Баенская Е.Р. Нарушение аффективного развития ребенка в раннем возрасте как условие формирования детского аутизма

Подождите немного. Документ загружается.

в появлении улыбки и/или ее ненаправленность на близкого человека

(отсутствие предпочтения лица близкого другим приятным ребенку

впечатлениям); невыраженность «заражения улыбкой», слабость в

инициации непосредственного эмоционального общения, чрезмерное

дозирование его - быстрое пресыщение, отказ от продолжения

взаимодействия. Возможно отсутствие избирательности в контакте с

окружающими во втором полугодии; недостаточная активность в

исследовании материнского лица и трудности в различении его выражения

(ориентация в большей степени на интенсивность выражения, а не на знак);

трудности выражения собственного эмоционального состояния (в частности,

ограничения в дифференциации интонационных оттенков крика). В связи с

перечисленными особенностями согласование ритма взаимодействия дается

матери особенно тяжело. Она чувствует себя увереннее в ситуациях ухода и

кормления, но испытывает трудности в попытках игровых контактов,

эмоционального тонизирования, когда ребенок пребывает в достаточно

комфортном состоянии и возможности успокоить его при дискомфорте.

Рассмотренные особенности аффективного развития свидетельствуют

о нарушении предпосылок развития нормальной привязанности ребенка к

матери. Особая сензитивность к тактильному и зрительному контакту,

пассивность в первых взаимодействиях, трудности непосредственного

эмоционального заражения закономерно приводят к задержке и даже

отсутствию формирования устойчивых избирательных отношений с

близкими. Сказанное позволяет выделить характерные варианты нарушения

формирования привязанности:

- сохранение ранней сверхсильной симбиотической связи, которая

обнаруживает себя исключительно как негативное переживание отделения от

матери и не сопровождается позитивными проявлениями привязанности в

комфортных условиях;

- дозированные проявления привязанности, при которых

кратковременные выражения любви сочетаются с преобладающими

периодами полной индифферентности, когда ребенок «не замечает»

присутствия матери, не откликается на ее попытки установления контакта;

- длительная задержка в выделении какого-то одного лица в качестве

объекта привязанности. Такой младенец может производить впечатление

очень общительного, спокойного, идущего ко всем на руки. Это происходит

не только в первые месяцы жизни, когда в норме формируется и достигает

расцвета «комплекс оживления», но и значительно позже, когда незнакомый

человек обычно принимается с осторожностью, либо смущением. Нередко у

таких детей вообще не возникает характерного для возраста 7-8 месяцев

«страха чужого», то есть не появляется избирательности в общении.

Недостаток активности во взаимодействии с окружающими может

проявляться и в задержке и слабости выражения обращений ребенка к

взрослому: они не приобретают дифференцированного характера, не

усложняется и не меняется интонация вокализаций; отсутствует

направленный взгляд; не формируется указательный жест; характерно

отсутствие попыток первых вербальных обращений – мама, папа, дай.

Одновременно отмечается невыраженность, непостоянство отклика на

обращение близких, также как и ориентации на их эмоциональную оценку.

Поэтому наиболее ощутимой проблемой еще до года являются выраженные

трудности формирования объединенного внимания: ребенок не прослеживает

взором направление взгляда взрослого, игнорирует его указательный жест и

призыв: посмотри на…

Отмечается невыраженность подражания, длительная задержка в его

формировании. В таких случаях родителям бывает трудно чему-нибудь

научить своего ребенка: не получается вовлечь его даже в самые простые

игры, требующие элементов показа и повторения (типа "ладушек"),

затруднено бывает обучение жесту ручкой "пока", кивания головой в знак

согласия; он не пытается повторять слоги и слова (О.Б. Додзина, 2006).

Нарушения активности и особая сензитивность таких детей

проявляется не только во взаимодействии с близкими, но и с окружающим в

целом. Уже на ранних этапах аутистического дизонтогенеза проявляется

повышенная чувствительность к сенсорным стимулам. Это может

выражаться и как непереносимость бытовых шумов обычной интенсивности

(звука кофемолки, пылесоса, телефонного звонка и т.д.), и как нелюбовь к

тактильному контакту, как выраженная брезгливость при кормлении и даже

попадании на кожу капель воды, непереносимость одежды, и как неприятие

ярких игрушек. Неприятные впечатления не только легко возникают у такого

ребенка, но и надолго фиксируются в его памяти.

