Поворачивая взгляд нашего слуха 865
называют не так уже, как в XIX веке, а по какому-то иному принципу.
Но всякое такое название странным образом располагается в том на-
правлении, в котором движутся понятия: ведь надо же как-то назвать
произведение? Ведь что-то я все-таки создаю? И вот это что-то надо на-
звать как-то. Поэтому возникают разного рода замены вот этого самого
общего представления.
Николай Корндорф, замечательный композитор, один раз дал со-
вершенно гениальное название своему произведению: «Да». А что зна-
чит «Да», кажется даже с восклицательным знаком, — этому простого
рационального объяснения не может быть. Но такого рода названия
прекрасно объясняются. В голове композитора существует представле-
ние: то, что он создает, можно было бы назвать только вот таким общим
словом. И вы сами знаете, как изобретательны современные композито-
ры,
как изобретателен был Пендерецкий в своем раннем творчестве,
когда ему все время приходили в голову разные слова, в том числе и
греческие, которые свой-то смысл имеют — но этот смысл к произведе-
нию так же относится, как метафора к какому-то предмету. У каждого
своя поэтика этих названий, но названия эти, в основном — если они не
пользуются каким-то внешним признаком — все выстраиваются в на-
правлении некоего неопределенного понятия, потому что представление
о произведении искусства как о творении для этих художников уже
прошлый этап. Такие названия подсказываются самим современным
искусством, которое до самого последнего времени думало, что оно самое
передовое. Теперь нет для этого ни малейших оснований — и те, кто по
инерции думают, что они авангардисты, глубоко заблуждаются, потому
что сама ситуация, в которой они творят, исключает всякую возмож-
ность быть впереди. Наоборот, современная ситуация в искусстве отме-
чена тем, что всем как бы приказано, изнутри искусства, выстроиться в
один ряд, где не будет никого впереди и никого позади.
Все возможности искусства, которые мыслимы для нас, — они пе-
ред нами, и они перед нами совсем в ином порядке, чем нежели даже
двадцать лет назад. Потому что еще двадцать лет назад можно было
представлять себе, что кто-то впереди, кто-то отстал. Допустим, Эдисон
Денисов — естественно, впереди, Альфред Шнитке — впереди, а Тихон
Хренников от них отстал и находится в другом поколении. Да, в дру-
гом поколении он находится, но двое, названные первыми, — они к
нашему времени утратили значение идущих впереди. Они, может быть,
в каком-то ином значении, в жизненном — впереди, может быть у них
мысли более яркие и жизненные, но само искусство-то расположилось
уже совершенно иначе. Если говорить о настоящем искусстве, то совер-
шенно очевидно, что теперь ничего передового с художника никто не
смеет спросить. И если он сам разберется в своем искусстве, он сам
поймет, что ему некуда идти вперед, ему надо обживать то, что есть. «То,
что есть» — это тоже, кстати, скромная формулировка, которая никако-