Марченя П.П., Разин С.Ю. и др. (ред.) Народ и власть в российской смуте. Вып. 1

Подождите немного. Документ загружается.

131

армии в период русско-японской войны, который находим в

воспоминаниях Г. И. Шавельского — протопресвитера

военного и морского духовенства. Оно, как правило,

комплектовалось только за счет епархиального духовенства.

По словам Шавельского, из 36 человек — 17 являлись

представителями белого духовенства. «Из них 5 было

студентами семинарии, 5 окончившими курсы семинарии по

второму разряду, 4 выбывших из первых классов

семинарии,

1 окончивший учительскую семинарию, 1 уволенный из

духовного училища, 1 с домашним образование,

полученным в крестьянской семье. Образовательный ценз

госпитальных 19 иеромонахов был таков: 1 из учительской

семинарии, 2 уволенных из низших классов духовных

училищ и 16 с домашним образованием, которое

у некоторых было таково, что они едва подписывали свое

имя, с препятствиями разбирали славянскую печать

Епископ Костромской и Галичский Евгений в своем отчете

за 1914 год отмечал, что лица с высшим образованием в

епархии встречаются как редкие единичные исключения.

В то же время, констатировал он: «Современная жизнь, так

усложнившаяся и все развивающаяся, нередко предъявляет

пастырям такие запросы, ответить на которые возможно

только при достаточном образовании. Теперь,

с развитием

грамотности в народе, даже к сельским пастырям прихожане

все чаще начинают обращаться уже не только за

исправлением треб, но и за разрешением своих недоумений

и сомнений в религиозно-нравственных вопросах, причем

иногда таких сложных и трудных, что дать ответы на них

невозможно без соответствующего образования»

. Таким

образом, в новых исторических условиях духовенство

с низким уровнем образования не могло удовлетворить

духовных запросов верующих, разрешить возникающие

болезненные вопросы. Это давало повод утверждать, что

Церковь не отвечает на духовно-нравственные запросы

времени.

Не красила Церковь и материальная нужда, которая

была характерна для подавляющего большинства русского

132

духовенства. Приходской священник имел в общей

сложности доход 500, максимум 800 рублей в год.

Достаточно сказать, что профессор в начале ХХ в. получал

оклад 3 тысячи рублей в год, доцент — 1,2 тысячи, средний

адвокат имел заработок от 2 до 5 тысяч рублей

Не добавляло популярности Церкви среди простого

народа и наличие церковного и монастырского землевладения,

против которого выступало крестьянство на местах.

Требования об отобрании церковных и монастырских земель

содержались в 350 приговорах и наказах крестьян,

направленных в начале ХХ века царю, Государственной думе

и другим государственным учреждениям

Деятельности Церкви мешала как бюрократическая

государственная система, смотревшая на пастыря, как на

чиновника, так и своя синодальная бюрократия, под которой

понималось чиновничество ведомства православного

вероисповедания и собственно епископат. С горечью,

перечисляя список основных пороков современной церковной

жизни, профессор В. Соколов — член Московского Общества

любителей духовного просвещения, писал: «Что такое

современный

русский епископ? Это — прежде всего, и больше

всего, конечно, священнослужитель, то есть совершитель

торжественных богослужений, а затем — сановник и

администратор. Пастырская сторона его деятельности

совершенно заслоняется и оттесняется на задний план его

деятельностью как администратора... Он не знает в должной

степени и не имеет возможности знать свою паству»

Приходской священник, конечно, лучше знает запросы

прихожан, но появляется на приходе не по их желанию, а

единственно по воле епископа, посему долго завоевывает

авторитет среди мирян, к тому же, вынужден вести более 30

видов приходской отчетности. В этом духе «мертвящего

формализма» ему уже не до пастырского служения…

Очень натянутые отношения были у Св. Синода, как

руководящего органа с политическими партиями. Активная

кампания в парламенте и прессе, направленная против

членов Св. Синода формировала определенные настроения в

133

обществе по отношению к Церкви в целом, вносила раскол в

среду рядового духовенства. Консерватизм, застой, падение

авторитета Церкви вело к тому, что в начале ХХ в. она

теряла своих приверженцев. Все это свидетельствовало

о том, что Церковь к началу известных событий в 1917 г.

переживала сложный период в своей истории.

