Дэвис Н. История Европы

Подождите немного. Документ загружается.

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru

Дэвис, Н. История Европы — М.: ACT: Транзиткнига, 2005. — 943 с.

331

в платье взрослых. Они участвовали во всех домашних делах и забавах. За исключением

класса богатых, они вообще не обучались в школе или обучались недолго; если же их учили

в школе, то всех вместе. Обычно они начинали работать прислугой или подмастерьями в

возрасте семи-восьми лет. Дети умирали в больших количествах, и у всех было сильнейшее

желание, чтобы они поскорее выросли. Семьи существовали, но «скрыто». Существовало и

детство, но оно не имело никакого статуса, и с ним старались покончить как можно скорее.

«Открытие детства» произошло между XVI и XVIII вв; этот процесс прослеживается в

платье и иконографии того времени, в появлении игрушек, игр, собственно детского

времяпрепровождения, в изменении морали и правил приличия, но, главное, в совершенно

новом подходе к образованию.

Средневековые дети обучались, в основном наблюдая непосредственно, как живут, едят,

спят взрослые. Дети не изолировались и не ограждались от мира взрослых. Только мальчики

высших слоев общества посещали школу, где они занимались в нерасчлененных по возрасту

или предмету группах. Одно из самых ранних свидетельств деления школы на классы

относится к Школе св. Павла в Лондоне в 1519 г. Вместе

с разбиением школьных групп по возрастам и расширением перечня школьных дисциплин

весьма усиливается дисциплинарная строгость.

Школьное начальство насаждает христианскую мораль, правила поведения и

унизительные наказания; именно мальчики-школьники впервые сталкиваются с трудностями

долгого и постепенного взросления. Девочки, которых выдавали замуж иногда в 13 лет,

имели больше возможностей этого избежать.

Детство предполагает чистоту. Между тем нескромность детей и нескромность в

отношении детей издавна считалась естественной. Поведение Людовика XIII (род. в 1601 г.),

когда он был мальчиком, подробно описано придворным врачом д-ром Эроаром. Никто не

бранил дофина ни когда он домогался своей воспитательницы, ни когда он демонстрировал

первые признаки эрекции. В 14 его женили, причем мать сама положила его в брачную

постель, и к ней же он явился «примерно через час» со свидетельствами своей победы.

Ко времени Шекспира возрастные периоды жизни человека уже сложились в четкую

схему, как это видно из монолога в Как вам это понравится. Но каждое новое столетие

привносило что-то свое в понятие возрастного деления. Если детство было открытием

Нового времени, то юность обнаружили романтики (после гётевского Вертера), а пожилых

людей открыла постиндустриальная эпоха.

378 RENATIO

(Watling Island) теперь относят к Samana Cay на Багамах

. Некогда «несравненного

мореплавателя» теперь называют безжалостным грабителем и «пиратом-колонизатором»

или, напротив, бескорыстным донкихотствующим евреем, плывущим в поисках потерянных

племен Израиля

. Теперь даже говорят, будто он услышал о другом континенте от

американских женщин, которые уже побывали в Европе

. Источников, рассказывающих о

деятельности Колумба, очень мало, но мифов — предостаточно

. Действительными

открывателями Америки были и те, кто шел вслед за конквистадорами, часто это были

монахи, как Bernardino de Sahagún, «первый в мире антрополог», пытавшийся понять, что

же происходит

Связи с Америкой оказали сильное влияние на европейскую культуру. Пропасть теперь

разделяла те страны, которые имели легкий доступ к Новому свету, и те, которые такового

не имели. «Философию породил купец. Науку родила торговля. Вот почему Европа почти

что разделилась надвое. Запад занят морем. Восток занят собой»

Зарождавшееся современное общество мыслило себя не в терминах классов — это

позднейшее изобретение, — но в терминах общественных «рядов», или «сословий» (по-

латински status, по-немецки Stände, по-французски état). Эти основные общественные

группы определялись своей ролью, функцией, правовыми ограничениями и привилегиями,

которые способствовали осуществлению соответствующей общественной функции, а также

своими корпоративными институтами. Богатство, доход имели значение лишь во вторую

очередь. Наследственность — вот что было главным критерием принадлежности к

определенному сословию (исключая клир).

Так, дворянство объединяло потомков средневековых рыцарских родов и определялось

на основе той функции, которую они выполняли в войске, а также на основе

предоставленных дворянству особых прав, касающихся землевладения и способа управлять

своим имуществом. С развитием регулярных армий исключительная роль дворян в

исполнении военных обязанностей постепенно уменьшалась, но положение костяка

правящего класса сохранялось. Через региональ-

ные ассамблеи дворяне правили на местах, в сельской местности, причем обычно они

пользовались полной юрисдикцией в отношении обитателей их земель. В большинстве

стран дворяне имели некий стоявший во главе их высший слой, как пэры в Англии или

гранды в Испании; или же, как в Германии, они делились на бесчисленные разряды.

Бюргерское сословие, выросшее на свободах самоуправляемых городов и городских

гильдий, также было стратифицировано и делилось на полноправных патрициев, свободных

горожан и не имеющий собственности плебс. Обычно это сословие было защищено

королевскими хартиями и имело полную юрисдикцию внутри городских стен. Крестьянство

состояло из закрепощенного большинства и некоторого свободного или освобождающегося

от крепостной зависимости меньшинства. Положение крестьянина зависело от того, живет

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru

Дэвис, Н. История Европы — М.: ACT: Транзиткнига, 2005. — 943 с.

332

ли он на церковных, королевских или помещичьих землях.

Наличие множества фрагментарных юрисдикций было не сравнимо с государственным

деспотизмом, подобным московскому царизму или оттоманскому правлению. Имелась

социальная база, которая определила отличие западного абсолютизма от восточной

автократии. Он возрос из реальных практик, унаследованных от прошлого; и остававшихся,

несмотря на все инновации, в; основном средневековым. На Западе, как и на Востоке,

общественные ограничения индивидуума по-прежнему были очень тягостными (по

современным стандартам). Не только крепостной крестьянин, но всякий должен был

принадлежать к какому-нибудь корпоративному объединению и жить по его правилам. И

когда историки (вроде Буркхардта) прославляют индивидуализм Ренессанса, они

приветствуют именно эти слабые попытки освободиться от господствующих общественных

уз и связей. Например, когда для кого-нибудь делалось исключение (например, когда

Микеланджело был освобожден из гильдии ремесленников)

Ценовая революция, эта первая встреча Европы с инфляцией, приписывалась поначалу

злокозненности ростовщиков. С 1550-х годов благодаря исследованиям университета

Саламанки, ее стали связывать с притоком испанского золота и серебра. «Что делает

Испанию бедной, — писал один комментатор, — так это ее богатство»

Ренессанс и Реформация, ок. 1450-1670 379

Хотя современники находились под влиянием диких перепадов цен и постоянных

попыток правительства справиться с ситуацией путем девальвации собственных денег, но

все-таки совершенно очевидно, что общее направление на протяжении XVI века —

постоянный рост цен. Цены на зерно во Франции, например, где денег было сравнительно

мало, были в 1600 г. в семь раз выше, чем в 1500 г.

