Бэттлер, Алекс. Общество: прогресс и сила (критерии и общие начала)

Подождите немного. Документ загружается.

должен был продлиться следующие 36 тыс. лет. Это – период «деградации и

загнивания» человеческого мира с неизбежным хаосом в конце срока, когда боги

как бы спохватываются и восстанавливают первоначальные условия. И весь

процесс должен начаться снова.

Такой взгляд, получивший название «теория циклов», не рассматривал

прогресс как движение вперед. (Следует тут же подчеркнуть, что эта теория

оказалась довольно живучей. К ней не раз и не два прибегали последующие

философы чуть ли не до начала XX века.) Английский философ Бэри в этой связи

ссылается на Платона, который отстаивал идею «абсолютного порядка», раз и

навсегда установленного «мудрым философом» или созданным всевышним.

Аристотель придерживался этой же идеи, исходя больше из практических

соображений. Он считал, что изменения в обществе нежелательны, а если иногда и

необходимы, то они должны быть незначительными. Идеалом такого порядка

многие греческие философы считали Спарту.

Правда, были и такие мыслители, как Демокрит, а позже Эпикур, которые не

признавали легенду о «золотом веке» и вмешательстве богов в мирские дела. Они

исходили из того, что на первоначальных стадиях своего существования люди

были похожи на животных, но благодаря именно развитию человеческого разума, а

не внешнему управлению или в результате некоего замысла человечество достигло

нынешней цивилизации. Красноречивым описанием этого пути как раз и является

поэма Кара «О природе вещей».

Тем не менее, по мнению Бэри, большинство античных греков (от Гомера до

стоиков) склонялись к идее Мойры, а стоики – Пронои, т.е. к идее судьбы,

предопределенности или фатальной необходимости, которые препятствуют

развитию общества

Такую позицию категорически не разделял американский философ Роберт

Нисбет, который из работ тех же греческих авторов делает совершенно и ные

выводы. Так, например, в платоновском «Протагоре» он выделяет мысли

знаменитого стоика о том, что история человека – это история возвышения от

примитивного невежества, страха и бескультурья к постепенному улучшению

Bury. The Idea of Progress. An Inquiry into Its Origin and Growth, р. 18-19.

жизненных условий благодаря постоянному накоплению знаний.

С восторгом

Нисбет характеризует и Прометея в изображении Эсхила («Прикованный

Прометей») – титана, принесшего людям огонь, который позволил им

впоследствии самим развить культуру, язык, искусство, технологии и идею, «как

жить мирно в группах и федерациях». Не преминул он упомянуть и «Антигону»

Софокла, где воспеваются деяния человека на земле и где сформулирован

известный афоризм: «Много чудес на свете, но самое чудесное – это человек»

Нисбет особенно подчеркивал вклад Платона в теорию прогресса, поскольку

многие рассматривали его как реакционного мыслителя, мечтавшего о возврате к

прошедшим временам, к «золотому веку». Это касается не только упоминавшегося

Бэри, но и такого философа, как Карл Поппер (XX век). Отметил Нисбет и вклад,

который внес в теорию прогресса Аристотель, сославшись при этом на его

«Политику» и «Этику», где, дескать, грек выразил веру в то, что разум и мудрость

приведут к непрерывному прогрессу в соответствии с накоплением знаний. Хотя

подобного умозаключения я в обеих работах Аристотеля (в переводе на русский

язык) не нашел, но, возможно, в английском переводе они присутствуют. Высоко

Нисбет оценивает и упоминавшуюся работу Кара, а также взгляды Сенеки на

прогресс.

Обобщая работы древних, Нисбет делает следующие выводы. Во-первых, греки

и римляне верили в знания как в необходимое людям благо. Во-вторых, они четко

представляли, что знани я приобретаются при помощи собственных усилий, хотя

иногда и п ри небольшом содействии богов. В-третьих, продвижение к благу (у

Нисбета – к прогрессу) происходит постепенно, шаг за шагом, как это и выражено

у Лукреция Кара. Последнее для Нисбета особенно важно, чтобы подчеркнуть: не

нужны никакие скачки, никакие революции. Прогресса можно добиваться

постепенно, как бы сейчас сказали, «реформистским путем».

