Гордон Г. Эмиль Гилельс. За гранью мифа

Подождите немного. Документ загружается.

Мирное время. Эпизоды из жизни артиста

остался в Москве...» (М. Г. Нейгауз пишет: «Хорошо помню, как

в первый же день приезда Генриха Густавовича в Москву осенью

1944 г., к нам домой пришел радостный Эмиль Григорьевич».)

Предлагаю теперь читателю мысленно восстановить все нейгау-

зовские мытарства военных лет в их последовательности. И спрошу:

есть ли мера, достаточная для того, чтобы оценить сделанное Гил ель-

сом? Скажу только: он был равновелик как пианист и как человек.

И emie об одном деянии Гилельса тех лет.

Слово С. Гешелину: «...Гилельс был человеком долга и чести.

В 1944 году в Одессе трагически оборвалась жизнь его педагога Бер-

ты Михайловны Рейнгбальд. Все хлопоты, моральные и материаль-

ные обязательства, связанные с увековечением памяти учителя, Ги-

лельс взял на себя. (Он не стал ждать, пока родственники и ученики

соберут средства

—

приехал и все сделал сам.

—

Г. Г.)

А хлопот было немало. В то время отношение к памяти людей, да-

же весьма заслуженных, уходивших из жизни в состоянии душевного

кризиса по собственной воле, было весьма жестким. Гилельс про-

явил настойчивость. После окончания войны на кладбище появился

невысокий строгий памятник. На мраморе высечено:

Дорогому учителю, другу

Берте Михайловне Рейнгбальд

1897-1944

Немногие знают об этой дани благодарности и любви учителю,

принесенной гениальным учеником, завоевавшим к тому времени

мировую славу».

Мирное время. Эпизоды из жизни артиста

По-прежнему Гилельс много концертирует

—

в своей непростой

жизни успевает заниматься, учить новое. Его имя пользуется широчай-

шей известностью. К. Аджемов вспоминает: «...Когда в июне 1945 года

мне пришлось работать на Берлинском радио, я был свидетелем вос-

торженного отношения немецких музыкантов к искусству советского

пианиста. Гилельса называли "eminenter Meister", расспрашивали

о его творческом пути, сравнивали с самыми знаменитыми пианиста-

ми листовской школы. Записи его, наряду с записями А. Тосканини

и Д. Ойстраха, вошли в цикл передач, организованный Берлинским

155

Мирное время. Эпизоды из жизни артиста

радио ПОД заголовком "То, что от нас скрывали" и знакомивший не-

мецкую аудиторию с крупнейшими мастерами искусств».

Война подошла к своему победоносному завершению.

Летом 1945 года в Потсдаме проходила конференция глав прави-

тельств трех великих держав — СССР, США и Великобритании.

По приглашению, вернее, по приказу Сталина Гилельс был направ-

лен в Потсдам для участия, как сказали бы теперь, в культурной про-

грамме. Обстановка была, понятно, сверхнапряженной, ответствен-

ность

—

давящей. Впоследствии Гилельс рассказал об одном эпизоде,

произошедшем там, Арнольду Каплану; Каплан передал мне.

Ночью, неожиданно, вызывает Гилельса к себе Сталин. Человек

в военной форме «доставил» его. Сталин один. «Понимаешь,

—

встре-

чает он Гилельса, кивнув в сторону рояля,

—

у Шопена... есть такой...

с переливом...» Последнее слово он особо подчеркнул характерным

жестом. Гилельс сел за рояль и стал наигрывать

—

наобум

—

тему Пер-

вой баллады... «Нет»,

—

сказал Сталин. Потом

—

тему Первого концер-

та («Где здесь перелив?»

—

постоянно сверлит мысль). «Нет»,

—

снова

сказал Сталин. Тогда

—

А8-с1иг'ный экспромт... «Нет, не то»,

—

сказал

Сталин уже раздраженным тоном, явно теряя терпение. Многое пере-

пробовал Гилельс. «Нет, нет»,

—

повторял Сталин, порывисто дыша

ему в затылок. А время идет. Дело принимало нехороший оборот

—

что-то будет?! И вдруг случайно, можно сказать, в последний момент

Гилельс набрел на тему A-dur'noro Полонеза, где после первого моти-

ва (и второго)

—

краткий отыгрыш. «Вот!»