Страшно выросла стоимость жизни, особенно во многих областях Западной Европы.

Объясняя это явление, современные ученые не так упирают на золото, как на рост

населения, нехватку земли, рост цен на жилье и налогов. В

XVI в. пяти самых больших городов Европы с населением свыше 100 000 появилось уже

их 14: Константинополь, Неаполь, Венеция, Милан, Париж, Рим, Палермо, Мессина,

Марсель, Лиссабон, Севилья, Антверпен, Амстердам и Москва. Крестьяне устремились в

растущие города, заработки отставали от цен, появилось множество нищих.

Землевладельцы стремились получить максимальный доход, правительства при постоянном

снижении доходов увеличивали налоги. Не было никакого облегчения до начала

XVII века.

Исключительно сложны и запутаны социальные последствия ценовой революции.

Экспансия монетарной экономики способствовала социальной мобильности, в особенности

в Англии и Голландии. Исключительно усилилась торговая буржуазия. Вполне созрели

условия для капитализма. Между тем параллельно с ростом городов на Западе развивалось

неокрепостничество на Востоке. Дворянство Германии, Польши и Венгрии укрепилось, а

дворяне дальше на запад пребывали в смятении. Английские историки, описывая этот

период, не могут договориться, было ли дворянство на подъеме, или приходило в упадок.

Так и Английскую гражданскую войну приписывают то самоутверждению уверенного в

себе джентри относительно потерпевшей крах аристократии, то отчаянию джентри,

обедневшего из-за ценовой революции

Особенно интересно проследить связь между экономикой и религией. Протестантскую

Реформацию всегда толкуют в религиозных и политических терминах. Но не только

марксисты заметили связь протестантской этики с предпри-

нимательством. Труд Макса Вебера Протестантская этика и дух капитализма (1904 г.)

и Ричарда Тони Религия и развитие капитализма (1926 г.), хотя и раскритикованные в

частностях, породили целую научную школу. В конце концов капитализму нужны не

только специалисты, но и идеологи. И здесь протестантские писатели сыграли важную

роль, разрушая предвзятое представление о ростовщичестве. Но они сделали это гораздо

позже, чем полагали некогда историки. Тони черпает аргументацию у английского

пуританина Ричарда Бакстера; Вебер же, довольно анахронически, у американца XVIII в.

Бенжамина Франклина. Ведь только в 1658 г. государство Голландия запретило отлучать

банкиров от причастия за занятия ростовщичеством. Так что теория отставала от практики.

[РОСТОВЩИЧЕСТВО]

В действительности же капитализм не меньше расцветал в католических странах, чем в

протестантских. Фуггер Аугсбургский не был пуританином. Он процветал, потому что

расширял торговлю и развивал промышленность и потому, что война, несмотря на все

разрушения, стимулирует спрос на товары и на финансовые услуги. Адвокатами

капитализма были не столько протестантские богословы, сколько бесчисленные беженцы-

предприниматели, наводнившие протестантские страны.

Именно с их миграцией семена средневекового капитализма были разнесены по всей

Европе. Крупнейший бизнесмен Женевы Франческо Турреттини (1547-1628 гг.) был

беженцем из Лукки. Луи де Геер (1587-1652 гг.), финансист и промышленник при Густав

Адольфе в Швеции, приехал из Льежа. Маркус Перес (1527-1572 гг.), некогда

финансировавший Вильгельма Молчаливого, был крещеным евреем из Испании

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru

Дэвис, Н. История Европы — М.: ACT: Транзиткнига, 2005. — 943 с.

333

Изменения в военном деле той эпохи — которые, как и многое другое, теперь называют

революционными — имели далекоидущие последствия. По существу, было введено новое

оружие, в основном пика и мушкет, усовершенствованные артиллерийские орудия; также

вводилось систематическое обучение пехотинцев, для чего были нужны профессиональные

кадры и инструкторы; армии все больше становились регулярными, что, впрочем, могли

позволить себе только самые богатые князья.

380 RENATIO

Одно новшество сменяло другое. Шестнадцатифутовая швейцарская пика наконец

доставила пехотинцам давно ожидаемое средство противодействия кавалерийской атаке.

Однако эффективно она могла применяться только мобильными отрядами, которым была

необходима точность взаимодействия и маневренность против изменяющейся линии атаки.

Как уже вскоре обнаружили испанцы, пику было лучше применять в сочетании с

мушкетом, реально подавлявшим атакующих огнем. Однако точность стрельбы мушкетов и

скорость перезарядки еще оставляли желать лучшего; на самом деле, мушкеты были

эффективны только тогда, когда употреблялись слаженными группами мушкетеров,

обученных стрелять одновременно, легко передвигавшихся в любом направлении

относительно отряда копейщиков между залпами. Мушкет, хотя и появился уже в 1512 г. в

Равенне, нашел широкое применение только в 1560-е годы в войнах Нидерландов.

Комбинация в бою преимуществ пики и мушкета требовала тщательной и долгой

подготовки, а также стойкости воина и того esprit de corps [честь мундира; кастовый дух],

которые характерны для дисциплинированных профессиональных военных.

Ответом на новые возможности отряда копейщиков стали усовершенствования

артиллерийских орудий, которые вели массированный огонь. Пушка, которая до того свела

на нет значение средневековых укреплений, теперь широко употреблялась на поле боя для

прорыва строя противника. Однако для того, чтобы произвести мощный артиллерийский

залп, нужна была также сложная техническая поддержка, развитая черная металлургия,

порох высокого качества и профессиональные канониры.

Что касается войны на море, то здесь в связи с увеличением калибра пушек быстро

выросли размеры, тоннаж и маневренность кораблей. Военные корабли надо было

превратить в плавающие платформы для пушек; с развитием кораблестроения развивалась

наука навигации, а та, в свою очередь, влияла на производство точных инструментов,

получение надежных знаний по астрономии, продвигала математику.

На суше много сил отдавали тому, чтобы обезопасить укрепления от артиллерийской

бомбардировки. Trace italienne, появившаяся в середине

XVI в., представляла собой сложную систему рвов, ловушек и низких, построенных под

углом бастионов, в результате чего артиллеристы противника не могли надежно

прицелиться или даже добраться до цели, а сами становились мишенью жесточайшего

ответного огня. С Антверпена, который таким образом укрепили итальянские инженеры в

1568 г., началось движение назад к ведению военных действий осадой. Ко времени

прославленного Себастьяна ле Престр де Вобана (1633-1707 гг.), инженеры уже вышли

вперед в соревновании с артиллеристами (см. с. 619). Кавалерия оставалась в употреблении,

но должна была приспосабливаться к новым условиям. Кавалеристы все чаще

подразделялись на роды: легкая кавалерия для разведки и перестрелки; уланы для атак на

поле боя; драгуны для мобильного огня.

