что подавляющее большинство несчастных случаев происходит именно при выполнении
работниками производственных операций. Характеризуются эти ситуации динамикой, присущей
как стадии, предшествующей событию, так и собственно несчастному случаю (аварии).
Несколько иной является ситуация, когда происходит травматическое событие либо
наносится значительный ущерб строительному объекту вне производственного процесса. Это
могут быть обрушение уже смонтированной плиты перекрытия в здании; падение с высоты
элементов технологической оснастки, инструментов либо штучных строительных материалов и
изделий (доски, кирпича и пр.), складированных ненадлежащим образом, и т.д. Здесь стадия,
предшествующая процессу, приведшему к негативным последствиям, характеризуется
относительной статичностью. Само же событие, разумеется, динамично. При таких
обстоятельствах вопрос, ставящийся перед экспертом, "привязан" не столько к виду выполняемых
(выполненных) работ, сколько к месту происшествия, его вещной обстановке. На практике
встречаются следующие его формулировки: "Противоречило ли требованиям специальных правил
наличие поддона с кирпичом на краю неогражденного балкона (складирование бревен у кромки
котлована)?"; "Соответствовал ли монтажный узел, соединяющий плиту перекрытия и наружную
стену, требованиям строительных норм и правил?".
В любом случае такие вопросы ориентируют эксперта на установление соответствия
действий лиц (например, участников строительного производства) требованиям строительных
норм и правил, регламентирующих вопросы безопасности труда либо порядок выполнения
определенных производственных операций, технологических процессов.
По поводу, входит ли в компетенцию эксперта решение рассматриваемых вопросов,
существуют различные точки зрения. Так, свою позицию В.М. Галкин выражает следующим
образом: "Установление соответствия поведения лица правилам не есть установление объективно
существующего факта, а лишь его оценка с точки зрения права, включающего различного рода
специальные правила... Поскольку важнейшим свойством заключения эксперта является
установление тех или иных фактов, правовая оценка фактов не есть функция экспертизы. Поэтому
вывод о соответствии поведения лица специальным правилам, как не содержащий сведений о
факте, а представляющий собой часть его правовой оценки, не является экспертным, а будучи
сделан, не имеет характера доказательства и, следовательно, не должен облекаться в
процессуальную форму заключения эксперта" (237, с. 57).
До публикации приведенного выше положения И.Л. Петрухин высказывал иную точку зрения:
"Если содержанием нормы права является научно-техническое правило или обобщенный
профессиональный опыт, то она должна быть использована как основание заключения эксперта
(358, с. 127)". В отличие от В.М. Галкина, И.Л. Петрухин считает, что эксперт, решая
рассматриваемую задачу, выносит свои суждения именно о фактах: "Эксперт рассматривает с
точки зрения нормы права установленные или известные по материалам уголовного дела факты и
делает вывод об их соответствии или несоответствии норме права, не вдаваясь в оценку
субъективной стороны деяния, не решая вопрос об ответственности и мере наказания, в силу чего
использование экспертом юридических норм служит только обоснованию выводов эксперта о
фактах, но не реализации правовых санкций" (358, с. 127).
Цитируемые работы опубликованы более 30 лет назад. За прошедшее время проблемам
компетенции судебного эксперта уделялось большое внимание, но и сейчас достаточно отчетливо
проявляется несовершенство приведенных выше положений. Так, И.Л. Петрухин необоснованно
широко трактует понятие "факт", включая в него оценочный момент (суждение о соответствии
каких-либо действий определенной норме), при том что факт - это лишь действительность,
реальность, то, что объективно существует (существовало, надо с В.М. Галкиным согласиться. Но
его утверждение, что вывод о соответствии поведения лица специальным правилам не является
экспертным, принять нельзя. Основным критерием при решении вопроса, входит ли та или иная
задача в компетенцию судебного эксперта, является необходимость использования при ее
решении специальных знаний (ч. 1 ст. 57 УПК РФ). Определив рассматриваемые задачи как
нормативистские (342, с. 14), Ю.К. Орлов отмечает, что представляется допустимым разрешение
экспертом вопросов, относящихся к техническим или иным специальным правилам. Такого рода
правила носят двойственный характер: с одной стороны, они являются правовым предписанием, с
другой - рассчитаны на лиц со специальной подготовкой и определенными практическими
навыками, т.е. не являющихся общеизвестными и общедоступными. Следовательно, для решения
вопроса о соблюдении таких правил требуются специальные знания, что является основным
критерием отнесения его к компетенции соответствующего эксперта (342, с. 7).
Правовая составляющая специальных правил, которой уделено внимание в суждениях
упомянутых выше авторов, значительное время была поводом дискуссий о возможности решения
экспертом нормативистских задач. Еще до опубликования Постановления N 1 от 16 марта 1971 г.
Пленума Верховного Суда СССР "О судебной экспертизе по уголовным делам" (в нем было
указано, что суды не должны допускать постановку перед экспертом правовых вопросов) ряд
авторов исключали возможность проведения исследований, направленных на установление