Еще

одним фактором, который дает возможность

объяснить причину потери влияния РПЦ на свою паству,

является рассмотрение степени религиозности самого

российского общества. Правительственная политика

охранения существовавшего типа религиозности и

образования, консервации патриархальных устоев деревни

(необходимо помнить, что в социальной структуре

населения на долю крестьянства приходилось около 78%)

входила в противоречие с порождаемыми в начале ХХ века

капитализмом новыми формами поведения. А. И. Деникин в

своих «Очерках русской смуты» констатировал:

«Религиозность русского народа, установившаяся за ним

веками, к началу 20-го столетия несколько пошатнулась».

Причину подобного положения он объяснял тем, что «народ

подпадал под власть утробных, материальных интересов,

которых видел единственную цель и смысл жизни…»,

а также постепенной потерей «связи между народом и его

духовными руководителями»

Необходимо отметить, что рост миграционных

процессов, отходничества, промыслов, новые социально-

экономические интересы, постепенное распространение

образования среди населения приводили к ослаблению

влияния на крестьянство патриархально-религиозных

общинных традиций, расширяли его кругозор,

способствовали распространению религиозного

индифферентизма. В результате новым явлением в

крестьянской ментальности стало ослабление религиозности,

фиксируемое этнографами на протяжении всего XIX в.

и особенно отчетливо выявившееся в начале XX в

Кроме того, следует учитывать и еще одну

особенность российской религиозности накануне

134

революционных событий. Известно, что религия

в дореволюционной России, служила важнейшим

регулятором социальных отношений, в том числе и

посредством регламентирующей эти отношения обрядности.

В структуре религиозности российского общества она

преобладала. В результате, по словам С. Булгакова «слой

церковной культуры оказался настолько тонким, как это не

воображалось даже и врагам церкви…»

. А отсюда и тот

«индифферентизм», который наблюдался в обществе по

отношению к Церкви и духовенству на протяжении 1917-го

и последующих годов, которые можно действительно

назвать годами очередной российской смуты.

Свидетельством кризиса официальной Церкви

и православной религиозности в начале ХХ в. являлось

достаточно широкое распространении сектантства. По

некоторым данным в это

время в России было не менее 5 млн

членов различных сект, а вместе со старообрядцами их

численность составляла 35 млн человек

Таким образом, в условиях революционного хаоса

1917 г. развертыванию истинно религиозной (пастырской)

деятельности священнослужителей препятствовали

задавленность духовенства материальными проблемами,

недостаточная образованность, отсутствие должной свободы

в управлении приходом, и одновременно отсутствие четких

ориентиров в пастырском служении. Русская православная

церковь в целом так и не смогла избавиться от старых

представлений и стереотипов поведения

и сыграть ту роль,

которую от нее требовали драматические для России

события 1917 года.

135

Библиография

См.: Православная церковь / Под общ. ред. Патриарха

Московского и всея Руси Алексия II. — М., 2000. — С. 110.

См.: Свод законов Российской империи. — СПб., 1857. —

Т. 1. — Ч. 1. — Ст. 40.

Победоносцев К. П. Великая ложь нашего времени. — М.,

1993. — С. 220—221.

ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 2. Д. 4. Л. 24.

См.: Бабкин М. А. Приходское духовенство Российской

православной церкви и свержение монархии в 1917 году

// Вопросы истории. — 2003. — № 6. — С. 60.

Церковно-общественная мысль. — 1917. — № 8. — С. 24—25.

Св. Синод состоял из президента, двух вице-президентов,

4 советников и 4 асессоров из духовенства. Представителем царя в Св.

Синоде был обер-прокурор. При епархиальных архиереях были

учреждены должности прокуроров (затем переименованных в

секретарей) и фискалов для наблюдения за благонадежностью

духовенства. См.: Полное собрание законов Российской империи.

Собр. 1-е. — Т. 6. — 1720—1722. — СПб., 1830. — №

4001.

Аскольдов С. А. Религиозный смысл русской революции // Из

глубины: Сборник о русской революции. — М., 1990. — С. 38.

См.: Фирсов С. Л. Православная церковь и государство в

последнее десятилетие существования самодержавия в России. —

М., 1996. — С. 568.

РГВИА. Ф. 2044. Оп. 1. Д. 30. Л. 37.

Поспеловский Д. В. Русская православная церковь: испытания

начала ХХ века // Вопросы истории. — 1993. — № 1. — С. 46.

Шавельский Г. И. Служение священника на войне. Из

наблюдений участника русско-японской войны. — СПб., 1912. — С. 46.