Перед военными командирами встало множество новых технических и

организационных проблем. Теперь уже не годились воины-дворяне, служившие лишь в

случае военной нужды. Появились офицеры, для которых военное дело было главным

занятием и которые жили на жалование; соответственно, консолидировалась каста

профессиональных военных и моряков. Не только для сыновей старого дворянства, но для

талантливых людей вообще открывалась возможность военной карьеры. Для обучения

таких офицеров правителям пришлось задуматься о создании военных академий.

Правителям приходилось также думать об изыскании денежных ресурсов для своих

армий и о новой бюрократии для управления этими ресурсами. Но как только они с этим

справились, у них появился ни с чем не сравнимый политический инструмент ограничения

прав дворянства и принуждения подданных к повиновению. Невозможно представить себе

современное государство без революции в военном деле. Прямая дорога вела от аркебузы

— к абсолютизму и от морской мортиры — к системе меркантилизма.

Между тем революция в военном деле стала еще одной областью, где не в меру

самонадеянные историки смело распространяют на весь континент результаты своих

локальных, имеющих значение лишь для отдельных частей Западной Европы,

исследований. Так часто заявляют, что методы ведения войны в Восточной Европе, где

Ренессанс и Реформация, ок. 1450-1670 381

кавалерия все еще не уступала первенства пехоте, были отсталыми. Они не были

отсталыми. Армиям Польши и Московии не было нужды учиться у Запада: технические и

организационные новинки доходили до них достаточно быстро. Но им приходилось

действовать на громадных открытых пространствах с суровым климатом, где они

сталкивались с такими проблемами логистики, о которых в Северной Италии или, скажем,

Нидерландах и думать не приходилось. Когда в битве против шведов при Киркхольме в

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru

Дэвис, Н. История Европы — М.: ACT: Транзиткнига, 2005. — 943 с.

334

1605 г. изумительные польские крылатые гусары столкнулись с пехотой западного образца,

поляки нанесли ей сокрушительное поражение. То же произошло и при столкновении с

массами легкой конницы восточного типа при Клушино в 1610 г. и при Хотине в 1621 г.

(см. ниже). В то же время подвижность и ячеистая структура подразделений towarzysze

[гусарских товариществ] давала им возможность прокормиться самим и обеспечить

фуражем лошадей на вражеской территории, где менее приспособленные армии погибали.

Московиты долгое время терпели поражения в столкновениях с поляками, часто из-за

недостаточного представления о западных нововведениях. Но у московитов издавна была

прекрасная артиллерия, которая и обеспечила разгром шведской военной мощи под

Полтавой

Национальное государство, национализм — эти термины часто применяют (может быть,

ошибочно) по отношению к XVI в. Они больше подходят к XIX в., когда они и были

придуманы историками, исследовавшими происхождение современных им национальных

государств. Их, конечно, не следует употреблять в смысле стремления к этнической

идентичности населения — до этого было еще далеко. Но эти понятия вполне могли бы

передать то острое чувство независимости, которое испытывали и монархи, и их подданные

в период распада средневековой общности. Господствовавшие тогда raison d'état

[государственные соображения] имели, наряду с политическим, и чисто экономическое

измерение и были связаны с системой меркантилизма.

Il Principe [Князь или Государь], написанный в 1513 г., стал учебником для всех тех

правителей, которые стремились к неограниченной власти. Часто считают, что с этой книги

началась

современная политическая наука. Ее автор, Ник-коло Макиавелли (1469-1527 гг.),

историк, драматург, флорентийский дипломат, близко наблюдавший деятельность и Цезаря

Борджиа, и папы Александра VI, «великого обманщика», написал свою книгу с надеждой,

что она вдохновит князя исполнить старинную мечту Данте о единой Италии. Но оказалось,

что книга обращена ко всем правителям; отделяя политику от моральных соображений, она

проповедовала искусство Machtpolitik [политика силы] или неограниченную силу политики.

Этот макиавеллизм стал событием скандальным, а понятия вроде frodi onorevoli [достойный,

честный обман] или scelleratezze gloriose [славное плутовство] приобрели печальную славу.

Но на более серьезном уровне Князя читают в одном ряду с Размышлениями на I декаду

Тита Ливия, и Макиавелли предстает последовательным сторонником ограниченной власти,

власти закона, защитником свободы. Он плохо думал о природе человека, и считал, что

конституционные структуры надо строить на этом реальном основании. Но больше всего

люди запоминали ero цинические высказывания: «Чем ближе стоят люди к Римской церкви,

тем они менее религиозны». «Князь, который желает сохранить свое положение, должен

быть по обстоятельствам то добрым, то нет». «Князь должен изучать только войну. Он

должен смотреть на мирное состояние как на передышку... которая дает ему возможность

разрабатывать военные планы». И Макиавелли не испытывал недостатка в учениках.

В поисках идеального князя Ренессанса историки обращаются по большей части к

итальянским деспотам, вроде Лоренцо Великолепного или Лодовико Сфорца. Затем они

могут предложить страшных соседей и соперников итальянцев: Франциска I и Генриха VIII,

чья встреча на «Поле золотой парчи» (1520 г.) была полна каламбуров и других примет

своего времени. Однако никто не заслужил этого звания больше, чем венгерский король

Маттиас Хунияди Корвин [Ворон] (правил 1458-1490 гг.)

Корвин, получивший это прозвище из-за изображенного на его гербе ворона, был в

социальном плане выскочкой, сыном барона-крестоносца из Трансильвании, Iancu из

Hunedoara (Janos Hunyadi), который прославился, сражаясь с тур-

382 RENATIO

ками. Воспользовавшись своей базой в Трансильвании и сильной армией наемников, он

разбил венгерских магнатов и положил начало такому правлению, при котором итальянская

культура стала политически престижна и свидетельствовала о высоком положении в

обществе. Он получил образование иод руководством гуманиста архиепископа Витеза; был

женат на неаполитанской принцесс Беатрисе Арагонской и сделал карьеру при королевском

дворе, который культивировал свои итальянские связи сo времени Анжуйской династии.