Особенность реакций на сенсорные впечатления проявляется

одновременно и в другой, очень характерной тенденции развития,

проявляющейся у детей уже в первые месяцы жизни. При недостаточной

активности, направленной на обследование окружающего мира и

ограничении разнообразия сенсорного контакта с ним, наблюдается

выраженная захваченность, очарованность отдельными избирательными

впечатлениями – тактильными, зрительными, слуховыми, вестибулярными,

которые ребенок стремится получить вновь и вновь. Эти впечатления

становятся основой стереотипных аутостимуляций, которые могут выглядеть

и как примитивные циркулярные реакции, которые надолго фиксируются в

поведении ребенка, и как более сложные, но тоже крайне однообразные

манипуляции с предметами, дающие искомый сенсорный эффект (игра со

светом, с бликами, выкладывание рядов по цвету или форме и т.д.).

При этом близкому практически не удается включаться в действия,

поглощающие ребенка. Чем больше ребенок выглядит захваченным ими, тем

сильнее он противостоит попыткам взрослого участвовать в его особых

действиях. Если при нормальном аффективном развитии удовольствие от

сенсорной стимуляции становится важной составляющей общения с близким

взрослым, то в случае раннего искажения этого развития, особые

стереотипные увлечения ребенка начинают отгораживать его от

взаимодействия с родителями, а значит препятствовать развитию и

усложнению отношений с окружающим миром.

Захваченность определенными сенсорными впечатлениями рано

вступает в конкуренцию с ориентацией на близких. Часто взрослый, не имея

эмоционального контакта с ребенком, выступает лишь в качестве

инструмента, с помощью которого ребенок получает необходимую

сенсорную стимуляцию (может покачать, покружить, поднести к желаемому

объекту и т.д.).

В условиях несформированности эмоционального взаимодействия с

близкими особенно тяжело проходит момент физического отрыва малыша от

матери в районе года. Во многих случаях в это время у родителей возникает

ощущение резкой смены характера ребенка: он может становиться

неосторожным, неудержимым, непослушным, неуправляемым. Особенно

заметны происходящие с малышом изменения, если до этого он был крайне

спокоен, "удобен", покорно подчинялся всем режимным требованиям, ничего

не тащил в рот, никуда не лез. Именно в это время становится заметным, что

ребенок может «не слышать» обращения, не реагировать на собственное имя,

игнорировать запреты, не ощущать реальную опасность. В тех же случаях,

когда на первый план выходит сверхчувствительность ребенка, усиливаются

его чрезмерная осторожность (в том числе и по отношению ко всему

новому), пугливость и брезгливость. Он отказывается вылезать из коляски,

не решается наступить на снег и т.д. Все интенсивнее проявляется

недостаточность активности во взаимодействии с окружением, стремление

ограничить и стереотипизировать формы этого взаимодействия.

Анализ историй развития детей с аутизмом свидетельствует о том, что

в период от полутора до двух с половиной лет обозначенные выше тенденции

становятся все более очевидными.

Остаются и закономерно нарастают в ситуациях повышения

требовательности со стороны родителей к ребенку трудности произвольной

организации его поведения: сложно привлечь его внимание, отвлечь от

случайного впечатления, переключить на какие-то действия, предлагаемые

взрослым, ввести необходимые запреты. Кажется, он не слышит обращения,

по крайней мере, может не реагировать на него. Не формируется подражание

близким взрослым и детям, хотя избирательно малыш может имитировать

какой-либо механический звук или копировать яркое действие персонажа

любимого мультфильма или рекламы.

Не усложняются манипуляции ребенка с игрушками (а в ряде случаев

они и не привлекают его внимание). Он не обучается игре, а продолжает

стереотипно разбрасывать или, наоборот, тщательно раскладывать в ряды

машинки, кубики, карандаши, крутить колеса, или просто постоянно держит

в руках какие-то особо предпочитаемые предметы (коробочки, палочки,

веревочки и т.д.). Эти тенденции прямо противоположны тем, которые

наблюдается при благополучном развитии, где после закономерных

трудностей кризиса первого года начинают возрастать возможности

произвольной организации ребенка, наблюдается расцвет подражания

взрослым и ориентации на внимание, похвалу родителей.

Становится все более выраженным отставание и своеобразие речевого

развития: ребенок может не набирает активного словарного запаса и часто

не реагирует на обращенную к нему речь. Если появляются лепет, отдельные

слова, словосочетания, а в ряде случаев - и не по возрасту достаточно

сложные – «взрослые» фразы, то они не носят характера обращения, не

направлены на коммуникацию, не всегда понятна их связь с реальной

ситуацией. Возможно появление у ребенка «своей речи» - каких-то

своеобразных звукосочетаний, слогов, бормотания, сопровождающих

стереотипные занятия ребенка и не адресованных окружающим. Обычно это

носит характер аутостимуляции, особенно очевидный, когда ребенок издает

специфические звуки, не характерные для фонем родного языка и

напоминающий щебет, щелканье, скрип или высоко звучащие гласные,

гортанные звуки .