Несмотря на их различные оценки древних философов, Бэри и Нисбета

объединяет то, что оба они высоко оценивали греков и римлян за их

приверженность к знаниям как важному, если не самому важному, фактору

улучшения жизни человека.

Nisbet. History of the Idea of Progress, р. 18-21.

Не отвергая подобной интерпретации, можно тем не менее задать естественно

возникающий вопрос: почему знания, их накопление надо считать положительным

явлением в обществе? Живет же чуть ли не полмира в уверенности, что бог создал

человека, и вроде бы ничего. И этих людей не волнует, что уровень знаний у них

соответствует уровню дикого племени. Правда, об этом они тоже не знают. Точно

так же и с улучшением жизни. И вообще, что это значит – «улучшение жизни», как

его измерить? Однажды мне попалась статья, в которой говорилось, что у японцев

уровень жизни намного ниже, чем у европейцев, поскольку у первых значительно

меньше кроватей приходится на душу населения. Но ведь это «умозаключение»

можно и перевернуть, утверждая, что у европейцев уровень жизни намного ниже,

чем у японцев, поскольку количество татами на душу населения в Европе

значительно меньше, чем в Японии. Таким образом, проблема «улучшение жизни»

не столь проста, как может показаться на первый взгляд. Тем более в связи с

прогрессом.

Не вдаваясь глубоко в разбор взглядов древних философов, которые подробно

описаны во множестве книг и научных монографий, хочу обратить особое

внимание на символическую фигуру Прометея именно в связи с прогрессом.

Легенд о нем много, но утвердилась в основном версия Эсхила о нем как о

благородном титане, принесшем людям огонь и массу других полезных вещей («от

Прометея у людей искусства все»). Есть версия, что он до этого сотворил и самих

людей. Ее придерживался и Гете

Не удивительно, что буржуазная философия, за редким исключением, довольно

негативно или как минимум прохладно относилась и относится к этому г ерою.

Особенно философия клерикального направления. Для этого есть основания. Уже

за одну фразу Прометея: «Сказать по правде, всех богов я ненавижу», он сам

заслужил ненависть всех попов, будь они в рясе или в научной мантии. В то же

время Прометей всегда был героем революционеров, людей действия и духа.

Кстати, один из них, Перси Биши Шелли, великий английский поэт, тоже написал

поэму-драму о Прометее («Освобожденный Прометей»). От Эсхиловской она

отличается тем, что в его версии Прометей не идет на компромисс с Зевсом, со

См.: его стихотворение «Прометей» и драму «Прометей».

своим, как выразился русский переводчик этой поэмы Бальмонт, Утеснителем.

Между прочим, неслучайно еще одного поборника человечества – Карла Маркса –

многие его приверженцы называли Прометеем.

В чем же суть этой мифологической личности? Для начала напомню, что слово

«бог» (по-гречески «theos», по-латински «dеus», по-французски «dieu») в переводе

с древнегреческого языка означает «видеть». Другими словами, бог – это то, что

видит. А имя Прометей означает «нечто, что пред-видит», т. е. он видит дальше

простого бога, он дальневидящий

. По легенде, Прометей действительно по

способности предвидеть намного превосходил Зевса. Следовательно, он знал

больше остальных богов. И эти знания он нес людям, обуреваемый «страстным

желанием преобразовать мир».

Но ни один бог не может потерпеть того, кто знает больше его, а главное,

благодаря этим знаниям пытается преобразовать мир, т.е. сместить его самого или

изменить систему. Как правило, такие богоборцы обречены на наказание. И это

естественно, поскольку

…он человеку

Дал слово, а из слова мысль родилась,

В воде и в недрах гор;

Что служит измерением вселенной;

И Знание, упорный враг преград,

Поколебало мощные оплоты

Земли и Неба.

(Шелли)

Человек, несущий знания, всегда находится в антагонизме с системой, которая

всеми способами пытается его или уничтожить, или как минимум утихомирить.

