Ильин В.В. Философия истории

Подождите немного. Документ загружается.

220

V. Российский цивилизационный космос

ж) неравномерности странового развития: имеются ощутимые

различия в качестве существования Западной, Центральной и

Восточной Европы; новых индустриальных стран и многих госу-

дарств Средней и Юго-Восточной Азии.

Итак, "европеизм" и "азиатчина" — квалификации не цель-

ные, не одномерные, не плоскостные. "Европеизм" неправиль-

но напрямую связывать с "культурой", "просвещением", "про-

грессом", равно как "азиатчину" — с "неразвитостью", "отста-

лостью", "регрессом". Качества лидерства, пионерства, превос-

ходства применительно к цивилизациям транзитивны; степенная

дилемма "отставание" — "опережение" не константна. Во время

оно,

отмечает А. Пиренн, Восток был "неизмеримо выше Запа-

да не только благодаря превосходству своей цивилизации, но и

благодаря гораздо более высокому уровню хозяйственной жизнен-

ной энергии". Соответственно в настоящий момент Япония пре-

восходит США по компьютерным технологиям, США по тому же

показателю опережает Германию, но Германия в свою очередь не

имеет равных в механике. Таков капитальный закон сохранения:

в одном месте убудет, в другом прибудет.

Высший смысл всегда искали за пределами реального мира.

Порок органической модели цивилизаций, уподобливающей со-

циальный прогресс индивидуальному росту, заключается в иллю-

зорности аналогии: не удается ввести ясных оснований апогея и

перигея состояний социумов; задать понятие поворотных, разви-

лочных, кульминационных точек развития; установить циклику

фазовых изменений.

При всем нашем уважении к именитым предшественникам

невозможно отделаться от мысли, что им не удалось вырваться из

заколдованного, ими же очерченного круга, связанного с экс-

плуатацией органической цивилизационной схемы. Как представ-

ляется, полны натяжек и передержек нерефлективные суждения

типа:

•

ДАНИЛЕВСКИЙ:

творческая сила западной цивилизации уже "на-

чала спускаться по пути своего течения";

• ХОМЯКОВ: "нам стыдно было бы не перегнать Запада";

• ЛЕОНТЬЕВ: "Россия, имеющая стать во главе какой-то новой

восточной государственности (? — Авт.), должна (? — Авт.)

дать миру и новую культуру, заменить этой новой славяно-вос-

точной цивилизацией отходящую цивилизацию романо-герман-

ской Европы".

Мотив дряблости находящейся на излете развития, закатыва-

ющейся европейской цивилизации мало понятен. Мало понятен

5.3. Россия

Европа

221

и фундирующий его аргумент: упадок Европы предопределен ее

прорывами в духовном, гражданском, промышленном творчест-

ве.

С каких пор завоевания олицетворяют провалы? XX век лишь

укрепил главенство Европы в мир-системе буквально во всех

сферах социотворчества. Ни один знак не омрачил ликующую

европейскую душу даже отдаленным предчувствием грядущей тра-

гедии. Так о чем речь?

Речь, как ни странно это звучит,

—

не о Европе. Тема Европы

—

предлог, обостряющий сакраментальный сюжет "собственно-лич-

ного"

(Шпет) цивилизационного хода России. Идею неотврати-

мости его (именно такого хода), никем не отработанного, свое-

обычного, отметающего чужое и чуждое, отстаивали многие. В

их числе:

• ЛЕОНТЬЕВ: русским "надо совершенно сорваться с европейских

рельсов и, выбрав совсем новый путь, — стать... во главе

умственной и социальной жизни всечеловечества";

• ИЛЬИН: "Как бы ни были велики наши исторические несчастья

и крушения, мы призваны (?

—

Авт.) самостоятельно быть, а

не ползать перед другими; творить, а не заимствовать... искать

русского видения, русских содержаний и русской формы, а не

входить в кусочки, собирая на мнимую бедность. Мы западу не

ученики и не учителя... Перед нами задача: творить русскую

самобытную духовную культуру

—•

из русского сердца, в русской

свободе, расправляя русскую предметность";

• ЧААДАЕВ: "Россия призвана к необъятному умственному делу: ее

задача

—

дать в свое время разрешение всем вопросам, возбуж-

дающим споры в Европе... придет день, когда мы станем

умственным средоточием Европы";

• К.

АКСАКОВ,

противопоставлявший "безобразной бури Европей-

ского Запада" красоты "тишины Европейского Востока";

• КИРЕЕВСКИЙ, выдвигавший конкретный проект создания "под-

линной национальной (? — Авт.) науки и просвещения",

обслуживающих социальную практику (в скобках заметим, что

наука как знание интернациональна вследствие универсальности

генерирующих его — знание — базирующихся на строгой кате-

горизации и формализации процедур и актов).

И так далее в том же духе.