Не появляется интерес к сверстникам (ребенок либо «не замечает»

их, либо опасается и старается держаться в стороне).

Становятся все более заметными необычные стереотипные движения

или действия с предметами, которые усиливаются в ситуациях, когда

ребенок переживает какое-то сильное впечатление (как позитивное, так и

негативное).

Появляются и усиливаются выраженные проблемы поведения:

тревожность, пугливость, страхи, погруженность в себя, которые могут

сочетаться с периодами повышенной возбудимости, расторможенности;

негативизм; агрессия и самоагрессия; заметные трудности принятия всего

нового, в том числе и появление серьезных ограничений в еде, сложности

переодевания, смены маршрута прогулок и т.д.

В отличии от временных трудностей, возможных и при благополучном

развитии, но не препятствующих развитию и усложнению эмоционального

взаимодействия ребенка с близкими, при признаках аутистического развития

отмечается не только особая легкость возникновения у ребенка состояния

аффективного дискомфорта (прямым знаком которого является

самоагрессия), но и крайне длительная фиксация на негативных

впечатлениях. При этом ребенок может не жаловаться, не обращаться к маме

за помощью а, напротив, еще больше отгораживаться от контакта с близкими

и прибегать к своим способам успокоения (в эти моменты появляются

особые двигательные разряды, раскачивания, закрывание ушей руками).

Могут наблюдаться и признаки регресса развития, когда теряется тот

минимум эмоциональных связей, форм контакта, начинавших складываться

навыков (в том числе и речевых), которые ребенок в некоторых случаях

начинал приобретать до того, как научился ходить. Эти настораживающие

тенденции обычно сочетаются с нарастанием проблем поведения

(выраженного дискомфорта, беспокойства и/или подавленного состояния,

страхов) и витальными нарушениями (в первую очередь, серьезными

расстройствома сна).

Все перечисленные выше особенности отношений аутичного ребенка

с окружающим в целом и с близкими людьми особенно, свидетельствуют о

нарушении развития способов организации активных отношений с миром и

превалировании в его развитии уже с раннего возраста выраженной

тенденции – перевеса стереотипной аутостимуляционной активности над

реально адаптивной. Эта характерная тенденция может проявляться в разных

степенях дезадаптации к окружающему миру, что отражается к моменту

складывания аутистического синдрома в виде определенного его варианта

(по классификации О.С.Никольской, 1985).

Представленные в главе характерные сочетания признаков

искаженного развития, приводящие к формированию определенного

варианта аутистического дизонтогенеза, позволяют дополнить и уточнить его

ранние маркеры.

В главе третьей «Особенности формирования системы

аффективной организации поведения и сознания ребенка раннего

возраста при выраженных тенденциях аутистического развития»

проявление признаков нарастания угрозы оформления синдрома аутизма

рассматривается и раскрывается в логике нарушений развития системы

аффективной организации.

Особенности становления ранних форм взаимодействия такого ребенка

с его ближайшим окружением указывают в первую очередь на проблемы в

развитии средств его индивидуальной саморегуляции, закономерно

происходящие из нарушения развития первичной, общей со взрослым

системы регуляции активности и поддержания аффективной

стабильности.

Показано, что для аутистического дизонтогенеза характерна

ограниченность развития возможностей аффективной саморегуляции, это

касается и способов подъема и поддержания активности, и средств смягчения

дискомфорта. Осваиваются и закрепляются однообразные формы

механической аутостимуляции, которые стереотипно используются ребенком

как в условиях дискомфорта для его смягчения и заглушения, так и для

получения тонизирующих положительных впечатлений. Отсутствует

перспектива качественного смыслового развития средств поддержания

аффективной стабильности; вместо этого совершенствуется их техническая

сторона, изощренность приема, который обеспечивает точность, надежность

и быстроту достижения искомого ощущения.

Характерно, что и в норме примитивные формы механической

аутостимуляции также могут в течение раннего возраста сохранять свою

значимость, но лишь как средства самоуспокоения. И актуальны они только

в тех витально значимых ситуациях (плохого физического самочувствия,

трудностей засыпания или тревоги при уходе мамы), когда ребенок лишен

возможности использовать для утешения помощь близкого. В качестве же

основной тенденции развития средств саморегуляции здесь выступает

растущая ориентация малыша на эмоциональные проявления близкого,

быстрая дифференциация форм эмоционального взаимодействия, которая

уже в первом полугодии жизни начинает играть ведущую роль в сохранении

душевного равновесия ребенка. Эмоциональное взаимодействие развивается

внутри общей для младенца и матери системы регуляции активности и

стабилизации аффективных состояний на основе непосредственного

аффективного заражения в пластичной подстройке матери и младенца друг к

другу и опосредует разработку разноуровневых впечатлений ребенка. Так, в

норме с помощью взрослого раздвигаются границы положительной

избирательности ребенка. Впечатления, исходно нейтральные, благодаря их

совместному переживанию становятся привлекательными для младенца, а

часть отрицательных просто меняет свой аффективный знак.

