Бибихин В. Лес (hyle)

Подождите немного. Документ загружается.

ЛЕС. 25 (14.4.1998)

329

вом, уже всё что он знает сказал, причем всеми способами и на

всех языках, в том числе в интуиции, в предчувствии и во сне.

На этот счет можно быть спокойным, не конструировать Бога, а

спросить лучше, знает ли человек всё то что он знает. Вот человек

действительно может знать много и не сказать это никому и даже

самому себе, и вовсе не по той причине что хочет как воспитатель

дать воспитываемому свободу, чтобы он научился сам, а по дру-

гой замкнутости и глухоте. Человек сам себе неприступен как

двойник. И вот непохоже на то, что загадка двойника так и должна

остаться загадкой, словно она его не касается. Вызов амери-

канского прагматизма, на который нам поневоле приходится от-

вечать, заставляет объяснить и объясниться, почему мы не обяза-

ны считать себя просто до-научной культурой, задача которой

подтянуться: круг вещей, к которым мы по-разнохму подходили,

тема другого, друга, другого л или второго л, двойника и близнеца,

и сновидения, как этот круг ни трудный, но он близкий, это

всё слишком близко и ближе чем хватает прагматизм. И Бога мы

будем искать, если вообще будем, тоже близко, в той близости,

когда он нам близнец, и думая о Гераклите, о его тождестве людей

и богов, между которыми разница только в смертности и бессмер-

тности. Что такое бог. Это сам человек, тот же человек, не ко-

торый стал благодаря медицине бессмертным, а который и есть

он же сам себе другой. Кроме гераклитовской формулировки

нашей задачи, у нас есть еще и пушкинская, без двусмыслен-

ности, без стыда и робости, пусть нас назовут отсталыми или

наивными, вера

Что есть избранные судьбами,

Людей священные друзья;

Что их бессмертная семья

Неотразимыми лучами

Когда-нибудь нас озарит

И мир блаженством одарит.

Эту речь о друзьях мы понимаем и в смысле: о других нас. При-

знаться в том, что именно эта тема наша, значит обязать себя, свя-

зать себя задачей, что мы и делаем: от этого момента связываем.

С благодарностью американскому прагматизму, чей вызов заста-

вил нас наконец повернуться к самому своему.

Но пока — глаза страшатся а руки делают — вернемся в наш

непроглядный лес, спокойно встанем в ряд живых существ. Будем

надеяться на настоящую свободу только когда мы не испугались

полной скованности.

330

В. В. БИБИХИН

Продолжаем освобождаться от структур, которые часто ка-

жутся спущенными откуда-то с неба, из-за облаков. Жесткая гра-

ница, черта или закон, похоже связана с территориальностью жи-

вого, с защитой им территории. Не обязательно думать что живое

вписано в пространство, скорее пространство развернуто по-раз-

ному (разное пространство) живым, но во всяком случае граница

принадлежит лесу. Да мы уже и давно, как-то формально увидели

в лесе геометрию. Присмотримся к ней еще и с этой стороны.

В сохранившихся обществах каменного века, у уже упоминав-

шихся охотников-собирателей (мужчины в основном охотники,

женщины в основном собиратели, но разделение не жесткое) жест-

кое разделение между своими и чужими: общество запрещает

на своей территории ловить рыбу, охотиться, собирать раститель-

ную пищу. Убийство чужого, соседа за собирание плодов кажется

неоправданно жестоким и может быть даже невыгодным поступ-

ком, потому что неприятные последствия могут быть хуже чем от

потери части территории. Но вступает в игру жесткость другого

рода чем пластика леса, и другого рода чем рациональность, рас-

чет: человек соседнего племени не спросил разрешения собирать,

он оказался коварным, нечестным, т. е. злым, и именно по этой

причине своей коренной недоброкачественности, а не для ком-

пенсации причиненного ущерба, должен быть уничтожен как

главная зараза, как носитель худшего зла. В связи с этим типом

поведения надо пересмотреть правило око за око, зуб за зуб, в нем

есть несоразмерность, рационализм, который другого порядка

чем выступление за добро, которое может начаться с малого, но

должно кончиться полным искоренением зла. Евангельская запо-

ведь, наоборот, прощения, а не ока за око, тогда в другом, радикаль-

ном пространстве, а Моисеева, так сказать, в рациональном.

