38
последовательного рассказа о них – череда умопомрачительных хепенингов,
гэгов, шуточек, розыгрышей. Плюс немыслимые костюмы, «живые картины» с
обнаженными телами, фейерверк красок.
К примеру, бокс. Внешне – все как положено: гигантский зал, обтянутый
канатами, помост, на котором прыгает полуголый Валентино. Но почему
почтенная публика не сидит на своих местах, а вальсирует вокруг помоста?
Кавалеры – в смокингах, дамы – в вечерних туалетах. Появляется противник в
окружении женщин в ярко-алых хитонах. Это его «секундантши». Боксер в
цивильной одежде приступает к бою. Соперники колошматят друг друга, потом
победивший Валентино танцует с нокаутированным соперником, а зрители
исполняют страстное танго… Что сие значит? Очень просто: Рассел
ниспровергает, ставит с ног на голову привычные идеалы буржуазной культуры.
Вы создали из скромного паренька кумира, рокового соблазнителя? Рассел,
пригласив на роль Валентино гениального Рудольфа Нуриева, показывает
истинную сущность идолопоклонства…
Безудержное, не ограниченное никакими рамками буйство фантазии в
«Листомании» можно считать удачей, если помнить, что режиссер-авангардист
не ставил целью поведать биографию великого пианиста и композитора в
хронологической последовательности. Он искал зрелищные эквиваленты
музыки, делился своими личностными образами и ассоциациями.
Симфонические поэмы, сонаты, рапсодии Ференца Листа аранжированы так, что
звучат как современный мюзикл (недаром в том же 1975 году режиссер поставил
рок-оперу «Томми»). Конкретные факты (поездка в Россию, трудности
взаимоотношений с дочерью, знакомство с Вагнером) поданы весьма
субъективно. «Листомания» – россыпи причудливых мечтаний, сновидений,
приключений, которых, скорее всего на самом деле не было. Рассел
перебрасывает мостик между молодежной субкультурой и классической
музыкой.
Кино мир Рассела порой эзотеричен, предназначен для посвященных. Его
произведения рассчитаны на сотворчество компетентного зрителя. К примеру,
что мы знаем об эпохе английского романтизма? При имени Шелли еще
вспомним, что был такой поэт. Но расселовская «Готика», пронизанная ужасом,
таинством и мистикой, обязана своим появлением не поэту, а его жене Мэри
Шелли, чья первая повесть «Франкенштейн», сочиненная той в девятнадцать
лет, стала национальной классикой и родоначальницей популярнейшего жанра
«хоррора» – фильмов и книг ужасов. Рассел не проделывает работу за Шелли, не
показывает, как рождался «Франкенштейн». Он пытается воссоздать жизненный
«хаос», который лег в основу книги. («Сочинители, - признавалась сама Мэри, -
не создают своих творений из ничего, а всего лишь из хаоса; им нужен, прежде
всего, материал».)
Рассел одним из первых обратился в молодежной контркультуре, к поп-
арту. Благодаря ему и Гринуэю мы знакомимся с киноавангардом. Режиссеру не
во всех работах удается гармонично сочетать гимн духовности и прославление
радостей тела. Неудачи Рассела – сняты в США (или совместно с Голливудом)
«Другие ипостаси», «Преступление по страсти», «Шлюха», в которых режиссер
не утратил умение красиво говорить, но сказать ему нечего. Кстати, та же судьба
выпадает на долю и других талантливых британских режиссеров. К примеру,