При дворе в Буде было множество книг, картин, философов, этот двор имел связи со всеми

выдающимися учеными своего времени: от Полициано до Фичино. Громадная библиотека с

замечательной коллекцией инкунабул и манускриптов могла поспорить с библиотекой

Медичи во Флоренции. В 1485 г., когда Корвин захватил Вену, он, кажется, собирался

основать Австро-Венгерскую монархию, которая вполне смогла бы претендовать на

контроль в Империи. Но его планы не осуществились из-за его неожиданной смерти. Затем

венгерские дворяне отвергли его ученого сына в пользу Ягеллона. И уже скоро объедки

государства Корвина достались Габсбургам и туркам. Все, что осталось от разграбленной

королевской библиотеки и от ренессансной Венгрии вообще, — разлетелось по ветру.

[КОРВИН]

Конечно, усиление королевской власти в одних странах не означало общего наступления

абсолютизма, который оставался лишь одной из возможностей развития. Во Франции

власть короля все еще была ограничена так сильно, что ученые могут теперь без конца

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru

Дэвис, Н. История Европы — М.: ACT: Транзиткнига, 2005. — 943 с.

335

спорить, было ли, например, при Франциске I, французское правительство «более

консультативным» или «менее децентрализованным»

. В Англии после того, как

утвердились Тюдоры, пришлось утверждаться затем парламенту при Стюартах. В

Священной Римской империи парламент отвоевывал себе власть у императора. В

королевстве Польши и Литвы республиканизм одерживал верх над монархией.

Правда, некоторые ученые Ренессанса, как Буде, заимствовали свои взгляды на

монархию у Римской империи; но другие, как епископ Вавжинец Госьлицки, брали пример

с Римской республики. Из двух самых влиятельных полити-

ческих трактатов того времени один — Республика (1576 г.) Жана Бодена — отдавал

предпочтение конституционной монархии, а второй — Левиафан (1651 г.) Томаса Гоббса —

довольно причудливо использовал теорию договора в пользу абсолютизма. Не приводя

особых доказательств, Гоббс утверждал, что короли пользовались безграничными нравами

потому, что некогда в прошлом их подданные передали им свои права. Получившийся в

результате Левиафан, «Монстр из людей» — как метафорически он обозначал современное

ему общество — был достойной сожаления реальностью и единственной альтернативой

нескончаемого конфликта: «Когда люди живут без общей власти, которая бы держала их в

страхе, они находятся в состоянии, которое называется войной... когда каждый оказывается

врагом каждому. В таком состоянии не остается места для промышленности... навигации...

искусств, литературы, общества и... остается лишь страх насильственной смерти; и жизнь

человека — в одиночестве, бедности, гадкая, жестокая и короткая жизнь»

В эпоху Ренессанса возрастают стимулы к изучению римского права; но также

укрепляются и сличаются отдельные своды национального права и в трактате О праве

войны и мира (1625 г.) Гуго де Гроота, или Гроциуса (Grotius, 1583-1645 гг.), появляются

принципы международного права.

Обозначение меркантилизм, или система меркантилизма, было малоупотребительным,

пока не стало популярным в конце XVIII в. [РЫНОК] Однако этот набор понятий (который

потом раскритикует Адам Смит) был главным достижением экономической мысли в начале

Нового времени. Система меркантилизма означала разное для разных людей, но суть ее

состоит в убеждении, что для успеха и процветания современное государство должно

использовать всякую правовую, административную, военную или управленческую

возможность. В этом смысле система меркантилизма противопоставляется системе laissez-

faire [свободного предпринимательства, невмешательства государства в дела рынка], за

которую будет позднее ратовать Смит. Одна популярная форма системы меркантилизма —

бульонизм [система металлического денежного обращения] — представление, что богатства

и сила государства зави-

Ренессанс и Реформация, ок. 1450-1670 383

КОРВИН

Где-то в 1460-х годах Матиаш Корвин, король Венгрии, начал собирать книги. Эту страсть

внушили ему его старый наставник Янош Витез, епископ Варада, и племянник епископа

Янош Чезмичей. Они оба были ученые-античники, оба получили образование в Италии и оба

были страстные библиофилы. Первый из них со временем стал примасом Венгрии,

последний — Яношем Паннонием, ведущим латинским поэтом своего времени. Когда в

результате политического заговора оба были обесчещены, примас удалился на покой, поэт

застрелился, а король присоединил их библиотеки к своей. В 1476 г. Матиаш женится на

Беатрисе Арагонской, которая привезла с собой из Неаполя богатое собрание книг. В 1485 г.

он захватил Вену и уже строил планы создания Австро-Венгерской монархии, культурным

центром которой должна была стать, конечно, королевская библиотека, которая тогда как раз

строилась в Буде. Имевшая в своем распоряжении целую армию архивариусов,

переписчиков, переводчиков, переплетчиков, иллюстраторов, Biblioteca Corviniana с

помощью сети агентов на всех континентах должна была стать

лучшей в Европе в эту эпоху Ренессанса литературы. Она превосходила даже

прекрасную библиотеку Лоренцо Великолепного во Флоренции.

Но этим мечтам короля Матиаша не было суждено осуществиться. Когда в 1490 г. он

умер, его сын не стал наследником. Габсбурги вернули себе Вену, а венгерские дворяне

взбунтовались против обременительных налогов. Работы по созданию библиотеки

прекратились. Когда же в 1526 г. оттоманская армия захватила Буду, то библиотека и вовсе

была разграблена, ее собрание, включая 650 древних манускриптов уникальной ценности,

исчезло.

Не все, однако, было потеряно, и Венгерская национальная библиотека в пятисотлетний

юбилей смерти короля Матиаша устроила выставку уцелевших сокровищ из библиотеки

короля. Оказалось, что королева Беатриса тайно отправила некоторые самые ценные

экземпляры обратно в Неаполь. Некоторые другие увезла в Германию ее невестка. Еще кое-

что привезла в Брюссель сестра Карла V Мария, одно время бывшая королевой Венгрии. Но

главное, оказалось, что захва-

ченные в Константинополе книги веками были подарочным фондом для награждения

иностранных послов. Бесценный каталог-описание Corviniana, составленный флорентийским

агентом короля Нальдо Нальди, был отдан турецким султаном польскому послу и

сохранился в Торуни. Трагедии Сенеки, подаренные английскому послу, сохранились в

Оксфорде. Византийская Книга церемоний сохранилась в Лейпциге. [TAXIS] 26 манускриптов,

посланные Францу-Иосифу, хранились в Вене. Еще больше названий попало в библиотеку

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru

Дэвис, Н. История Европы — М.: ACT: Транзиткнига, 2005. — 943 с.

336

герцога Августа в Вольфенбюттеле. В Уппсале хранилось то, что армия королевы Христины

захватила в Праге... Кое-что сохранили также Мадрид, Безансон, Рим и Вольтерра.