Бразильские mundurucû, охотники за головами, вот уж дейст-

вительно «уголовники», имеют тоже жесткое, безусловное обо-

снование для своих нападений на pariwat, так называются все кто

не mundurucû (нападают рано утром после сна, навеянного шама-

ном, отрезают как можно больше голов и уносят как можно ско-

рее): так поступивший поступил лучшим образом, потому что

не-мундуручу хуже чем зверь, он не человек, в его «внутри», в за-

мысле воле и решении, в умысле и настроенности, в его «голове»,

такое зло, что только сняв эту голову с плеч и взяв ее себе, храня

ее у себя, можно избавить мир от зла.

Если бы мундуручу не вели этой жесткой очистки природы от

зла, контроль народонаселения осуществлялся бы например через

голод, охотники за головами осуществляют его опережающим об-

ЛЕС. 25 (14.4.1998) 331

разом. За страшным злом в головах, которые надо отрезать, скры-

вается нарушение природного баланса, экологии, — там, на их

ранней стадии, мундуручу опережают собой, спасают землю от

того, что ей грозит теперь, от уничтожения.

У них в крайней, отчетливой форме проводится правило, кто

не с нами, тот против нас.

Вместо силлогизма, «разрастание населения приведет к дегра-

дации и голодной гибели, это надо заранее предотвратить, искус-

ственно население сократив», сознание выходит из реальности в

пространство, где добро-зло, подвиг ума, силы и мужества для

истребления зла, и потом эта схема довольно произвольно накла-

дывается на живые существа. Она и должна накладываться произ-

вольно, как-нибудь, потому что ведь не в персональном выборе

действительно злых ее сила, а в том что она обеспечивает выкос

популяции. «There is an innate predisposition to manufacture the cul-

tural apparatus of aggression, in a way that separates the conscious

mind from the raw biological processes that the genes encode. Culture

gives a particular form to the aggression and sanctifies the uniformity

of its practice by all members of the tribe»

303

Дарвинизм с опережением, заранее настраивает человеческое

существо на свою жесткость, и задолго до того как сработают дар-

виновские законы выживания, биология взрезается, прорезается

границей. Можно было бы сказать что граница, край, жесткость

диктуют муравьиные войны. Едва ли измененной химии другого

муравейника достаточно для обоснования убийства. Явно химия

только знак, примерно как для охотников за головами не наш язык

знак, но малого знака достаточно чтобы развязать схему «свои хо-

рошие — чужие плохие».

Как эта схема войны была изобретена. Изобретатель не знает о

своем изобретении, он раздваивается на себя чистого, который

жестоко, с риском для собственной жизни очищается служением,

верностью (святой, религиозной) схеме, на того кто безусловно

знает как надо делать — и себя другого который ровным счетом

ничего не знает о происхождении схемы, о причине ее абсолютно-

сти, жесткости.

Мундуручу только случай-модель, простой. В более сложном

виде то же показывает всякая культура. Культуру поэтому чуть ли

303

Edward Osborne Wilson. On Human Nature..., p. 114. * Перевод: Сущест-

вует врожденная предрасположенность к выработке культурного аппарата аг-

рессии, чтобы сознание было отделено от грубых биологических процессов,

закодированных в генах. Культура придает агрессии индивидуальную форму

и освящает единообразие агрессии, практикуемой всеми членами племени.

332 В. В. БИБИХИН

не прежде всего надо определить как военный аппарат: аппарат

культуры — военный аппарат. В культуру встроено требование

абсолютное (дисциплины, послушания, воспрещения), которое

обязательно включает соображение, лапидарно высказанное чело-

веком одного воинственного племени: «We are tired of

fighting.

don't want to kill anymore. But the others are treacherous and cannot

be trusted»

304

*. Разница между своими и чужими может быть мень-

ше чем между своими и своими, к чужим может быть отношение

лучше чем к своим, но: какими будут, должны быть свои, как про-

ляжет граница, как она изменится, заведомо не закодировано; но

почему граница между своими и чужими в человечестве обяза-

тельно пройдет, и пройдет обязательно по бескомпромиссному

абсолютному принципу. Непременная далекость этого принципа

от биологических причин дарвинистского плана, типа выживания

(война идет настолько не ради телесного самосохранения, что

тема «лучше смерть чем рабство», better dead than red, «умрем, но

не сдадимся» появляется обязательно и сразу как только дело ста-

новится серьезно), — эта парящая отлетность, отрешенность иде-

алов, ради которых ведется война, не обязательно должна вызы-

вать подозрение, что так, косвенно, легче и вернее захватить луч-

шие дарвинистские позиции, но обязательно требует заметить:

