вают чудовищ: коварную старуху, змею, страшную выдру, «человека в
огненных мокасинах».
Интересно, что начальные эпизоды этих эпических циклов содер-
жат мотивы невинно гонимых. Так, старик, которого изводит злой зять,
находит сгусток крови, из которого рождается юный мститель, убива-
ющий зятя; мать чудесных близнецов — жертва коварного убийства.
Убийца вынул детей из чрева мертвой женщины и бросил одного из
них в кусты. Ребенок растет один и остается совершенно диким, пока
«культурный» брат не находит его и не восстанавливает в нем магиче-
ским путем человеческие качества. Мотив невинно гонимых особенно
ярко выражен в сказках о бедном сиротке.
В фольклоре индейцев прерий более четко, чем у эскимосов, на-
мечается дифференциация волшебной сказки и героического эпоса.
Если формирование бытовой сказки и анекдота связано с образом ми-
фических героев типа Старика, Иктоми, Койота, зачатки героического
эпоса — с рассказами о «Мальчике — сгустке крови» и близнецах, то
развитие волшебной сказки связано прежде всего с образом бедного
сиротки.
«Бедный сиротка — грязный парень» в сказке степных индейцев
стал действительно центральным персонажем. Он притянул к себе ряд
тривиальных фольклорных мотивов, в том числе те, которые в сказках
других индейских племен связаны с образом культурного героя.
Бедный сиротка все более вытесняет старейших героев чудесного
происхождения — мальчика, родившегося из сгустка крови, героев-
близнецов и других. Замена старых, полумифических героев новым,
«бытовым» своеобразно «освящается» в некоторых сказках. Так, в
сказке скиди-пауни
65
индеец, находящийся в плену у медведя, прячет
для приготовления супа сгусток крови бизона. Кровь превращается в
мальчика — «сына всех зверей». Он идет в деревню и поселяется у си-
ротки «Обожженное пузо» и его бабушки. «Мальчик из сгустка крови»
привлекает магическим путем бизонов (стреляя из лука в кольцо) и
получает в жены дочь вождя. Но затем он передает одежду, оружие и
жену сиротке и уходит в страну бизонов. Народ же стал чтить сиротку,
отождествляя его с «Мальчиком из сгустка крови».
Иногда сиротка сам выступает в роли культурного героя: учит на-
род охотничьей магии, совершает другие благодеяния, а к концу жизни
возвращается на мифическую «родину». В отдельных вариантах си-
ротка трактуется как перевоплощение мифического героя, божества.
Не следует, однако, преувеличивать значение этих «мифических» эле-
ментов. Сиротка не вырастает из культурного героя
66
. Как показывает
большинство сказок, образ сиротки выступает в чисто бытовой, соци-
альной атмосфере, прежде всего как социально обездоленный. Появ-
ление в отдельных сказках о сиротке «мифических» элементов, — во-
первых, одна из форм его идеализации (сиротка «обожествляется»),
во-вторых, признак его популярности, признак того, что этот образ,