Кин Морис. Рыцарство

Подождите немного. Документ загружается.

260

Глава III

ставителям менее знатных семейств и которые до сих пор ассоцииро-

вались с тем или иным служением рыцарству или с пребыванием в

роли «ученика» рыцаря - то есть оруженосца или damoiseau (в Анг-

лии и во Франции) и Edelknecht (в Германии). Можно обнаружить

также возникновение новых собирательных понятий, таких, как esquierie,

которое представляет собой нечто уменьшительно- уничижительное

от chivalry (рыцарство). «Ты видишь, здесь цвет британских оруже-

носцев (escuierie)», - сказал Жан де Бомануар Брамбургу перед «Бит-

вои тридцати» в 1350 г.

В Испании слово hidalguia становится

общим термином для обозначения лиц благородной крови, которым

дано право быть посвященными в рыцари. В Германии слово

Rittermassig превращается в термин для обозначения знати низшего

ранга, так в «Heerschild» это «люди, которые имеют благородное имя

и репутацию, но рыцарями не являются».

Кроме того, имеет место

сдвиг и в употреблении самого звания «рыцарь» или chevalier; теперь

это звание связывается с одной из двух основных характеристик того,

кто считается рыцарем: либо это человек из знатного рода, сохранив-

шего старинный обычай официального посвящения в рыцари и доста-

точно богатого, чтобы его отпрыски могли этот обряд пройти, либо

это тот, кто продемонстрировал особые достоинства на поле брани,

а может и оказал неоценимые услуги своему сеньору (например, дал

ценный совет).

Третий и связанный с первыми двумя сдвиг в применении этого

термина еще более важен для наших целей. С некоторых пор неиз-

бежно возникает определенная двусмысленность в понятии «рыцар-

ство». Этим словом продолжают пользоваться - и достаточно часто -

в узком собирательном смысле, обозначая тех, кто официально прошел

обряд посвящения в рыцари. Однако это же слово начинают посте-

пенно употреблять и для описания обязанностей - как чисто сослов-

ных, так и связанных с определенным образом жизни, - тех, кто полу-

чил это звание по наследству и является рыцарем или же еще только

надеется впоследствии им стать, но пока что может таковым и не

являться. Таким образом, мы видим, что оруженосцы уже допускают-

Понятие янатности

261

ся к такому рыцарскому виду состязаний, как турниры; а также, что

уставы светских рыцарских орденов - например ордена Полумесяца

(Croissant) Рене Анжуйского

' - разрешают становиться членами

братства как рыцарям, так и оруженосцам, настаивая лишь на том,

чтобы все кандидаты способны были указать четыре поколения своих

знатных предков. А читая «Lettres de chevalerie» Жоффруа де Шар-

ни, мы видим, что он описывает образ жизни, систему ценностей и хри-

стианские обязанности не только рыцарей, но и всего воинского сосло-

вия в целом, то есть всех тех, кто может надеяться занять достойное

место в «благородной профессии» воина.

Слова chevalerie (рыцар-

ство) и noblesse (знать, благородство) начинают приобретать дополни-

тельное значение: в некоторых контекстах они означают вещи различ-

ные, а в некоторых практически совпадают по значению. Как говорит-

ся в глоссарии к «Grand Coutumier»(«Большая кутюма») Нормандии,

«при разделении сословий благородное сословие называется сослови-

ем рыцарским».

В конце XIII века - то есть как раз тогда, когда сдвиг от истинной

принадлежности к рыцарству в сторону наследуемого права на получе-

ние звания рыцаря становится совершенно очевидным, - мы впервые

начинаем встречать новую разновидность документов, королевские или

княжеские письма (или патенты), которые аноблируют тех, кто по

рождению не является человеком знатного происхождения.

Сперва

достаточно редкие, эти гранты (или патенты, или грамоты) становятся

постепенно все более и более распространенными. Они не только

аноблируют вполне конкретного человека, но и всех его потомков. Как

правило, в этих грамотах особым образом оговаривается - как одна

из привилегий благородного сословия - право стать рыцарем. И

нередко такая грамота включает также пункт о пожаловании герба

и вполне конкретную его деталировку; точно так же, как и письма

о пожаловании герба зачастую оказываются, в сущности, грамотами

аноблирования. Если герб был пожалован посредством королевского

письма, то в нем обычно оговаривается и право обладателя этого

нового герба носить его в бою, на турнире и во время иных военных

262 Глава III

действий.