Цит. по: http: // www.hist.usu.ru/rsih/text/porsyneva.htm.

См.: Лейкина-Свирская В. Р. Интеллигенция в России во

второй половине XIX в. — М., 1971. — С. 184.

См.: Емелях Л. И. Антиклерикальное движение крестьян в

период первой русской революции. — М., Л., 1965. — С. 19.

Перед Церковным Собором. — М., 1906. — С. 49.

Там же. — С. 53.

Россия. 1913 г. Статистико-документальный справочник. — СПб.,

1995. — С. 219.

136

Деникин А. Очерки русской смуты. Крушение власти

и армии февраль-сентябрь 1917 г. Репринтное воспроизведение. —

М., 1991. — С. 78.

Лурье С. В. Метаморфозы традиционного сознания. Опыт

разработки теоретических основ этнопсихологии и их применения

к анализу исторического и этнографического материала. — СПб. ,

1994. — С. 193.

Булгаков С. На пиру богов // Из глубины: Сборник о русской

революции. — М., 1990. — С. 112, 129.

Булдаков В. П. Красная смута. Природа и последствия

революционного насилия. — М., 1997. — С. 25.

137

А. А. Ильюхов

ЕЩЕ РАЗ О ПРИЧИНАХ

РОССИЙСКИХ РЕВОЛЮЦИЙ:

К ВОПРОСУ О ФАЛЬСИФИКАЦИЯХ ИСТОРИИ

Главная беда исторической науки, на наш взгляд, это

то, что история наука политическая. Она очень часто

становилась и все более становится инструментов

в политической борьбе. А в связи с бурным развитием

средств коммуникации и связи значение

информационного

оружия чрезвычайно выросло. Дошло до того, что на

государственном уровне создается комиссия для борьбы

с фальсификацией истории. Конечно, никакая комиссия

фальсификаторов не остановит, но ее создание — это «знак

беды», понимание того, что реальную историю надо знать

и оберегать от фальсификаций. Очевидно, что чем больше

событие, чем актуальнее оно в

наши дни — тем больше

попыток переиначить историю, белое сделать черным,

а черное — белым. К числу таких значимых событий нашей

истории относится история российских революций

и особенно объяснение ее причин.

С первых месяцев и лет после революции 1917 г.

делались попытки объяснить феномен победы большевиков,

которых противники практически весь 1917 год всерьез не

воспринимали

. А вот победили же! Тема причин революции в

советской историографии разработана хорошо, хотя апологетика

партии большевиков несколько искажала картину. В частности,

сомнительным, на наш взгляд, является утверждение о том, что

в период «триумфального шествия советской власти»

большинство населения страны поддерживало большевиков. По

нашим данным, на момент переворота (октябрь 1917 г.)

большевики

имели большинство менее чем в половине местных

Советах. Советы и в период «большевизации» (сентябрь-

октябрь) и после октябрьского переворота часто были

большевистско-эсеровско-меньшевистскими, при преобладании

большевиков и то не везде.

138

Более того, в ряде мест даже в начале 1918 г.

проходила не «большевизация» Советов, а некая «эсеро-

меньшевизация». Например, в Ростове в конце января

1918 г. «произведены перевыборы Исполнительного

комитета местного Совета, причем 17 мест получили

меньшевики и 5 с.р.» Тогда же в Бахмуте прошли

перевыборы Совета рабочих депутатов. «Большинство

получили эсеры и

меньшевики»

. Таких эпизодов

в масштабе страны было не много, но они показывают, что

борьба между большевиками и их оппонентами из

социалистического лагеря продолжается.

В наши дни проявилась странная фальсификация

революции 1917 г., которая только внешне напоминает

главное направление фальсификации причин революции

прошлых лет — обвинение большевиков, которые якобы

привели страну к революции. В

столь популярной в наше

время исторической публицистике, особенно в

телевизионной публицистике на исторические темы,

появились очень странные сюжеты, объясняющие причины

революции 1917 г. влиянием внешних сил, неким мировым

заговором неизвестных, но очень нехороших сил. В одной из

передач красиво и вроде убедительно сообщается о том, что

английские шпионы (Локкард и др.) убили

Распутина и

вообще сделали все, чтобы свершилась революция, чтобы

народ восстал. Но в этой редакции совсем непонятно зачем

это надо Англии — союзнице России. В тех обстоятельствах

Англии меньше всего нужно было дестабилизировать

положение в России. Она, начиная с 1915 г. (после известной

катастрофы так называемого «Горлицкого прорыва» и его

последствий), изо

всех сил стремилась удержать Россию в

состоянии войны с Германией, стремилась не допустить

заключение Россией сепаратного мира. Англичане

интригуют против сторонников такого мира, в частности

против премьера Б. Штюрмера. Англичане могли не уважать

тогдашнее российское руководство и лично Николая II

(к тому были причины), но ослаблять важнейшего союзника,

в которого «вбуханы»

