Алаев Л.Б., Ашрафян К.З., Иванов Н.И. (отв. ред.) История Востока. В 6 т. Том 3. Восток на рубеже средневековья и нового времени. XVI-XVIII вв
Подождите немного. Документ загружается.
577
военачальником Яньсинем. Из восточно-тибетского Литана в сопровождении тибетцев, бежавших
еще от Ладзан-хана, в Лхасу прибыл новый, Восьмой далай-лама, признанный наследником
Шестого далай-ламы, умершего в 1706 г. Седьмой далай-лама, поставленный Ладзан-ханом, был
позже казнен. Вслед за тем новые власти упразднили пост регента и заменили его
правительственным «советом четырех» (четыре колона, или «министра») под контролем
маньчжурского командующего. Вернув к власти бывших сторонников Ладзан-хана, цинское
правительство поспешило вывести из Тибета свое войско, оставив там лишь сильный китайский
гарнизон в Лхасе. Этот трехтысячный гарнизон состоял из маньчжуров, китайцев и монголов, а
меньшие гарнизоны были расставлены для охраны дороги из Лхасы в Сычуань.
В 1723 г. администрация нового императора, Иньчжэня, предпочла вывести имперское войско из
Тибета, а в следующем году от Тибета был отторгнут Кукунор, превратившийся в имперское
наместничество Синин (современная провинция Цинхай). В Пекине в 1725 г. решили перейти от
дорогостоящего и менее эффективного прямого контроля над Тибетом к контролю косвенному,
политико-дипломатическому. В 1727 г. было проведено разграничение Цинской империи с
Тибетом по водоразделу речных систем Янцзы и Меконга. В результате две трети территории
тибетского Кхама (в новейшее время — Сикан) оказались в составе имперской провинции
Сычуань. Наместнику Сычуани поручалось отныне наблюдение за положением в Тибете. Во
второй раз с 1724 г. тибетская территория заметно сократилась в пользу империи Цин.
Усеченный Тибет охватила новая усобица между процинскими политиками и их противниками,
возглавленными отцом Седьмого далай-ламы. Два цинских посла — Санге и Мала, прибыв в
Лхасу в 1727 г., не сумели уладить эти противоречия. В гражданской войне 1727—1728 гг.
победила процинская группировка Поданы (Пола-тайджи). На помощь ему из Китая было
отправлено 15-тысячное войско под командованием маньчжура Чаланъа. Установив контроль над
Тибетом, процинские силы с помощью императорских войск выслали далай-ламу в восточный Ти-
бет. Подана был удостоен титула бэйцзы, или князя императорской крови четвертого класса. На
этот раз гражданскую администрацию Тибета контролировал маньчжурский командующий, а
когда он отбыл в Китай в 1728 г., эти полномочия приняли от него Санге и Мала, первые посто-
янные политические резиденты империи Цин в Тибете (амбани).
Их пребывание в Лхасе еще не означало полного подчинения Тибета центральным властям Цин.
Местная гражданская администрация продолжала функционировать по-прежнему самостоятельно,
но под надзором представителей Пекина. К тому же цинский союзник Подана вел себя лояльно, и
амбаням достаточно было преимущественно дипломатических усилий по наблюдению за
внутренней политикой в Тибете. По-лану считали в Пекине надежным союзником Цин, что вполне
подтверждалось событиями джунгарского нашествия и гражданской войны в Тибете. Этот
незаурядный политик вскоре превратился в фактического главу Тибетского государства, тогда как
рядом с ним маньчжурские по-
578
литические резиденты все более превращались в обычных послов, пусть и постоянно
пребывающих в Лхасе. В 1733 г. он добился вывода из Тибета трех четвертей цинских войск,
и там осталось лишь около пятисот цинских воинов. Новый цинский император, Хунли, также
считал Пола-ну вполне надежным данником. Более того, в 1749 г. Хунли присвоил ему
посмертный титул цзюньвана, или князя императорской крови второй степени.
В 1747 г. умершего правителя Тибета сменил его сын Джурмэд-Намчжал, титулованный
Хунли в качестве цянвана, т.е. вассального правителя Тибета. Поддерживая нормальные
отношения с цинскими амба-нями, цянван тайно сблизился с правителями Джунгарии, а
цинское правительство убедил сократить гарнизон в Тибете впятеро — с пятисот до всего ста
человек. Как только это произошло, в стране в 1750 г. вспыхнуло новое антицинское
восстание. Во время восстания амбани заманили вана в свою резиденцию, где и убили его, но
затем их самих убили восставшие. Восстание, однако, не разрослось, и Хунли хватило всего
восьмисот воинов, чтобы его подавить. Относительная легкость, с которой восстание 1750 г. в
Тибете было подавлено, во многом объяснялась тем, что задолго до этого проойратские силы
в Лхасе были поэтапно устранены из политической жизни. Неизменно поддерживая
«желтоша-почное» ламаистское духовенство, Цинская империя всю первую половину XVIII в.
поощряла распри и взаимное истребление светских политических группировок внутри Тибета.
В результате к середине XVIII в. эти группировки были настолько истощены, что их
сопротивление империи уже не приводило к победе. Успех тибетского освободительного
движения зависел от помощи со стороны Джунгарского ханства. Между тем последнее не
могло оказать помощи, так как было поражено усобицами, фатальными для его собственной
судьбы, в связи с укрепившимися позициями империи Цин в Монголии, Кукуноре и большей
части Кхама, а также на востоке Восточного Туркестана.
