Хилл К. Английская Библия и революция XVII в

Подождите немного. Документ загружается.

1618-48 Тридцатилетняя война.

1624 Принц Карл женится на французской

принцессе Генриетте-Марии.

1628 Петиция о праве.

1629-40 Единоличное правление Карла I. Парламенты

не созываются.

1633-45 Уильям Лод, архиепископ Кентерберийский.

1634-9 Корабельные деньги собираются

без утверждения парламентом.

1638 Шотландский Национальный Ковенант.

1639-40 Война между Англией и Шотландией.

Апрель-май 1640 Короткий парламент.

Ноябрь 1640-

апрель 1653 Долгий парламент.

Май 1641 Казнь графа Страффорда.

1641 Отмена судов Звездной палаты и Высокой

комиссии.

Ноябрь 1641 Мятеж в Ирландии.

1642-5 Первая гражданская война.

Сентябрь 1643 Священная Лига и Ковенант между Англией

и Шотландией.

Январь 1645 Казнь архиепископа Лода.

Июнь 1645 Битва при Нэсби.

Июнь 1646 Карл I сдался.

Октябрь 1646 Отмена епископата.

1647 Армия Нового образца вмешивается

в политику и занимает Лондон.

1648 Вторая гражданская война.

Декабрь 1648 Армия подвергает парламент чистке; “охво-

стье” Долгого парламента назначает суд над королем-предателем.

Январь 1649 Суд и казнь Карла I.

1649-60 Республика.

Май 1649 Кромвель подавляет мятеж в Бэрфорде.

1649 Завоевание Кромвелем Ирландии.

1650-51 Подавление диггеров и рантеров.

1650 Отмена принудительного посещения

приходских церквей.

Октябрь 1651 Навигационный акт — привел к

1652-4 войне между Англией и Нидерландами.

1652 Союз между Англией и Шотландией.

Апрель 1653 Кромвель разгоняет “охвостье” Долгого

парламента.

Июль-декабрь 1653 Бэрбонский парламент.

Декабрь 1653-

сентябрь 1658 Оливер Кромвель, лорд-протектор.

1655 Война против Испании. Завоевание Ямайки

и Дюнкерка.

Сентябрь 1658-

май 1659 Ричард Кромвель, лорд-протектор.

Май 1659 Возвращение к власти “охвостья” Долгого

парламента.

1660 Реставрация Карла II, епископов и цензуры.

Звездная палата и Высокая комиссия

не восстановлены. Сектанты исключены из

Церкви Англии. Союз Англии и Шотландии

расторгнут.

1661 Подтверждение Навигационного акта.

1672 Декларация о терпимости к католикам

и протестантским сектам.

1678-81 Папистский заговор: попытка исключить

Якова, герцога Йоркского, из права

на престолонаследие.

Временное ослабление цензуры.

1685 Яков II, король Англии. Восстание Монмаута.

Ноябрь 1688-9 Яков II смещен Вильгельмом III, королем

Англии, 1689-1702.

1689 Акт о веротерпимости.

1695 Акт о лицензировании теряет силу.

1707 Союз между Англией и Шотландией.

ВВЕДЕНИЕ

Введение

1. БИБЛЕЙСКАЯ КУЛЬТУРА

о-

Наши святые прелаты (если употреблять это Божье слово) п

рождают мятеж и учат народ неповиновению... и подвигают его

на то, чтобы восставать против своих властителей и делать все

вещи общими, и вносить беспорядок в чужие владения.

William Tyndale. The Obedience of a

Christian Man (1528), in Doctrinal

Treatises (ed. H. Walter, Parker Soc.,

Cambridge U.P., 1848), p. 163

Библия: вот это Книга. Действительно Книга,

Книга книг;

Кто в нее вглядится,

Вопрошая, как ему поступить, тому никогда

Не нужно будет искать иного света,

Чтобы вести его в ночи...

Это Божия келья для совета просвещенным;

Где горе и беда

Так упорядочены,

Что каждый может их узнать.