Выставка 1990 г. располагала лишь фрагментами утраченной коллекции; но она ясно

продемонстрировала, что библиофилия была стержнем ренессансного духа. Размерами и

разнообразием Biblioteca Corviniana уступала только библиотеке Ватикана. Поскольку она

широко разошлась по миру, распространяя знание, то в этой же роли сеятеля знаний ей нет

равных.

сят от количества накопленного золота. Другая заключается в стремлении постоянно

улучшать торговый баланс, способствуя экспорту, затрудняя импорт и поддерживая

собственных производителей. Во всех своих формах система меркантилизма стремится к

усилению и укреплению источников экономической власти — колоний, производств,

флота, пошлин — и открыто направлена против экономических соперников своей страны. В

голландской версии — где даже флот управлялся пятью отдельными адмиралтействами —

экономи-

ческая политика отдавалась частной и местной инициативе. Во французской версии

системы меркантилизма (а затем и в прусской) эту политику крепко держали в руках

министры короля. В Англии частная и королевская инициативы сочетались. Эти идеи

(меркантилизма) были изложены довольно рано в труде The Discourse of the Common Weal

of this Realm of England [Рассуждение об общественном богатстве Английской державы]

(1549 г.). Несколько позднее мы читаем у Томаса Муна: «Простым средством увеличения

нашего бо-

384 RENATIO

гатства и сокровищ является торговля с другими странами, но мы должны постоянно

соблюдать одно правило: каждый год продавать иностранцам больше, чем мы потребляем

купленного у них (в ценовом выражении)»

Дипломатия, как и теория меркантилизма, развилась в ответ на усиление

государственной власти. Прежде монархов вполне устраивала возможность отозвать посла

по исполнении им определенной миссии. В XV в. только Венеция имела целую сеть

постоянных посольств за границей. Потом примеру Венеции последовали другие

итальянские города и папские нунциатуры. Примерно с 1500 г. правители начинают

рассматривать назначение постоянных послов как признак высокого статуса и

независимости их суверенного государства. Они также ценили возможность получать

коммерческие и политические сведения. Одним из первых стал Фердинанд Католик,

отправивший посольство к английскому двору (Сент-Джеймсский двор, или Двор св.

Иакова) еще в 1487 г.; во главе этого посольства стоял сначала д-р Родриго Гондесальви де

Пуэбла, затем женщина — Екатерина Арагонская, принцесса Уэльсская, дочь короля.

Принято считать, что Франциск I Французский первым создал основательную

дипломатическую службу, включая посольство в Оттоманской Порте начиная с 1526 г.

Скоро дипломатический корпус имелся при всяком большом дворе и столице. Проводя

свою жизнь в условиях относительной опасности, дипломаты быстро выработали правила

неприкосновенности, взаимной любезности, экстерриториальности, доверия и старшинства.

В 1515 г. папа распорядился, чтобы нунций действовал как дуайен дипломатического

корпуса, чтобы посол императора считался старшим относительно других послов и чтобы

иерархия послов определялась соответственно времени обращения их стран в христианство.

На практике это не проводилось, потому что Карл V имперским дипломатам предпочитал

испанских и потому что, будучи «самым католическим» [официальный титул испанских

королей] королем Испании, он отказывался уступить старшинство Франции. Разгорелся

спор, в ходе которого французские и испанские послы не сдавали своих позиций целых 200

лет. Однажды в Гааге в 1661 г., когда свиты французского и испанского послов встретились

в узком месте, дипломаты про-

стояли, не двигаясь с места, целый день, пока городской совет не приказал снять перила,

что позволило дипломатам разойтись как равным. Так же педантично блюли формальности

московиты. Царские послы были склонны требовать себе старшинства даже относительно

придворных самого императора. В Варшаве один московский посол прибыл в двух шапках

— одну он намеревался приподнять для традиционного приветствия короля Польши, а

другую не снимать в это время с головы согласно инструкциям Кремля.

В этот век Макиавелли дипломаты уже скоро снискали себе славу отъявленных лжецов.

Им приходилось прибегать также и к кодам, шифрам и невидимым чернилам. «Посол, —

язвительно заметил сэр Генри Вуттон, — это честный человек, которого посылают за

границу лгать ради блага его родины». И тем не менее развитие постоянной дипломатии

стало важным этапом формирования сообщества наций. В 1643-1648 гг., когда в Мюнстере

и Оснабрюке собралась великая дипломатическая конференция для прекращения

Тридцатилетней войны, уже начало вырисовываться европейское согласие.

К концу XVI века главной сенсацией на карте Европы стал стремительный подъем дома

Габсбургов к беспредельному величию. Успех Габсбургам был обеспечен не победой, но

поражением в соперничестве династий, далекоидущими матримониальными планами и

просто удачей. Они победили под девизом Fortes bella gérant. Tu felix Austria nube [Пусть

сильные развязывают войны. Ты, удачливая Австрия, женись. Приписывается Матиашу

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru

Дэвис, Н. История Европы — М.: ACT: Транзиткнига, 2005. — 943 с.

337

Корвину, королю Венгрии], причем с ударением на felix «удачливая» и nube «женись».

В 1490 г. Максимилиан I Габсбург, король римлян, все еще был беглецом, спасшимся из

оккупированной венграми Вены. Его влияние на Империю выглядело сомнительным, и он

был вынужден инициировать серию реформ с позиции не обладающего сильной властью

короля. Он следил за организацией в 1495 г. Reichskammergericht [Имперского верховного

суда], в 1500 г. — Reichsregiment [постоянного правительства] и в 1512 г. — Reichsschlüsse

[мандатов] имперского парламента. С созданием трех коллегий парламента — курфюрстов,

князей и городов — и разделением Империи на десять округов, каждый иод

Ренессанс и Реформация, ок. 1450-1670 385

управлением directorium'a из двух князей, наделенного правом вершить суд, облагать

налогами и решать военные вопросы, король фактически отказался от всякой

непосредственной власти в Империи. Дав германским князьям все, чего они всегда желали,

Дом Габсбургов стал для них необходим.

Одновременно Максимилиан исключительно укрепил Hausmacht Габсбургов, то есть

собственно власть династии. Ранняя смерть первой жены Марии доставила ему сказочную

герцогиню Бургундскую; в 1490 г. он получил в наследство Тироль, что дало ему

возможность устроить любимую резиденцию в Инсбруке. По одному соглашению о

наследстве в 1491 г. (с Ягеллонами) он вернул Богемию, по другому в 1515 г. — Венгрию.

Этот успех был развит еще больше со смертью Людовика Ягеллона в 1526 г., так что

династия заложила основы Дунайской монархии". Большое значение имела также женитьба

его сына на наследнице Фердинанда Изабелле, поскольку она давала возможность наложить

руку на испанские владения. В 1497 г. его собственный второй брак с Бьянкой Сфорца

Миланской увеличил приток наличных денег и помог ему утвердиться императором в 1508

г. Но к тому времени этот главный идеолог Габсбургов, должно быть, уже чувствовал свою

миссию исполненной. Вскоре он не постеснялся предложить свою кандидатуру в папы!