В 1757—1759 гг. империя Цин с помощью своих монгольских, восточ-нотуркестанских и
даже новоприобретенных джунгарских союзников сокрушила и уничтожила Джунгаро-
ойратское ханство. Джунгария и Кашгария (Восточный Туркестан) оказались под полным
контролем империи. Попытки части ойратов и жителей Восточного Туркестана поднять
антицинские восстания оказались разрозненными, запоздалыми и успеха не имели. Большая
часть населения Джунгарии погибла. Перевес сил в Центральной Азии оказался на стороне
Цинской империи. После разгрома империей Цин и ее монгольскими союзниками
Джунгарского ханства практически все ламаисты-монголы попали под контроль пекинского
богдохана. В этой обстановке тибетским инсургентам приходилось бороться с Цин при
отсутствии сильных союзников в соседних странах и в условиях, когда границы империи
продвинулись в глубь Тибета.
Победа над Джунгарией позволила правительству императора Хунли закрепить власть над
Тибетом. При помощи унии с ламаистской теократической властью это позволяло надежно
контролировать всех монголоя-зычных вассалов империи (вайфань, букв, «внешних
вассалов», но внеш-
579
них лишь по сравнению с населением собственно империи, подразделенной на китайские и
маньчжурские провинции).
Потеря Тибетским государством своего ограниченного суверенитета ознаменовалась тем, что
были упразднены титулы не только цинванов, но и вообще ванов, ханов и бэйцзы. Далай-лама
сохранил лишь теократические прерогативы, так как был восстановлен совет колонов — четы-
рех «министров», существовавший в период цинского контроля над Тибетом в 1721—1727 гг.
Власть цинских амбаней усилилась. Теперь они не только командовали полуторатысячным
цинским гарнизоном, но и могли вмешиваться в дела гражданского правления Тибетом,
контролируя его повседневно. После смерти Седьмого далай-ламы снова появилась
должность регента, но уже нового типа: ее занимал не светский политик, а религиозный
деятель, который заменял первосвященника в делах культа, если тот был малолетним. Такого
регента легче было контролировать через институт амбаней. Эта система управления
оставалась неизменной до нападения гуркхов Непала на Тибет и тибето-непальской войны
1788-1792 гг.
В 1788 г. непальцы атаковали Тибет под предлогом торговых разногласий на общей
гималайской границе. Они довольно быстро разбили тибетцев и заставили последних платить
ежегодную дань непальскому махараджахирадже (королю). В 1791 г. гуркхи напали вновь и
заняли часть тибетской территории. На этот раз император Хунли направил в Тибет против
них десятитысячную армию Фукананя. Этому войску удалось оттеснить гуркхов почти к
самому Катманду.
С учетом опыта внутри- и внешнеполитических осложнений цинские власти с 1793 г. стали
управлять Тибетом из Пекина через своих амбаней в Лхасе. С этого времени амбани делили
административные функции с далай-ламами и с панчен-ламами. По финансовым, кадровым и
правовым вопросам внутренней жизни Тибета ламаистские первосвященники были обязаны
консультироваться с амбанями. Под наблюдением и контролем амбаней находились
проблемы, связанные с тибетским войском, охраной границ, внешними сношениями и
торговлей. Более того, был понижен политический статус самих далай-лам, которые ранее
«наставляли» цинских императоров, а теперь были обязаны «испрашивать указаний» у
последних.
В Пекине тибетские дела отошли к Лифаньюань — ведомству по управлению почти
бесправными вассалами на территориях Монголии, Джунгарии и Восточного Туркестана. Это
ведомство распространило на Тибет практику контроля над регулярной уплатой дани
цинскому двору, регламентации торговли внутри Тибета и с его соседями. В вопросах
экономики и транспорта амбани были связаны с администрацией провинции —
наместничества Сычуань, включавшей в себя большую часть тибетского Кхама.
К 90-м годам XVIII в. светская власть в Тибете формально перешла в руки далай-ламы и
панчен-ламы, но фактически осуществлялась от их лица местной администрацией под
контролем цинских амбаней в Лхасе. В данном виде управление Тибетом сохранилось до
самого падения им-
580
перии Цин в 1911 г. Победа над Непалом и «освобождение» Тибета от гуркхов позволили
цинским властям сделать свой контроль над Тибетом безусловным. Подобно Монголии,
Джунгарии и Восточному Туркестану, Тибет сохранил лишь ограниченную внутреннюю
автономию.
Закрепление империи Цин в Тибете стало последним шагом в образовании маньчжуро-
китайской и одновременно маньчжуро-монгольской империи Цин.
Глава 35
КИТАЙ В XVIII в.
К началу XVIII в. в Китае произошло дальнейшее упрочение маньчжурского господства во главе с
богдоханом.
Все «восьмизнаменные» — маньчжуры, «знаменные» монголы и хань-цзюни — были приравнены
по положению к высшему сословию профессиональных воинов (цижэнь). Занятие торговлей и
ремеслом для них считалось позорным и было запрещено законом. Первое время при Фу-лине
считалось зазорным даже изучение ими конфуцианских канонов и иной литературы для сдачи
экзаменов на звание шэньши. Сословие завоевателей господствовало над четырьмя исконно
китайскими сословиями — «ученых» (ши), земледельцев (нун), ремесленников (гун) и торговцев
(шан), не говоря уже о внесословном «подлом люде» (цзянъминъ). В XVIII в. уступая завоеванным
по численности в сотни раз, завоеватели опасались раствориться в их массе. Чтобы маньчжуры не
ассимилировались с китайцами, были запрещены смешанные браки. Сохраняя обособленное и
привилегированное положение «восьмизнаменных», династия Цин превратила их не только в
высшее сословие, но и в закрытую касту. После завоевания Китая ни один китаец ни за какие
заслуги или деньги не мог проникнуть в «восьмизнаменную» касту-сословие.
