Вы, бояре думные, в шатрах еще за городом ее приветствовали, за государыню свою
приняли и присягнули ей в подданстве по своей вере. Потом публично патриархом и
епископами вашими, с церемониями вашими славянскими, она была единодушно
всеми коронована.
Также нас, послов, под Смоленском по обычаю встретили и с приставами сюда к
самой столице проводили. Посольство мы публично отправляли, сами с вами на
переговорах заседали. О том, что это мог быть ложный Дмитрий, ни от одного из вас
не слышали мы. И хотя у некоторых людей в нашем народе прежде некое сомнение
было, но вы сами, „москва", перед всем светом явным свидетельством своим все эти
сомнения решительно уничтожили и о том, что это настоящий прирожденный
государь, подали несомненное известие всем соседним королевствам.
А теперь, вопреки прежнему свидетельству и присяге вашей, убив его, сами против
себя говорите, короля его милость, пана нашего и Речи Посполитой нашей,
несправедливо вините, а это вина ваша собственная. Мы о его убийстве никаких
разговоров не ведем, ибо нам его не за что жалеть. Сами же видели, как тогда, когда
в первый раз староста велижский был послом у него от короля его милости, и как
теперь с нами обоими он вызывающе держал себя, домогался необычных титулов
цесарских, короля его милость, пана нашего королем называть и листов короля его
милости принимать не велел, в гордости и напыщенности великой возносился. Однако
вызывает у нас великое удивление, что вы, бояре думные, будучи людьми (как мы
думаем) рассудительными, осмеливаетесь в этих делах сами против себя говорить,
короля его милость, пана нашего, несправедливо обвинять. А того увидеть и понять
сами не хотите, что человек, которыйD[70]Dназывался настоящим Дмитрием и
которого вы называете ложным, из вашего народа был — москвитин. И те, кто его
поддерживал, не наши, но ваши — „москва" у границы с хлебом и солью встречала,
„москва" крепости и другие волости сдавала, „москва" в столицу провожала, в
подданстве ему присягала и в столице как государя короновала. Потом сами и убили.
То-то, коротко говоря, „москва" начала, „москва" и закончила. Поэтому вы не можете
ни на кого сетовать и жаловаться. Если же на вас свалились непомерные несчастья,
должны вы их отнести за счет своих грехов и Божьего гнева.
С великим изумлением и жалостью мы видим, что так много знатных людей из народа
нашего, которые ни одного разговора с вами о том человеке не вели, на войне,
которую вы здесь вспоминали, с ним не были, также в охране его здесь не были,
потому что он вам самим — „москве" доверял жизнь свою, за него с вами не
сражались — этих людей убили, замучали, кровь великую пролили, скарб великий
разграбили. Еще вы сами нас вините в том, что с нашей стороны нарушено перемирие.
Вместо того, чтобы утолить нашу печаль, вы ее еще усиливаете. И самый большой
неприятель пана нашего, короля его милости, и Речи Посполитой, отчизны нашей,
рассудил бы в нашу пользу, и наверняка по разумению людскому для любого
внимательного человека вся вина ваша обнаружится. Мы полагаем, что договор менее
всего с нашей стороны нарушен. А о том пролитии крови братьев наших, что вы на
народ перекладываете, так мы думаем, что вы виновных покарать не хотели. И это
объяснение ваше в то время принимая, думали мы, что вы, этот несчастный нынешний
случай грехам своим и Божьему гневу приписав, его милость пана воеводу с дочерью
и других людей, которые в живых остались (как можно скорее со всем их имуществом
при нас, послах короля его милости), желаете отпустить в Польшу к королю его
милости. И об этом мы сами теперешнему государю вашему ради прочного будущего
мира челом били. Мы также к королю его милости, пану нашему, приехав, добивались
бы того, чтобы установить вечный мир. Но так как нас, вопреки обычаям всех
христианских государей, да и бусурманских, вы задерживаете и тем короля его
милость, пана нашего, и Речь Посполитую нашу, Польскую корону и Великое
княжество Литовское, оскорбляете, то уже трудно это на чернь возложить. Поэтому и
вина за то пролитие невинной крови братьев наших не на народе, на который вы ее
перекладываете, но на сегодняшнем государе вашем, на вас самих, боярах думных,
находится и оставаться должна. После этого, наверное, ничего доброго между
народами вашим и нашим быть не может. А Господь Бог видит, что после этого с
обеих сторон между нами, христианами, установилось зло, будь то по вашей или по
нашей вине. И вы за это должны будете дать отчет Господу Богу по суровому счету”.