Когда Максимилиан умер, его внук Карл Гентский получил такое количество земель,

что «в них никогда не садилось солнце». В довершение всего Карл (с помощью

фуггеровских дукатов) смог преодолеть сопротивление Франции и папы и был избран

императором Священной Римской империи в рекордно короткий срок и непосредственно

после деда. [ДОЛЛАР]

Карла V (император 1519-1556 гг.), владения которого простирались от Филиппин до

Перу, все больше одолевали разнообразные и многочисленные проблемы. Физически он

совершенно не выглядел императором: из-за больных аденоидов у него был хныкающий

голос и постоянно приоткрытый рот, так что один испанский гранд-грубиян однажды

посоветовал ему закрыть рот, чтобы мухи не залетели. Тем не менее, у него было

множество талантов, чтобы управлять своими громадными владениями, где он говорил со

своими

чиновниками то по-фламандски, то по-испански, то по-французски, итальянски и «по-

немецки со своей лошадью». Он не был лишен силы духа: «Назовите мне императора,

которого бы когда-нибудь поразило ядро», — заявил он, отказываясь оставаться вдали во

время битвы при Мюльберге. Как признанный лидер католических государей, он возглавил

самое сильное дело, какое когда-либо сплачивало христиан. Однако просто размеры и

сложность внутренних и внешних кризисов не позволяли координировать действия.

В том, что касалось Церкви, он, правда, сумел созвать Вселенский собор, но понимал,

что дискуссия в Триденте еще больше обострила противоречия. У него были планы

восстановить религиозное единство в Империи, но они катастрофически откладывались.

Несмотря на победу при Мюльберге, войны Шмалькальдской лиги окончились тупиковым

Аугсбургским миром (1555 г.). В Испании, где он был соправителем при психически

больной матери, он сражался сначала с восстанием comuneros, а потом с

противоположными друг другу интересами Кастилии и Арагона. В Новом Свете он пытался

отстаивать интересы американских индейцев, но потерпел поражение. В Нидерландах,

которые он оставил на попечение тетушки Маргариты, ему пришлось скрепя сердце

подавлять мятеж своего родного Гента силой (1540 г.). В землях, составлявших главное

наследство Габсбургов: Австрии, Богемии, Венгрии — которые он вверил заботам брата

Фердинанда, он постоянно сталкивался с неослабевающей оппозицией местных вождей, как

Ян Запольи в Трансильвании, а в 1546-1547 гг. и с первым чешским восстанием. Повсюду

ему приходилось бороться с провинциальными парламентами, мятежным дворянством,

местными интересами. Стратегически ему приходилось противостоять враждебности

Франции, экспансии турок и угрозе франко-оттоманского союза.

Соперничество с Францией спровоцировало пять войн, которые велись во всех точках

соприкосновения территорий соперников: в Нидерландах, в Лотарингии, в Савойе, на

Пиренеях и в Италии. Опосредованно эти конфликты спровоцировали (величайший позор

его жизни!) разграбление Рима (1527 г.). Боясь турок, Габсбурги сменили власть в Венгрии

и Богемии; но в долгосрочной перспективе это привело к нескончаемым

386 RENATIO

ДОЛЛАР

Яхимов — маленький город в Богемии, в долине Иоахим-сталь примерно в 80 км к северу

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru

Дэвис, Н. История Европы — М.: ACT: Транзиткнига, 2005. — 943 с.

338

от Пльзеня. В 1518 г. граф фон Шликк получил королевский патент на добычу серебра и

чеканку серебряной монеты. Он производил свои серебряные монеты на Walzenwerke, то

есть «прокатом», формально они классифицировались как большие гроуты [гроут —

серебряная монета в 4 пенса]. Название этих популярных монет иахимсталер вскоре

сократилось до талера.

К XVII в. талер стал расхожей монетой во всех странах Центральной Европы. Его также

копировали в Испании Габсбургов, и произведенные там taleros, то есть «восьмерки», имели

хождение повсюду в

Америках. В Англии они были известны под именем долларов. Серебряная монета Якова

VI Шотландского в 30 шиллингов называлась «доллар с мечом». В XVIII в. серебряные

талеры повсюду вытесняются медными штампованными монетами, которые завозились из

Швеции и назывались шведским словом daler. Медный daler 1720 года был равноценен

серебряному талеру, хотя и весил в 250 раз больше, и перевозить его можно было только в

повозке с лошадью.

Признанным шедевром в этой серии, однако, был талер Марии Терезии 1751 года. На

этой великолепной монете было изображение императрицы, а на реверсе двуглавый орел и

надпись: R[omae] IMP[eratrix] *

HU[ngariae et] BO[hemiae] REG[ina] * M[aria] THERESIA * D[ei] G[ratia] ARCHID[ux]

AUST[riae] • DUX BURG[undiae] *COM[es]TUR[olis]*

Доллар продолжали чеканить на протяжении всего XIX в. в громадных количествах,

посмертные экземпляры помечались датой смерти императрицы в 1780 г. Его чеканил даже

Муссолини в 1936 г., чтобы финансировать вторжение в Абиссинию; его чеканили англичане

в Бомбее. Двести лет спустя он все еще употребляется в некоторых районах Азии как

международная торговая валюта.

Доллар стал валютой США в 1787 г. и Канады — в 1871 г. Но он больше не является

валютой в странах Европы.

и изматывающим осложнениям как на Балканах, так и на Средиземном море. [ORANGE]

В последнее десятилетие жизни у Карла V могли быть некоторые основания для

оптимизма. Но Аугсбургский мир оказался большим разочарованием, и, бесконечно

разочарованный, он отрекся от престола. Испанию и Нидерланды он оставил сыну

Филиппу, остальное же — брату. Он умер вдалеке, в Юсте. Он был последним

императором, лелеявшим мечту о всеобщем единстве, и некоторые (уже в наше время)

считают его патроном объединенной Европы. «Карл V, которого когда-то считали

последним бойцом арьергарда, — пишет одна заинтересованная сторона, — вдруг предстал

предтечей будущих перемен»

После отречения Карла V австрийские Габсбурги забыли его обширные планы.

Максимилиан II (правил 1564-1576 гг.), внук Ягеллонов, ничего не приобрел от того, что

был номинально избран королем Польско-Литовского государства. Два его сына, Рудольф

II (правил 1576-1612 гг.), эксцентричный пражский затворник, и Маттиаш (правил 1612—

1619 гг.), были заняты только взаимными подозрениями и религиозными спорами.

Всего лишь за одно десятилетие после беспорядков в Дунайвароше в 1607 г.