Годы правления Сюанье, и особенно время его самостоятельного правления — «эпоха Канси»
(1679—1722), отмечены дальнейшей стабилизацией государственной власти и постепенным
восстановлением экономики. Уровень разрухи снижался за счет привлечения беженцев на
брошенные земли, подъема залежи и ограничения налогового бремени. Восстановление сельского
хозяйства происходило медленно, особенно в провинции Сычуань, где основная масса земель
оставалась невозделанной. Выход из разрухи тормозился стихийными бедствиями и голодом в
провинциях Шаньдун и Хэнань. Из-за неурожаев и дороговизны население Хунани, Хубэя, Цзянси
и Гуандуна переселялось в опустевшую Сычуань. С завершением завоевания и начавшимся
восстановлением производства, с начала XVIII в., Сюанье постепенно отменял введенные ранее
налоговые послабления. Поземельный (дишуй) и подушный налог (дин-шуй) оставались
обременительными для крестьян, хотя и не в такой степени, как при Мин. Росло число
дополнительных, или «смешанных налогов» (цзацзюань). В восьми провинциях был введен
особый натуральный налог цаолян для снабжения «восьмизнаменных» войск на севере Чжили.
Налоговое зерно доставлялось в Пекин по Великому каналу, а для покрытия расходов по его
перевозке был введен дополнительный денежный сбор (цаосян). При взимании денежных налогов
серебром добавлялись ощутимые надбавки «на лигатуру», «на стандартизацию» слитков серебра и
др. Зачастую сумма этих дополнительных поборов и надбавок равня-
582
лась и даже превышала ставки основных налогов — поземельного, подушного и натурального.
С целью унифицировать и упростить фискальную систему Сюанье в 1712 г. провел реформу. Ей
предшествовал тщательный учет населения и пахотных земель. В 1712—1713 гг. была отменена
практика увеличения подушного налога по мере прироста населения, а в 1724 г. при императоре
Иньчжэне он был слит с поземельным. В едином подушно-поземельном налоге (дидин) прежний
диншуй превратился в денежную надбавку к каждому ляну серебра, взимавшемуся в счет дишуй.
Начатая в одной-двух провинциях, налоговая реформа постепенно вводилась и в других. После
смерти Сюанье она была продолжена его преемниками. Повсеместное утверждение новой
системы завершилось лишь к концу XVIII в., сопровождаясь дальнейшим переходом от
натуральной к денежной форме (ляновое серебро, медная монета).
В ходе реформы ставки налогов и уровень обложения на 1712 г. были объявлены постоянными и
неизменными. Реформа Сюанье—Иньчжэня облегчила положение безземельных крестьян-
арендаторов, освобождавшихся от подушного налога. Вместе с тем она увеличила доходы поме-
щиков, ибо дала возможность последним повышать арендную плату. Реформа 1712—1724 гг.
облегчила также положение неземледельческого населения деревни и сельских пауперов,
постоянно или временно занятых в промыслах, отходничестве, разносной и мелочной торговле, на
транспорте и др. Все это способствовало дальнейшему восстановлению деревенской экономики и
ускорило ее выход из затяжной разрухи в середине XVIII в.
Ненависть населения к завоевателям заставляла держать ханьский этнос под жесткой системой
контроля. Так, боясь тайного изготовления оружия и медной монеты, маньчжуры лимитировали
добычу руды и выплавку металла. Сначала разработка рудников была вообще запрещена, но с
конца XVII в. власти разрешили восстанавливать старые, заброшенные в годы завоевания рудники
под строгим чиновничьим контролем со сдачей более половины добытого в казну: в счет налога
или в качестве принудительных закупок по низким ценам. Чтобы ослабить ненависть китайцев к
завоевателям, Сюанье покончил с практикой произвольных захватов земли, домов и имущества
«знаменными», отменив закон об «отчуждении», или «окружении» (цюаньди).
Стремясь укрепить союз маньчжуров с китайской феодальной верхушкой и интеллигенцией,
Сюанье привлекал их на сторону нового режима как путем расширения участия китайских
шэныыи и помещиков в гражданской администрации, так и через обширные культурные про-
граммы. Для уменьшения оппозиционных настроений в этой среде он организовал подготовку
многотомных энциклопедий, антологий, словарей и других изданий. На эти цели были выделены
большие средства из казны. Переиздавались произведения древней и средневековой китайской
литературы. Над всем этим работало множество ученых — историков, литературоведов,
филологов, писателей, а также каллиграфов, художников и граверов.
583
Такого рода масштабной, хорошо оплачиваемой работой и выгодными литературными и
редакторскими заказами Сюанье стремился отвлечь шэныыи и ученых от настроений внутренней
неприязни к господству завоевателей. Так, сбор и упорядочение культурного наследия прошлого
были использованы Сюанье в политических целях. В ходе этой работы укреплялись позиции
неоконфуцианства (школы Чжу Си). Всячески изгонялись самостоятельность мышления,
творческий подход и тяга к актуальным проблемам. Вместо этого насаждались бездумное
компиля-торство, абстрактное мудрствование и всемерное подражание древности. Воспитывались
безвольные исполнители, бездумные верноподданные и конфуцианские конформисты, столь
необходимые Цинской династии.
Сюанье использовал развертывание литературной работы для одновременного проведения отбора,
цензуры и карательных мер. Из собираемых и публикуемых произведений вычеркивались все
крамольные места.
Специальные комиссии и коллегии осуществляли цензурирование и фальсификацию текстов, к
чему приложил руку и сам император. При Сюанье фактически началась «литературная
инквизиция» (вэньцзы юй), достигшая своего апогея в 1736—1795 гг., в период правления второго
его преемника^Хунли. Всемерно укрепляя позиции неоконфуцианства, он в полном объеме
восстановил экзаменационную систему и сеть конфуцианских учебных заведений, всячески
привлекал ко двору авторитетных конфуцианских ученых. Даже маньчжурская знать была
вынуждена давать своим детям конфуцианское образование.