Грамоты аиоблироваиия в средние века выдавались еще

в не столь большом количестве, чтобы испугать старинную аристо-

кратию и заставить ее искать, как это произошло впоследствии, спо-

собов более резко противопоставить себя и anoblis («неблагородных»),

этих «новичков» (хотя и в те времена, как мы вскоре увидим, знать

проявляла достаточно враждебности по отношению к parvenus).

Таким образом, на этой стадии и в большей части случаев грамота

аноблирования действительно служила вполне законным пропуском

в привлекательный и тесный круг тех, кто причислял себя к ры-

царству. И в этом смысле с помощью документов как бы была пред-

принята попытка узурпировать одну весьма важную функцию, ранее

осуществлявшуюся исключительно посредством обряда посвящения

в рыцари.

Наблюдается и еще одно существенное смещение акцентов. Между

аноблированием и возведением в рыцари огромная разница. Пьер

делла Винья, канцлер Фридриха II, писал, что «если знатность можно

передать по наследству, то рыцарское достоинство - никогда», и его

слова весьма изящно указывают на самую суть различий, существую-

щих между этими двумя понятиями. Обряд посвящения в рыцари,

сопровождаемый изысканной и сложной церемонией, в которой бук-

вально каждое движение исполнено глубокого символизма, вводил

неофита в братство или сословие, определяемые той основной функци-

ей, которую немецкие историки называют Berufstand, профессиональ-

ной обязанностью. Представители знати не могли похвастаться ника-

ким обрядом посвящения в свой класс, кроме, разве что, родовых мук

женщин, в результате которых беспомощное дитя сразу оказывалось

членом того сословия, к которому принадлежало по крови. Как сказал

Ж.Дюби, «с этого момента аристократия воспринимала себя как бла-

городное сословие, как некую касту, закрытую для всех, кто не спосо-

бен был предъявить достаточно хорошую родословную».

И здесь

генеалогия совершила огромный рывок, заставив гордиться принад-

лежностью к определенному семейству, а не той профессией, которой

обряд посвящения в рыцари некогда уделял столько внимания.

Понятие янатности

263

Укрепление наследственных классовых барьеров, что здесь, конеч-

но же, подразумевалось, ни в коем случае не было явлением, связанным

исключительно с обществом светским. Выдвижение общим собрани-

ем членов ордена или монахами той или иной обители определенных

требований по отношению к желающим вступить в члены братства -

например, доказать свое право на ношение герба или указать в своем

роду четыре или более поколения знатных предков - было общей

чертой позднего средневековья: в Германии перед Реформацией из-за

подобных ограничений число прихожан во многих корпоративных

церквах уменьшилось до опасно низкого уровня.

Классовая рев-

ность явно имела самое непосредственное отношение к превращению

знати в закрытый класс. Многие знатные семьи начиная с XIII века

остро почувствовали холодный ветер экономического соперничества

со стороны зажиточных крестьян и процветающих горожан. Их реак-

цией на это стали поиски способов защиты своего достоинства и

своих привилегий путем возведения разнообразных барьеров на пути

проникновения всяких parvenus в их замкнутое благородное сословие.

Именно это и положено в основу тогдашних законов обычного права,

которые определяли как само понятие знатного человека, так и неко-

торые его привилегии

- например, право собирать налог на ведение

частной войны, право подвергаться суду только равных, право носить

соответствующий герб и платье. Рыцарские и куртуазные романы

начала XIII века и даже более ранние уже содержат подобные моти-

вы и даже практически предвосхищают то исключительное положение

знати, о котором говорится в юридических книгах. Так, персидский

царь Дарий в «Романе об Александре» подвергается всяческим поно-

шениям за то, что поддерживал «всяких коммонеров», то есть нетиту-

лованных особ, и оставлял без внимания людей действительно знат-

ных

; а сатана в «Турнире антихриста» изображен как сеньор, кото-

рый роздал свои богатства служителям, вилланам и ростовщикам и

своими собственными руками превратил всех этих людей в рыцарей.