[вооруженные беспорядки, спровоцированные попыткой сторонников Контрреформации

обратить население в католицизм] произошло свыше 200 религиозных восстаний и бунтов.

Фердинанд II (правил 1619-1637 гг.), Фердинанд III (правил 1637-1657 гг.) и Леопольд I

(правил 1658-1705 гг.) занимались исключительно Тридцатилетней войной и ее

последствиями. С появлением постоянного и отдельного ведомства австрийского канцлера

в Вене они решительно переносят свои действия на Восток, притом что Империя сама,

казалось, постоянно балансировала на грани неминуемого распада. Как пели гуляки у Гете в

Фаусте:

Всей Римскою империей Священной

Мы долго устоим ли во вселенной?

[Дословный перевод: Милая старая Священная Римская империя, как ты еще не

распадаешься?]

По мнению одного известного британского историка, ответ лежит не столько в сфере

полити-

Ренессанс и Реформация, ок. 1450-1670 387

ORANGE

В 1544 г. в самый разгар войны между Францией и Империей офицер императорской

армии Рене фон Нассау был сражен при Сен-Дизье французской пулей. Его смерть

отозвалась последствиями не только на истории его родного Нассау, но и на истории

Прованса, Нидерландов и Ирландии.

Маленькое германское герцогство Нассау лежало на правом берегу Рейна, в его среднем

течении. Расположенное между лесами Вестервальд и суровыми горами Таунус к северу от

Висбадена, Нассау с его плодородными землями было страной лучших в Германии

виноградников, включая сорта Йоханесберг и Рудесгейм. Отец Рене, Генрих фон Нассау,

жил в Сегене, владея герцогством вместе с младшей ветвью семьи в Диллинберге. Мать

Рене, Клаудиа, была сестрой и наследницей имперского военачальника Филиберта де

талона, который некогда возглавил разгром Рима и был щедро вознагражден Карлом V

землями в Брабанте. Мать Рене взяла себе и титул Филиберта — титул князей Оранских

(Оранж). Когда Рене, не имевший наследников, был убит, все его земли и титулы перешли к

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru

Дэвис, Н. История Европы — М.: ACT: Транзиткнига, 2005. — 943 с.

339

его одиннадцатилетнему кузену Вильгельму Нассау-Дилленберг.

Оранж был небольшим самостоятельным княжеством на левом берегу Роны к северу от

Авиньона в живописной долине. Защищенный с востока вершинами Монт Венту, это был

район богатых виноградников, а несколько винодельческих деревень здесь, как Жигонда и

Шатонеф-Дю-Пап, даже про-

славились. В крошечной столице княжества, древнем Араузионе высилась громадная

римская арка, возведенная Тиберием. С XII в. Оранж становится владением графов

Прованса и, следовательно, Империи. Но в 1393 г. наследница княжества Мари де Бо была

выдана замуж за Жана де Шалона из Бургундии; именно их потомки стали затем

правителями этого княжества, однако никогда там не жили. В 1431 г., когда графу Прованса

срочно понадобился выкуп, он согласился продать вассальные обязательства талонов, так

что те приобрели статус владетельных князей Оранских. Как независимый анклав внутри

королевства Франции княжество привлекало итальянских и еврейских купцов, а в середине

XVI в. оно быстро становится бастионом протестантов

. Со временем Людовик XIV разгромит

это гнездо гугенотов (1703 г.).

Получив наследство в Германии, Провансе и Брабанте, Вильгельм Нассау-

Дилленбургский (1533-1584 гг.) стал одним из самых богатых людей Европы. Он даже

предъявлял права на уже не существовавшее королевство Арля. Лютеранин по рождению,

он был воспитан как католик при императорском дворе в Брюсселе, где называл

правительницу Маргариту матерью, затем он с роскошью обосновывается в Бреде к северу

от Брабанта. В 1555 г. он поддерживает за руку больного Карла V во время церемонии

отречения, а в 1559 г. выступает как полномочный представитель императора при

подписании договора Шато-Камбре. Затем он отправляется в Париж в качестве одного из

трех гарантов исполнения Договора. По всему он был столпом католичества и Империи.

В Париже, однако, он услышал об испанских планах покорения Нидерландов; с этого

времени всю жизнь он испытывал непреодолимое отвращение к испанским интригам. В

истории он остался под именем Вильгельма Молчаливого. Таким образом, династия

Оранских-Нассау, основанная Вильгельмом, несмотря на свои голландские связи, не была

голландской по происхождению. Это был типичный династический сплав, возникший

случайно и по счастливой случайности сохранявшийся. Из трех сыновей Вильгельма только

один продолжил род. Этот ребенок был зачат четвертой женой Вильгельма между двумя

покушениями испанских агентов на его жизнь. (Однажды Вильгельм помиловал

возлюбленного изменившей ему второй жены, и тот стал отцом Питера Пауля Рубенса.)

Правнук Вильгельма, также Вильгельм Оранский (1650-1702 гг.), ставший королем Англии

Вильгельмом III, родился во время революции в Нидерландах через восемь дней после того,

как его отец умер от оспы.

Орден оранжистов был основан в Арма (графство Сев. Ирландии) в 1795 г. Как и Peep о'

Day Boys, он ставил своей целью сохранить в Ирландии господствующее положение

протестантов (епископальной церкви). Героем оранжистов был «Король Билли» (Вильгельм

III), девизом — «Не сдаваться!». В то время, когда британскими законами

дискриминировались и католики, и пресвитериане, Орден рассматривал себя как защиту

немногочисленной эли-

388 RENATIO

ты в условиях растущей популярности «Объединенных ирландцев» Уолфа Тона. Тон

(1763-1798 гг.), умеренный протестант, преследовал двойную цель: всеобщую

веротерпимость и независимость Ирландской республики, причем стремился получить

военную помощь от Франции.

В жестоких сражениях 1795-1796 гг. Британия делала ставку на Орден оранжистов,

стремясь отразить вторжение и подавить бунт. Слабость противника доставила оранжистам

победу. Экспедиция генерала Гоша, отплывшая из Бреста в 1796 г., потерпела неудачу в

заливе Бантри. Удачная высадка генерала Хамберта в Киллале (графство Мейо) не

принесла продолжительного успеха. Вооруженное восстание в Уиклоу и Уэксфорде было

подавлено после битвы при Ви-

негар-Хилл (в июне 1798 г.). Тон, захваченный в форме французского моряка, покончил с

собой.

