Демидов В.В. Информационно-аналитическая работа в международных отношениях

Подождите немного. Документ загружается.

151

свидетельствует о неспособности сотрудника удовлетворительно

выполнять свои обязанности. Отсутствие четкого ответа на запрос

рано или поздно приводит к трениям между экспертами, для выхо-

да из которых им нужен третейский судья, обладающий большими

полномочиями, чем остальные члены группы. Конфликты, касаю-

щиеся информации, предпочтительно разрешать в процессе анали-

за, а не перекладывать их

на плечи ответственных за принятие ре-

шений. Противоречия в данных составляют постоянную трудность

при обработке информации. И если их не удается устранить, то

следует непременно отметить в окончательном отчете.

3.5. КЛАССИФИКАЦИЯ СООБЩЕНИЙ

Систему и механизм циркуляции документов среди тех, кто

непосредственно принимает базовые внешнеполитические реше-

ния, реконструировать очень сложно из-за фрагментарности сведе-

ний. Не секрет, что процесс принятия решений в Советском госу-

дарстве всегда был «вещью в себе» и скрыт от глаз общественно-

сти. На поверхности — все вершили всемогущие Политбюро и ЦК

КПСС. А на деле все обстояло куда сложнее.

В хрущевскую эпоху господствовали порядки Византии.

Чтобы пробить нужное решение, А.А. Громыко, Р.Я. Малиновский

или другой заинтересованный министр искали аудиенцию у Н.С.

Хрущева и старались заручиться его согласием или, по крайней

мере, добиться задания заинтересованным ведомствам проработать

вопрос. Потом

эти ведомства готовили «Записку в ЦК» — так в те

годы именовались подобные документы, ее показывали Первому,

тот вносил свои коррективы, и записка шла в Президиум ЦК, где

ее, за редким исключением, единодушно одобряли.

В брежневский период, начиная с середины 70-х годов, все

решения по военно-политическим вопросам принимала тройка —

Ю.В

. Андропов, Д.Ф. Устинов, А.А. Громыко. Они легко договари-

вались между собой, после чего поручали своим замам подготовить

записку в ЦК. Обычно это были Г.М. Корниенко в МИДе, Н.В.

Огарков и С.Ф. Ахромеев в Министерстве обороны. Те в свою оче-

редь передавали задание экспертам, и нужная

бумага шла наверх.

Генеральный находился в блаженной прострации, и записка, под

152

которой стояли три всемогущие подписи, автоматически проходи-

ла через Политбюро ЦК[44].

Российская внешняя политика в период Ельцина-Примакова

пыталась выработать концепцию многополярного мира и препятст-

вовать доминированию США. Однако данная идея не получила

серьезной теоретической проработки, не говоря уже о конкретных

программах ее реализации. Попытки использовать заинтересован-

ность Китая, Индии, Ирана

, Египта, целого ряда стран Европы,

Азии и Латинской Америки не получили должного осмысления и

оформления ни в российских политических, ни дипломатических,

ни экспертных кругах.

В значительной мере это произошло из-за отсутствия реаль-

ной востребованности указанной концепции со стороны властей

из-за интеллектуальной убогости как политического, так и экс-

пертного

сообщества. Вовсе не случайно, что почти одни и те же

фигуры занимались внешней политикой как на политическом и ди-

пломатическом, так и экспертном уровнях и при коммунистах, и

при Б.Н. Ельцине, а теперь и при В.В. Путине. Подобная «пластич-

ность» политиков и экспертов может быть весьма прибыльной

лично для

них. И нет ничего удивительного в том, что одни и те же

люди сначала привели к кризису и развалу СССР, а теперь готовят

гибель России как государства — субъекта международных отно-

шений[45].

Не мудрено, что в современной Российской Федерации ре-

ально функционирующий механизм принятия внешнеполитических

решений также находится в тени. Закономерно

поэтому компе-

тентные специалисты в своих мемуарах и откровениях лишь огра-

ничиваются общими фразами и штрихами. «Тот, — вскользь заме-

чает посол по особым поручениям Ю.В. Дубинин, — кто знаком с

мидовской кухней, знает: министру докладывают далеко не все от-

четы о беседах послов, пусть даже посланные шифросвязью»[46].

Некоторые специалисты даже

склонны утверждать, что есть

укоренившаяся болезнь центральных организаций игнорировать

информацию от различных загранпредставительств. Таким образом

молчаливо демонстрируя, что в Центре все равно все лучше знают

и понимают. На самом деле это не всегда правильно, а игнорирова-

ние зарубежной информации приводит к ошибкам в принятии ре-

шений[47].