Курс на сотрудничество с китайской чиновничье-интеллектуальной элитой, расширение ее
участия в аппарате управления имел целью укрепить Цинскую империю как централизованное
государство. Среди различных направлений конфуцианства выбор завоевателей пал на консер-
вативное неоконфуцианство (лисюэ) эпохи Сун, а в этом последнем — на наиболее
идеалистическое и реакционное направление Чжу Си и его последователей. Цинов привлекало то,
что чжусианство основной упор делало на жесткую регламентацию взаимоотношений людей в
обществе и закрепление их обязанностей, т.е. на сохранение и укрепление порядка. Сюанье
объявил Чжу Си одним из «десяти мудрецов», особо выделил его для почитания, а его труды —
как образец для подражания. Благодаря канонизации Чжу Си чжусианство стало официальной
интерпретацией конфуцианских доктрин, превратившись в ортодоксальную школу и
государственную догму. В 1712 г. Сюанье особым указом присвоил Чжу Си посмертный титул
«выдающегося гения».
Первое время после завоевания Китая цинское правительство в благодарность за оказанную
помощь со стороны европейцев относилось к ним довольно благожелательно. В Пекине и других
городах миссионеры, в основном иезуиты и францисканцы, занимались проповедью христианства
и открывали свои церкви. При дворе католические миссионеры выступали в роли советников и
переводчиков, преподавали «заморские науки» самому Сюанье. Купцы из Португалии, Голландии,
Англии и Франции вели торговлю на побережье Китая и создавали там свои фактории: англичане
— в Гуанчжоу, французы — в Нинбо, а португальцы —
584
в Макао. Активно действовали Ост-Индские компании Англии и Голландии, направлявшие в
Пекин свои миссии. Приезжали португальские посольства и специальный представитель
французского короля Людовика XIV. Тем не менее Пекин избегал установления постоянных
дипломатических отношений с Западом.
Вся внешняя торговля Китая проходила через руки специально назначенных правительством
или за большие деньги получивших это право купцов-откупщиков, или «казенных торговцев»
(гуаньшан). Стремясь максимально сузить и всемерно контролировать торговлю с иностранца-
ми, Сюанье в 1720 г. приказал гуандунским гуаньшан объединиться в полуказенную-
получастную гильдию гунхан (кохонг). Ее члены получали монопольное право торговли с
«заморскими варварами», корпорация осуществляла контроль над ними и сбор таможенных
пошлин. Так подготавливалась политика изоляции, которая складывалась постепенно, в
течение нескольких десятилетий.
Экономические связи с соседними странами были жестко лимитированы. Сухопутную
торговлю с Россией монополизировали торгово-рос-товщические компании купцов и
банкиров из Шэньси, связанные с соляной монополией и финансированием верхов цинского
общества, в том числе маньчжурской аристократии. Была разрешена весьма ограниченная
торговля с Кореей, в частности пограничный безденежный обмен товарами. Японо-китайская
торговля осуществлялась под строгим контролем цинских властей и строго
регламентировалась с японской стороны — правительством сегунов Токугава. Судостроение,
прежде всего морское, находилось под особым контролем маньчжурской бюрократии. Под
страхом смертной казни запрещалось строить большие суда, способные уходить далеко от
берега в открытое море.
Всемерно укрепляя Цинскую империю, Сюанье особое значение придавал своей политике в
недавно (1691 г.) присоединенной Северной Монголии. Он проводил здесь двойственную
политику, стремясь одновременно и ослабить, и привязать к себе монгольских феодалов.
Внешняя политика Сюанье имела целью разгром Джунгарского ханства и покорение Тибета.
Политическая обстановка в этих странах облегчила реализацию политики Пекина.
В 1715 г. началась вторая война между Цинской империей и Джунгар-ским ханством, которая
шла с переменным успехом, не давая явного перевеса ни ханству, ни империи.
В этой напряженной военно-политической обстановке на северозападных границах империи
Сюанье стремился поддерживать мирные дипломатические и торговые отношения с Россией.
Со своей стороны, Петр I неоднократно посылал в Китай своих представителей. В 1715 г.
было положено начало Российской духовной миссии в Пекине, занимавшейся, помимо всего
прочего, изучением китайского и иных языков, а также переводами с них.
Важным направлением внутренней политики Сюанье, а затем и его преемников стало
реальное покорение неханьских народностей Юго-Западного Китая. Сюанье начал
длительную кампанию, то мирную, то
585
насильственную, фактического включения этих районов и этносов в имперскую систему
бюрократического контроля и налоговой эксплуатации, т.е. превращения их правителей
(тусы) из «данников» в обыкновенных подданных. В 1704 г. по приказу Сюанье в районах
«национальных меньшинств» провинций Хунань, Гуйчжоу, Юньнань и Гуанси вместо тради-
ционной системы тусы стала вводиться общекитайская чиновничья система управления.
С этого времени началось постоянное и планомерное наступление на доходы, земли и
независимость местных народностей, вылившееся в своего рода «второе маньчжурское
завоевание» этих территорий. В районах, населенных народностями мяо, яо, тун и др., уже в
начале XVIII в. произошла частичная ликвидация системы управления с помощью тусы, т.е.
племенных предводителей. После захвата районов расселения мяо в провинциях Хунань и
Гуанси маньчжуры обязали их жителей платить налоги и носить косу, как и китайцев.
К концу правления Сюанье в собственно ханьских провинциях после почти трех с половиной
десятилетий (1683—1718) внутреннего покоя и гражданского мира появились первые
всполохи приближавшейся полосы народных восстаний. В 1718 г. секта «Байлянь цзяо»
(«Белый лотос») подняла восстание в Хунани, а один из ее членов по фамилии Юань объявил
себя потомком династии Мин. Повстанцы были разгромлены, а на последователей секты
обрушились репрессии. Начались волнения на Тайване. Незаконные поборы, безжалостное
выколачивание налогов и массовые аресты привели к восстанию 1721 г., начавшемуся
недалеко от главного города острова — Тайваньфу. Население южной части острова
поддержало северян. Цинские чиновники, офицеры и солдаты в панике бежали на материк.