человеку, как он понимает и каким он хочет себя видеть и иметь,

выжить трудно. Присутствие других, которое всегда требователь-

но, причем требовательность никогда не остановится перед угро-

зой войны, а война как правило не остановится перед большими и

очень большими потерями, делает так, что для сохранения своей

жизни человек должен рисковать жизнью.

Парадоксально, но никакой ошибки нет: за сохранение своей

жизни человек платит жизнью. Лев, в отличие от этого, всегда

рассчитает, на какую силу нападать, и не скажет себе, нападу чего

бы это мне ни стоило. Собака нападет, но так она тренирована че-

ловеком. Но вот пример камикадзе, где человек ни при чем. Сол-

даты одного вида термитов как ходящие бомбы нагружены желе-

зами и мешками, в которых хранится жидкость собственно для од-

норазового использования: солдат выбрасывает ее в противника,

она мгновенно загустевает и запутывает противника или против-

ников, но и солдата тоже; причем иногда солдат буквально взры-

вается, эта жидкость выплескивается из него в разные стороны и

запутывает всё вокруг.

304

Там же, р. 119 сл. * Перевод: Мы устали от борьбы. Мы больше не хо-

тим убивать. Но другие вероломны и им нельзя доверять.

ЛЕС. 25 (14.4.1998)

333

Но у термитов воюет каста солдат, о случаях тотальной моби-

лизации и коллективного жертвенного самоубийства за идею, а не

за целость муравейника, не слышно чтобы сообщалось. Чтобы

весь вид был готов жертвенно уничтожить себя за верное понима-

ние идеи, этого как будто бы вне человека не наблюдалось.

Стратегию дарвинизма проводят все виды, но ни один не бро-

сает себя весь в тотальной мобилизации на служение идее, ко-

торая может и потребовать войну и санкционировать во время

войны любое поведение. Только человеческая религия (понимая

религию широко, не обязательно даже в институтах, как марк-

сизм-ленинизм, а и новейшая темная религия банков, почти без

институтов, кроме рулетки в разных видах) дает такой неограни-

ченный запас оправдания. Муравей солдат, проникая на чужую

территорию, будет постепенно сникать, его решительность будет

падать и на совсем чужой территории он смутится. Крестоносец

не смущается на чужой территории, потому что религия дала ему

санкцию на экс-территориальность.

Как будто бы всё-таки нет причин не соглашаться с дарвинист-

ским происхождением идеи, культа, религии, культуры как вой-

ны: угадываемый, ощущаемый исход судьбы, жесткие условия

выживания проецируются как бы обратно, вперед из будущего на

настоящее и уже теперь диктуют предельные, граничные требова-

ния, потому что так или иначе крайность подступит, тогда пусть

уже теперь. Ранняя дисциплина перед неминуемой встречей. Раз-

ведка так сказать донесла, что та встреча с концом будет. Разведка

кроме того постоянно идет, вглубь леса. «История» даже этимоло-

гически одного корня с «разведкой», первоначальное значение

ιστορία исследование, расспрос. История человечества стала та-

кой, историей культур и войн, благодаря истории-разведке, кото-

рая собрала достаточно сведений чтобы внушить необходимость

строгой опережающей дисциплины.

Как возможна такая сложная настройка человечества на си-

туацию. Но в принципе так же, как лев рассчитывает свой пры-

жок. Или как дельфин, мы читали у Аристотеля, рассчитывает

свой нырок на пределе запаса воздуха в легких. Сама правда, оче-

видность быка прямо диктует льву его прыжок. Так разведка, на

которую мозг человека вполне способен, диктует ему его дис-

циплину.

Если культура, т.е. прежде всего культура войны, это опроки-

нутая назад, на современность, судьба, собранная история, то в

образ действий человека входит помимо содержательного напол-

нения формальный, если хотите, или сверхсодержательный при-

334

В. В. БИБИХИН

знак полноты, завершенности. Эта черта есть и в нырке и полете

дельфина, описанном у Аристотеля, и в прыжке льва.