—

воскликнул Сталин, ткнув

указательным пальцем в клавиатуру. Это и был «перелив». Обошлось.

Как же проходил сам концерт?! Об этом не было известно реши-

тельно ничего. Но вот совсем недавно выходит книга о саратовском

профессоре С. С. Бендицком и в ней... Поскольку книга издана в Са-

ратове малым тиражом и труднодоступна, переписываю рассказ Бен-

дицкого. Итак, на Потсдамскую конференцию были вызваны Ги-

лельс, Софроницкий и скрипачка Г. Баринова с концертмейстером

А. Дедюхиным. Начал Софроницкий, потом Баринова; без особого

успеха. Бендицкий: «Последняя ставка,

—

Миля говорит,

—

я уже по-

нял: на меня. Потому что американский квартет произвел потрясаю-

щее впечатление. Сидели все как застывшие, а тут

—

никто не засты-

вал, кашляли, курили, пили чай, то, се...

Я вышел,

—

говорит Миля,

—

сыграл cis-moU'Hbra Прелюд Рахма-

нинова. И тоже почувствовал

—

не то. Потом говорю (каждый объяв-

лял себя сам...):

— Полонез Шопена.

156

Мирное время. Эпизоды из жизни артиста

Не более, не менее, Сталин спрашивает:

— Глазунов?

Я в ужасе: какой Глазунов? Я же объявил: Полонез Шопена! И го-

ворю еще раз: «Полонез Шопена».

— Я понимаю,

—

говорит Сталин,

—

но это

—

Глазунов?

Ну, в голове сразу пронеслось: я отсюда живым не выйду... Мож-

но ли возражать Сталину? Надо было сказать: "Да, Глазунов!!" Но тут

меня осенило: я вспомнил, к своему счастью, что у Глазунова есть

орекстровка, но другого, A-dur'noro Полонеза. Тогда я сказал:

— Оригинал.

— А-а,

—

говорит Сталин,

—

теперь понимаю!»

Гилельс еще сыграл и тот самый, оркестрованный Глазуновым

Полонез A-dur. Успех полнейший. Сталин — в восторге, улыбался,

был обходителен со всеми и отблагодарил всю нашу «команду» де-

нежными премиями. Все хорошо, что хорошо кончается.

Еще эпизод со Сталиным. Война полыхала. Недавно был принят

новый гимн СССР. «Тэбе нравится гимн?»

—

спросил Сталин Гилель-

са (сильно проступал акцент) и испытующе смотрел на него. «Нра-

вится, Иосиф Виссарионович». Сталин выждал небольшую паузу:

«А мне

—

нэт!»

Сразу же после окончания войны (Гилельс еще очень молод: нет

и тридцати) его посылают

—

и одного, и в составе артистических де-

легаций

—

в страны, еще не оправившиеся от перенесенных чудовищ-

ных потрясений. Казалось бы, Европе не до искусства. Но люди ис-

тосковались по «другой» жизни...

Концерты Гилельса стали началом его бесконечных гастролей,

охвативших затем весь мир и не прекращавшихся до его последних

дней,

—

началом его триумфального шествия, предсказанного Арту-

ром Рубинштейном.

Немногим в XX столетии

—

имею в виду исполнительское искус-

ство

—

выпала «нерукотворная» и повсеместная слава, подобная ги-

лельсовской.

Вот некоторые заголовки и краткие высказывания из газет раз-

ных стран:

«В наш век замечательных пианистов Гилельс остается подлинным

гением».

«Гилельс превращается в гиганта в момент, когда его пальцы ка-

саются клавиатуры».

«...Среди великих пианистов мира Эмиль Гилельс занимает выс-

шее положение».

157

Мирное время. Эпизоды из жизни артиста

«...Его резервы мощи и технического огня не превзойдены совре-

менниками».

«...Как только Гилельс сел за рояль, все пианистические звезды

поблекли».

«...Это не только виртуоз, не имеющий себе равных, это

—

вели-

кий человек...»

