М.: Ad Marginem, 1998 - 214 с.
В этой книге излагается история альтернативного искусства. Комплекс
интерпретаций опосредован понятием коммунальности.
Как и любой объединяющий принцип, идея "собирательного образа" искусства — русского или какого угодно другого — продиктована достаточно общими и зачастую внеположными эстетике обстоятельствами. В сущности, это — насилие над материалом, от которого не свободен ни один автор. Каждая арт-публикация, претендующая на "широту охвата", выглядит как коммунальная квартира, а представители различных художественных фракций — как ее жильцы, которых подселили друг к другу, не спросив согласия. Другое дело, когда феномен уплотнения, свойственный всем видам письма, становится объектом писательской рефлексии. Особенность этой книги в том, что в ней коммунальное "гетто" имен, образов, событий и дат (а с чем, как не с коммуналкой, можно сравнить обзор художественной жизни страны за последние сорок лет) привязано к реальной коммунальности, оставившей зримый след в культурном наследии России.
Как и любой объединяющий принцип, идея "собирательного образа" искусства — русского или какого угодно другого — продиктована достаточно общими и зачастую внеположными эстетике обстоятельствами. В сущности, это — насилие над материалом, от которого не свободен ни один автор. Каждая арт-публикация, претендующая на "широту охвата", выглядит как коммунальная квартира, а представители различных художественных фракций — как ее жильцы, которых подселили друг к другу, не спросив согласия. Другое дело, когда феномен уплотнения, свойственный всем видам письма, становится объектом писательской рефлексии. Особенность этой книги в том, что в ней коммунальное "гетто" имен, образов, событий и дат (а с чем, как не с коммуналкой, можно сравнить обзор художественной жизни страны за последние сорок лет) привязано к реальной коммунальности, оставившей зримый след в культурном наследии России.