культура есть оформленная, одухотворенная жизнь, вызревающая и завершающая себя
форма, обладание которой всегда предполагает высший уровень личности. Существует такой
труд, к которому нужно иметь внутреннее призвание, и существует другой, которым
занимаются потому, что больше ничего не умеют, а выживать надо. Есть такой труд, на
который способны лишь очень немногие люди высокого ранга, а есть другой, вся ценность
которого состоит в его длительности и количестве. Люди рождаются как для первого, так и
для второго. Это судьба, которую нельзя изменить ни рационалистическими, ни
сентиментально-романтическими попытками уравниловки.
Общий объем труда, выполняемого европейской культурой и идентичного с ней,
увеличивается с каждым столетием. Ко времени Реформации он увеличился во много раз по
сравнению с эпохой крестовых походов, а в XVIII веке вырос до огромных размеров, ибо
соответствовал динамике творческой руководящей работы, требующей все большего объема
простого массового труда. Именно поэтому пролетарский революционер, который смотрит на
культуру снизу, не обладая ею, стремится ее уничтожить, чтобы сократить как качественный
труд, так и труд вообще. Если больше не существует человека культуры, которого считают
роскошью и просто излишеством, то остается только простой труд, выполнить который сможет
каждый. В одной социалистической газете я однажды прочитал, что «вслед за денежными
миллионерами нужно уничтожить миллионеров интеллектуальных». Подлинно творческая
работа раздражает людей, они ненавидят ее превосходство, завидуют ее успехам,
заключаются ли они во власти или в богатстве. Для них уборщица в больнице важнее
главного врача, сельский батрак важнее фермера, выводящего новые сорта пшеницы и
породы коров, истопник важнее изобретателя машины. Говоря словами Ницше, произошла
переоценка экономических ценностей, а поскольку любая ценность в глазах масс выражается
в деньгах и оплате, то массовый низший труд должен оплачиваться лучше, чем высший труд
ведущих личностей, что и было сделано.
Это имело последствия, которые еще никто не осознал до конца. «Белый» рабочий, которому
наперегонки льстили и угождали вожди рабочих партий и трусливая буржуазия, становится
элитным животным. Оставим нелепое сравнение с «жирующими» миллионерами. Речь идет не
о людях, живущих во дворцах и имеющих прислугу. Сравним личные расходы на жизнь
современного промышленного рабочего с расходами мелкого крестьянина. Около 1840 года
положение двух этих классов было примерно одинаковым. Сегодня первый работает намного
меньше второго, а то, как живет, ест и одевается крестьянин из Померании, Йоркшира или
Канзаса, столь жалко по сравнению с тем, сколько рабочий-металлург из Рурской области или
Пенсильвании тратит на себя и, прежде всего, на свои развлечения, что рабочий немедленно
забастовал бы, если бы ему предложили такой уровень жизни за вдвое большую работу с
вечными заботами о неурожае, сбыте и задолженности. Что в крупных городах Севера
считается прожиточным минимумом, «нищетой», то воспринимается как расточительство в
деревне, расположенной в часе езды от них, не говоря уже о стиле жизни аграрного
коммунизма европейского Юга, где еще присутствует невзыскательность цветных народов.
Но роскошное положение рабочих, являющееся следствием привилегированных политических
заработных плат, налицо. Кем же оно оплачивается? Явно не выполненным трудом. Он не
приносит столько прибыли. Это должны оплачивать другие, вся остальная нация. Есть глупцы,
- если Форд серьезно верил в то, что говорил и писал, то его следует отнести к ним — которые