«Эмиль Гилельс

—

величайший из живых пианистов России. Пе-

рефразируя знаменитое высказывание покойного Тосканини о не-

гритянской певице Марианн Андерсон, я осмелюсь заявить, что ге-

нии фортепиано, подобные Гилельсу, рождаются один раз

в столетие...»

«Сами по себе обстоятельства поездок, — замечает Хентова, —

крайне интересны и могут стать предметом увлекательных литера-

турных описаний». Не обладая подобным даром, передоверяю эти

рассказы очевидцам гилельсовских путешествий.

Перед нами лишь некоторые «эпизоды из жизни артиста». Надо

иметь в виду, что в городах и странах, о которых пойдет речь, Ги-

лельс бывал по многу раз; с каждой «географической точкой» у него

связано слишком многое

—

то, что остается в памяти,

—

люди, годы,

жизнь... В некоторых случаях буду говорить о «совокупности» гилель-

совских посещений

—

независимо от календаря.

Галина Черны-Стефаньска: «Я мысленно возвращаюсь к тому вре-

мени, когда впервые услышала Гилельса.

Это было особенное время

—

сразу после освобождения Польши

(война еще не закончилась.

—

Г. Г.). Варшава лежала в руинах, Кра-

ков уцелел. И музыка, которая была в тот вечер, явилась первой му-

зыкой, прозвучавшей в Кракове после кошмара фашистской оккупа-

ции. На концерт я пришла вместе с родителями и мужем. Мы все

априорно восприняли этот концерт как огромное событие... Среди

произведений, исполнявшихся Гилельсом, был Полонез ля-бемоль

мажор Шопена. Это было глубокое и яркое воплощение духа музыки

Шопена и ее возвращение в концертный зал,

—

ведь в годы фашист-

ской оккупации исполнение Шопена (так же, как Чайковского и Рах-

манинова) было под запретом... Гилельс выступил также с оркестром

Краковской филармонии. Он играл Первый концерт Чайковского.

Незабываемое впечатление! С тех пор звучание этого концерта все-

гда ассоциируется у меня с именем Гилельса».

Венгрия. Дмитрий Кабалевский — свидетель гилельсовских вы-

ступлений в Будапеште. Приведу два его разновременных рассказа

«об одном и том же».

158

Мирное время. Эпизоды из жизни артиста

«Помню... как Эмиль Гилельс вскоре после окончания войны

выступил в Будапеште. За два дня до концерта он поехал в Вену

и там тяжело заболел. Два дня мучительных болей и ни глотка пи-

щи. Но концерт, на который давно были проданы все билеты, сры-

вать нельзя

—

это тоже было первое выступление советского пиани-

ста в Венгрии. Быстрый "Виллис" домчал Гилельса по автостраде,

соединяющей пять европейских столиц, в Будапешт. Времени хва-

тило лишь на то, чтобы прорепетировать программу и, заехав в гос-

тиницу, надеть фрак. А в программе

—

три концерта с оркестром:

Баха, Бетховена и Чайковского! Я сидел в зале, и мне казалось, что

передо мной происходит чудо. Ну как, в самом деле, поверить, что

этот человек, заставляющий сейчас своим буйным и солнечным ис-

кусством трепетать, радоваться и оглашать зал восторженными кри-

ками многотысячную аудиторию, еще утром лежал почти без движе-

ния в постели и едва мог разговаривать. Но это было не чудо. Это

была победа воли и мужества, таланта и мастерства настоящего ху-

дожника».

И «еще раз»: «Иногда Эмиля Григорьевича упрекали в том, что

он не бисирует. Но кто из людей, бросавших подобный упрек, знал,

в каком состоянии он садился порой за рояль! Так, вскоре после

войны Гилельс должен был выступать в Будапеште. Перед тем мы

были с ним в Вене, где он заболел. И вот, больной Эмиль Григорье-

вич на "Виллисе" проделывает весь путь от Вены до Будапешта, где

назавтра у него утром репетиция, а вечером

—

концерт. Разумеется,

ни о каком выздоровлении не могло быть и речи, но концерт состо-

ялся. А на следующий день авторы газетных рецензий, назвав Ги-

лельса первым пианистом мира, резко критиковали его за отказ иг-

рать на "бис"».