Рамон Ауллий,а также Робер Блуаский в своем «Enseignement des

Princes» («Наставлении принцам») подчеркивает, что принцы долж-

264

Глава III

ны искать себе советников среди рыцарства и знати.

Французские

короли из рода Капетингов X1I-XIII веков были - и это исторический

факт - подвергнуты сильнейшей критике за свою готовность продви-

гать людей незнатных, и находились вполне правдоподобные аргумен-

ты в пользу того, что это послужило одной из причин возникновения

литературного культа рыцарства во Франции эпохи Капетингов не

вокруг самого королевского двора, а скорее вокруг дворов крупных

сеньоров, которые довольно часто имели весьма натянутые отношения

с королевской властью, особенно Фландрия и Шампань, а в период

раннего средневековья более всего - Анжу.

С течением времени новые привилегии, такие, как самая общая

привилегия знати - освобождение от сеньориальных налогов - делали

это сословие еще более ревнивым в отношении собственных прав. Но

даже так аристократии все равно не удавалось блюсти чистоту своих

рядов в том, что касалось происхождения. Зачастую и сами предста-

вители знати были заинтересованы в нарушении тех правил, ужесто-

чению которых в иные времена столь горячо аплодировали. Брак с

богатыми roturier или roturiere (простолюдином или простолюдинкой)

мог порой стать истинным спасением для фамильного состояния, чрез-

вычайно истощенного необдуманными проявлениями рыцарской largesse

(щедрости) или же весьма дорогостоящей любовью к приключениям.

И у нового владельца земельной собственности, вступал ли он в бла-

городное сословие благодаря браку или же откупив и собственность, и

титул у представителя знатного рода, переживавшего тяжкие времена,

тяга к роскошному образу жизни была особенно сильна, а еще сильнее

была она у его потомков. У них были деньги - во всяком случае пока

- чтобы поддерживать такой образ жизни, и они полагали, что им

просто необходимо достойно выполнить все те требования, которые

предъявлял им обретенный титул, и непременно служить в армии во

время войны. Законы обычного права, гласившие, что титул должен

передаваться по отцовской линии и что «пятно» простого (common)

происхождения не смывается вплоть до третьего поколения, были с

легкостью позабыты. От горожан, которые приобретали поместья ра-

Понятие янатности

265

чорившейся знати, не всегда даже требовалось непременно покидать

привычную городскую среду. В вольных городах Империи, а также в

таких крупных городах других государств, как Лилль или Гулуза, в

позднее средневековье появляется так называемая городская знать,

для которой характерно как владение поместьем, так и городской соб-

ственностью, и которая, в силу семейных традиций, принадлежит как к

«дворянству шпаги», так и к «дворянству мантии».

' В Италии, разу-

меется, дворянство давно уже практически повсеместно проживало в

городах. Городской дух Ломбардии и 1 осканы не делал дворянство

этих областей менее гордым и менее вздорным, чем сельская знать

других стран, однако же этот городской дух поистине превращал там

границы благородного сословия в практически прозрачные - особен-

но для тех, кто, даже если ему в своем contado и не хватало истинно

аристократических корней, преуспевал в городской жизни и коммер-

ции. Несмотря на всю свою, записанную в юридических книгах со-

словную исключительность, аристократия позднего средневековья на

самом деле постоянно пополнялась новой кровью. Хотя традиционное

внимание к родословным еще усилилось и превратилось в некую уза-

коненную доктрину, все же барьеры, установленные законом, оказались

отнюдь не такими уж непреодолимыми. Брак, хорошая служба, богат-

ство и дарованная сеньором грамота аноблирования - все это способ-

но было привести в благородное сословие людей, не имевших на то

никакого права по рождению, и это случалось достаточно часто. Путь

этот оказался ничуть не менее открытым для обладателей различных

талантов, чем в былые годы. Однако же, более жесткие и четкие

законы действительно способствовали тому - при учете очевидного

факта, что законы эти чрезвычайно часто и нарушались, - что особое,

куда более пристальное, чем прежде, внимание уделялось проблеме

определения истинного духа и сути знати.

