т
Люсьен Февр. Бои за историю
Иными словами, Пиренн предлагает нам исследование не по ис-
тории экономической, а по истории социальной в полном смысле
этого слова. И ценность этого исследования заключается главным
образом в интересной и плодотворной гипотезе. Именно она дала
название нашей лекции; сформулированная в 1913 году, перед
великим мировым военным потрясением, гипотеза получила, по-
видимому, в этих событиях поразительное, неожиданное и грозное
подтверждение. И уж во всяком случае, теперь мы бесконечно
лучше, чем прежде, подготовлены к тому, чтобы оценить ее истин-
ное значение и возможности ее дальнейшего развития.
Основной тезис отличается четкостью и ясностью. В общем и
целом среди историков и экономистов ныне существует согласие
насчет того, что в экономической истории политических образова-
ний Западной Европы можно выделить некоторое число хорошо
очерченных крупных периодов; перепутать их невозможно. Да-
вайте примем то деление, которое предлагают нам специалисты,
не вдаваясь в дискуссию относительно признаков, характеризую-
щих эти периоды, или их границ, и тогда мы обнаружим факт,
поразительный с точки зрения социальной истории: каждому из
этих различающихся между собой периодов соответствовала своя
особая разновидность капиталистов.
Капиталисты какой-либо эпохи, те, что появляются тогда,
когда эта эпоха сменяет предыдущую,— те, что, так сказать, воз-
вышаются вместе с нею и в известной степени ее воплощают,—
никогда не бывают сыновьями, наследниками, прямыми преем-
никами видных капиталистов непосредственно предшествовавше-
го периода. Напротив. Есть, по-видимому, общий закон — как
только успех достигнут, сыновья тех, кто, работая локтями, рис-
куя напропалую, бросался в схватку (как правило, не соблюдая
правил), стали победителями своей эпохи, научились использо-
вать ее для своего обогащения,— сыновья их выходят из борьбы
или сами, или их наследники. За одно или два поколения (здесь
все зависит от обстоятельств) они превращаются в конечном сче-
те в денежную аристократию, более или менее удалившуюся от
дел или в лучшем случае принимающую участие в делах лишь в
качестве вкладчика денег.
Иными словами, все происходит так, словно эти капиталисты,
финансовые короли или наследники финансовых королей опре-
деленного периода, держатся во главе делового мира совершен-
но естественным образом до тех пор, пока общие условия рынка
в товарооборота, условия жизни продолжают оставаться прежни-
ми, именно теми, что служат историкам для характеристики дан-
ного периода. Но как только условия становятся иными, эти люди
оказываются неспособными (или менее способными, чем другие)
последовать за неизбежными изменениями и приспособиться к
ним. На их место выдвигаются новые люди. Благодаря своим до-
стоинствам и в равной мере порокам они без труда, естественно
Общий взгляд на социальную историю капитализма
189
и стихийно, оказываются приспособленными к своей эпохе. Это
они «пользуются», как говорил Рабле; они владеют секретом, на-
чав с нуля, создавать колоссальные состояния, предосудительные
с точки зрения мелкого и среднего люда; они накапливают капи-
тал, поднимаются к могуществу, которое дается богатством, и цар-
ствуют — до тех пор, пока, в свою очередь, их потомки, оказав-
шись жертвами развития, которое никогда не останавливается,
не уступят место другим, более ловко эксплуатирующим потреб-
ности, до той поры неведомые, приемами и методами, дотоле не
применявшимися; однако и их потомки, когда придет черед, усту-
пят поле битвы другим, которые вытеснят их, будучи стяжателя-
ми капитала, если можно так выразиться, активными капитали-
стами, капиталистами в движении на подъеме, которые в скором
времени достигнут полноты могущества — в отличие от «преж-
них» капиталистов, пресыщенных, усталых и, помимо всего про-
чего, сбитых с толку новыми нравами и новыми требованиями;
«прежние» озабочены теперь только тем, как удержать и упро-
чить то, что осталось у них в руках, чтобы тратить и наслаж-
даться, и становятся, если можно так выразиться, обладателями
почетного звания, лестного, но почти не связанного с какой бы
то ни было деятельностью.
В некотором смысле капиталистами не бывают по наследст-
ву — от отца к сыну; скажем точнее: не бывают по наследству
собирателями, приумножателями капитала. И каждая эпоха име-
ет таких капиталистов, каких она заслуживает,— сделанных по
ее мерке, по ее образу. Мы не видим медленного и плавного воз-
вышения; вместо этого — ряд ступеней. То здесь, то там —
лестничные площадки той или иной протяженности: это утверж-
дается новая генерация богачей. И борьба, которую она неизбеж-
но затевает не только против бедняков и против кандидатов в
богачи, ею подавляемых, но и против «прежних богачей» (незави-
симо от того, сохранили они крупные капиталы или же их до-
стояние быстро уменьшается, словно тает в новой среде),— кар-
тина этой борьбы является до настоящего времени одной из наи-
менее изученных в общей истории, но, безусловно, наиболее-
любопытных и достойных изучения.
Такова центральная гипотеза мемуара Анри Пиренна, таково
основное положение, которое требуется доказать. Факты общей
истории экономики, во всяком случае те, что известны нам в на-
стоящее время,— подтверждают ли они или опровергают это по-
ложение? Такой вопрос возникает сразу же. Очевидно, чем шире
будет круг доказательств, чем больший период сможем мы рас-
смотреть, тем доказательства будут убедительнее. Теоретически
лучше всего было бы начать с античности. Но история античной
экономики до сих пор настолько плохо известна, ее связь с по-
следующими периодами до такой степени ускользает от нас, что
искать и обрести там надежную основу невозможно. Приходит-