Вскоре единая армия повстанцев распалась на две части, и между ними начались
вооруженные столкновения. Маньчжуры всячески подогревали эту междоусобицу. Тем
временем в провинции Фуцзянь была спешно создана огромная карательная армия под
началом Мань Бао и Ши Шибяо. Высадившись на остров, она разбила отряды повстанцев
поодиночке. Вожди попали в плен и закончили жизнь на плахе. Каратели жестоко
расправились с повстанцами, но отдельные группы, уйдя в горы, упорно сопротивлялись. Для
предотвращения новых волнений маньчжуры значительно усилили местные гарнизоны.
Тайваньское восстание знаменовало собой конец мирного периода маньчжурского господства
— конец молчания и безропотного повиновения ханьцев «северным варварам» —
завоевателям.
В конце 1722 г. на шестьдесят восьмом году жизни умер Сюанье. Наследником был объявлен
Иньчжэнь (1678—1735). На тринадцать лет (1723—1735) он стал фактически самовластным
правителем империи. Так же как и Сюанье, он не только царствовал, но и лично управлял
всеми делами государства, отличаясь усидчивостью и трудолюбием. Правя страной
самовластно, он всячески обходил Совет князей-регентов и сановников. Это, в свою очередь,
обусловило напряженность в его отношениях с маньчжурскими князьями императорской
крови и всем императорским родом Айсиньгиоро.
586
Иньчжэнь унаследовал от Сюанье централизованную империю, сильную армию, отлаженный
бюрократический аппарат, возрождавшуюся экономику, полную казну (свыше 50 млн. лянов),
относительное спокойствие внутри страны, окрепший союз завоевателей с китайскими шэньши и
помещиками, а также затянувшуюся вторую войну с Джунгар-ским ханством. Тем не менее на
фоне определенного благополучия режима в его фундаменте обнаружилась весьма опасная
трещина. В начале XVIII в. в среде низших и средних слоев «знаменного» сословия наметился
процесс разложения. Маньчжурские солдаты переставали заниматься земледелием и переходили к
паразитическому образу жизни, перебиваясь жалованьем и подачками казны. Рядовые и низшие
офицеры все более оказывались в долговой кабале у китайцев — крупных помещиков, купцов и
ростовщиков. В руки последних переходили земли «знаменных» (циди), отданные сначала в залог,
а затем и в погашение долга. Поскольку практика «окружения», или «отчуждения», китайских
земель была отменена Сюанье, обезземеливание цижэнэй стало устойчивой тенденцией. Чтобы
остановить разорение военного сословия, правительство Иньчжэня с 1729 г. пошло на выкуп
проданных и заложенных циди за счет казны с последующей перепродажей их прежним владель-
цам. Однако мало кто из последних смог или захотел воспользоваться такой возможностью.
Иньчжэнь, как и Сюанье, придавал большое значение духовному порабощению китайцев, делая
упор на «промывание мозгов» (сисинъ) и «чистку мыслей» (тилю). Особое внимание он уделял
системе «сельских собеседований» (сянъюэ), которую всячески укреплял. К ответственным за
проведение сянъюэ были приставлены три-четыре помощника, ежемесячно сменявших друг друга.
Все сельские и городские жители каждые две недели обязаны были являться в свою группу на
«собеседование», что строго контролировалось властями. В свою очередь, Иньчжэнь в 1724 г.
издал пространные рескрипты с целью укрепить и расширить роль «священного указа» Сюанье
1670 г. Усилились преследования инакомыслящих. В 1725—1729 гг. один за другим последовали
три судебных процесса над учеными и литераторами. Наиболее нашумевшим стало «дело»
покойного литературоведа и медика Люй Люляна, в чьих трудах нашли антиманьчжурские
высказывания. Его труп был вырыт из могилы и разрублен на части, а ученики и члены его семьи
казнены. Для слежки за чиновниками, шэньши и простолюдинами была создана разветвленная
сеть тайных агентов тици («всадники в красном»). В правление Иньчжэня во всех концах Китая
имелись отделения этой секретной организации.
Стремясь укрепить влияние конфуцианства как идеологической основы маньчжурского
владычества, Иньчжэнь перешел к борьбе с христианством как оппозиционным конфуцианству
вероисповеданием. В учении Иисуса Христа конфуцианская бюрократия видела разновидность
идолопоклонства, еретическое, мятежное учение, не признающее священный характер
императорской власти в Китае, и угрозу китайской цивилизации. Начались аресты католических
миссионеров, им было запрещено
587
проповедовать, а в 1724 г. последовало их изгнание из Китая. Это был один из важных актов
политики изоляции страны от внешнего мира. В правление Иньчжэня и Хунли (1736—1795)
католическое христианство было полностью и окончательно запрещено, а число его
последователей быстро сокращалось. Всего при Иньчжэне было закрыто более 300 христианских
церквей, а большая часть миссионеров изгнана из Китая.
С дальнейшим выходом страны из послевоенной разрухи и укреплением маньчжурского режима
Иньчжэнь активизировал начатую еще Сюанье политику полного подчинения некитайских
народностей бюрократическому аппарату империи.
С 1726 по 1731 г. многие должности тусы были отменены в Юньнани, Гуйчжоу и Гуанси, а во
второй половине XVIII в. и в северо-западных районах Сычуани. Замена косвенного управления
прямым, захват земель аборигенов чиновниками, помещиками и особенно китайскими пересе-
ленцами, введение разорительных налогов и чиновничий произвол поставили мяо, чжуан, яо, тун,
ли и другие народности в крайне тяжелое положение. При помощи своих вооруженных дружин
китайские помещики и ростовщики скупали их земли, отбирали их силой, закабаляя местное
население. Последнее стало еще более подвергаться насильственной китаизации и
маньчжуризации (ношение китайской одежды и косы, замена местного судопроизводства
цинским). Бесправие, произвольно завышаемые налоги, насилие со стороны властей и
переселенцев резко усилили социальный и национальный гнет, особенно после проведения
переписи и распространения здесь системы баоцзя.