Здесь даже законы обычного права применить было бы довольно

затруднительно. Обычное применение этих законов было связано с

подтверждением дворянских привилегий, освобождавших от уплаты

налогов, или с тем, что дворянство исполняло свой долг перед обще-

266

Глава III

ством, служа в армии - то есть традиционный акцент делался на со-

словную функцию и происхождение. Точно так же проявляли себя и

многие правила, касавшиеся derogeance (нарушений законов, тради-

ций) «благородного» образа жизни, в результате чего можно было

ввобще утратить свой высокий статус.

Действительно, знатная дама

могла лишиться своего положения в обществе, выйдя замуж за коммо-

нера, и в данном случае акцент делался прежде всего на происхожде-

нии; но что гораздо важнее - дворянин мог лишиться своей сослов-

ной принадлежности, обнищав или занявшись «неблагородной» про-

фессией, например торговлей. Нельзя игнорировать и тот факт, что

выражение «благородный человек» имело не только общественное, но

и этическое значение. Гак что же тогда составляло истинную суть

(дух?) дворянства? Этот вопрос был чрезвычайно важен не только,

например, для герольдов как регистраторов отличительных знаков

дворянских родов, но и для всего рыцарского общества в целом. Не-

мало чернил было истрачено на рассуждения по этому поводу, и писа-

тели, приверженные этой тематике, черпали сведения из всех источни-

ков тогдашнего знания. Поскольку в те времена понятия «рыцарство»

и «знать» столь часто воспринимались как практически тождествен-

ные, нам следует с особым вниманием отнестись к мнениям этих авто-

ров по данному вопросу и посмотреть, насколько эти мнения действи-

тельно адекватны.

Начать мы можем с того, что расположим как бы параллельно

(в два столбца) противоположные взгляды относительно знати, выс-

казанные двумя крупнейшими авторитетами эпохи позднего средне-

вековья. Во-первых это Бартоло да Сассоферато, великий итальянс-

кий ученый-юрист XIV века, который был также автором многократ-

но издававшегося трактата «De insigniis et armis», первого действительно

научного труда по геральдике. Его точка зрения относительно дво-

рянства, высказанная им в комментариях к двенадцатому тому «Кодек-

са Юстиниана», также получила широкую известность.

Его выска-

зывания цитируют, например, кастильский странствующий рыцарь Диего

де Валера и английский клирик, известнейший авторитет в области

Понятие янатности

267

геральдики Николас Аптон; они встречаются в «Songe du vergier» и у

немецкого автора Феликса Хеммерляйна в его трактате «De rusticitate

et nobilitate», а также у многих других.

Так что точка зрения Барто-

ло безусловно достойна всяческого внимания. Но если Бартоло был

университетским ученым, интеллектуалом, то Оливье де Аа Марш,

которого мы изберем в качестве второго авторитета, напротив, был

просто относительно образованным рыцарем. Он верно служил гер-

цогу Бургундскому в его войнах, был членом ордена Золотого Руна,

исполнял обязанности дворецкого (maitre d'hotel) при дворе Карла

Смелого и слыл большим знатоком геральдической премудрости. Хотя

ему безусловно была известна точка зрения Бартоло, его собственные

воззрения, как нам представляется, являются свидетельством совсем

другого рода.

В своих комментариях Бартоло выделяет три разновидности

знатных людей. Первая - «теологическая»; это избранники Господа,

которым его милостью суждено вечное блаженство в противополож-

ность тем, кому предначертано вечное проклятье. Простые люди, гово-

рит Бартоло, не в состоянии отличить, кто в этом смысле действитель-

но представляет знать, а кто - нет. Так что, с юридической точки

зрения, эта категория наименее важна. Вторая категория - люди знат-

ные по рождению; ее Бартоло определяет, ссылаясь на Аристотеля,

пояснявшего в своей «Политике», что некоторые люди специально

выделены среди прочих как люди свободные, и это связано с их

особыми достоинствами и добродетелями (особенно с их способнос-

тью управлять другими людьми), которыми они и отличаются ото всех

остальных, таланты которых позволяют этим последним выполнять

лишь вспомогательную, служебную общественную функцию. (Слово

«свободный», следует отметить, весьма часто употреблялось в средние

века вместо слова «знатный», отсюда и столь ценимая рыцарская

franchise «вольность», а также «освобождение от налогов»). Таких

«свободных людей», чьи добродетели и достоинства, стало быть, и да-

вали им возможность и право управлять другими людьми, Бартоло

и определяет как знатных по рождению. Третью разновидность

268

Глава III

он называет служилой знатью. Здесь он обращается к чисто фор-

мальным и юридическим нормам, согласно которым знатными людьми

считаются все те, кто таковыми назван согласно закону и указам пра-

вителя страны, воплощающего высшую законодательную власть.