В этих и всех последующих событиях оранжисты преследовали исключительно

собственные цели и сами ставили себе задачи. Они были противниками и Англо-ирландской

унии (1801 г.), и Даниела О' Коннела. Они не соглашались с Унией до того времени, как

после 1829 г. появилась перспектива автономной Ирландии, управляемой католиками,

уравненными в правах с протестантами. И все же они отвергали главное течение

британского юнионизма. В 1912-1914 гг. они были костяком Ольстерских волонтеров,

которые готовились сопротивляться и Вестминстеру, и Биллю об Ирландском

самоуправлении [гомруле] (см. с. 831). Наибольшим влиянием они

пользовались в годы самоуправления Северной Ирландии внутри Соединенного

Королевства с 1920 по 1976 год.

В течение 200 лет Орден оранжистов ежегодно проводит парад в годовщину битвы на

Бойне.

Оранжисты в котелках и оранжевых шарфах проходят торжественным маршем через

католические кварталы под звуки дудки и барабана. И поднимается старый тост: «За

славную, благочестивую и вечную память великого и доброго короля Вильгельма, который

спас нас от папства, рабства, мошенничества, медных денег и деревянных башмаков. И фиг

— епископу Корка!»

Протестантская организация в Северной Ирландии (члены которой совершали налёты

на дома католиков в поисках оружия)

ческой, сколько в сфере «цивилизации»: наборе общих позиций и общей

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru

Дэвис, Н. История Европы — М.: ACT: Транзиткнига, 2005. — 943 с.

340

впечатлительности

Император Рудольф II собрал в Праге действительно удивительный двор. Его

избранными спутниками стали самые яркие художники и ученые его времени, которые

ежедневно предавались изучению не только естественных явлений, но и

сверхъестественных. Помимо Кёлера, Браге, Кампиона и Бруно, среди них был также

Джузеппе Арчимбольдо (1537-1593 гг.) стяжавший славу основателя сюрреалистической

живописи (см. илл. 54), и Корнелиус Дреббер (1572-1633 гг.), иллюзионист и оперный

декоратор, изобретатель вечного двигателя. Дреббер, когда он был в Лондоне, пообещал

Якову I построить такой телескоп, который бы на расстоянии в милю позволял читать

книгу. Полагают, что он был прототипом Просперо, «увлеченного тайными знаниями» в

Буре Шекспира, а сам Рудольф, возможно, вдохновил образ герцога в Мере за меру

Фантастическое собрание произведений искусства Рудольфа стало стратегической целью

шведской армии на последних этапах Тридцатилетней войны. [АЛХИМИЯ] [ОПЕРА]

Испания немногим больше чем за сто лет прошла путь от величия до упадка. «В течение

нескольких сказочных десятилетий Испании было суждено оставаться величайшей силой на

земле» и «едва ли не хозяйкой Европы»

. При Карле V Карлосе I (правил 1516-1556 гг.) она

прошла эпохи crucerm, conquistadores и tertio, в условиях, когда поддержание лучшей в

Европе армии жестко зависело от поставок американского золота. При Филиппе II (правил

1556-1598 гг.) она пребывала на вершине своей политической и культурной власти, пока с

этим не покончили внутреннее сопротивление, враждебность Франции и Англии и

восстание в Нидерландах. При преемниках Филиппа — Филиппе III (правил 1598-1621 гг.),

Филиппе IV (правил 1621-1665 гг.) и недоумке Карлосе II (правил 1665-1700 гг.) — она уже

так и не оправилась от вырождения династии, противодействия дворян и истощавшего ее

участия в Тридцатилетней войне. Упадок был таким неожиданным, что испанцы сами

недоумевали: «а может быть, достижения были всего лишь erigano — иллюзией?»

[ФЛАМЕНКО]

Ренессанс и Реформация, ок. 1450-1670 389

АЛХИМИЯ

В 1606 г. эрцгерцоги из династии Габсбургов заявили формальную жалобу на императора

Рудольфа II. «Его Величество, — писали они,-интересуется только магами, алхимиками,

каббалистами и им подобными». И в самом деле, двор Рудольфа в Праге стал прибежищем

всего, что было важного в европейском оккультизме.

В том же году венгерский алхимик Янош Бенффы-Хуниянди (1576-1641 гг.) покинул свою

родную Трансильванию. Он остановился на некоторое время при дворе Мориса Гессенского

в Касселе, этом главном протестантском центре оккультизма, прежде чем двинуться дальше

в Лондон. Его прибытие совпало со смертью ученого валлийца д-ра Джона Ди (1527-1608 гг.),

бывшего одно время астрологом королевы Елизаветы I, который однажды, чтобы угодить

своей королеве, придумал название Великобритания; позднее он провел несколько лет в

Праге и в Польше. Подобные ему, как их называли, космополиты делали карьеру в поистине

международной среде алхимиков, предвосхищавшей будущее научное сообщество.

Европа в это время переживала настоящий Ренессанс оккультных наук, и алхимия была

важнейшей среди родственных друг другу тайных искусств. «Алхимия, — пишет один

исследователь эпохи Рудольфа, — была главной страстью того времени в Центральной

Европе». Она совмещала поиски философского камня, который бы превращал простые

металлы в золото, и поиски путей духовного возрождения человечества. «То, что внизу,

подобно тому, что наверху».

Алхимику требовались самые широкие знания. Для экспериментов с металлами и

другими веществами они должны были хорошо знать последние достижения технических и

прикладных наук. А чтобы интерпретировать полученные результаты, они нуждались в

серьезных знаниях по астрологии, каббалистической теории чисел, драгоценным камням,

растениям и по ятрохимии [лечебной химии], которую разработал Парацельс [холизм]. И,

что было особенно важно в ту религиозную эпоху, они стремились представить свои

открытия языком мистического христианского символизма. Не случайно именно в то время

выходит на свет в Касселе тайное общество розенкрейцеров, адептов «Розы и Креста»; не

случайно и то, что главный систематизатор теософии розенкрейцеров Роберт Флудд был

одновременно и маститым алхимиком. [CONSPIRO]

В позднейшие, научные времена алхимиков стали считать заблуждавшимися учеными,

которые надолго задержали развитие положительной науки. И в самом деле, в так

называемую эпоху научной революции они часто представлялись оппозицией. Самые

милосердные историки науки называют их практиками, владевшими «технологией без

науки». А между тем, на их собственный взгляд и на взгляд их могущественных

покровителей, такого противопоставления не было. Они занимались белой магией во имя

Добра; они были преобразователями; они были заняты раскрытием тайных сил сознания и

материи. Ученые в современном значении этого слова смог-

ли превзойти их только в конце следующего века, а химия утвердилась (в противовес

алхимии) еще позже. [ELDLUFT]

Алхимики-космополиты часто занимали важные посты при дворе императора Рудольфа.

Некоторые, как Михаэль Май-ер, который работал также в Лондоне, или сочувствовавший

гугенотам Николас Барнард, занимали положение Leibarzt, то есть придворного врача.

Другие, как Себальд Шваертцер, служили инспекторами императорских шахт и рудников в