[19]
житки или нематериальные свидетельства, как продукт их эпохи: а) пережитки в языке, б)
религиозные, нравственные и другие воззрения, в) сословия, учреждения, организации,
обычаи и обряды, г) произведения науки.
Б. Словесные источники или формальные свидетельства (предания, памятники в
широком смысле слова), которые в свою очередь классифицируются А. Федером по двум
признакам: по их об‘ективной исторической истине и по внешним формам передачи. По
об‘ективной исторической истине словесные или формальные исторические источники,
по А. Федеру. делятся на: 1) источники чисто исторического характера: а) источники,
имеющие целью изложение события: исторические надписи, генеалогические таблицы,
летописи, хроники, календари, собственно исторические произведения, биографии,
мемуары, дневники и др.; б) источники, возникшие в результате деловых сношений
(акты): делопроизводство государственных и других учреждений, законы, переписка
официальная и частная и т. д.; 2) источники не чисто исторического характера:
произведения религиозного и научного характера; издания, обслуживающие интересы
отдельных лиц и партий; нравоучения и т. п. По внешним формам передачи словесные
источники, по А. Федеру, делятся на: 1) устные, 2) изобразительные и 3) письменные[9].
При изучении методов критики источников эта „многосторонняя“ классификация
источников А. Федера дает немногое. Какой смысл делить исторические источники на
отечественные и чужие, когда критика их, если они однородны, одинакова, и если, к тому
же, границы государств и языки у народов меняются? Так же при критике нет смысла
делить источники на современные и отдаленные, так как грань между современностью и
прошлым провести трудно, и методы критики от этого не меняются, относится ли
источник к XIX или XVIII столетию. Нет необходимости делить источники и на чисто
исторические и не чисто исторические в том смысле как это делает А. Федер: религиозно-
нравственное произведение — такой же исторический источник, как летопись, и может ли
данный источник быть использован, зависит от прорабатываемого историком вопроса.
Смысл имеет деление памятников на остатки, собственно исторические памятники и
пережитки, и деление памятников на устные, изобразительные и письменные, но такая
классификация была дана задолго до А. Федера.
И. Дройзен делит исторические источники на три группы:
1) Остатки старины, или материал, который сохранился непосредственно с тех времен,
которые нами изучаются; 2) И с точники или материал, который перешел в представления
[20]
людей и передан с целью передачи представления об изучаемой эпохе, иЗ) памятники, в
которых об"единяются оба эти элемента, т.-е. при создании которых в других целях имело
значение и стремление дать представление о данной эпохе другим поколениям (например,
произведения искусства, надписи, монументальные сооружения, отметки границ и т. д.)
[10]. Таким образом, как часть вещественных памятников (орудия, оружие и проч.), так и
делопроизводство и переписку Дройзен относит к „остаткам старины“, а хроники,
биографии, мемуары, исторические произведения и т. п. к „источникам".
Методологически это совершенно правильно: материалы, которые непосредственно
сохранились со времени изучаемой эпохи, и материалы, которые только говорят (или в
которых пишется) о той эпохе, являются разнородными источниками, и выделение их в
особые группы совершенно законно. Искусственным же является выделение в особую
группу „памятников“ (по терминологии Дройзена), т.-е. тех источников, при
возникновении которых играло роль и стремление дать будущим поколениям
представление о данной эпохе. Ведь нет принципиальной разницы в том, что данный царь
прославляется в поздравительном адресе („остаток старины“), или же в надписи на
триумфальных воротах („памятник“): подход историка к обоим этим источникам в
сущности одинаков. Также неудачным является определение Дройзеном „источника", как
материала, перешедшего в представление людей и переданного с целью передачи