153

Тем не менее, аналитики, посылая в Центр информацию, по-

стоянно сталкиваются со старой проблемой классификации и обес-

печения секретности документов. Цель ее разрешения — защита

информации и источников ее получения, так как в случае их раз-

глашения может возникнуть опасность, которая влечет за собой

множество последствий — от прекращения контакта до крупных

политических

скандалов.

Официальные власти США, где только за 1999 г. было созда-

но более 8 млн. «секретов», используют следующий метод фикса-

ции степени конфиденциальности отчета и доступа к материалам.

«Совершенно секретно» — это гриф, который ставится только на

той информации или документе, несанкционированная утечка ко-

торых, может принести чрезвычайно серьезный ущерб националь-

ной безопасности

. Речь идет, например, разглашение военных пла-

нов или секретных разведывательных операций. «Секретно» —

гриф, который ставится только на тех сведениях или материалах,

недозволенная утечка которых может нанести серьезный ущерб

национальной безопасности, включая нарушение международных

отношений, серьезно влияющих на безопасность страны. Гриф

«Для служебного пользования» ставится на информации или дан-

ных, несанкционированная

утечка которых может вызвать замет-

ный ущерб национальной безопасности.

Считается, что национальная безопасность является тем по-

нятием, которое порождает конфиденциальность. Среди множест-

ва видов засекреченной по инициативе властей информации явно

различаются три категории. Во-первых, секретность действитель-

но связанная с национальной безопасностью. В нее входят такие

сведения как детали конструкций

новой военной техники, тайные

договоренности дипломатов, секреты разведки и контрразведки. Их

раскрытие однозначно могут нанести ущерб и стране и обществу.

Во-вторых, различают секретность, обусловленную полити-

ческими факторами. Ее смысл в сознательном и целенаправленном

использовании права засекречивать информацию для достижения

каких-либо политических рубежей, независимо от наличия угроз

национальной безопасности.

Как правило, таким способом при-

крывают сомнительные свойства и стороны официальных про-

грамм от возможной дискредитации и критики. Например, иссле-

дования влияния радиации на человеческий организм были засек-

154

речены, чтобы избежать судебной ответственности и обществен-

ных дискуссий.

И, в-третьих, выделяют бюрократическую секретность. Это

в основном инстинктивное и несознательное утаивание информа-

ции, характерное для всех чиновничьих структур. Бюрократическая

секретность, в отличие от политической, не приносит каких-либо

конкретных выгод, а к национальной безопасности вообще не име-

ет никакого

отношения. По мнению экспертов, огульная бюрокра-

тическая секретность сегодня доминирует в системе охраны госу-

дарственной тайны, именно из-за нее закрыты от населения мил-

лионы страниц документов под шапкой «для служебного пользова-

ния»[48].

Схема классификации должна быть простой и понятной. Чем

больше грифов, тем медленнее процесс классификации. Поскольку

отчеты порой не

могут направляться потребителю без грифа, по-

стольку чем проще система классификации, тем быстрее он его по-

лучит. Каждый аналитик может создать собственную систему клас-

сификацию. К примеру, использовать для этого цветовую гамму:

красный цвет имеет значение «максимальная секретность, строго

выборочная рассылка, запрет на копирование»; желтый цвет —

«контролируемый доступ, копирование при

наличии санкции»; зе-

леный цвет — «не для ознакомления общественности, копирование

только для внутренних нужд».

Одним словом, работа с документацией на дипломатической

службе требует определенного порядка и навыка. Каждый из доку-

ментов должен получить свой индекс, определяющий категорию, к

которой он относится, дату, порядковый номер и т.д. Иногда, если

предоставляется

возможность, документам присваивается не толь-

ко индексы, но и соответствующая ему окраска бумаги, на которой

печатается текст. Скажем, повестка дня и ее проекты тиражируют-

ся на желтоватой бумаге, выступления –– на розовой, протоколы –

– на зеленоватой, принятые материалы –– на белой. Такой порядок

помогает их сортировать и позволяет быстро классифицировать и

находить требуемый

документ[49].

Присвоение отчету того или иного грифа зависит от степени

секретности использованных в нем материалов. Так, если эксперт

включает материал с «красным» грифом, то весь отчет приобретает

тот же гриф секретности. В этом случае возникает совершенно оче-

155

видная трудность — только часть отчета или иного документа тре-

бует грифа «совершенно секретно». Аналитик, пользуясь секрет-

ным документом, не всегда берет оттуда секретную информацию.

