[Э.Фромм, С. 237]. И контрасты между обществами по этому основанию
могут быть огромными. Например, национальные подходы к воспитанию в
Японии и США, как известно, по существу, прямо противоположны.
Японских детей приучают не раскачивать лодку, не выделяться среди других
(как гласит японская пословица: “Надо вбить каждый гвоздь, который
торчит”), приспосабливаться к остальным членам коллектива, стремиться
избежать конфликта с ними. Все это помогает индивиду добиться того, чтобы
окружающие были к нему снисходительны, как мать к ребенку. В Японии
ребенок, а впоследствии и взрослый, стремится не к независимости, как это
культивируется на Западе, а к “отношениям идеальной зависимости, которые
помогут ему заслужить снисхождение матери, а потом и коллектива” [Этьен
Барраль, С.20, 22]. По мнению американского социолога Рут Бенедикт:
“Японцы любят жить коллективно, им крайне трудно отделить себя от
коллектива и действовать самостоятельно. У них такое ощущение, что
действовать независимо – значит предать. Им даже стыдно делать что-либо
самостоятельно”. Здесь опять напрашивается параллель между коллективом,
который индивиду стыдно разочаровывать или быть изгнанным из него, и
матерью: японская мать, наказывая своего ребенка, символически дает ему
понять, что он изгоняется из семьи, что он останется один, раз не
подчиняется семейным правилам, “тогда как западные родители в качестве
наказания за излишнюю независимость скорее оставят ребенка взаперти
дома” [Этьен Барраль, С. 22].
К сожалению, мы плохо знаем особенности русского национального
характера. Но если принять во внимание, что каждое общество пытается
сформировать такого индивида, который ему нужен, то (даже с поправкой на
небезграничность приспособляемости индивидов и остававшуюся у них
автономию) вряд ли стоило ожидать, что зажатая “в жесткие рамки
административно-командной системы” инициатива и энергия индивидов
выплеснется наружу и станет движущей силой общественных
преобразований, как только эти рамки будут разрушены.
В этом смысле проблема свободы имеет два уровня, которые, правда,
можно отделить один от другого с большой долей условности. На первом
сложившаяся в обществе система социальных институтов и социальных
неравенств рассматривается с точки зрения ее воздействия на свободу
формирования жизненных ценностей и потребностей индивидов, на
становление и развитие их индивидуальностей. На втором мы имеем дело с
уже сформировавшимися индивидуальностями, с оформившейся системой
потребностей, жизненных ценностей, черт характера, привычек, которые
индивиды (группы) не могут изменить мгновенно или не могут (не хотят)
менять совсем. И пусть в прежние времена их индивидуальность подавлялась
или ограничивалась (а она действительно подавлялась — и через духовный
диктат и через материально-потребительскую сферу, когда повседневные
заботы, относительно низкий уровень жизни “поглощали” индивидов, не
оставляя времени и сил для удовлетворения (появления) других
потребностей), но сегодня они такие, какие есть. И оценивать динамику