Умозрительной схеме почвенного пути отечественной истории

противостоит солидная идейная линия, выражаемая в том числе

определенным образом интерпретированной дополнительностью:

не вместо, а вместе.

Сошлемся лишь на:

222

Российский цивилизационный космос

• ГЕРЦЕНА: "Мы не скрываем того хорошего, что получили от вас

(Запада. — Авт.). Мы позаимствовали ваш светильник, чтобы

ясно увидеть ужас своего положения, чтобы отыскать открытую

дверь и войти через нее,

—

и мы нашли ее благодаря вам"

• КИРЕЕВСКОГО: "Сколько бы мы ни были врагами западного...

но можно ли без сумасшествия думать, что когда-нибудь,

какою-нибудь силою истребится в России память всего того,

что она получила от Европы... Можем ли мы не знать того, что

знаем, забыть, что умеем. Еще менее можно думать, что

100-летие русское может совершенно уничтожиться от влияния

нового европейского. Потому сколько бы мы ни желали возвра-

щения... западного, но ни того, ни другого исключительно

ожидать не можем, а поневоле должны предполагать что-то

третье, долженствующее возникнуть из взаимной борьбы двух...

начал"

• В. СОЛОВЬЕВА: "Никаких положительных задатков новой само-

бытной культуры наша действительность не представляет"

• А.К.

ТОЛСТОГО:

"От славянофильства Хомякова меня мутит,

когда он ставит нас выше Запада по причине нашего правосла-

вия"

Оригинально мыслящий оригинально заблуждается. Модель

самобытного пути России, оказываясь концептуально неоформлен-

ной,

содержательно непроработанной, не получает поддержки

ни в смысле духовном: почему нашу добрую, терпимую, мило-

сердную Россию нельзя любить, не ненавидя всего прочего

(Чаадаев); ни в смысле практическом: почему адекватны утопии

неполитической, негосударственной народной свободы (К. Ак-

саков).

"Настала строгая минута для России,

—

высказывал К. Акса-

ков,

— России нужна правда. Правда, связанная с пониманием

того,

чем Россия является".

"Исторически Россия... не Азия, но географически она не

совсем Европа. Это переходная страна, посредница между двумя

мирами. Культура неразрывно связала ее с Европой, но природа

наложила на нее особенности и влияния, которые всегда влекли

ее к Азии, или в нее влекли Азию"

, — точно замечал Ключев-

Русская идея. М., 1992. С. 121.

Там же. С. 66.

Соловьев

B.C. Собр. соч. СПб.,.1911-1913. Т. 5. С. 94.

Толстой

А.К. Собр. соч. М., 1980. Т. 4. С. 478.

Ключевский

В.О. Собр. соч.: В 9 т. М., 1987. Т. 1. С. 65.

5.3.

Россия

Европа

223

ский.

Сбалансированная, острая мысль историка требует своего

развития. В соответствии с последним предметом нашего внима-

ния выступают вопросы:

А) в чем точки схождения и расхождения России с Европой и

Азией?

Б) к какому типу цивилизационной эволюции Россия тяготеет?

А. Вопрос о сходстве и различии России с Европой и Азией —

вопрос ее прошлого, настоящего, будущего; это вопрос судьбы,

места, роли, назначения России в мировой истории.

Россия отошла от Европы по основанию византизма. Русь —

наследница порвавшей с Западом Восточной латинской провин-

ции.

Почва разрыва Константинополя с Римом

—

не конфессио-

нальная. Действительно. Можно ли серьезно относиться к моти-

вам,

подвигшим в 1054 г. папу Льва IX и патриарха Кирулария

предать друг друга анафеме. Подспудье конфликта составляли

различия в догматике, обрядах, организации, принявшие окон-

чательную форму разделения церквей:

—

принцип филиокве: исхождение святого духа от Бога-отца

(восточное христианство) или от Бога-отца и Бога-сына

(западное христианство);

—

целибат: обязательное безбрачие для католического духо-

венства (установлено папой Григорием VII, стремившимся не

допускать дробления монастырской земельной собствен-

ности между наследниками) и лишь для архиереев в право-

славии;

—

евхаристия: причащение хлебом и вином для всех прихожан

(православие), причащение "под обоими

видами"

только для

духовенства (католицизм); до II Ватиканского Собора (1962—

1965) католики-миряне причащались лишь опресноками;

—

богослужение: литургия на местных языках (восточное

христианство) и на латыни (западное христианство);

—

иерархия: в восточном христианстве патриархи равны, на-

считывается 15 автокефальных (Константинопольская,

Александрийская, Антиохийская, Иерусалимская, Мос-

ковская, Грузинская, Сербская, Румынская, Болгарская,

Кипрская, Элладская, Албанская, Чехословацкая, Поль-

ская,

Американская) и 3 автономных (Синайская, Фин-

ляндская, Японская) православных церкви; в западном

христианстве имеется великий понтифик, единый духов-

ный лидер католиков.