Об этом же концерте, десятилетия спустя, писала венгерская га-

зета: «Его [Гилельса] первое выступление в Будапеште в 1946 году ка-

залось сверхъестественным явлением. Он прямо-таки ворвался на

подмостки консерватории, этот рыжеволосый молодой человек,

во внешности которого было что-то от наивности ничего не подозре-

вающего дикаря Вольтера и одновременно

—

сила льва. Он практиче-

ски смял сопровождающий его симфонический оркестр, от его бур-

ного темперамента дрожали стены... Его техника владения

инструментом не знала границ и потрясала так же, как и самобыт-

ность его личности, переменчивая взрывчатость его эмоций. Он без-

боязненно побеждал музыку, и после его выступлений требовалось

время, чтобы прийти в себя».

159

Мирное время. Эпизоды из жизни артиста

Колоритная картина!

Напрашивается аналогия: все это напоминает реакцию

—

хорошо

известную по откликам — на выступления молодого Горовица тех

времен, когда он отправился покорять Европу, а затем и Америку,

—

недаром, если помнит читатель, с появлением Гилельса в Москве не-

медленно всплыло имя уехавшего Горовица.

Ведь что получается. Вот Горовиц играет в Англии Концерт Чай-

ковского с Томасом Бичемом. На репетиции Бичем говорит ему:

«Послушайте, мистер Горовиц, так играть нельзя, вы подавляете ор-

кестр».

«...Публика была потрясена. "Клавиатура дымилась"», — писал

один из критиков. Это Горовиц.

Гилельс: «Он... смял... симфонический оркестр, от его бурного

темперамента дрожали стены...»

Горовиц дебютирует в Америке. Томас Бичем (тоже дебютант)

берет слишком медленный темп. «Я знал,

—

рассказывает Горовиц,

—

что в Чайковском могу произвести этакий "дикий" звук и играть бы-

стро и шумно. Я жаждал большого успеха в Соединенных Штатах, я

хотел съесть публику живьем, свести ее с ума

—

подсознательно все

это делалось для того, чтобы не возвращаться в Россию. Но надо

мной нависла угроза провала, музыка должна была двигаться вперед.

Я сказал про себя: "Ну что ж, мой милый англичанин, я сам из Кие-

ва, и я тебе покажу. При этом я сыграл октавы еще быстрее и с ди-

кой силой"».

Вот в этом «пункте» сказывается и различие. (К слову сказать,

Рахманинов не одобрял подобных «проявлений» Горовица.) Гилельс

никогда бы не стал использовать музыку как средство для достиже-

ния посторонних целей,

—

что-то кому-то доказать, вырваться вперед

и, коль требуется, — по ходу дела изменять свою трактовку; такая

мысль у него и зародиться не могла.

Прошли годы со дня первого концерта Гилельса в Венгрии; и од-

нажды на его имя пришел легкий конверт:

Будапешт, 1968, 16 апреля

Профессору

Эмилю Гилельсу

г. Москва

С радостью извещаю Вас о тлм, что по предложению Колле-

гии

Профессоров

Будапештской консерватории им. Ференца

Листл, Директорский Совет избирает Вас почетным Про-

фессором

Будапештской консерватории им. Ференца Листл.

160

Мирное время. Эпизоды из жизни артиста

Компетентные власти

—

по нашим

сведениям —

уже заранее

дали согласие.

Мы просим принять это почетное звание, которым Вы поч-

тите не только нашу консерваторию, но и всю

венгерскую

му-

зыкальную культуру.

нижеследующем

разрешите мне изложить именной список

профессоров,

которые с 1875 года (когда Ференц Лист создал

консерваторию) избраны почетными профессорами нашей

консерватории:

Эжен д'Альбер

Роберт

Каянус

Фернандес Энрике Арбос Э^их Клейбер

Леопольд Ауэр Иозеф Маркс

Пабло Казальс Пьетро Масканьи

Альфред Корто Отторино Респиги

Эдуард Элгар Эмиль Зауэр

Янош Ференчик Ян Сибелиус

Анни Фишер Рихард Штраус

Александр Глазунов Артуро Тосканини

Венсан д'Энди Феликс Вейнгартнер

Мы

ждем

благоприятный ответ и нам было бы очень прият-

но, если в недалеком

будущем

мы могли бы вручить Вам в Бу-

дапеште Почетный диплом.

