отношении сторона нередко готова идти на крайние лишения и самопожертвования для
достижения своих целей. Один из примеров - Чечня, которая не раз заявляла, что ни при каких
условиях не согласится на капитуляцию.
В качестве еще одного глобального вызова можно назвать проблему соотнесения процесса
глобализации с понятием национальная идентичность.
Речь идет о том, что, с одной стороны, глобализация рассматривается как процесс
усилившейся глобальной взаимозависимости государств, экономик, культур, который может
быть охарактеризован как "сжатие мира и интенсификация осознания людьми мира как единого
целого"24. По мнению некоторых авторов, "этот процесс ведет к гомогенизации культур, что, в
конечном итоге, будет означать конец эпохи четких национальных идентичностей"25. Исходя
из логики данного заключения, можно предположить, что процесс глобализации должен
способствовать снижению конфликтности в современном мире.
С другой стороны, принимая во внимание разнообразие мира в части исторического опыта
стран, глубины исторической памяти народов, их представлений о своей самобытности,
определяющей национальную идентичность индивидов, говорить о глобальной культуре
несколько преждевременно.
Так, результаты некоторых социологических опросов, проведенных в 1990 году (в России
- в 1994), показывают, что космополитическая идентичность - самоидентификация индивида с
миром (общепланетарной общностью людей) как целым - это пока еще очень редкое явление.
Доля тех, кто в разных странах заявил о своей космополитической идентичности, то есть
людей, считающих себя прежде всего "гражданами планеты Земля", варьируется в пределах от
2% (Дания, Польша) до 15,4% (США). Россия с 11% занимает среднюю позицию26.
Данная ситуация позволяет говорить о так называемом вызове многообразия, который
заключается в том, что одновременно со становлением единства мира, происходит и умножение
его многообразия. Параллельно с углублением глобализации, во-первых, множится число
самостоятельных и независимых государств, во-вторых - глобализация, определяя сближение,
взаимодействие, взаимозависимость государств и нации, заставляет их не только усваивать что-
то полезное для себя из чужого опыта, но и защищать свои цивилизационные особенности, свои
собственные ценности жизни. Это зачастую вызывает "стремление укрыться от наступающих
перемен в своей традиционной, национальной, религиозной или любой иной нише"27, тем
самым лишний раз подтверждая тезис о том, что "культурные архетипы изменяются очень
медленно, а нередко и просто сопротивляются привнесенному извне"28.
В результате, особое внимание начинает привлекать с себе так называемый
"идентичностный" конфликт, который становится "модельным конфликтом наших дней, через
который этнические, религиозные, племенные или лингвистические группы реализуют свои
социокультурные ценности, идентифицируют себя, свое видение мира в период утверждения
"постсовременной" цивилизации"29. По данным Стокгольмского международного института
исследований проблем мира (СИПРИ), "две трети всех насильственных конфликтов в середине
90-х годов имели именно такую основу"30 .
Что же касается России, то угроза возникновения подобных конфликтов на территории
нашей страны является одной из основных проблем современной социально-политической
жизни. Так, например, согласно социологическим исследованиям, проводимым ИСПИ РАН в
различных городах Российской Федерации, "об опасности межэтнических конфликтов для
судеб России сказал почти каждый шестой в совокупности опрошенных в Москве (16%), Уфе
(17%), Ставрополе (16%), Самаре (17%) и каждый третий в Оренбурге (31%)". Более того,
почти каждый шестой опрошенный в этих городах посчитал "безусловно возможным принять
участие в такого рода конфликте (соответственно 8%, 7%, 15%, 14% и 12% по упомянутым
городам)"31 .
С точки зрения урегулирования подобных конфликтов, сегодня важно учитывать еще и
проблему того, что раз возникнув, этнические конфликты уже приобретают собственную
инерцию, начинают развиваться по своим внутренним неудержимым законам эскалации
вражды и насилия, в результате чего нередко полностью выходят из-под контроля своих
инициаторов, диктуя им изменившуюся линию поведения.
Кроме того, сегодня мы можем констатировать наличие в современном мире
определенных стремлений к автономизации и децентрализации. Они выражаются, например, в