При Сюанье были начаты и в годы правления Иньчжэня завершены очередные меры по
укреплению северных рубежей Цинской империи. В связи с постепенным заселением земель к
северу от Ивового палисада (Лютяобянь) в 1726 г. была образована новая провинция — Гирин.
Для защиты этих земель со стороны монгольских кочевий в начале XVIII в. соорудили новую
укрепленную линию, шедшую от района Кайюань на север. Эта «вторая очередь» Ивового
палисада протянулась на 350 км и получила название «Граница ивовых тычин», так как
создавалась из двух рядов ивовых прутьев, а пространство между ними засыпалось землей.
Создание провинции Гирин явилось результатом начавшегося освоения полупустынного до этого
края и способствовало его колонизации. Между тем угрозы со стороны северного соседа
практически не существовало. После подписания Нерчинского договора Россия и Китай под-
держивали мирные отношения. Для установления границы между Хал-хой, вошедшей в состав
Цинской империи, и Российской империей в Пекин было направлено посольство С.Рагузинского.
В результате трудных переговоров в 1728 г. был заключен Кяхтинский договор. Он устанавливал
границу с монгольскими землями, определял порядок дипломатических отношений через Сенат и
Лифаньюань, восстанавливал караванную торговлю с Пекином и оформлял статус Российской
духовной миссии в цинской столице. В 1731 г. в Москву и в 1732 г. в Петербург прибыли
китайские посольства от Иньчжэня. Россия была первым европейским государством, которое
посетили китайские послы.
588
Политика Иньчжэня в Монголии была направлена на ужесточение контроля над ханами и
князьями. Ослабляя их власть, Иньчжэнь способствовал дроблению уделов.
Иньчжэнь всемерно усиливал свой контроль над Тибетом. Восстание 1722 г. в союзном
маньчжурам княжестве в районе Кукунора послужило предлогом к завоеванию в 1724 г. Цинхая. В
борьбе с Джунгарским ханством цинское правительство рассчитывало на помощь Российской им-
перии, в том числе на использование против ойратов конницы калмыцкого хана Аюки,
кочевавшего в Приволжье. Однако китайские посольства 1713—1714 и 1731—1732 гг. в Россию, в
том числе на Волгу, не привели к втягиванию Петербурга и волжских калмыков в ойрато-
китайскую войну. Вторая джунгаро-китайская война, длившаяся с перерывами 19 лет (1715—
1734), измотала и ойратов, и империю.
Правление Иньчжэня ознаменовалось дальнейшим усилением императорской власти в ущерб
господству племенной маньчжурской аристократии и политическим традициям ханства Цзинь
(1616—1636). Это было следствием дальнейшей китаизации и бюрократизации верхних эшелонов
власти. Такой курс отчасти объяснялся и личностью самого Иньчжэня. Волевой, самостоятельный
и хитрый, он находился в состоянии вражды с остальным императорским кланом и в сорок три
года пришел к власти незаконным путем. Это, в свою очередь, вынуждало его создавать аппарат
управления, независимый от императорского рода Ай-синьгиоро и остальной маньчжурской
аристократии.
Для высвобождения императорской власти из-под контроля Совета князей-регентов и сановников
Иньчжэнь фактически осуществил своего рода политический переворот. В 1730 г. под предлогом
необходимости более оперативного руководства военными действиями против джунгаров был
создан Военный штаб (Цзюньцзифан) — временное военно-административное учреждение. После
1732 г. оно было превращено в Военный совет (Цзюньцзичу) — высший государственный орган
при императоре, не подчинявшийся Совету князей-регентов и сановников. Решение всех важных
вопросов перешло к Цзюньцзичу, состав которого определялся самим богдоханом. Его члены (от
четырех до девяти человек) назначались из числа секретарей Нэйгэ — канцлеров (дасюэши), глав
шести ведомств (бушаншу), их помощников (шилан) и других чиновников, почти исключительно
из маньчжуров и отчасти из монголов. Впоследствии сюда могли попасть наиболее преданные
императору китайские сановники.
Сконцентрировав в своих руках все основные военные и гражданские дела управления,
назначения высших чиновников и законодательную власть, Цзюньцзичу превратился в
правительство, полностью зависимое от императора и возглавляемое им. Роль Совета князей-
регентов и сановников тем самым сводилась к минимуму. Иньчжэнь лишил маньчжурскую
аристократию власти над «восьмизнаменными» корпусами и принял на себя командование ими.
Он положил конец маньчжурскому правилу наследования трона — по степени кровной близости к
богдоха-ну. Отныне вводился новый порядок: наследник избирался по воле самого монарха.
589
Таким образом, верховная власть избавилась от пут и пережитков, оставшихся от раннего периода
цинской государственности. Переворот Иньчжэня ни в коей мере не был направлен против
господства «знаменных». Их особое, привилегированное положение в обществе охранялось
отныне самодержавной деспотической властью Сына Неба и крепнувшим союзом завоевателей с
китайской элитой. Иньчжэнь более последовательно, чем его предшественник, снимал
ограничения на занятие китайцами ответственных постов в верхнем эшелоне власти. С 1719 г.
ханьцзюням было разрешено занимать посты наместников и военных губернаторов в
стратегически важных провинциях Шаньси и Шэньси, а с 1732 г. на эти должности могли
назначаться монголы и незнаменные китайцы. Такая политика еще больше усилила ненависть
маньчжурской аристократии к Иньчжэню.
