Арабские историки много пишут о личном руководстве Умара армией Са’да: он
предписывает время отправления из Шарафа, указывает, в каком месте нужно стать лагерем,
лично назначает уполномоченного по разделу добычи и так далее. Как полагают некоторые
исследователи, все подобные рассказы являются продуктом творчества ранних
компиляторов, рисующих халифа не таким, каким он был, а каким должен быть [+32]. И все
же в этих рассказах есть любопытные детали.
Так, Умар будто бы потребовал от Са’да: «Опиши нам места расположения (маназил)
мусульман и так опиши страну, которая между вами и ал-Мада’ином, чтобы я словно увидел
ее». В ответ Са’д прислал описание района, которое поражает топографической точностью:
«Ал-Кадисийа находится между рвом и [каналом] ал-Атик. А в левую сторону от ал-Кадисии
— зеленое море в узкой впадине, [тянущейся] до ал-Хиры, между двух дорог. Одна из них
идет по гребню, а вторая — по берегу канала, называемого ал-Худуд, проводящая того, кто
едет по ней между ал-Хаварнаком и ал-Хирой. А в правую сторону от ал-Кадисии до ал-
Валаджи — [низина], залитая их сбросовыми водами» [+33] (см. рис. 7).
За тысячу триста лет, конечно, многое изменилось, но проезжавший здесь в начале века
А. Масул отмечали две дороги: по краю плато и по берегу, — видел и остатки каналов,
упоминаемых в этом описании, но, к сожалению, не зафиксировал свои наблюдения
графически [+34], в результате мы лишились редкой возможности привязать рассказы о ходе
сражения под Кадисией к реальной местности.
Появление многочисленной арабской армии вызвало тревоу в Ктесифоне. Сасанидский
главнокомандующий Рустам начал собирать в Сабате (7 — 8 км южнее Селевкии) большую
армию, которая должна была положить конец посягательствам, арабов на сасанидские
владения. На помощь были призваны воинские контингенты со всего Ирана, от Систана до
Дербента [+35]. Всего собралось около 40000 воинов, которых подкрепляла мощь 30 или 33
боевых слонов, против 25 — 30 тысяч арабов [+36].
Покинув лагерь в Сабате, Рустам остановился в Куса, выслал оттуда в сторону Хиры
сильный авангард под командованием Джалинуса, затем остановился в Бурсе и, наконец,
прикрывшись передовыми отрядами на линии Наджаф — Хаварнак, стал с главными силами
в Хире.
Ни одна из сторон не торопилась завязывать сражение, ограничиваясь столкновениями
передовых отрядов в течение двух или четырех месяцев [+37]. При этом не только арабы, но
и персидские солдаты вели себя с местным населением как в завоеванной стране, что
вызывало его глухое недовольство. Рустам вызвал к себе знать Хиры и обвинил в том, что
она радуется приходу арабов, что жители Хиры служат мусульманам разведчиками и
укрепляют их, платя им дань. Тот же Абдалмасих б. Букайла, с которым три года назад вел
переговоры Халид б. ал-Валид (см. т. 1, с. 218), ответил ему: «Ты говоришь, что мы радуемся
их приходу? А каким их делам? Чему из того, что они делают, нам радоваться? Тому, что
они утверждают, что мы — их рабы? А как относятся они к нашей вере? Ведь они обвиняют
нас в том, что мы будем ввергнуты в адское пламя [*2]. Ты говоришь: «Вы служите их
шпионами», — а зачем им нужно, чтобы мы были их шпионами, когда ваши воины
(асхабукум) бежали от них и оставили им селения, и не защищает их никто от того, кто
пожелает их. Хотят — берут справа, [хотят] — слева. Ты говоришь: «Мы укрепляем их
своим имуществом», — так ведь мы этим имуществом откупаемся от них. И если бы не
удерживал нас страх, что нас возьмут в плен, будут воевать и поубивают наших людей, — а с
ними не справились и те из вас, кто встречался с ними, а ведь мы еще беспомощнее, — то —
клянусь жизнью! — вы нам милее, чем они, и лучше ведете себя с нами, и лучше защищаете
нас, да будет вам помощь, — но ведь мы в положении мужичья ас-Савада — рабы тех, кто