Если информация действительно классифицируется как «красная»,

то проблем нет. Если же ее можно отнести к «желтой», «зеленой»

или несекретной, то нет необходимости ставить на отчете гриф

совершенно секретно». Следовательно, необходимо правильно

классифицировать любое частичное извлечение из секретного до-

кумента.

Чтобы установить степень секретности материала специали-

сты должны иметь большой опыт и знания, особенно, если речь

идет о научной, технической и незнакомой информации. При этом

исключительную роль играет субъективное мнение, так как науки

классификации не существует. Иногда в

дипломатической практи-

ке для защиты важной информации прибегают к ее кодировке. В

качестве иллюстрации достаточно сослаться на воспоминания Р.Ш.

Кудашева, который делал записи переговоров Н.С. Хрущева с Мао

Цзедуном в конце 50-х годов. Тогда М.А. Суслов распорядился все

засекретить и изъять у дипломатических работников документы и

черновики. «

Теперь, — писал дипломат, — уже могу признаться,

что тайно я восстановил по памяти краткую запись для себя, чтобы

использовать ее в работе. Но чтобы об этом не узнали агенты на-

ших спецслужб, я сделал запись китайскими иероглифами. А чтобы

в записи не могли разобраться и агенты китайской разведки, если

бы такие оказались

, иероглифами была записана не китайская, а

русская речь. В результате эту запись я и сам бы, наверное, не мог

бы прочесть. Но мне читать ее и не понадобилось. Работая над тек-

стом, я запомнил его наизусть»[50].

В какой-то момент почти любая информация становится дос-

тоянием общественности. «Не менее 40% того,

что кроется в поли-

тике, — замечал знаменитый советский журналист-международник

В.В. Овчинников, — становится известным по прошествию време-

ни, а процентов десять — никогда»[51]. Так, мы сроду в точности и

наверняка не узнаем, кто убил Дж. Кеннеди. Тем не менее, в боль-

шинстве случаев информация устаревает и утрачивает свою полез-

ность. Целесообразно

по возможности понижать гриф секретности

и уничтожать секретные документы хотя бы из-за сложности их

хранения. С этой целью надо регулярно просматривать секретные

156

материалы. Гриф «Совершенно секретно» должен использоваться

как печальная необходимость, а не показатель статуса аналитика,

подготовившего отчет.

3.6. РАССЫЛКА ОТЧЕТОВ

Рассылка отчетов — это самостоятельный и очень ответст-

венный этап подготовки аналитической информации. «Материалы

разведки, — писал известный публицист Ж.А. Медведев, — дают

максимальный эффект лишь в том случае, если они попадают

именно тем людям, которые могут их понять, оценить и правильно

использовать»[52]. Другими словами, отчеты не принесут пользы,

если их неправильно разослать

: информация должна попадать в

надлежащие руки.

Максимально ранее предупреждение о возможном развитии

ситуации в стране пребывания и вокруг нее имеет принципиальное

значение для принятия адекватных стратегических и тактических

решений. Так, на заключительном этапе борьбы партизан Ф. Каст-

ро с диктатурой Ф. Батисты лидеры США заняли нейтральную по-

зицию. Однако в

Москву поступили сведения и о том, что отноше-

ния между повстанцами и правительством США складывались

сложнее и противоречивее, чем предполагалось раньше. В итоге

появление в Гаване дружественного СССР режима стало дополни-

тельным фактором давления на США. Запоздалые же попытки

американцев восстановить свое былое влияние на Кубе с помощью

военного вторжения

в район Плайя-Хирон, как известно, полно-

стью провалились[53].

В дипломатической практике информация, осмысленная на

месте и приведенная в систему, пересылается в Центр, где по на-

блюдению Б.И. Ильичева, не имеют возможности, да и не любят

читать «бумаги» более трех-пяти страниц[54]. По аналогичному

поводу в мемуарах присутствуют россыпи увлекательных

сюжетов

и назиданий. Наподобие того, как советский посол в Варшаве адре-

совал И.В. Сталину письмо. В нем автор докладывал, что написал

монографию о развитии Польши по социалистическому пути. И,

ссылаясь на отсутствие в отечественной политической литературе

столь актуальных исследований, дипломат просил генсека дать от-

157

зыв. И.В. Сталин отпасовал письмо министру с вердиктом, что

просьбу посла нужно удовлетворить, т.е. отозвать[55].