Как назвать эту всякий раз уже сейчас присутствующую за-

конченность в человеческой культуре (человек уже сейчас ведет

себя как на пределе, на краю, конец уже сейчас), я не знаю, но

предложу вам считать, что она связана с дионисийством, с вином.

Вино и полнота, эта тема стоит того чтобы на нее обратить внима-

ние. Основатель христианской религии начал свое чудотворство с

превращения воды в вино. Брак в Кане Галилейской мог сорваться

оттого, что вино кончилось. Вино старой религии кончилось.

С этим опережающим характером человеческой культуры, ко-

торая строится так, что всегда устанавливает уже сейчас послед-

ний решающий суд, обеспечивая так себе сразу же полноту, инте-

ресно сравнить секс у человека. Современная биология повторяет

аристотелевское наблюдение: человек выбрал странный кружной

и сложный путь продолжения рода, как бы запретив себе, физио-

логически закрепив запрет на прямые способы размножения. «Sex

is central to human biology and a protean phenomenon that permeates

every aspect of our existence and takes new forms through each step in

the life cycle. Its complexity and ambiguity are due to the fact that sex

is not designed primarily for reproduction. Evolution has devised much

more efficient ways for creatures to multiply than the complicated [!]

procedures of mating and fertilization»

305

*. Бактерии просто делятся

на два, в некоторых видах через каждые 20 минут. Или гидры про-

изводят потомство просто из частей своего тела. Интересно, что в

человеческом существе, в его истории есть момент, вполне здо-

ровый, нисколько не уродство и не воспринимается даже как от-

клонение вообще от человеческого размножения, когда вдруг

пробивает себе дорогу размножение через деление, по принципу

бактерий. Настоящие близнецы, которые рождаются абсолютно

похожими друг на друга, возникают от деления одной клетки

внутри утробы надвое. Природа в этих случаях, правда редких и

без которых человечество могло бы обойтись, вдруг показывает,

что она могла, умеет обеспечить прямое, простейшее размноже-

ние. Теоретически, если бы в утробе было место, размножение де-

305

Там же, р. 121. * Перевод: Пол занимает центральное место в челове-

ческой биологии и феномене белковых тел; он проникает собой всё наше су-

ществование и принимает новые формы на каждом новом витке жизненного

цикла. Его сложность и неопределенность связаны с тем фактом, что пол изна-

чально не предназначен для воспроизводства. Эволюция придумала для жи-

вых существ более эффективные способы размножения, нежели сложные про-

цедуры совокупления и оплодотворения.

лес. 25 (14.4.1998) 335

лением клетки могло бы идти неостановимо. В каком-то смысле

для древних прокариотов, размножавшихся делением, которых

было больше чем теперь, земля прямо по Лукрецию Кару была од-

ной сплошной утробой.

Этот простой прямой способ размножения, на который чело-

веческая природа как бы демонстративно показывает, что она спо-

собна, вытеснен у человека; секс тяжелое, сложное, рискованное

предприятие. Аристотель заметил: как нарочно, пути рождения

удлинены, усложнены. Скандальным образом возможна, и не так

уж редко случается со смертельным исходом, вообще внематоч-

ная беременность; инженер сказал бы, конструкция вызывающе

до ненадежности переусложнена. Настройка репродуктивного ме-

ханизма требуется такой тонкости, что опять же совсем уже скан-

дальным образом есть подозрение, что идеально правильная на-

стройка трудное и редкостное дело. Аристотель, вы помните,

предлагает совсем странные комбинации настроений, разных, у

мужа и жены для обеспечения этой настройки; проходит больше

двух тысяч лет, и по Европе как откровение проходит, и во многих

странах оказывается под запретом на

лет, книга David Herbert

Lawrence (b. Sept. 11, 1885, Eastwood, Nottinghamshire, Eng.,

d. March 2, 1930, Vence, France), English author of novels, short stori-

es, poems, plays, essays, travel books, and letters

306

*, «Любовник

леди Чаттерлей», 1927, где автор подчеркивает верную настройку

человеческого эротического союза как совершенно редкостную

вещь, и две души, которые оказались способны на это, нашлись

случайно в таких разных позициях в обществе, что должны были

пробиваться друг к другу через два барьера, классовый и семей-

ный. Позднее молекулярная биология вскрыла новые скандалы:

человеческий генетический механизм такой сложный, путаница с

хромосомами, а даже этого не нужно, достаточно малейшего

сдвига в балансе гормонов внутри развивающегося зародыша, и

возникают ненормальности в физиологии и поведении. Т.е. то,

что происходит на молекулярном уровне, во всяком случае не ме-

нее сложно, чем свадебный ритуал, который как бы разыгрывает

сценически поведение, сближение взаимный выбор гамет, и как

легко сорваться плавному порядку свадебного ритуала, хотя бы

потому что он очень сложный, так же легко быть срывам на моле-

кулярном уровне. И вовсе не так надо представлять, что в бессоз-

нательном творчестве мимесисе свадебный ритуал как может вос-

306* Перевод: Английский автор новелл, коротких рассказов, стихотворе-

ний, пьес, эссе, книг о путешествиях и писем.

336

В. В. БИБИХИН

производит физиологическую сложность брака, а скорее наобо-

рот: угадывая чувствуя или сочувствуя тонкости, шаткости того,

что происходит на молекулярном уровне, люди строгим соблюде-

нием брачного ритуала хотят обеспечить правильное срабатыва-

ние физиологии, при том что возможностей срыва, порчи, дегра-

дации, с последствиями в виде неполноценного потомства, сколь-

ко угодно.

Так что сложность человеческого секса явно не по Дарвину

рискованна, никакого преимущества в выживании она вовсе не

обеспечивает, наоборот сама нуждается в обеспечении. «There are

good reasons for reproduction to be nonsexual: it can be made private,

direct, safe, energetically cheap, and selfish. Why, then, has sex evol-

ved?»

307

Характерным образом американец-биолог отвечает: ради раз-

нообразия. Если бы в потомстве каждой пары снова и снова не

происходило смешения генов, потомство было бы идентичным,

не было разброса, который конечно при полностью сохраняю-

щемся окружении ни к чему, но при таком в сущности быстром и

радикальном изменении как на планете Земля разнообразие дает

шанс: возможно кто-то приспособится.

Не обязательно конечно это единственное назначение двупо-

лости. Но на то, что живое существо здесь ищет чего-то и заинте-

ресовано в максимальном разбросе попыток, на это указывает по-

лярность мужского и женского, такая яркая как будто бы для того

чтобы между крайними полюсами действительно могло уместить-

ся наибольшее разнообразие. Полярностью как бы забрасываются

широкие сети. О полярности мужского-женского говорить особая

тема, но вот факты того, как действительно широко, кричаще ши-

роко расставлены полюса: женская особь за всю свою жизнь со-

здает несколько сот воспроизводящих клеток, гамет, а мужская

100 миллионов при каждом спаривании; и женская гамета (слово

очень удачное по-моему, означает врачующееся, способное к бра-

ку на молекулярном уровне, от γάμος «брак», наводя на мысль,

что параллельно тому молекулярному браку идет социальный, ри-

туальный) в 85 тысяч раз больше мужской половой клетки. Разли-

чие, яркое, я бы сказал веселое, проходит сплошь через всё суще-

ство, и как-то сцеплено с молекулярным уровнем например то,

307

Edward Osborne Wilson. On Human Nature..., p. 122. * Перевод: У вос-

производства есть веские основания быть бесполым: оно может осуществлять-

ся приватно, непосредственно, безопасно, энергетически незатратно и эго-

истично. Но почему тогда пол эволюционировал?

ЛЕС. 25 (14.4.1998) 337

что человеческие младенцы девочки в шестимесячном возрасте

внимательнее к коммуникативным шумам чем например к техни-

ческим, как-то их различают, а мальчики в этом возрасте такого

различения не делают. И интересно проследить, как эта разница

продолжается и усложняется всю жизнь. Женское существо если

можно так сказать настроено на улавливание сообщений, личных

обращений, мужское в меньшей мере.