Здесь сразу же приходят на ум слова Фауста:

Немногих, проникавших в суть вещей

И раскрывавших всем души скрижали,

Сжигали на кострах и распинали,

В одном из словарей я нашел несколько иную интерпретацию этого слова, но суть остается той

же. Там было сказано: «Имя Прометей означает "мыслящий прежде", "предвидящий" (в

противоположность Эпиметею, "мыслящему после", "крепкому задним умом") и связано с

производным от индоевропейского корня me-dh-, men-dh-, "размы шлять", "позн ав а ть "». В

английских текстах используется именно этот вариант перевода: Forethinker or Forethought.

Как вам известно, с самых ранних дней.

Прометей был одним из первых героев-революционеров, с которого началась

инквизиция знаний. Но Прометей был не просто носителем ог ня-знания, он был к

тому же, выражаясь современным языком, социальным револю ционером. У

Шелли эта его суть заключена в следующих словах:

О, как хотел бы я свершить скорее

Свое предназначенье – быть опорой,

Спасителем страдальца-человека.

Прометей, иначе говоря, старался быть спасителем не просто человека, а

страдальца-человека, каковыми всегда были народные массы, люди труда. Их

притеснителями, естественно, были верхи, а во времена Прометея – это прежде

всего боги. У Эсхила он выступает только против одного бога – Зевса, а у Гете он

уже заявляет:

Нет никого под солнцем

Ничтожней вас, богов!

Но он не только сам выступает против богов, он к этому призывает и людей,

которых сам и создал. Обращаясь к Зевсу, он без страха говорит:

Я создаю людей,

Леплю их

По своему подобью,

Чтобы они, как я, умели

Страдать и плакать,

И радоваться, наслаждаться жизнью,

И презирать ничтожество твое,

Подобно мне!

Такой революционер не может не вызывать ненависть правителей и попов. Но

таких ненавидят не только правящие круги, их в не меньшей степени ненавидят

обыватели, болото, составляющие немалую часть любого общества. Другими

словами, быть носителем прогресса всегда опасно, а общественного прогресса –

иногда и смертельно опасно. Огонь – знания – прогресс всегда реализуются через

борьбу. Но прометеи потому и прометеи, что они никогда не заботятся о

собственной безопасности, их всегда волнует судьба всего человечества. Благодаря

таким личностям-борцам мы и стали людьми.

Таким образом, Прометей представляет собой легендарный образ богоборца,

носителя знания и спасителя человечества. Эти три характеристики, окажутся

фундаментальными основами в формировании понятия прогресс.

2. Средневековье: то ли прогресс, то ли регресс?

Бэри часть про Средневековье начинает с примечательной фразы: «Идея

вселенной, которая превалировала в течение Средних веков, и общее направление

мыслей людей были несовместимы с некоторыми фундаментальными

представлениями, которые были необходимы для развития идеи прогресса» (р. 20-

21). В доказательство своего тезиса английский ученый обращается к идеям

Блаженного Августина (354-430), прежде всего к его трактату о «Граде божьем»,

который в духе неоплатонизма, как и другие отцы-основатели христианства,

полагал, что движение истории нацелено на обеспечение счастья небольшой части

человеческой расы в другом мире, которое будет достигнуто через Апокалипсис. В

христианской теории нет и сторического развития, все определяется замыслом

божьим, доктриной Провидения. Безусловно, среди средневековых схоластов были

неординарные личности, типа Роджера Бэкона (1214-1294), которые не

укладывались в ортодоксию. Последнего Бэри рассматривает даже как одного из

первых выразителей идеи прогресса, имея в виду его научные разработки, прежде

всего экспериментальные методы в познании природы. Бэкон полагал, что,

опираясь на науку, можно предсказывать не только природные катаклизмы, но и

время прихода Антихриста. И хотя его приход неизбежен, но, по мнению Бэкона, к

нему можно подготовиться, если сделать упор на развитие человеческих знаний.

Понятно, что такой подход противоречил всему духу средневекового христианства,

в результате чего Бэкон был своего рода отщепенцем среди священников своего

времени.