В 1735 г. при странных обстоятельствах на пятьдесят седьмом году жизни император Иньчжэнь
неожиданно скончался. Поговаривали, что он был отравлен. На престол с девизом правления
Цяньлун вступил его четвертый сын, Хунли (1736—1795). Новый богдохан получил китайское
классическое образование и во всем стремился подражать своему деду Сюанье, т.е. претендовал
на роль ревностного конфуцианца, на славу образцового правителя и великого завоевателя. Так же
как Сюанье и Иньчжэнь, он до конца 70-х годов XVIII в. не только занимал трон, но и
самостоятельно управлял империей, вникая во все дела.
В первые же годы своего царствования Хунли столкнулся с ослаблением непосредственной опоры
династии — военного сословия «знаменных», особенно маньчжуров. Продолжалось постепенное
обезземеливание и разорение солдат и низших офицеров «знаменных войск». Последние в
основном не имели возможности или не хотели приобретать у казны свои прежние земли,
выкупаемые ею с 1729 г. у новых владельцев. Тогда Хунли в 1753 г. передал эти участки в ведение
соответствующих «знаменных» управлений для организации их обработки, получения арендной
платы и оброков. Натуральные и денежные доходы от таких земель использовались управлениями
для поддержания разорившихся цижэней своего «знамени».
Однако и это не смогло остановить нараставшее разложение военного сословия. Земли его низших
и средних слоев переходили в руки крупных маньчжурских чинов, а основная часть попадала во
владение китайских помещиков, купцов и ростовщиков. Борясь с разложением «знаменного»
землевладения, правительство запрещало продажу, залог и сдачу циди в аренду китайцам более
чем на три года, а также пыталось определить размеры арендной платы с незнаменных
арендаторов. Несмотря на строгие указы, все три запрета не соблюдались, и все больше земель
военного сословия переходило к незнаменному населению.
Стремясь восстановить былое экономическое положение сословия ци-жэнь, Хунли в 1737 г.
постановил создать для разоренных солдат и офицеров новые земледельческие «знаменные
поселения» (цитунь) в Южной Маньчжурии, переселив туда из Пекина несколько тысяч
маньчжурских семей. В 1744 г. казна произвела очередной выкуп проданных и зало-
590
женных «знаменных земель». Таким образом правительство восстанавливало позиции казенного
землевладения, общие размеры которого постепенно росли. Крупнейшим землевладельцем здесь
был сам император, в чьих руках к середине XVIII в..находилось более 700 поместий.
Хунли крайне беспокоило размывание «знаменного» землевладения и на «священной родине»
маньчжуров. Несмотря на «закрытие» Маньчжурии и политику сохранения ее для «знаменных»,
постепенное переселение китайцев за Великую стену продолжалось. Пытаясь остановить этот
процесс, Хунли в 1740 г. запретил китайскую колонизацию Ляодуна, а в 1762 г. — района
Нингуты. В 1776 г. провинция Гирин и земли Хэйлун-цзяна также были объявлены «запретной
зоной». Таким образом, вся Маньчжурия повторно «закрывалась» для китайских переселенцев.
Однако и новый запрет оказался малоэффективным. К тому же само правительство делало ряд
отступлений. Так, в связи со стихийными бедствиями и голодом в Северном Китае в 1748 г. было
временно разрешено переселение в Маньчжурию. Кроме того, запрет не распространялся на
купцов, мелких торговцев и ремесленников.
Продолжая линию Сюанье на проведение административно-налоговых преобразований, Хунли
осуществил реформу системы учета населения. По мере распространения налоговой реформы
1712—1724 гг. на новые провинции массе безземельных крестьян и иных людей уже не надо было
прятаться от занесения в списки и реестры. Кроме того, с 1741—1742 гг. учет населения стал
проводиться на базе системы баоцзя, т.е. с фиксацией не только «тяглых», но и «нетяглых» (коу).
Учетная реформа Хунли способствовала завершению налоговой реформы Сюанье— Иньчжэня и
была ее продолжением. В итоге число учтенных со 143 млн. в 1741 г. возросло до 313 млн. в 1795
г., т.е. более чем вдвое. С 1661 по 1766 г. площадь пахотной земли, учтенной в земельных
кадастрах, увеличилась на 2,3 млн. цин.
Произвольное завышение налоговых ставок послужило причиной восстания мяо 1735 г. в
восточных районах Гуйчжоу. Повстанцы захватили ряд округов и уездов. Против них были
брошены войска из шести провинций, однако все они потерпели поражения. На невосставшую
часть мяо обрушились репрессии, было казнено более тридцати старшин (тусы), до этого
изъявлявших покорность. Однако это не только не запугало мяо, но и усилило их сопротивление.
В 1736 г. подавление восстания было поручено чрезвычайному уполномоченному Чжан Гуансы.
Обещаниями и угрозами он склонил к покорности часть повстанцев, а на оставшихся бросил
карательные войска. Последние двинулись в горы, казня всех пленных, предавая все огню и мечу.
Каратели истребили 10 тыс. человек. Свыше 400. тыс. жителей погибли от холода и голода в горах
во время этой «охоты» на людей. Затем каратель Чжан Гуансы приказал расправиться и с теми,
кто ранее поддался на его уговоры и прекратил борьбу. В ходе этой акции было уничтожено до 18
тыс. человек и сожжено 1224 селения.
Тем не менее мяо продолжали сражаться. Они отступили в западные районы Хунани и
сопротивлялись вплоть до 1739 г. Новое восстание мяо
591
вспыхнуло в 1740 г. в пограничных районах Хунани и Гуанси. Здесь к мяо примкнули народности
яо и тун. Чжан Гуансы во главе 13-тысячной армии потопил в крови основные очаги
сопротивления. Остальное довершили отряды сельской милиции и «добровольцев», набранные
местными чиновниками, помещиками и шэньши из числа китайских пауперов и люмпенов.
Опасаясь вновь спровоцировать мяо на борьбу, цин-ские власти освободили их от налогов и
восстановили в Гуйчжоу традиционное судопроизводство.