И не может ошибиться тот,

Кто ведет свою речь от этой Книги.

Это Книга Бога. Что если я скажу —

бога книг?

Christopher Harvey. Complete Poems

(ed. A.B.Grosart, 1874), pp.19-21

Впервые опубликовано в 1640 г.

Ричард Глостер:

Но, я вздохнув, твержу им из Писанья,

Что Бог велит за зло платить добром.

Так прикрываю умысел я свой

Из книг святых старинными клочками...

У.Шекспир. Король Ричард Третий,

акт I cцена 3.

Пер. А.В.Дружинина

Подобные примеры лицемерного использования Библии в изоби-

лии встречаются в пьесах Марло.

Библейская культура

Существует рассказ о том, как поменялись местами легендар-

ный историк-экономист Джек Фишер и назойливый ученик, за-

ставлявший учителя читать список литературы по экономической

истории Англии XVI и XVII вв. Фишер сказал: “Если вы действи-

тельно захотите разобраться в этом периоде, идите и читайте

Библию”

. Этот совет, без сомнения, годится именно для истори-

ков-экономистов, но уместен также и для политических истори-

ков и историков литературы. Библия была центром всей жизни

общества; мы же игнорируем ее на свой страх и риск.

Библия — большая книга, и большинство из бесчисленных

библейских комментариев того периода, как я узнал на собствен-

ном опыте, оказались столь же длинными, как и сама Библия. Я

не могу сказать, что прочел в них каждое слово. Эта книга иссле-

дует некоторые области, в которых Библия оказывала прямое

влияние на дела, не являвшиеся в современном смысле строго

религиозными. Это скорее собрание эссе, нежели монография.

Моя цель — рассмотреть влияние Библии на общество XVII в.: ее

использование для политических и иных целей и ее непредвиден-

ные воздействия на литературу, политические теории, социаль-

ные отношения, сельское хозяйство, колонизацию и другие сто-

роны жизни.

Переведенная на английский язык Библия стала непременным

атрибутом жизни в Тюдоровской Англии — фундаментом мо-

нархической власти, независимости протестантской Англии,

учебником морали и общественной субординации. Ее огромное

значение в жизни общества сделало ее ареной борьбы нескольких

идеологий — английского национализма против римского като-

лицизма, епископальной идеологии против пресвитерианской и

сектантской. Общество было в смятении, и от Библии ожидали

помощи в решении насущных проблем. Перевод Библии на анг-

лийский язык сделал ее доступной для новых и гораздо более

широких общественных групп, чем прежде, включая мастеровых

и женщин, и они вычитывали из священных текстов свои собст-

венные проблемы и их решения. Соответственно я имею дело в

этой книге с мнениями и верованиями в той же мере, как и с

“фактами”. Поэтому я, не колеблясь, использовал литературные

произведения той эпохи, чтобы они рассказали именно о мнениях

и верованиях. Такие свидетельства разноречивы и нуждаются в

критической оценке. Но их существование — исторический факт.

Negley Harte, ‘In Memory of F.J.Fisher’, in Fisher, London and the

English Economy, 1500-1700 (ed. P.J. Corfield and N.B. Harte, 1990), p.28.

Введение

Библия не является монолитом — она далека от этого. Приня-

тый канон строился в течение веков; он включает множество раз-

личных и иногда противоречивых идей и отношений. Первые две

главы книги Бытия содержат две различные версии сотворения

мира и грехопадения, для приведения их в соответствие потребо-

валось немало ученой изобретательности; книги Моисея не были

написаны Моисеем, как показал Томас Гоббс в XVII в.

, а Псал-

мы Давида — Давидом. Пророчества Исайи являются компиля-

цией работ по крайней мере трех поэтов. Текст является палим-

псестом, который дописывался и переписывался такими способа-

ми, в которых очень трудно разобраться современным ученым.

Переписывание того, что мы называем Ветхим Заветом, почти

точно отражает политические и социальные конфликты среди

детей Израиля; канон был установлен иудейскими священниками.

