Статья. — Philologica. — 1995. Т.
2. - № 3/
4. — С. 7-47. Вопрос о форме, содержании и материале художественного произведения, сам по себе достаточно сложный и основательно запутанный теми, кто рассчитывал его разрешить, вызывает дополнительные трудности в применении к искусству слова. Если и могут кому-нибудь (но, разумеется, не скульптору) казаться бесформенными и бессмысленными дерево либо мрамор, то язык изначально представляется сознанию системой значимых форм. Он служит материалом поэтического произведения и в то же время является его художественной формой: как язык ни преобразовывай, сколько ни переоформляй, ничего, кроме языка, из него получить нельзя. Однако и содержанием произведения на поверку выходит язык, и вовсе не из-за того, что является главным и тем более единственным героем литературы, но из-за того, что содержание произведения исчерпывается de facto содержанием языковых форм: всё, что в произведении выражено, выражено в его языке, и всё, что не выражено, не выражено тоже в нём.
2. - № 3/
4. — С. 7-47. Вопрос о форме, содержании и материале художественного произведения, сам по себе достаточно сложный и основательно запутанный теми, кто рассчитывал его разрешить, вызывает дополнительные трудности в применении к искусству слова. Если и могут кому-нибудь (но, разумеется, не скульптору) казаться бесформенными и бессмысленными дерево либо мрамор, то язык изначально представляется сознанию системой значимых форм. Он служит материалом поэтического произведения и в то же время является его художественной формой: как язык ни преобразовывай, сколько ни переоформляй, ничего, кроме языка, из него получить нельзя. Однако и содержанием произведения на поверку выходит язык, и вовсе не из-за того, что является главным и тем более единственным героем литературы, но из-за того, что содержание произведения исчерпывается de facto содержанием языковых форм: всё, что в произведении выражено, выражено в его языке, и всё, что не выражено, не выражено тоже в нём.