У сотрудников МИД, судя по их настроениям, исстари теп-

лилось двоякое чувство к громадным информационным потокам от

зарубежных представительств. «Издавна сложилась практика, —

сетовал В.В. Карягин, проработавший годы в функционально-

политических подразделениях, — чтобы посольство

постоянно на-

поминало о своем существовании как можно большим числом

шифрограмм. Эти депеши сплошь и рядом составлялись по обзо-

рам газет, дублировали открытые сводки телеграфных агентств, в

Центр направлялись всевозможные отчеты, записи бесед, справки

со сведениями, которые можно прочитать в ежегодниках, сводах

законов и иных публикациях. Мало кто нуждался в

такой инфор-

мации»[56].

С другой стороны, В.В. Карягин был вынужден констатиро-

вать, что даже сведения о количестве потребляемой бумаги для

любопытных аналитиков могут кое-что означать. Например, много

ли дипломатическое представительство «гонит» информации или

там сидят ленивцы? Логично, что далее следует совет о крайне ак-

куратном отношении к служебной документации

, независимо от ее

содержания и степени конфиденциальности.

Основной причиной включения в круг рассылки информации

является потребность в ней. Понятие «потребность в информации»

широко используется, но оно не имеет точного определения и под-

ходить к нему надо с точки зрения здравого смысла. Обычно рас-

сылка осуществляется по списку. «Если отчеты посольства, ––

со-

ветовал В.И. Попов, –– направлены в другие министерства, то обя-

зательно надо информировать о том, в какой адрес они посланы и

с какими просьбами и предложениями»[57]. При принятии реше-

ния о рассылке аналитической документации в другие организации

нужно учитывать, заслуживают ли те доверия. Необходимо убе-

диться, что получатель не отсутствует

и уж, конечно, не ушел на

пенсию или в мир иной.

Очевидно, что в идеале посылаемая «наверх» информация

должна быть практически полезной для тех, кто формирует и опре-

деляет внешнеполитический курс. И, в довершении всего, иметь

удобопонятный вид. Уместен здесь рассказ И.Б. Ильичева об от-

ветственном мидовском чиновнике И.

И. Тугаринове. «Работал

158

Иван Иванович над «бумагой», — повествовал мемуарист, — все-

гда в присутствии исполнителей... Помню, как большое веселье

вызвал его разговор с одним из молодых, но уже уверенных в себе

авторов. В ходе нещадной правки референт искренне вознегодовал

в связи с вычеркиванием непонятных Тугаринову формулировок и

в сердцах воскликнул: «Иван Иванович! Но ведь это

и так ясно!»

Тугаринов звонком вызвал своего помощника и попросил принести

два больших конверта. Присутствовавшие замолчали в ожидании

какого-то подвоха. Референт же по молодости не выдержал и спро-

сил: «А зачем два? Достаточно и одного». «Нет, — сказал Иван

Иванович, — теперь нужно уже два. В один мы запечатаем Вашу

работу,

а в другой Вас самого. Когда товарищ Сталин вскроет оба

конверта, Вы станете рядом и будете пояснять содержание своего

документа». На смех присутствовавших он жестко заключил: «Ни-

когда не проясняйте другим то, что самому не ясно». Эти слова, —

закончил И.Б. Ильичев, — стали одним из моих самых важных де-

визов серьезной

работы на всю дипломатическую жизнь»[58].

Чрезмерное теоретизирование, а также неумение найти оп-

тимальные организационные формы доведения результатов до

нужных лиц, порой сводят усилия аналитиков к нулю. Академик

И.Т. Фролов рассказывал, что осенью 1965 г. он передал на имя

Л.И. Брежнева аналитическую записку, которую подготовил в Пра-

ге, работая в

редакции журнала «Проблемы мира и социализма».

В ней обосновывалась необходимость интенсивного научно-

технического прогресса в СССР. Генсек взял ее с собой в поездку в

Монголию, но всю дорогу веселился и, естественно, не изучил ма-

териал. «К сожалению, — сокрушался потом И.Т. Фролов, — без

внимания остались во все годы правления Брежнева сами

процессы

научно-технического прогресса, что существенно затормозило раз-

витие нашей страны»[59].

Широкое развитие информационных технологий обусловило

сегодня фактическую ненужность тех служащих, которые раньше

контролировали поступление информации из различных источни-

ков. Многие властные структуры заменяют бюрократические аппа-

раты информационными системами компьютерного управления,

воспринимающих свободный поток информации. «Но машина, —

резюмировал как-то

знаменитый польский писатель С. Лем, — не

думает, она всего лишь быстро считает»[60].

