
РЕЖИССЕРСКАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ. КИНО ЕВРОПЫ
ГАВЕТТА ЭЛО, ЭЛИАШ
промышленной школе в Братиславе
(1953-1957) и на режиссерском отде-
лении Киноакадемии
(ФАМУ,
Пра-
га, 1961-1967). Крестьянское про-
исхождение и особенности личной
судьбы ("белая ворона" в родной де-
ревне, он не стал своим и в городе)
определили главные темы его зре-
лых фильмов: непреодолимое про-
тиворечие между двумя одинаково
сильными желаниями — необуздан-
ной свободы и возможности обрес-
ти корни,
свой
дом.
Творческую деятельность начина-
ет в период возобновления в Чехо-
словакии бурной художественной
жизни, возрождения авангардных
традиций, одержимости искусства
экспериментами. Восторженный эн-
тузиаст получившего широкое рас-
пространение в Чехословакии сюр-
реализма, Гаветта воспринимал его
не только как художественное на-
правление, но и как определенное
отношение к жизни, стирая грани-
цы как между отдельными видами
искусства, так и между жизненным
и художественным жестом. Позднее,
помимо сюрреализма, его творчес-
кую индивидуальность формиро-
вали импрессионизм, Достоевский,
Борхес и фильмы Жана Виго, влия-
ние которых ощутимо в его зрелом
творчестве. Всесторонне одарен-
ный художник, самобытный фото-
граф, сценограф и живописец, Га-
ветта к тому же занимался куколь-
ным театром, рисовал киноафиши,
снимал мультфильмы, написал про-
низанную духом абсурда сюрреалис-
тическую новеллу "Марш святых",
был художником-оформителем мо-
лодежных изданий, проектировал
театральные костюмы, создавал са-
мые популярные культурно-развле-
кательные программы на телевиде-
нии, был инициатором и исполни-
телем талантливых розыгрышей и
мистификаций, вел типичную для
богемы того времени жизнь.
Симбиоз юмора и рефлексии, про-
явившийся уже в раннем творчестве
Г., становится неотъемлемой чертой
его работ после знакомства с вновь
открытым для соотечествеников в
начале 60-х гг. сюрреалистическим
романом Доминика Татарки "Дева-
чудотворица" (1944). К десяткам фо-
тоснимков, запечатлевших непри-
думанный абсурд реальности, Г. до-
бавляет цикл фоторабот, возникших
под явным влиянием сюрреализма
в живописи, обыгрывая саркасти-
ческие эффекты принципа автома-
тизма, совмещения несовместимого,
соединения профанного и сакраль-
ного, замены живого на неживое и
т.п. Органическим продолжением
его занятий фотографией и литера-
турой становятся работы в кино, от-
меченные специфическим взглядом
на
мир, скепсисом, черным
юмором,
соседствующим с витальностью,
склонностью к постоянной игре,
буйной фантазией, живописностью
и парадоксальностью стиля. Гипер-
болизация абсурда и трагикомичес-
кая стилизация определяют харак-
тер телевизионной инсценировки
черной комедии о пикнике за горо-
дом, когда вместо забытого самовара
компания использует престарелого
родственника, — "Обед на траве"
(1964) и студенческих сюрреалис-
тических фильмов ("Микулашские
хроники",
1961
— 1963; "Готический
манеждля
одного", 1962; "Прогноз:
нулевой", 1966 и др.), остроумно
использующих сцены из "Андалуз-
ского пса" Буньюэля и "Полета на
Луну" Мельеса.
К концу 60-х в творческой дея-
тельности Г. ощущается смена ори-
ентиров. В отмеченной влиянием
импрессионизма сложной художе-
ственной конструкции "Праздника
в ботаническом саду" (1969), дебю-
та в большом кино, перекличка идет
уже не с Буньюэлем, а с Феллини
и Шагалом, появляется трагичес-
кая ирония в цитировании моти-
вов "Андрея Рублева" Тарковского.
История, рассказанная автором в
фильме, проста и непритязательна.
Старый путешественник, большую
часть жизни проведший в стран-
ствиях по далеким экзотическим
странам, приезжает в деревеньку
Бабиндол и находит здесь все, чего
не хватало его душе. Даже чудесный
фонтан, где вода может превратить-
ся в вино. Разрушая искусственную
стену между сном и бдением, слу-
чайностью и закономерностью, Г.
воспроизводит поэтический (сюр-
реалистический) план справедли-
вого устройства реальной жизни,
предлагая свою версию ключевой
для чехословацкой "новой волны"
проблемы самосознания и само-
идентификации: "Какие мы, когда
можем и пока можем быть самими
собой". "Праздник в ботаническом
саду" — некое возвращение в реаль-
ность, какой ее знает ребенок, в ре-
альность, которая смеет быть раем,
где чудесным образом воплощаются
все желания. В фильме, пронизан-
ном идущей от сюрреализма верой
в возможность изменения скучной
обыденности с помощью воображе-
ния, Г. предпринимает глубинное
исследование подсознания, воссоз-
давая поэтическую (сюрреалисти-
ческую) реальность, в которой раз-
вивается истинная жизнь. Впрочем,
эту "райскую жизнь" в финале филь-
ма Г. оттеняет жесткой
рамкой
реаль-
*45
*
ности, добиваясь его горько-саркас-
тического звучания: озабоченные
люди, приезжающие в грузовиках в
ботанический сад, где происходит
действие фильма, увозят с собой в
город кадки с тропическими расте-
ниями. И это именно то, что остает-
ся человеку от его грез и желаний.
В 1972 г. Г. создает один из луч-
ших словацких фильмов всех вре-
мен "Полевые лилии", посвящен-
ный поколению отцов, вынужден-
ному пройти через ужасы первой
мировой войны. Снятый в эстетике
старых, пожелтевших от времени
фотографий фильм рассказывает о
том, как сорванные войной из до-
мов своих предков и затем подхва-
ченные ветром странствий, они раз-
рываются между жаждой свободы,
не обремененной никакими привя-
занностями, и столь же сильной и
естественной тягой к родному гнез-
ду, теплу и любви. В образных ре-
шениях фильма сюрреалистическая
метафоричность уже лишь одно из
слагаемых художественного опыта
художника, мечтающего возродить
непосредственное отношение че-
ловека к реальности, освежить вос-
приятие мира, в котором он живет.
Последним объясняется его ориен-
тация на асоциальные слои общест-
ва в выборе персонажей. Воплоще-
нием его идеи полноты и целостнос-
ти естественной жизни становятся
воры, бывшие солдаты, ставшие бро-
дягами, авантюристы, странники и
т.п.
Подобно героям своих картин, Г.
был воплощением нонконформиз-
ма и внутренней независимости,
одиноким зачарованным странни-
ком, тщетно ищущим свое место на
земле. Им восхищались, его ненави-
дели, провозглашали гением и пре-
давали. В последние годы жизни он
появлялся в причудливом обществе
городских сумасшедших и будущих
самоубийц, своей живописностью,
детской наивностью и влюбленнос-
тью в собственные грезы напомина-
ющих персонажи его фильмов. За-
прет на профессию, последовавший
в период т.н. "нормализации", стал
для него началом конца. Г. умер оди-
ноким и забытым, как это было со
всеми "проклятыми поэтами", к чис-
лу которых Г. причисляют отечест-
венные исследователи. Его фильмы
сняли "с полки" лишь после "не-
жной революции".
Г. Компаниченко
Фильмография: "Микулашские хроники"
(Mikulassky obcasnik, совм. с Ю.Якубиско,
к/м), 1961/1963; "Готический манеждля
одного" (Goticka manez projednoho, к/м),