С искренним уважением приветствую Вас

Ковач Денеш,

директор

Проследуем дальи1е за Гилельсом.

1930

год.

Прага.

Газета «Руде право»: «...Его концерты знаменуют величайший

успех "Пражской весны"». Прага всегда принимала Гилельса вос-

торженно. Нет нужды цитировать «источники». Но, конечно, как

и у каждого артиста,

—

об этом уже говорилось,

—

у Гилельса могли

быть и менее удачные

—

для него!

—

выступления. Так, в одной рецен-

зии было подмечено, что в части программы у него «...не полностью

исчезла некоторая нервозность». Наблюдение профессиональное,

—

в порядке вещей.

В Чехословакии у Гилельса установились близкие отношения

с выдающимися людьми. Это, прежде всего, академик Зденек Не-

едлы и художник Ян Зрзавы. С ними Гилельс, по возможности,

161

Мирное время. Эпизоды из жизни артиста

старался поддерживать связь; во всяком случае, существуют письма

Зрзавого к Гилельсу

—

теплые, полные уважения и признательности;

по ним легко определить, что переписка была двусторонней. В кни-

ге о Гилельсе, вышедшей в пражском издательстве «Супрафон», по-

мещены великолепные его фотографии со знаменитым художни-

ком

—

в мастерской Я. Зрзавого, во дворе дома, в машине... Гилельс

на них чрезвычайно «похож»

—

так удалось поймать «секунду» сни-

мавшему.

В этой же книге на редкость достоверные снимки, запечатлевшие

Гилельса на эстраде. Создается иллюзия, что музыка звучит и что Ги-

лельс

—

в «действии». Удивительно выразителен весь его облик

—

по-

груженность в музыку, посадка, повадка...

Теперь —история, которую я сам слышал от Наталии Дмитриевны

Шпиллер. Доверяя ее бумаге, испытываю чувство

—

не знаю, как ска-

зать...

—

облегчения, что ли,

—

авось теперь не пропадет, останется...

Итак, Прага; в оперном

—

«Онегин», Татьяна

—

Наталья Шпиллер.

«Начался спектакль,

—

рассказывает она,

—

зал набит битком; все

идет хорошо. "Сцена письма". Выхожу

—

в зале почти никого, пусто.

Что такое? В третьей картине

—

опять полно!»

В чем дело? Наконец, выяснилось. В Праге, поблизости от теат-

ра, на противоположном конце короткой улицы и площади, находит-

ся зал филармонии,

—

там, в симфоническом концерте Гилельс играл

Второй концерт Сен-Санса. Объяснение простое...

Однако не только в страны народной демократии посылают Ги-

лельса; понемногу в орбиту его «влияния» входят и капиталистиче-

ские государства.

1951 год. Финляндш.

В свои программы Гилельс включает три прелюдии и фуги Шо-

стаковича

—

первую, пятую и последнюю; за рубежом они еще ни

разу не были исполнены. В перерыве между концертами Гилельс

посещает дом великого Яна Сибелиуса. Очевидец встречи компози-

тор Юрий Милютин записал: «По просьбе Сибелиуса Гилельс сыграл

две прелюдии и фуги Шостаковича. Сибелиус слушал с полузакры-

тыми глазами, сосредоточенно, в полной неподвижности. Когда за-

мерли звуки рояля, он помолчал некоторое время и затем сказал,

сделав широкий жест рукой: "Вот музыка, слушая которую начина-

ешь ощущать, что стены этой комнаты раздвинулись и потолок стал

выше..."»

Никто не мог знать, что именно здесь, в этой стране, в Хельсин-

ки, через 34 года Гилельс даст последний в своей жизни концерт...

162

Мирное время. Эпизоды из жизни артиста

1951 год. Италия.

Гилельс начинает концерты во Флоренции. Он играет Сонату

c-moll Моцарта, «Аппассионату» Бетховена, Вторую сонату Прокофье-

ва, «Исламей» Балакирева.

Громадный успех. Одна из газет пишет, что Гилельса «можно счи-

тать самым значительным среди современных исполнителей».

