начальником в девичьем подразделении, Никаких) настоящих боевых действий, никаких
перспектив, рутина. И вдруг такое происшествие: враг рядом! Да и всего-то дел - два
человека. Есть возможность внести разнообразие в быт, глядишь, и отличиться можно. В
этом случае Васков делает свой доклад начальству с целью получить разрешение на
свободу действий и, получив нужный ему приказ, с радостью бросается его исполнять.
Кто тогда Васков? - Авантюрист, преступно загубивший пять прекрасных девичьих
жизней, доверенных ему.
— А если наоборот? - Васков умный, ответственный человек. Он прекрасно
понимает, что у него нет средств для задержания врага, даже если немцев всего только
двое. Не доложить начальству он не имеет права, не выполнить безответственный,
вздорный приказ тоже нельзя: время военное, за неисполнение приказа - расстрел. Тогда,
получив от начальства распоряжение, согласиться с которым он по-человечески никак не
может, Васков оказывается в сложнейшем положении. Он может быть растерян, взбешен,
но делать нечего, приходится, стиснув зубы, идти на эту чужую авантюру... В этом случае
Васков - такая же жертва войны, преступного, исконно советского, пренебрежения к
личности, к человеческой жизни, как и подчиненные ему девочки.
Итак, два варианта спектакля: один про преступность индивидуального
авантюризма, другой - про преступность системы, противостоящей человеку, враждебной
ему не меньше, чем внешний враг... А ведь вариантов может быть множество, все дело во
времени, когда ставится спектакль, в личности режиссера, в его позиции.
Обратившись к повести Бориса Васильева, мы, разумеется, не обнаружим у его
Васкова ни карьерных, ни авантюристических побуждений. Но и понимания того, что
проблему надо решать как-то иначе, нет ни у него, ни у далекого начальства, ни у
разделяющей с Васковым ответственность Кирьяновой. Осознание придет к Федоту
Евграфовичу значительно позже, вместе с чувством вины, которую ни на кого другого он
перекладывать не будет. Васильевский Васков в момент принятия решения и получения
приказа руководствуется, скорее всего, чувством долга, не слишком задумываясь о
последствиях. Так что же? Значит ли это, что событие, о котором мы столько говорим, не
так уж и важно? Может быть, мы что-то перемудрили и все гораздо проще? - Отнюдь.
Ведь если на этом сюжетном узле держится все последующее действие, если не было бы
этого момента или люди повели себя как-то иначе, по-другому сложились бы судьбы всех
героев произведения, - как же можно отмахнуться от этого? Другое дело, что повесть все-
таки не пьеса, что, сочиняя инсценировку, можно что-то усилить, прописать подробнее,
что-то, наоборот, убрать. Наконец, есть возможность средствами постановочной
режиссуры расставить необходимые акценты. Непонимание героями важности события в