Всю эту совершенно бездонную область сопоставлений лучше

обойти мимо. Но зато тут есть возможность, наша новая обуза,

тема близнеца, или двойника, и в связи, я скажу какой, со старой

темой управления живым автоматом заставляет искать и дает

смелость, а молекулярная биология, и в своей терминологии тоже

(зиготой, от греческого корня со значением «супружества», назы-

вается соединение, мгновенное слияние разнополых гамет), дает

основание вот для какой, скажем так рабочей гипотезы, которая

пригодится как эвристический прием: будем считать способ раз-

множения млекопитающих, особенно человека, характерно и за-

гадочно сложный, не нужный для продолжения рода, уже ритуа-

лизацией, на молекулярном уровне, биологическим ритуалом раз-

множения. Теперь, не думая ничего и не догадываясь о странной

переусложненности этого ритуала, не понимая ничего в молеку-

лярном уровне, живые существа, птицы, млекопитающие, на на-

блюдаемом уровне, так сказать в свете, на сцене земли разыгрыва-

ют в брачном и шире социальном ритуале, в соперничестве, в це-

ремонии сватовства ту же или аналогичную сложность. Я сделаю

рискованный шаг и скажу что я не знаю что первое и что второе,

социальный балет мимезис физиологии или физиологический ав-

томат настраивается, видоизменяется, закрепляется в приспособ-

лении к наблюдаемому ритуалу.

Так сказать достаточно ответственно, вовсе не хочется чтобы

это повисло одной из сумасшедших гипотез, что-то подсказывает,

что доказательство здесь возможно. Сегодня поэтому я дальше

этой темы не пойду. Но перед тем, как ее сформулировать отчет-

ливее, еще несколько наблюдений из биологии.

Дарвинистское объяснение человеческих особенностей секса

(отсутствие периодов для спаривания, которые у других млекопи-

тающих есть, так называемая течка; участие в эротике почти всего

тела; эротика между лицами одного пола — кстати, если вообще

секс не для продолжения рода, не для размножения, то отпадает

вообще то возражение против человеческого увлечения сущест-

вом своего пола, что это не служит продолжению рода: секс слу-

жит как ни странно это звучит не продолжению рода, во всяком

22 В. В. Бибихин

338

В. В. БИБИХИН

случае не в первую очередь продолжению рода, главные его цели

другие, «genetic diversification, the ultimate function of sex [допус-

тим], is served by the physical pleasure of the sex act and outranks in

importance the process of reproduction»

308

*): человеческий секс та-

кой, сложный, рискованный, тонко настроенный, чтобы наладить

и упрочить, сцепить связи между людьми.

Не комментируя это мнение, в связи с этим признаваемым

биологом экстазом секса вспомним о Вакхе и Дионисе. Так ли

действительно требуется священное безумие, чтобы вырваться из

цепей так называемой природной детерминированности. В самой

природе тела, по крайней мере человеческого, не вшифровано ли

опьянение. Не идет ли представление о железных механизмах, це-

пях физико-химических и биологических зависимостей от эпохи

механизма и мнимого, ненастоящего автомата. Действительно ли

к свободе, радости вырвалась только человеческая культура. Не

наоборот ли, она чаще скорее закрывает, запутавшись и механизи-

ровавшись, захлопывает настоящее тело, устроенное для радости

и экстаза.

Тогда надо будет пожалуй считать что физикохимии тела оди-

наково отвечает и трезвость, строгость науки и экстаз, безумие.

Опять же и аскетизм, высшее выражение которого образ Спа-

сителя и его Креста, или самопожертвование, как будто бы выс-

шее достижение человеческой культуры — на самом деле не вос-

поминание ли, и напоминание, о том, что заложено в нашей био-

логии. О самопожертвовании солдат-термитов говорилось. То же

пчелы, которые защищая улей жалят всем своим брюшком, жало

устроено как рыболовный крючок, и пчела знает, что опустив его

она его обратно уже не вынет, оно останется вместе с частью ее

брюшка и вместе со всем ядом в теле ужаленного. Человек реже

бывает таким альтруистом, биологи нас помещают в альтруизме

где-то между акулами, древними и совершенно эгоистическими

существами, и пчелами. Отсюда, оттого что мы не на своем даже

биологическом уровне по альтруизму, у нас укоры совести, коле-

бания, амбивалентность, чувство вины.

Всё это указания на то, что автомат в нас не работает еще или

перестал работать на полную мощность. И вот похоже что обра-

щение с автоматом, уход за ним идут не по линии разборки и ме-

ханического вмешательства, а по линии чинности, ритуальности,

308

Там же, р. 137. * Перевод: генетическая диверсификация, предельная

функция пола [...], обеспечивается физическим удовольствием от полового

акта и превосходит по своему значению процесс воспроизводства.