Конечно, можно привести и более красноречивые и убедительные факты

застойности Средневековья, отсутствия прогресса в этот период (что и будет

сделано в соответствующем месте), из которого Европа стала выходить лишь в XIV

веке, т.е. с начала Возрождения.

Однако есть немало ученых, которые категорически возражают против

подобных оценок всего периода Средневековья, а также ряда ученых того времени.

Среди них и упоминавшийся Нисбет. Он решил реабилитировать Блаженного

Августина (в определенной степени как бы в противовес Бэри), выдвигая

следующую аргументацию. Дескать, да, хотя история человеческая и

предопределена богом, но между началом и концом мира человечество в состоянии

реализовать свою суть в борьбе за собственное «совершенствование» на основе

сил, имманентно ему присущих. Августин в этой связи как раз и говорит о

развитии и образовании расы, о ее переходе от примитивного земного состояния к

небесному, от видимых вещей к невидимым. Кроме того, он указывает в одной из

ссылок своего трактата («Града божьего») на два исторических состояния

человечества: до Христа и после, а в другом месте говорит о трех стадиях

человеческой истории, и далее – о семи стадиях земной истории (одна из них –

период счастья и мира на земле). То есть он четко указывает, что до Судного дня и

конечного разрушения земли человечество, или по крайней мере какая-то его часть,

познает земной рай как следствие неизбежного исторического развити я от

примитивного Сада (Райский сад Адама и Евы). Конечно, полагает Низбет, в такой

теории присутствует утопия, но в то же время просматривается определенный

историзм, который получил развитие в светской литературе XVIII века.

Для Августина прогресс как потенция существует для всего будущего развития

человечества: линейный порядок времени, объединение человечества, смена

фиксированных стадий развития, понимание того, что все, что случится, случится

неизбежно, и это, не в последнюю очередь, – видение будущих условий

блаженства.

В качестве прогрессивно мыслящего богослова Нисбет называет, естественно,

упоминавшегося Роджера Бэкона. При этом американец забывает упомянуть, что за

свое непослушание «авторитетам» в 1257 г. философа отстранили от преподавания

в Оксфордском университете, а в 1278 г. заточили в монастырскую тюрьму. И было

за что. В «Opus Majus» Бэкон пишет: «Поскольку индивидуумы, города и целые

регионы могут быть изменены к лучшему… жизнь должна быть продлена по

необходимости как можно дольше, все вещи должны служить по предназначению,

а самые большие достижения должны быть осуществлены … не только в

естественных, но и в моральных науках, как это сделали Мозес и Аристотель» (цит.

по: Нисбет, р. 88).

Великий англичанин, кажется в первые, упомянул «продолжительность жизни»

как один из важнейших факторов развития человечества. Это крайне важно,

поскольку не многие ученые продолжительность жизни связывают с прогрессом.

В качестве «объективного» сторонника прогресса можно рассматривать и

Аверроэса (Ибн Рушда), испано-арабского философа XII века, который известен

своей критикой тогдашней ортодоксальной религии. Это справедливо, поскольку

критика религии даже с позиции ее «прогрессивного» крыла есть всегда борьба за

прогресс. Ибн Рушда был противником Авг устинской церкви, утверждая вечность

земли и бесконечность процесса движения, изменения и развития. Он также

выступал против мифов о воскрешении из мертвых, не признавал ни «первого

человека», ни «последнего человека» на земле, утверждая, что человеческая раса

существовала всегда, меняясь от поколения к поколению, в соответствии с

линейным временем. Время – это не символ смерти, а животворящий элемент,

символ бесконечной длительности, т.е. жизни. Церковь, как ей и полагается,

подвергла его гонениям, что как раз содействовало распространению его идей в

последующие века.

Среди поборников прогресса в это время обычно называют средневекового

теолога Иоахима Флорского (1132-1202), который делил историю на три мировых

состояния, соответствующих Троице: отца, сына и святого духа. Но человечество,

по его представлениям, прежде чем отправиться к небесам, успеет познать

абсолютный мир, спокойствие, свободу и удовлетворение. Этот теолог

действительно оказал влияние на последующие поколения мыслителей, в том

числе и революционного направления, хотя, конечно же, не в контексте теории

прогресса. Нисбет в каждом христианском теологе хотел найти хоть какие-то зерна

мысли, относящиеся к прогрессу, чтобы сделать главный вывод: все последующие

идеи прогресса, по крайней мере развиваемые на Западе, тесно связаны с

христианской традицией. Более того, многие ученые, полагал американец, которые

своими работами и открытиями вносили неоценимый вклад в прогресс, были

людьми верующими.

