81
гана, которая поощряла религию «свободного рынка», было
позволено все. Объектом внимания новых корпоративных
«рейдеров», как называли уолл-стритовских «мусорщиков»,
мог стать кто угодно, скажем, промышленная компания со
столетней историей, которая управлялась по старинке, про-
изводила шины, или машины, или текстиль. В качестве пер-
вых ласточек в результате приобретений на заемные
средст-
ва становились миллиардерами на бумаге такие красочные
персонажи, как Т. Бун Пикенс, Майк Милкен или Айван
Боске. Сиятельными учреждениями, например, Гарвардской
школой бизнеса, была провозглашена новая корпоративная
философия менеджмента, чтобы хоть как-то рационализо-
вать это безумие во имя рыночной «эффективности».
Для типичной корпоративной операции приобретения на
заемные средства рейдеры
, такие как Бун Пикенс, должны
были заручиться лишь обещанием заемных денег, чтобы ку-
пить контрольный пакет акций какой-либо дорогостоящей
компании, например, «Юнион Ойл оф Калифорниа» или да-
же «Галф Ойл». Эта скупка акций компании-жертвы приво-
дила к росту ее цены. Если рейдер преуспел, то он захваты-
вает контроль
над огромной компанией практически полно-
стью за чужие деньги, в долг, который затем, если все про-
шло хорошо, погашается облигациями «низшего инвестици-
онного класса», которые выпускает новая корпорация-
должник, так называемые «джанк-облигации». Если компа-
ния становится банкротом, эти облигации стоят не больше,
чем бумага в мусорной корзине. Но в 80-х
годах цены на
фондовом рынке и цены на недвижимость прыгали так, что
никто уже не уделял особого внимания этому риску. Рейга-
новская налоговая реформа делала эту операцию более
«прибыльной» для компаний, которые были обременены ог-
ромными долгами, чем для тех, кто выпускал честные ак-
ции.
Процентные ставки, выплачиваемые по этим
«джанк-
облигациям», были достаточно высоки, чтобы привлекать
покупателей, и «акулы», как называли этих рейдеров, быст-
ро переходили к «обдиранию» активов новой компании,
продавая ее кусочками во имя быстрой наживы и подобно
пираньям бросаясь к следующей корпорации-жертве. Во
второй половине 80-х годов такие операции поглощений на
Уолл-Стрите толкали вверх «
Доу Джонс», выжимая корпо-
рации на высочайший со времен депрессии 1930 года уро-
вень задолженности. Но и этот долг не был реинвестирован
в современные технологии, новые машины или оборудова-
ние. Это была раковая опухоль процесса финансовых спеку-
ляций, запущенная в течение свободных рыночных лет ад-
министрацией Рейгана и Буша.
Свыше десятилетия пребывания
Рейгана у власти почти 1
трлн. долларов ушел в спекулятивное инвестирование не-
движимости, это рекордная сумма, почти в два раза превы-
шающая суммы предыдущих лет. Банки, желая защитить
свои балансы от проблем в Латинской Америке, помимо вы-
дачи традиционных корпоративных кредитов, впервые на-
чали прямое кредитование в недвижимость.
Ссудо-сберегательные банки,
созданные как отдельно ре-
гулируемые банки в период экономической депрессии, что-
бы обеспечить безопасный источник долгосрочных ипотеч-
ных кредитов для семей-покупателей, были «дерегулирова-
ны» в начале 80-х годов министром финансов рейгановского
Уолл-Стрита как часть толчка к «свободному рынку». Им
было разрешено «предлагать цену» оптовых депозитов, так
называемых «брокерских депозитов
», по высокой ставке, в
то время как в октябре 1982 года администрация Рейгана
сняла все регулятивные ограничения, приняв Закон Гарна-
Сент-Жермена. Этот закон позволял ссудосберегательным
банкам вкладывать средства по любой схеме, какую они со-
чтут нужной, с полной страховкой правительства США в
100 тыс. долларов США в счет обеспечения рисков на
слу-
чай неудачи.
Пророчески используя изображение Лас-Вегаса, прези-
дент Рейган, когда подписывал вступление нового Закона
Гарна-Сент-Жермена в силу, с энтузиазмом сообщил ауди-
тории приглашенных банкиров из ссудо-сберегательной
системы: «Думаю, мы сорвали джекпот». Этот «джекпот»
стал началом краха банковской системы ссуд и сбережений
стоимостью в 1,3 трлн. долларов.
Новый закон широко распахнул двери ссудо-
сберегательным банкам к огульным финансовым злоупот-
реблениям и диким спекулятивным рискам. Кроме того, он
сделал эти банки идеальным инструментом организованной
преступности для отмывания миллиардов долларов в ре-
зультате роста кокаинового и прочего наркотического биз-
неса в 80-х годах в Америке. Мало кто заметил, что именно
офис бывшей фирмы Дональда Регана «Меррил Линч» в Лу-
гано был замешан в отмывании миллиардов наркодолларов
героинового бизнеса в так называемом скандале «Пицца
Коннекшн».
Дикий и запутанный климат дерегулирования создал ат-
мосферу, в которой нормальные, эффективно работающие
сберегательные банки уступили скороспелым банкам, кото-
рые ориентировались на сомнительные денежные средства,
не
задавая лишних вопросов. Банки отмывали средства для
проведения тайных операций ЦРУ, а также после тайных
операций Бонано или других организованных преступных
семей. Сын вице-президента Нил Буш был директором
позднее обвиненного правительством в незаконных дейст-
виях ссудо-сберегательного банка «Сильверадо» в Колора-
до. У Нила оказалось достаточно чутья, чтобы уйти в
«от-
ставку» за неделю до того, как в 1988 году его отец стал
кандидатом в президенты от республиканцев (9).
Для того чтобы конкурировать с недавно дерегулирован-
ными ссудо-сберегательными и прочими банками, наиболее
консервативные во всем финансовом секторе страховые
компании в массе своей также приступили к спекуляциям
недвижимостью в 1980-х годах. Но,
возможно, они потому
были столь консервативны в прошлом, что в отличие от
банков никогда не находились под государственным кон-
тролем. Не существовало никакого государственного прави-
тельственного страхового фонда для защиты держателей по-
лисов страховых компаний, как это было для банков. К 1989
году страховые компании провели сумму примерно в 260
млрд. долларов по
сделкам с недвижимостью в своих кни-
гах, увеличив эту сумму со 100 млрд. в 1980 году. Но затем
рынок недвижимости провалился в наихудшую после 1930-х
годов депрессию и впервые в послевоенной истории вызвал
банкротства страховых компаний, поскольку запаниковав-
шие держатели страховых полисов потребовали назад свои
деньги.
Грубая реальность состояла в том, что
со времени нефтя-
ных шоков 1970-х годов финансовые власти Нью-Йорка бы-
ли настолько поглощены всякими другими национальными
интересами, что после мексиканского кризиса 1982 года уже
ни один разумный голос не раздавался в Вашингтоне. За-
долженность возросла до небес. Когда в конце 1980 года
Рейган выиграл выборы, совокупный частный и государст-
венный долг
Соединенных Штатов составлял 3873 млрд.
долларов. К концу десятилетия он достиг 10 трлн. долларов
США. Это означало увеличение долгового бремени более
чем на 6000 млрд. за такой короткий срок (10).
На фоне того, что задолженность в национальной эконо-
мике росла, а промышленные предприятия США и качество
рабочей силы ухудшались, совокупное воздействие двух де-
сятилетий
забвения начало проявляться во всеобщем кол-
лапсе жизненно важной общественной инфраструктуры