бы на грани двух миров – Востока и Запада. (Здесь видна явная перекличка с
Бердяевым). Запад виделся Мережковскому захлестнутым волной мертвого,
удушающего позитивизма, от которого спасало лишь слабеющее христианство.
А Восток – уже побежденным и убежденным проповедями умеренности, сере-
дины, растворения личности в целом и т.д. Он даже повторял слова, сказанные
А.Герценом о восточной цивилизации: «мещанское болото». Вывод Мережков-
ского был однозначен: «Китайцы – совершенные желтолицые позитивисты, ев-
ропейцы – пока еще не совершенные белолицые китайцы» [3]. Вот почему Рос-
сия, не принадлежащая ни к одному из этих миров, могла бы, по его мнению,
избежать «мещанской» участи и встать на путь религиозного обновления. (Лю-
бопытно, что еще одну страну Мережковский видел «выпавшей» (хотя и по–
другому, чем Россия), как из восточных, так и из западных схем развития –
Америку: «тут крайний Запад сходится с крайним Востоком», – замечал он.)
Кроме того, Мережковский был убежден, что Православная Церковь го-
раздо свободнее внутренне, чем Католическая. В его глазах эти две Церкви бы-
ли глубоко различны по своей структуре и по содержанию: «Существенное и
главное отличие этих двух формул – католической: «церковь превращается в
государство», а православной: «государство превращается в церковь» – вытека-
ет не из идеи государства, содержание которой в обоих одинаково–языческое, –
и даже не из внешнего отношения государства к Церкви, а лишь из внутреннего
мистического содержания самой Церкви, из противоположности двух Ликов Хри-
стовых, лежащих будто бы в основе обоих церквей, Восточной и Западной» [4].
«Три в Одном» понималось Мережковским, как единственность и множе-
ственность в одно и то же время. Он считал ошибкой католиков отрицание
множественности, а ошибкой протестантов: отрицание единства. «И Католиче-
ская и Протестантская Церкви включают в себя только половину всей истины»
[5]. Эти полуистины, множественность и единственность, говорил Мережков-
ский, будут соединены Вселенской Церковью – в «Третьем Завете».
Затем у него возникает мысль о том, что старый мир должен быть разру-
шен, и, для того чтобы приблизить «Третий Завет», необходимо революцион-
ное преобразование мира. Он носится с идеей религиозного, богословского
обоснования революции. Грядет царство хама... «Грядущий Хам» — одно на-
звание этой книги Мережковского уже заслуживает внимания. Хамство в его
устах было синонимом бездуховности (материализма, позитивизма, мещанства,
атеизма и т.д.), а отнюдь не социальной характеристикой. Учитывая горький
опыт ХХ века, удивительно пророчески звучат слова Мережковского: «Одного
бойтесь – рабства худшего из всех возможных рабств – мещанства и худшего из
всех мещанств – хамства, ибо воцарившийся раб и есть хам, а воцарившийся
хам и есть черт, – уже не старый, фантастический, а новый, реальный черт, дей-
ствительно страшный, страшнее, чем его малюют, – грядущий Князь мира сего,
Грядущий Хам» [6].
Страх перед смертью, перед неизвестностью, страх перед тем, что нахо-
дится за пределами земного мира, определяет жизнь человека. Он ищет спасе-
ния и успокоения в религии или в науке. Страх перед смертью бесконечно уси-
ливается от осознания человеком своего одиночества. В любви, в общении с