Сам текст показывает, что пророки и цари часто не ладили между

собой; оценка Библией отдельных правителей обычно отражает

систему ценностей священников-редакторов.

Изложение Нового Завета является продуктом социального

переворота. Канон, каким мы его знаем, был конечным продук-

том жарких споров о том, что является “еретическим” и потому

“апокрифичным”, а что ортодоксальным. Этот канон эволюцио-

нировал в течение столетий, так как первоначальные доктрины

христианства приспосабливались сначала к греко-римской куль-

туре языческого мира, а затем к принятию христианства как офи-

циальной религии Римской империи. Споры о том, что включать,

а что исключать, носили ожесточенный, а иногда и кровавый

характер. Компромиссы были неизбежны. Должно ли радикаль-

ное послание, приписываемое [апостолу] Иакову, стать частью

канона? А потрясающее Откровение св. Иоанна Богослова?

Единство обоих Заветов вырабатывалось тяжкими трудами сред-

невековых теологов, трудившихся над своим палимпсестом.

Библия могла иметь различный смысл для разных людей в

разные времена и при разных обстоятельствах. Она была огром-

ным сундуком, из которого можно было вынуть все, что угодно.

Существует очень мало идей, в поддержку которых нельзя было

бы подыскать соответствующего библейского текста. Многое

можно прочесть не только в ее строках, но и между строк. Когда

Лютер бросил вызов Римской церкви и ее праву толковать учение

и сделал свой собственный перевод на родной язык, он должен

был признать, что “Евангелие нельзя истинно проповедовать, не

обличая и не сея смятение”. “Слово Божие приходит, когда бы

R. Lane Fox. The Unauthorized Version: Truth and Fiction in the Bible

(1991), p. 96.

Библейская культура

оно ни приходило, чтобы изменить и обновить мир”

. Результа-

том были разногласия и распад. Лютеране против цвинглиан и

кальвинистов, анабаптисты и либертины против уважаемых гра-

ждан — каждая группа еретиков полагала, что они нашли оправ-

дание для своей позиции в священном тексте; почти все провоз-

глашали решающий авторитет Библии.

Библия имела однозначное прочтение в стабильном обществе,

с устоявшейся системой контроля над ее интерпретацией. Кон-

троль никогда не был совершенным — и, безусловно, не был та-

ковым после неожиданных результатов Реформации и перевода

Священного Писания с языка, на котором могли читать и пони-

мать прочитанное только ученые люди, на национальные языки,

на которых могли читать все грамотные люди и понимать все, кто

слышал чтение вслух. Некоторые средневековые ереси — часто

базирующиеся на недозволенных переводах Библии — выжили

потому, что их стали связывать с политическими группами, кото-

рые установили опасную преемственность, — вальденсы, гуситы,

лолларды в Англии.

Генрих VIII, дозволяя перевод Библии на английский язык,

стремился главным образом к тому, чтобы гарантировать полити-

ческую независимость Англии от папства. После травмы, нане-

сенной правлением Марии, нечто вроде консенсуса установилось

при Елизавете. Но в беспорядках XVII в. Библия стала разделяю-

щим мечом или скорее арсеналом, из которого все партии выби-

рали себе оружие, отвечавшее их нуждам. И что за арсенал! Ве-

ликим преимуществом Библии было то, что ее можно было цити-

ровать для доказательства неортодоксальных или непопулярных

идей. Греческие и римские классики тоже иногда цитировались с

подобной же целью, потому что они были признаны как непрере-

каемый авторитет, который трудно опровергнуть и неразумно

просто отрицать. Но знание классиков было доступно только

ученым мужам или по крайней мере людям, обладавшим каким-

то образованием; Библия на родном языке была открыта для всех,

даже для низших классов, чтобы как угодно грабить ее и исполь-

зовать.

