отличного от этих вещей. Образы этих исходных элементов, или
первоначал, ищутся в конкретных вещах и явлениях природы —
вода, земля, огонь и воздух. Как известно, эти вещества и явления
выдвигаются — либо одно, либо все четыре — в качестве первоос-
новы, т. е. того структурного первоэлемента, из которого состоят
все вещи, или первоначала, видоизменение которого порождает
многообразие мира. Сами эти термины — «первооснова», «перво-
начало», «первоэлемент» и т. н., — как отмечает, в частности,
И. Д. Рожанский, суть позднейшее образование в языке. Натур-
философ ы-досок рати к и употребляли для обозначения идеи струк-
турной первоосновы мира самые различные термины — «форма»,
«корни» и даже «природа» ".
Конечно, следы оснований радикально новых идей в истории
человеческой мысли теряются, ибо сами способы рассуждений
не фиксируются, и новые поколения имеют дело только с резуль-
татами. А результат второй рефлексии — это проблема структуры
мира, поиски его исходных элементов, как бы их ни называли.
Для нас же существенны не столько новые идеи сами по себе,
сколько их основания, те повороты мысли, которые ведут к рожде-
нию нового в системе коллективной мысли. Тот факт, что досокра-
тики не оставили нам непосредственных указаний на истоки их
идей, вынуждает нас к попытке реконструкции этих истоков, кото-
рые привели к идее исходных элементов мира. Обратимся поэтому
еще раз к несколько более конкретному описанию рефлексии
над языком.
Два фактора определили обращение к языку как предмету
особенного размышления. Прежде всего, это возникновение пись-
менности. Второй фактор — открытие поначалу удивительного для
каждого данного народа существования других языков. Само
по себе возникновение письменности — лишь условие для возник-
новения языковой рефлексии. Решающий импульс обращения
к языку, несомненно, связан с необходимостью сравнения своего
языка с другими, с языками «чужеземцев». Н. С. Петровский
обращает внимание на то, что «отсутствие теоретического инте-
реса к языковым явлениям определялось, по-видимому, также
и относительной изолированностью Египта от других народов»
12
.
Когда эта изолированность начала преодолеваться ходом социаль-
ной истории, произошло превращение языка из простого средства
общения и хранения приобретенного опыта в предмет особенного
интереса и изучения. Такое превращение — длительный историче-
ский процесс. В нем нет резких скачков, которые так или иначе
были бы зафиксированы в истории культуры.
Первоначальное обращение к языку как предмету размыш-
ления возникает еще в системе мифологических воззрений.
В древнеиндийских литературных и религиозно-мифологических
памятниках, написанных, как предполагают, еще задолго до VI в.
11
См.: Рожанский И. Д. Анаксагор. М., 1972. С.
10-11.
'"' Петровский И. С. Представления древних египтян о языковых явлениях //
История лингвистических учений. Л., 1980. С. 8.
40
до н. э., содержится, в частности, гимн богине Речи, в котором она
предстает как «всеобщая жизненная сила»
|3
. Такие языковые
мифологемы — лишь первые симптомы языковой рефлексии.
В полную силу рефлексия над языком разовьется в той мере,
в какой дифференцируется сам язык и его расчлененность на эле-
менты будет замечена в особенности под влиянием возможности
сравнивать свой язык с другими языками.
В истории человеческого общения фиксируется переход от
языка синтетического к языку аналитическому. Для аналитиче-
ского языка характерно, например, появление таких форм, которые
в современной грамматике именуются местоимениями, артиклями,
глагольными конструкциями и т. п. В силу понвления подобных
форм в самом языке и на основе их появления возникает внимание
не только к языку как к чему-то целому, как к «космическому
принципу»
м
, но и к его составляющим, к первичным элементам
языка.
Языковая рефлексия проходит первоначально протолингвн-
стическую стадию, для которой характерно накопление отдельных,
еще не связанных и специально теоретически не объединенных
наблюдений над языком, над некоторыми языковыми формами.
Из синтетической речи первоначально выделяются, по-видимому,
совокупности слов, а затем и слова, иначе говоря, выделяются
не грамматические, а смысловые элементы языка. Достаточно
сложная смысловая единица, которая может состоять из группы
слов или из одного слова, — синтагма образует, так сказать, моле-
кулярный элемент смысловой структуры языка. Более тонкий
элемент языка, сохраняющий смысловую значимость, — морфема
образует далее неделимую единицу, так сказать, атомный элемент
смысла.
Морфема остается еще значимой, хотя и далее неделимой в от-
ношении смысла частью языка, ибо такие морфемы, как, например,
корень слова, приставка, суффикс, префикс, несут в себе смысло-
вую нагрузку. Подлинно неделимые части языка, дальнейшее
деление которых уже в принципе невозможно, если оставаться
в пределах семантики, могли выявиться лишь с созданием алфа-
вита. В новейших исследованиях по истории лингвистического
знания отмечается, что самые ранние из дошедших до нас алфа-
витных надписей на греческом языке относятся к VIII в. до н. э.
15
Подчеркнем еще раз, что при обсуждении феномена языковой
рефлексии необходимо различать два исторических процесса. Пер-
вый — это развитие самого языка и возникновение в нем новых
структур, новых форм выражения мысли. И второе — осмысление
этих форм языка, т. е. собственно рефлексия над языком. Ясно,
что по мере развития самого языка создается все больше оснований
для того, чтобы язык стал предметом размышления, в результате
которого выявляются и осознаются эти формы.
\
л
Ригведа: Иэбр. гимны. М., 1972. С. 396.
' Там же.
См.:
История лингвистических учении. С 110.
41