же касается самого отбора фактов и способов их сочленения в связное целое,
то в этом он целиком и полностью полагался на свое чутье драматурга и
актера. Если ему и приходилось считаться с чем-либо выходящим за эти рам-
ки, то разве что с требованиями цензуры, у которой не должно было
возникнуть сомнений относительно лояльности автора. Отсюда делается
вывод, что Шекспир следовал за источниками не только в изложении фактов,
но и в их интерпретации
13
. Однако изучение хроник Шекспира и сравнение
их с источниками убеждает в том, что в изложенных выше суждениях
действительная проблема весьма упрощена. Начать с того, что
интерпретация основных вех английской истории XV в. в указанных источ-
никах не только не однозначна, но до крайности противоречива и что,
следовательно, Шекспиру приходилось определять свою позицию не на
уровне отдельных фактов, а на уровне общеисторических концепций. Здесь и
возникает необходимость попытаться выяснить, каковы же были
общеисторические воззрения Шекспира.
В общем и целом эти воззрения укладываются в русло философии
истории ренессансного гуманизма, т. е. колеблются между двумя полюсами:
с одной стороны, гуманистической верой в суверенность личности,
направляющей и контролирующей свою жизнь, с другой стороны,
христианской традицией, рассматривавшей человеческую жизнь, и
следовательно человеческую историю, лишь как воплощение божественного
промысла. Но то, что представляется нам абсолютно несовместимым, вполне
совмещалось в представлениях Шекспира и его современников. В самом
деле, история рисовалась им процессом, протекающим в двух формах: 1)
видимой цепью событий, развязанных людьми, и 2) результатом
неисповедимого «божественного» плана. В первом случае «актеры», под-
визающиеся па сцене истории, движимы лишь ближайшей целью, которая их
полностью поглощает и ослепляет. Их принуждают действовать страсть
честолюбия, жажда власти, гордыня, местничество — словом, импульсы, за-
ключенные в самой природе этих актеров. Во втором случае речь идет не
столько о конкретном развертывании событий, сколько об их конечном
результате, т. е. о том, к какой конечной цели они устремлены. С этой точки
зрения «актеры истории» — не более чем слепые орудия провидения. В
первом случае время событий измеряется днями, месяцами, годами, во
втором — веками, эпохами. Естественно, что при такой разномасштабности
процессов писать историю можно было лишь при одном условии —