В Англии XVII века, века революции и гражданской войны,

все партии обращались к Библии за подтверждением своих взгля-

дов. Охотники за ересями вроде Томаса Эдвардса и Эфраима

Пэйджита указывали на подобия между ересями их времени и

ересями древней церкви, но эти подобия редко были последстви-

Selections from Luther’s Table Talk (trans. H.Bell, 1892), p. 133; Lu-

ther and Erasmus: Free Will and Salvation (ed. E.G.Rupp and others, 1969),

p. 129.

Введение

ем антикварных изысканий самих еретиков, хотя некоторые, без

сомнения, унаследовали традиции катаров, вальденсов и лоллар-

дов. Радикалы XVII в. заявляли, что нашли свои идеи в Библии. И

они были правы. Все ереси происходили из Библии, потому что

сама Библия являлась компиляцией, компромиссом; ортодоксия

изменялась, включая в себя или превозмогая ересь, которая сама

происходила из библейского текста.

Милтон и многие другие, подобные ему, верили, что дай толь-

ко волю — и истина явится среди честных и благочестивых хри-

стиан; он провел многие годы жизни, составляя основанный на

Библии труд “De Doctrina Christiana” (“О христианском учении”),

целью которого было воссоединение всех протестантов. То, что

он создал, получилось настолько радикально еретическим, что не

могло быть опубликовано в Англии даже на латыни, и когда по-

сле его смерти делались попытки опубликовать трактат в Нидер-

ландах, все силы британской дипломатии были брошены на то,

чтобы воспрепятствовать этому. Книга эта полностью опровергла

идею единой библейской истины, приемлемой для правителей его

страны.

Судьба книги Милтона “О христианском учении”

, его

“самого дорогого и лучшего владения”, символична. Латинский

текст в течение 150 лет томился среди государственных бумаг в

архиве. Наконец она была напечатана в 1825 г. по приказу

английского короля в переводе, сделанном епископом

Англиканской церкви, и ее публикация вызвала слабый интерес

лишь у историков. Динамит середины XVII в. превратился в

сырую петарду. Библия больше не была источником всей истины;

англичанин XVIII в. фактически ее игнорировал. Не была она

больше и учебником для революционеров. Французские

революционеры полагались на светских философов вроде

Вольтера и Руссо. Моя книга в некотором смысле повествует об

упадке и конечном падении политической и культурной империи

Библии в Англии XVII в.

Библия играла большую роль в формировании английского

национализма, в утверждении превосходства английского языка в

обществе, где с XI по ХIV в. доминировали франкоязычные нор-

мандцы. Перевод Библии на английский язык по времени совпал

с распространением новых изобретений в печатном деле. Библия,

отпечатанная на родном языке, весьма отличалась от рукописной

Вульгаты, находившейся в собственности духовенства. Как выра-

зился Джордж Хейквилл, книги, прежде заключенные в мона-

Далее я буду приводить это название в переводе.

Библейская культура

стырских библиотеках, “были избавлены от уз, умножились и

стали свободно гулять по свету”

. Библия на родном языке стала

собственностью всех грамотных мирян, и радикальные протес-

тантские проповедники сочли необходимым попытаться распро-

странить знание Библии во всех слоях общества. К XVII в. Биб-

лия была принята как главный авторитет во всех сферах интел-

лектуальной жизни: она была не просто “религиозной” книгой в

нашем узком современном значении слова религия. Церковь и

государство в Тюдоровской Англии были единым целым; Библия

была, или должна была быть, основанием для всех аспектов анг-

лийской культуры. С этим принципом соглашалось большинство

протестантов. Если мы не усвоим этого, мы попадем в ловушку

анахронизмов, говоря о “более религиозном веке”, чем наш соб-

ственный. Во многих смыслах это был менее религиозный век,

чем наш.