Заметим, как сама теория прогресса здесь подменяется другой темой: религия и

наука. При этом сам Нисбет не замечает, что те теологи, которые действительно

вносили определенный вклад в науку в период Средневековья, практически все

были гонимы, их предавали анафеме в лучшем случае, в худшем – сжигали на

кострах. Об этом пи сали многие философы, в том числе Л. Фейербах, которого

сознательно игнорирует современная буржуазная философия. Что вполне

объяснимо.

Как бы то ни было, в Средневековье в рамках рассуждений о прогрессе

действительно появились такие новые слова, как «счастье», «свобода»,

«блаженство». Другое дело, что они не были определены и поэтому не было

понятно, какое отношение они имеют к прогрессу. Не был определен и сам термин

«прогресс». И можно ли считать прогрессом предполагаемый «земной рай», после

которого грядет Армагеддон (по библии)?! Посмотрим теперь, что обо всем этом

было сказано в эпоху Ренессанса.

3. Ренессанс

Среди современных работ редко можно встретить анализ средневековых

мыслителей, которые подвергали жесткой критике феодальные устои своего

времени. В противовес «своему времени» в качестве «золотого века» он и

рассматривали прежде всего период Древней Греции и Древнего Рима. Одним из

таких критиков был Макиавелли, который беспощадно срамил свою современность

постоянными ссылками на Римскую республику и ли Идеальное государство. По

его мнению, сама по себе природа человека не меняется; на протяжении веков у

него сохраняются те же желания, слабости и пороки. Отрицательные черты

человека, полагал он, только усилились за последние пятнадцать веков: в едь в

период Греции и Рима у него преобладали позитивные качества, которые

проявлялись в философии, искусстве и науке. В принципе деградация человеческой

натуры – естественное явление природы, которая уже не в состоянии

воспроизводить такое же качество ума, как в античную эпоху. В аналогичном

ключе античность прославляли и другие философы и теологи (например, Николай

Кузанский), что отражало их недовольство текущим состоянием дел. И тем не

менее они не были оголтелыми пессимистами.

Николо Макиавелли (1469-1527)

Рассмотрим в этой связи работу Макиавелли «Принц»

. Дело в том, что обычно

хвалители Средневековья одновременно являются хулителями Ренессанса. Их

задача заключается в том, чтобы показать: именно тогда, когда религия полностью

господствовала над человеком и государствами, происходило подлинное развитие,

в том числе развивалась и сама идея прогресса. А с началом Ренессанса «никакой

идеи прогресса не было», да и слово «ренессанс» (возрождение) совершенно не

подходящее, т.к. и раньше (т.е. в Средневековье) все развивалось (см.: Нисбет, р.

101-2). Эту идею углубляет Нисбет, говоря, что, поскольку писатели Ренессанса

опирались на теорию циклов, следовательно, в такой теории никакой идеи

прогресса быть не могло. Кроме того, они, дескать, слишком углублялись в себя, их

мало интересовал внешний мир, да еще они были склонны к оккультизму,

мистике, что, конечно же, противоречит размышлениям о прогрессе. В этом ключе

обычно разбирается Эразм Роттердамский. И все эти напасти расцвели-де

именно во времена Ренессанса, чего, естественно, не было в Средневековье.

Подобные рассуждения представляют собой одну из форм манипуляции

сознанием: когда правда и вымысел, без указания на то, что в конечном счете

определяет сущность, подгоняют под определенную идеологическую установку, в

данном случае – религиозную. Мистики и оккультизма, между прочим, не меньше

и в наше время. Но не они определяют тенденцию развития. И не они определяли

доминанту общества в период Ренессанса. Но любая манипуляция сознанием не

На разных языках название переводится по-разному. На русском – «Государь».