В 1747 г. Чжан Гуансы получил приказ покорить тибетские племена тубо в одном из западных
районов Сычуани — Дацзиньчуане. Тубо героически сражались, а их тусы Солобэнь упорно
отбивал все цинские атаки на его крепость. Чжан Гуансы потерпел ряд поражений, попал в плен к
тубо и был казнен. В 1749 г. войска под командованием Юэ Чжунци вновь двинулись на
покорение Дацзиньчуаня. Солобэнь был вынужден сложить оружие, но другие племена тубо
продолжали оказывать завоевателям упорное сопротивление и не признавали цинские власти
вплоть до середины 60-х годов. Следуя традиционной доктрине «покорять варваров руками
варваров», наместники Сычуани использовали силы тусы соседнего района тубо —
Сяоцзиньчуаня для завоевания Дацзиньчуаня.
Выход из послевоенной разрухи, укрепление маньчжурского господства в Китае, подчинение
Халхи, успехи в покорении народов Юго-Западного Китая позволили Хунли перейти к завоеванию
стран, лежавших на запад от Цинской империи, — Тибета (1750—1751), Джунгарии (1755—1757)
и Кашгарии (1757—1759). Эта «вторая волна» маньчжурских завоеваний середины XVIII в.
помимо «знаменных» войск велась силами китайской пехоты и монгольской конницы. Завоевания
Хунли облегчались тем, что три указанные выше страны не только не могли объединиться для
отпора общему врагу, но две из них — Джунгария и Кашга-рия — раздирались внутренними
распрями, а третья — Тибет — была уже наполовину подчинена Пекину.
Хунли давно вынашивал планы завоевания Джунгарии. Цинская дипломатия искусно вела дело к
ослаблению и внутреннему развалу Ойрат-ского ханства. Пекинский двор умело поощрял здесь
внутренние междоусобицы, сепаратизм ханов, способствовал затягиванию кровавой борьбы за
ханский престол. Сея рознь среди князей, Хунли одних вынуждал искать его поддержки, других
— его посредничества или нейтралитета. С 1745 г. началась почти семилетняя полоса яростной
борьбы за престол, заговоров, переворотов и раскола на враждующие лагеря. Вспыхнувшая
междоусобная война создала идеальные условия для сложных интриг цинской дипломатии. Уже к
середине 50-х годов Хунли весьма преуспел в деле ослабления центральной власти в Джунгарии и
внутреннего разложения Ойратского государства. После прихода в 1752 г. к власти хана Даваци
(Дабачи) вновь разгорелась борьба между ним и очередным претендентом — главой племени
хойтов Амурсаной, его недавним союзником. Потерпев поражение, Амурсана в 1754 г. бежал в
Китай, принял цинское подданство и просил помощи у Хунли. Получив предлог для
592
вторжения, тот послал в район Или большую цинскую армию. Амурсана командовал авангардом
одной из двух колонн.
Вторгшись в 1755 г. в Джунгарию, цинская армия в течение нескольких месяцев оккупировала ее.
Перегрызшиеся между собой ойратские князья не смогли ни объединиться перед лицом общего
врага, ни дать ему отпор. Побежденный Даваци в 1755 г. был свергнут. Используя эту победу,
Хунли ликвидировал единовластие и ханский престол в Джунгарии, разделив некогда
могущественное государство на четыре отдельных княжества, подчиненных непосредственно
Пекину.
Такая децентрализация на основе родо-племенной розни предельно ослабила ойратов. Это и
оставленный в Или цинский отряд Баньди сделали Хунли вершителем судеб Джунгарии. Вместо
престола Амурсана получил титул и должность, означавшие его подчинение Цинской империи.
Обманутый в своих ожиданиях, он вошел в соглашение с рядом ойратских и халхаских
военачальников. Осенью 1755 г. Амурсана поднял восстание против иноземных сил, призвав
ойратов к объединению. Повстанцы разгромили отряд Баньди. Однако часть князей (тайджи)
переметнулась к маньчжурам, а другая сохранила нейтралитет. Большая цинская армия в 1756 г.
вторглась в Или, и Амурсана бежал к казахам. Цинские войска по приказу Хунли приступили к
поголовному истреблению ойратского населения, в результате чего к повстанцам примкнули
многие тайджи. Возвратившийся на родину Амурсана возобновил борьбу с захватчиками.
К этому времени маньчжуры сконцентрировали в Джунгарии крупные силы под командованием
Чжао Хуэя, в 1757 г. победившего повстанцев в сражении под Урумчи. Мощная цинская армия,
пришедшая из империи, продвигалась по Джунгарии, предавая все живое огню и мечу. Тем не
менее сопротивление ойратов продолжалось, и в него включились остальные князья. После
очередного поражения Амурсана бежал на территорию России, где умер от тифа. Вслед за этим в
1757 г. потерпели поражение чоросский хан Гэлцан Доржи, Даши-чэрэн и другие тайджи.
Восстание ойратов было потоплено в крови, Джунгарское ханство — уничтожено. Хунли отдал
.приказ цинским войскам поголовно истребить ойратское население. Из общей его численности
600 тыс. человек 95% было перебито, умерло от голода и оспы, а 5% (30—40 тыс.) бежало в
Россию. Опустевший край разделили на три округа — Или, Урумчи и Тарбагатай — и отдали под
власть наместника (цзянцзюнь). Здесь стали создаваться города с цинскими гарнизонами и
управами.
В Кашгарии (Восточный Туркестан) доживало последние годы теократическое уйгурское
государство. Его раздирали религиозные распри между двумя основными сектами
мусульманского духовенства — «бело-горскими» и «черногорскими» ходжами, а также между
правителями городов (хаким-беки) и ханской властью. Последняя боролась за централизацию
страны, а хаким-бекам была выгодна ее раздробленность. Борющиеся стороны часто опирались на