огромные деньги и который

139

сдерживает огромную немецкую армию на Восточном

фронте, было равносильно самоубийству. Отсюда

непонятно — откуда эти сказки. Участие англичан

в заговоре против Распутина (или поддержка заговорщиков

в любой форме) — это стремление как раз укрепить царскую

власть хотя бы на время войны и никак не акция по

ослаблению этой власти.

Другая всплывшая недавно старая

фальсификация —

это «немецкий след» в российской смуте. Оказывается это

немцы, подкупившие большевиков, совершили революцию и

их шпионы Ленин и Троцкий отрабатывали свои «тридцать

серебреников». Конечно, фигура Троцкого может вызвать

некие подозрения, его политическое поведение не

безупречно. Но представлять народ, его правительство,

военные силы круглыми баранами, которые ничего не

понимают и

готовы действовать по указке извне вопреки

своим национальным и даже личным интересам, глупо. Уже

давно никто не спорит и не отрицает факт получения

руководством большевиков неких денег германского

генштаба. Немцы, естественно, хотят дестабилизировать

положение своего противника. Для этого они дадут деньги

кому угодно. А авантюристическое руководство

большевиков (очень узкий круг)

готовы были взять деньги

для того, чтобы прийти к власти, тоже у кого угодно

. Тем

более тогда, когда совсем приперло (кушать хочется). Они

и без этих денег стремились свергнуть ненавистное им

царское правительство и накануне войны, и в ходе ее. По

сути, предательский лозунг поражения своего правительства

в войне появился в самом начале войны, когда никаких

немецких денег еще не было. Не отрабатывали большевики

немецких денег, они отрабатывали свою программу

и немецкие деньги были совсем кстати. По некоторым

сведениям, значительная часть этих денег пошла на личное

употребление вождей партии, а не на пропаганду.

Рассуждая здраво, можно утверждать, что если

проблем в стране нет, предпосылок для смуты (революции)

тоже нет — разве можно поднять народ на бунт

, на борьбу

140

против власти. «Холодная», идеологическая война между

противниками, тем более идейными, идеологическими шла

всегда (и будет всегда и современные события тому

подтверждение), но это вовсе не приводит к революции.

Такая борьба, в частности с помощью большевиков, может

иметь некоторый успех, но она не может быль причиной

глубоких катаклизмов, которые приводят к революции

Авторы таких фальсификаций, стремясь опорочить

большевиков, не замечают и не понимают, что они порочат

не столько большевиков, сколько народ, который якобы по

указке большевиков (немцев) захватывает помещичьи земли,

дезертирует с фронта, бунтует против продовольственных

трудностей и голода и, наконец, свергает власть. Нам

представляется, что он делает это помимо немцев

собственные проблемы и трагедии подвигает народ

к смуте, чаще всего неосознанно, без участия всяких

революционеров. Не большевистская печатная пропаганда,

даже на немецкие деньги, привела народ в движение

и вызвала революцию, а беды народные. На немецкие

деньги, по сообщению германского генштаба, была

поставлена газета «Правда» в 1916—1917 гг. А многие ли ее

читали в России, многих ли интересовала позиция

большевиков? Таких газет выходило сотни и крестьянину

в поле, и солдату в окопе было не до этих газетенок, ну разве

что на самокрутки. Две трети самодеятельного населения

было неграмотным и, естественно, ничего не читало. Так что

влияние большевистской печатной пропаганды не надо

преувеличивать. (

Это если согласиться с утверждением, что

эту печать, даже отчасти, финансировали немцы).

Неграмотные фальсификаторы, сами того не

подозревают, что, обвиняя большевиков и вообще

революционеров всех мастей в осуществлении революции,

они сильно преувеличивают роль и влияние большевиков

накануне и в ходе революции. Ну что могла сделать партия

численностью легальных членов в 24 тысячи

человек (на

март 1917 г.) в стране со 160 миллионным населением.

Весной 1917 г. большевиков мало кто знает, а выступление