации колонизаторы первым делом отменили конституцию 1882 г. и распустили парламент. Процесс формирования демократических институтов был прерван, а конституционное развитие заторможено и отброшено назад. Однако, задержав политическую модернизацию, англичане ускорили экономическую модернизацию.
И только после завоевания формальной независимости в 1920 г. Египет получил конституцию 19 апреля 1923 г., ознаменовавшую начало нового этапа конституционного развития страны. Это была первая арабская конституция, в которой были определены не только принципы формирования и функционирования парламента, но и сформулированы права и обязанности граждан, полномочия исполнительной, законодательной и судебной ветвей власти. На основе конституции проводились выборы в нижнюю палату парламента, которые за исключением отдельных периодов, были относительно свободными. И в таком случае обычно к власти приходила партия Вафд. Но особенность политической системы полунезависимого Египта состояла в том, что она зиждилась на трех китах: британский верховный комиссар (с 1936 г. – посол), король и Вафд.
Победа революции 1952 г. открыла новую страницу в истории страны. Революционное руководство Египта отнеслось крайне отрицательно к партийно–парламентской системе, существовавшей в монархическом Египте. С целью обеспечить политическую стабильность было решено не допустить возврата к подобной «демократии» и запретить политические партии. Был установлен режим личной власти Абдель Насера с партийно–мобилизацион-ной системой, опирающейся на армию и органы безопасности. В 50–е – 60–е годы было провозглашено несколько временных конституций. В 70–е годы, на новом этапе развития революции началась замедленная эрозия авторитарного режима, проявившаяся прежде всего в допущении партийного плюрализма. Президент Садат, питавший двоякое чувство к демократии в последние годы своего президентства, все более склонялся к авторитаризму.
После убийства Садата в октябре 1981 г. новым президентом стал Мубарак, наделенный более выраженным демократическим менталитетом: проводятся сравнительно свободные (по египетским стандартам) выборы, оппозиционные партии играют большую чем прежде роль в парламенте. Рядом с официальной выросла оппозиционная печать. И несмотря на сохранение «табу» на некоторые темы в Египте ныне самая интересная и свободная (наряду с Тунисом) пресса во всем арабском мире. В целом, в отношении развития демократических институтов Египет и Тунис, наиболее продвинутые в регионе страны, политические системы которых можно определить как «авторитарные демократии», или либерально–плюралистские с демократическими тенденциями (нелиберально–демократические или авторитарно–демократические, по определению некоторых арабских и латиноамериканских авторов).
Следует отметить, что на рубеже 80–90–х годов в советской (российской) арабистике наметился некоторый перекос в сторону исследований социально–экономических проблем, в ущерб политической истории и современных политических процессов. Однако в период подготовки 2–ой и особенно 3–ей конференции арабистов проявилось стремление в определенной мере восполнить этот пробел.
Обмен мнениями на конференции прояснил некоторые важные направления и проблемы, требующие научной разработки в ближайшем будущем. По–прежнему актуальными являются вопросы об уровнях общественного развития и о роли и месте арабских стран в современном мире. Большой интерес представляют проблемы, связанные с оценкой политического и социально–экономического развития капиталоизбыточных нефтеэкспортирующих государств арабского мира, в особенности сравнительный анализ моделей развития последних с новыми индустриальными странами Восточной Азии.
Возрастающий и неослабный интерес вызывают также экономические проблемы экологии, всегда актуальные в Западной Азии и Северной Африке проблемы водных ресурсов и вопросы продовольственной безопасности.