Это — первая конкретизация идеи "безусловного".
Кант рассуждает следующим образом:
"Давно уже заметили, что во всех субстанциях нам неизвестен подлинный субъект, а именно то, что
остается после устранения всех акциденций (как предикатов), стало быть, неизвестно само
субстанциальное (курсив Канта. — В.Б.), и не раз жаловались на такую ограниченность нашего
понимания. Но здесь нужно отметить, что человеческий рассудок следует порицать не за то, что он не
знает субстанциального в вещах, т.е. не может для самого себя определить его, а, скорее, за то, что он
требует такого определенного познания его, как познание данного предмета, тогда как это есть только
идея. Чистый разум требует, чтобы мы искали для каждого предиката вещи принадлежащий ему
субъект, а для этого субъекта, который в свою очередь необходимо есть только предикат, — его субъект
и так далее до бесконечности (или в пределах нашей досягаемости). Но отсюда следует, что мы не
должны считать то, что нами достигнуто, субъектом в последней инстанции и что наш рассудок не
может мыслить себе само субстанциальное, как бы глубоко он ни проникал и хотя бы ему была
раскрыта вся природа, потому что особая природа нашего рассудка состоит в том, что он мыслит все
дискурсивно, т.е. посредством понятий, стало быть, одних лишь предикатов, для чего, следовательно,
абсолютный субъект всегда должен отсутствовать. Поэтому все реальные свойства, по которым мы
познаем тела, суть только акциденции, даже непроницаемость, которую необходимо представлять себе
только как действие\силы неизвестного нам субъекта" (4(1), 154 — 155. Курсив мой. — В.Д.)\
1 "...Трансцендентальные идеи суть... категории, расширенные до безусловного..." (3,392).
Это — в "Пролегоменах", где Кант специально продумывает трудности, обнаруженные в "Критике
чистого разума" при обсуждении этих проблем, здесь с особой резкостью выступает логическая основа
кантовских "метафизических", "онтологических" выводов. Становится ясным, что в "Критике чистого
разума" Кант обнаруживает границы классической логики, обнаруживает ее историзм (= ее
практическую, "трансцендентальную" закраину). Это значимо прежде всего в отношении
категорических умозаключений, "большая посылка которых как принцип выражает отношение
("присущность". — В.Б.) предиката к субъекту" (3, 390).
Определяя каждый раз предмет при помощи его характерных признаков, мы все время отодвигаем в
дурную бесконечность, откладываем до бесконечности определение этого предмета как носителя,
источника своих признаков. Но в "идее разума" уже ничто нельзя откладывать. Сама логика
умозаключения приводит к выводу, что в логическом основании "предмета, определяемого через
предикаты" лежит нечто радикально неизвестное — "предмет, определяемый вне предикатов",
определяемый только по отношению к самому себе.
Но — сказать, что предмет определяется только по отношению к самому себе, — это означает — в
логике Нового времени — сказать нечто абсолютно тавтологичное ("предмет есть предмет"), это значит
замкнуть предмет "на себя", отомкнуть его от нашего процесса познания, это означает наотрез
отказаться от определения предмета. Получается, что в логическом основании дискурсивного (через
предикаты) определения предметов лежит... определение этих предметов как... абсолютно
неопределяемых. Позвольте, но ведь это уже и есть некое, пусть очень странное, определение. Чисто
негативное. "Логический субъект" определяется (и отличается от "предикатов") как то, что
неопределимо в предикатах, то, что непостижимо классическим теоретическим разумом Нового
времени.
Это — нечто непостижимое в той логике, в основе которой лежит дискурсия, то есть целенаправленный
процесс выталкивания "логического субъекта" за пределы собственно логического движения. Тогда
(если исключить систему предикатов) "логический субъект" определяется как внелогический субъект,
как то, о чем мы говорим, о чем мы рассуждаем, но что в речи и рассуждении невыразимо, просто-
напросто отсутствует. Вот единственно возможная — для логики Нового времени — форма логического
воспроизведения предмета в его бытии вне познания, вне логики. В этом случае, если рассуждать строго