При аутистическом развитии малыш крайне ограничен в таких

возможностях. И эти ограничения определяются не только его исходной

невыносливостью и соответственно крайне низким порогом сенсорного

дискомфорта. Положение усугубляется тем, что близким чрезвычайно трудно

прийти ребенку на помощь и попытаться компенсировать недостаточность.

Невыносливость обусловливает и серьезные ограничения пластичности и

мимитического заражения младенца в контактах с близкими. Отсутствие или

слабость непосредственного аффективного заражения препятствует развитию

дифференцированной ориентации на эмоциональные воздействия близкого, и

это перекрывает пути развития положительной избирательности ребенка, что

соответственно оборачивается расширением для него как области

игнорируемого, так и отрицательного, неприемлемого качества среды.

Нарушение развития общей системы аффективной саморегуляции

может быть рассмотрено и как причина трудностей снятия взрослым

перевозбуждения малыша, снижения интенсивности его переживаний. Если

ребенок не получает полноценного опыта общего со взрослым переживания,

то даже позитивные, но слишком яркие впечатления могут переживаться им

достаточно болезненно. Эти ощущения становятся слишком возбуждающими

и захватывающими, поскольку не разделены с близкими - взрослый не

может ни успокоить малыша, ни переключить или отвлечь его, заняв другим,

привычным или, возможно, новым, прежде нейтральным впечатлением.

Соответственно, проблемой становится и то, что ребенок не может

получить поддержку от близких в переживании дискомфорта, негативных,

пугающих впечатлений; родителям трудно передать ему свой позитивный

настрой, отвлечь, успокоить, создать то общее ощущение надежной

защищенности, которое получает обычный малыш. Нарушение развития

эмоционального контакта не позволяет подготовить ребенка к переходу на

более сложный уровень освоения и преобразования отрицательных

впечатлений. В норме это достигается за счет усложнения структуры

совместного положительного переживания, введения в него элементов

новизны, остроты, веселого риска. В случае аутистического развития для

этого не формируется достаточная основа и ребенок не может принять

помощь близких в десенсибилизации и трансформации знака негативного

переживания, то есть остается крайне уязвимым к впечатлениям новизны,

неожиданности, нарушениям привычного порядка.

В норме полноценное развитие аффективных механизмов в общей

системе саморегуляции обеспечивает и возможность их использования в

непосредственно адаптивных целях. Первым адаптационным достижением

ребенка и матери являются возникающие в первом полугодии совместные

аффективные стереотипы ухода, которые складываются как устойчивые,

удобные для младенца и его близкого привычно повторяющиеся формы

бытового взаимодействия. Они узнаются и избирательно фиксируются в

процессе взаимной подстройки матери и ребенка. Для аутистического

дизонтогенеза характерно нарушение этого процесса взаимного

приспособления. В зависимости от тяжести первичных предпосылок

нарушений развития такой ребенок может или не проявлять собственной

активности в усвоении режима, не давать знать о своих потребностях, не

демонстрировать избирательности, или, наоборот, требовать слишком

жесткого соблюдения своих условий и не обнаруживать характерной для

младенческого возраста пластичности во взаимодействиях с мамой,

обеспечивающей возможность взаимного подстраивания друг к другу.

Находясь в физической зависимости от матери, которая удовлетворяет

его витальные потребности и обеспечивает безопасность, такой малыш не

использует ее в необходимой степени в качестве эмоционально

организующего центра адаптации, а следовательно не получает необходимой

опоры и средств для развития способов организации собственных активных

отношений с окружением. Так, при признаках формирования первой группы

аутизма не происходит своевременного появления избирательности в

контактах а соответственно и ориентации на эмоциональные проявления

мамы, формирования привязанности к ней. Поэтому так ярко обозначаются

проблемы регуляции поведения такого ребенка (в том числе, обеспечение его

безопасности) с момента начала его самостоятельной ходьбы. При

формировании же второй группы отношения фиксируются на стадии

выраженной симбиотической связи, привязанности еще не выделенной

эмоционально из жесткого аффективного стереотипа привычного