Историки часто отмечают тот факт, что Английская револю-

ция не имела идеологических предшественников. Никто из уча-

стников ее не знал, что то, что они переживают, было революци-

ей. Слово это приобрело свой современный смысл только в ходе

и благодаря Английской революции

, первой великой европей-

ской революции. Американские революционеры сознательно

вглядывались в опыт английского XVII века, описанный Кэтрин

Маколей в ее 8-томной “Истории”, — в Гемпдена, Милтона,

Марвелла, Нидхэма, Сиднея. Мирабо организовал перевод “Ис-

тории” Кэтрин Маколей на французский язык, и он с таким же

тщанием изучался лидерами Французской революции, многие из

которых с ней переписывались

. Жирондисты и якобинцы, мень-

шевики и большевики, цареубийцы и республиканцы вписыва-

лись образцы, уст новленные Английской революцией. Фран-

цузские революционеры опасались пришествия Кромвеля — и

получили Наполеона; русские революционеры беспокоились на-

счет бонапартизма, военной диктатуры — и не заметили, как из-

нутри подкрался Сталин.

в а

Hakewill, An Apologie or Declaration of the Power and Providence of

God in the Government of the World (3rd., revised, ed., 1635), p. 316. Впер-

вые опубликовано в 1627 г. О Хейквилле см. ниже, глава 16.

См. мою главу “The Word ‘Revolution’” в A Nation of Change and

Novelty: Radical Politics, Religion and Literature in Seventeenth-century

England (1990).

О Кэтрин Маколей и Американской и Французской революциях,

как и о ее влиянии на английский радикализм, см. Bridget Hill, The Re-

publican Virago: The Life and Times of Catharine Macaulay, Historian (Ox-

ford U.P., 1992). Я весьма благодарен ей за обсуждение этих вопросов.

Введение

Англичане столкнулись с совершенно неожиданными револю-

ционными ситуациями в 1640-х и 1650-х годах, не имея того тео-

ретического руководства, какое Руссо и Маркс обеспечили их

французским и русским последователям, и никакого опыта в та-

ких событиях, которые назывались революциями. Они вынужде-

ны были импровизировать. Библия на английском языке была

книгой, к которой они, вполне естественно, обратились за руко-

водством. Это было Слово Божие, авторитет которого никто не

мог отрицать. И она была главным наследием английской протес-

тантской нации. Она стала доступной в печатном виде только

благодаря конфликтам и мученичеству английской реформации,

существенной части предыстории революции.

Первое свидетельство об использовании английского языка в

правительственной прокламации относится к 1258 г., когда Си-

мон де Монфор держал в повиновении короля Генриха III. Офи-

циальное употребление народного языка умерло вместе с Симо-

ном и его делом

. Но сам язык не умер. Еще в 1801 г. Джордж

Эллис заметил связь между развитием английского языка и подъ-

емом городов

. Старейший из известных случаев употребления

английского языка в парламенте — это петиция от купеческой

компании, датированная 1386 г. К этому времени начальные

школы оставили французский и перешли к обучению на англий-

ском. Джентльмены перестали обучать своих детей французско-

му. Частные юридические документы на английском языке со-

хранились с того же периода, завещания и документы городских

гильдий — с конца 1380-х. Генрих IV, узурпатор, говорил на анг-

лийском как на своем родном языке; и Шекспир был прав, пока-

зав Генриха V как человека, мало понимавшего по-французски.

Возможно, Шекспир воспроизводил то, что нечаянно слышал

сам, заставив Джека Кеда сказать: “Он говорит по-французски, и

поэтому он — предатель”. Он “говорит на языке врага”

Ричард Ролле, первый значительный поэт, писавший на узна-

ваемом английском, умер в 1349 г.; авторы религиозной лирики,

сочинявшие на английском, появились во второй половине этого

столетия. Английская литература возникла вдруг, вся сразу —

Чосер, Лэнгланд, Говер, поэт “Говейна и зеленого рыцаря” и

“Жемчужины”. И как раз современником их явился Джон Уик-

лиф — теолог, который вызывающе пользовался английским

Я здесь опираюсь на ценную книгу Basil Cottle. The Triumph of

English, 1350-1400 (1969), p. 15.

Ellis. Specimens of the Early English Poets, I, pp. 76-81.

Генрих IV. Акт II, сцена 2; Cottle, Op. cit., pp. 17-22.