Затем следует Болонья, вновь Флоренция, Рим, Венеция,

—

со все

возрастающим успехом. В программах, кроме названных сочинений,

сонаты Скарлатти, два этюда Паганини-Листа (E-dur и «Кампанел-

ла»). Ноктюрн cis-moll Чайковского, «Музыкальный момент» Des-dur

Рахманинова, «Мимолетности» и Токката Прокофьева, Третий кон-

церт Бетховена, Первый

—

Чайковского.

Эхо гилельсовских «побед» докатилось и до Москвы

—

где в пе-

чать, как было заведено, практически не просачивалась информация

из-за границы. Но чувство «превосходства» — наш! — трудно было

сдержать, а значит,

—

«нужно». По этой причине газеты иногда про-

говаривались. Недаром Михаил Ботвинник послал Гилельсу корот-

кое письмо:

Многоуважаемый Эмиль Григорьевич!

...Радуюсь Вашему

триумфу в

Итпалии — давно

являюсь Вашим

верным и неизменным поклонником.

С приветом. —

М. Ботвинник

26.6.51

Другое посещение Италии Гилельсом

—

в 1959 году

—

запечатлено

на страницах книги Юрия Волкова «Песни, опера, певцы Италии».

«На концерт советского пианиста, — пишет Волков, — пришли

виднейшие представители музыкального мира итальянской столи-

цы... Гилельс днем, пока мы гуляли по городу, по-особому пригляды-

вался ко всему, что попадало в поле его зрения. Чем-то заинтересова-

ла его старая церквушка. Постоял, посмотрел и молча отошел. Потом

долго бродил среди развалин римского Форума. Остановился посреди

древней улочки, вымощенной массивными каменными плитами...

Когда в заключение концерта Гилельс исполнял фрагменты из ба-

лета Стравинского "Петрушка", публика как один человек поднялась

со своих мест и стоя приветствовала артиста.

За кулисы к Эмилю Григорьевичу пришли Карло Цекки, Пьетро

Ардженто, профессор Гвидо Агости, художники, артисты, студенты...

163

Мирное время. Эпизоды из жизни артиста

В Триесте... концерт был назначен на воскресенье. День не са-

мый удобный... но, тем не менее, огромный зал оказался переполнен-

ным. Люди стояли в боковых проходах партера и балкона. Было

очень много молодежи... Гилельс три раза бисировал и еще пять раз

выходил к публике уже после того, как опускался занавес и в зале га-

сили дополнительный свет. На улице у выхода толпился народ. Окру-

жили плотным кольцом. И не выпускали, пока каждому не достался

автограф...»

Внимательный читатель, конечно, для себя отметил промельк-

нувшее имя Карло Цекки

—

знаменитого пианиста и дирижера. Меж-

ду ним и Гилельсом установились, как говорится, короткие отноше-

ния: так обращаться к Гилельсу, как это делает Цекки в своем

письме, может только близкий друг.

Воскресенье

25 апреля 1971

Мой

дорогой

Эмиль!

Незабываемы те несколько часов, когда я мог наслаждаться

великим искусством! (выделено К. Цекки. — Г. Г.) Я гор-

жусь

Твоей

дружбой

и хочу

всегда

быть достойным

Твоего

ува-

жения.

Твое прекрасное

искусство

доставляет истинное удовольст^ш

всему музыкальному миру! Ты достиг высочайших вершин.

Желаю дальнейших больших успехов.

Карло

Конечно, при беспокойной «непоседливой» жизни Гилельса и са-

мого Цекки непросто было «пересечься» и встретиться, но это не по-

мешало искренности и теплоте отношений, сохранившихся до по-

следних дней великого итальянца.

В 1980 году Италия отметила Эмиля Гилельса, избрав его почет-

ным академиком римской академии «Санта Чечиллия». Это высокое

отличие.

1952

год.

Англия.

Находившийся там вместе с Гилельсом Дмитрий Кабалевский не

раз

—

на протяжении многих лет

—

вспоминал эту поездку, все ее пе-

рипетии. Не боясь показаться навязчивым, переписываю три его

свидетельства; они отличаются друг от друга кое в каких деталях, как

бывает, когда между рассказами проходит много времени. Но имен-

но эти «несовпадения» придают своду воспоминаний Кабалевского

необычайную живость.

164