159

Подбор и эффективное функционирование аналитической

группы будет являться поэтому вечной проблемой и головной бо-

лью для руководителей внешнеполитического ведомства. Мы

вправе обозначить только общий подход ее решения, сославшись

на авторитет нобелевского лауреата Р. Цинкернагеля из Швейца-

рии. «Есть, — констатировал он, — несколько разновидностей

ученых. Одни не имеют идей и не умеют

много работать. Другие

имеют идеи, но много работать также не умеют. Третьи работают

много, но не имеют идей. Наконец, четвертые имеют идеи и умеют

много работать. Избавьтесь от первых трех, и у вас сразу все нала-

дится»[61].

Между дружественными структурами довольно часто уста-

навливается определенный порядок обмена информацией по согла-

сованной

тематике. Такие отношения базируются на формальных

или неформальных соглашениях, одобренных руководством и под-

лежащих регулярному пересмотру. Однако в дипломатической

практике есть свои нюансы, которые нужно иметь всегда в виду.

Так, министр иностранных дел Японии С. Окита рекомендовал

своим сотрудникам не черпать информацию из одного источника, а

налаживать связи с максимально

широким кругом людей, близко

стоящих к центру политических структур.

Поскольку в дипломатии действует принцип «давать и

брать», то нельзя рассчитывать только на получение информации

от партнера, не снабжая его, в свою очередь, сведениями, которые

могут представлять для него интерес. Предостерегая от разглаше-

ния секретной информации, С. Окита предлагал японским дипло-

матам

пользоваться тем, что иностранцы мало знают японский

язык и сообщать им сведения из японской прессы. Если же партнер

знает язык, то необходимо сконцентрироваться на разъяснение

смысла японской внешней политики[62].

Следует периодически оценивать подобные обмены инфор-

мацией в свете текущей ситуации, а также сложившейся юридиче-

ской, социальной, политической, культурной и экономической

об-

становки. И, главное, вносить соответствующие коррективы во

взаимоотношения. К примеру, спецслужбы России не были удовле-

творены качеством и количеством получаемой от американских

коллег информации в рамках обмена данными по борьбе с угрозой

международного терроризма. Как заявил в апреле 2002 г. замести-

160

тель директора ФСБ В. Комогоров, в феврале российская сторона

предоставила ЦРУ около 100 информдокументов, а сама получила

только 50. При этом информация из Москвы носила аналитический

характер, касалась планов и замыслов террористов, содержала про-

гнозы развития ситуации. Американцы же не дали ответа ни на

один уточняющий вопрос российских спецслужб[63].

Параллельно заметим, что вряд

ли будут к месту голые обви-

нения ЦРУ в халтуре. Просто абсолютно был прав генерал С.В.

Дьяков, когда писал, что есть сферы, где усилия спецслужб нико-

гда не объединятся. Разведка и контрразведка всегда пытались и

пытаются получить информацию о другой стране. Любое государ-

ство склонно расширять свой информационный потенциал.

Только

тогда его лидеры смогут адекватно принимать внешнеполитиче-

ские решения и действовать на опережение[64]. И если другие ре-

сурсы России, как правило, лишь расходовались, то информацион-

ные, напротив, накапливались. Можно смело предположить, что

россияне находятся только на пороге осознания ценности того, чем

владеют.

Не секрет, что в современных условиях получение и

распро-

странение дипломатической информации все активнее опирается

на электронные средства. В недрах МИД России возник специаль-

ный совет по информационной работе. Его руководители прогно-

зируют, что будущее за интеллектуальными программами эксперт-

ного уровня, имитирующими мыслительные процессы или их эле-

менты, за разработками, способными «вытягивать» из междуна-

родных сетей нужную информацию,

препарировать ее, проводить

контент-анализ не только первого, но и второго уровня и «подавать

на стол» уже почти готовое «информационное блюдо».

Тем не менее опытные специалисты зачастую усматривают

ключ к успеху не в компьютерных системах, а в людях. «Мы, —

писал А. Даллес, — не строим иллюзий в отношении способности

этих машин улучшить

качество информации. Последнее всегда за-

висит от надежности источника и искусства аналитика. Машина,

однако, может быстро и точно извлечь из огромного количества

сведений те данные, которые необходимы для оценки текущей ин-

формации. То, для чего аналитику потребовалось бы недели поис-

ков и изучения архивных материалов, машина может выкачать в

считанные

секунды»[65].