С практических позиций юриста, для Бартоло это самая важная

разновидность знати.

Однако все эти три разновидности, поясняет далее Бартоло, опре-

деленным образом связаны между собой. Земное царствование того

ли иного правителя - это лишь отражение вселенского господства

Всевышнего, и служилая знать представлет собой тех, кто были избра-

ны данным правителем за их человеческие добродетели и достоинства,

точно так же, как знать «теологическая» представляет тех, кто был

избран милостию Божией. Не существует формального и определен-

ного в полном смысле слова закона, признает Бартоло, который мог бы

помешать правителю поддержать или аноблировать тех, кто этого до-

стоин, однако же долг правителя превратить свои владения в истинное

подобие Царствия Небесного и продвигать прежде всего тех, кто бла-

городен по рождению. Таким образом, в схеме Бартоло имеется явная

связь между всеми тремя типами знати, но и различия между ними

тоже очень существенны. Имея в виду прежде всего людей, знатных

по рождению, он аплодировал аргументам Данте в его философской

работе «II Convivio» в пользу того, что суть знатности не в богатстве

предков и изящных манерах, как утверждал император Фридрих, а в

награде за личные достоинства и добродетели. Впрочем, говорит Бар-

толо далее, это может быть и не совсем так в отношении знати служи-

лой, ибо здесь аргументация Данте не работает: здесь все зависит о

того, признает или нет правитель состоятельной просьбу конкретного

лица об аноблировании, что, на самом деле, вполне может свестись к

тому, что богатое наследство, оставленное предками просителя и сдоб-

ренное его отличными манерами, будет сочтено вполне достаточным

основанием для удовлетворения подобной просьбы. Таким образом,

Бартоло дает некое определение знатного человека, для которого лич-

ные достоинства играют весьма существенную роль, но который цели-

Понятие янатности

269

ком и полностью зависит от признания правителя и от принятой прак-

тики (что обычно и прежде всего означает наследственное право на

вхождение в благородное сословие).

Оливье де Аа Марш начинает свои рассуждения о знатности

именно с этой позиции - то есть с признания правителем достоинств

того или иного конкретного человека - ибо его трактат предназначал-

ся специально для того, чтобы объяснить его молодому господину

Филиппу Красивому, герцогу Бургундскому, кого именно ему следует

воспринимать как истинно знатного человека в случае необходимости

судебного поединка с ним. Его изложение собственного мнения по

этому поводу гораздо короче, чем у Бартоло, и представляется настоль-

ко «классическим», что стоит, видимо, привести его полностью:

«Итак, господин мой, тебе необходимо - как в данном случае, так и

во всех прочих, - прежде всего точно понять, кого именно следует счи-

тать gentils hommes (людьми благородными), кого - представителями

высшей знати, а кого - людьми неблагородного происхождения... Благо-

родный человек происхождением своим связан со старинным родом, и

все его предки - люди благородные, и в последующих браках такие люди,

а также их потомство, считаются благородными людьми. Что же касает-

ся знатности, которая является основой высокого положения в обществе,

то она достигается в первую очередь теми, кто славно послужил своему

господину и повелителю, за что и были аноблированы и он сам, и его

потомки. И будущие наследники таких людей смогут - при сохранении

своего статуса и соблюдении правил жизни людей достойных и благо-

родных - также называть себя знатными. В-третьих, если кто-либо из

слуг этого правителя или же из иных людей вел достойную жизнь и

правитель за это пожаловал ему и его потомкам высокое положение в

обществе... В-четвертых, если тот или иной человек - профессиональный

воин и сражается во время войн в армии данного правителя, проявляя

при этом храбрость и мужество, то это также дает основания для аноб-

лирования. И в-нятых, если правитель хочет как-то возвысить того или

иного человека, он может это сделать, вручив ему патент, согласно которо-