Хотя в декабре 1965 г. папа Павел VI и патриарх Константи-

нопольский Афинагор I высказались за мир и союз (за что ранее, в

224

V. Российский цивилизационный космос

июле 1439 г., высказывалась Флорентийская уния), преодоление

анафемы 1054 г., схизма продолжается.

За эфемерной ширмой казуистической формы

—

сущностный

содержательный разрыв, пропасть миропонимания. Визангизм

(восточный путь) — кратократический, политарный путь власти,

подчинившей душу. Европеизм (западный путь) — путь двух

мечей, равнодостойных начал — административного и духовно-

го.

Восточная римская империя выжила благодаря власти. За-

падная римская империя — благодаря церкви. На Востоке власть

одолела церковь. На Западе церковь, пережив империю, одоле-

ла власть. Восток утвердил единодержавие, единовластие кеса-

ря.

Запад — двоевластие папы и кесаря.

Византийским кратократическим началом и пропиталась Русь,

что способствовало ее страновому выживанию: в агрессивной

жестко конкурентной геополитической среде, принуждавшей пер-

манентно отстаивать право на независимость силой, единствен-

ный шанс державного самоподдержания заключался в централиза-

ции и консолидации власти, обеспечиваемых этатизацией церкви. С

удивительным постоянством отечественная история и молола ту

муку, из которой пекся пшеничный пирог императорского неог-

раниченного самовластия. Достойны упоминания в этой связи

крутые непреходящие акции:

—

Дмитрия Донского, посадившего митрополитом Митяя —

своего, взамен присланного Константинополем Киприана;

— Василия II Темного, настоявшего на низложении митропо-

лита Исидора (по национальности грека), подписавшего

Флорентийскую унию (по конъюнктурным соображениям

на ее одобрение пошло греческое духовенство с византий-

ским императором Иоанном Палеологом); в 1448 г. в

Константинополь направлена грамота о независимости рус-

ской церкви от константинопольского патриарха;

—

митрополита Ионы, в 1459 г. созвавшего на собор подчи-

ненных ему епископов и взявшего с них обещание "быть

неотступными от святой церкви Московской". С этого

рубежного момента церковь и власть на Руси отождестви-

лись, произошла многозначительная "московизация церкви",

сращение двух престолов;

— Петра I, завершившего этатизацию церкви ликвидацией

патриаршества, введением "коллегии" по делам духовным

—

бюрократического Священного Синода с обер-прокурором.

Данные акции укореняли то, что в десятилетиях, веках во-

площалось все глубже, пропитывая все поры национальной

5.3,

Россия

Европа

225

жизни, а именно: властное имперское начало, по которому Русь,

а затем Россия становилась ответственной преемницей Византии.

Отечество пребывало единственной христианской страной, где

национальное государство без оговорок утверждало свой исключи-

тельный абсолютизм, делая из церкви атрибут национальности,

послушное орудие мирской власти, где устранение Божественного

авторитета не уравновешивалось даже свободою человеческого

духа

Византизм — исходное основание отторжения России от Ев-

ропы, предопределившее присутствие в "русском пути" кратокра-

тических (восточных) начал цивилизационного развития. Сле-

дующее звено в цепи подобного отторжения — татаро-монголь-

ское нашествие. Дело не в том, что, захватив форпост Запада на

Востоке, монголы разлучили Европу с Россией почти на два с

половиной столетия. Дело в том, что кочевники имплантировали

в Россию регламент степной жизни.

Вообще говоря, о монголах сказано много несправедливого.

Начать с того, что под влиянием отзывов современников некото-

рые полагали, будто "монгольским завоеванием был нанесен

культурной жизни Азии и Восточной Европы еще более тяжкий

непоправимый удар, чем, например, культурной жизни Южной

Европы великим переселением народов". (Римляне, как бы

предчувствуя катастрофу, начали отгораживаться от варваров-

германцев с правления Юлия Цезаря. При Августе и позднее

сооружается и укрепляется так называемый Римский вал —

линия Кобленц — Регенсбург протяженностью 500 км между

Рейном и Дунаем.) "В действительности последствия монголь-

ского завоевания были менее тяжелы уже потому, что завоевание

не сопровождалось переселением завоевателей... В истории всех

завоеванных монголами стран — в Китае, мусульманском мире и

России

—

после XIII в. замечается больше политической устойчи-

вости, чем раньше"

. Невзирая на варварство, монголы, в про-

тивоположность германцам, в эпоху своего владычества не допус-

тили возвращения от денежного хозяйства к натуральному. Пода-

ти "собирались натурой (хлебом и кусками тканей) только в

первые десятилетия после смерти Чингиз-хана"; уже при его вну-

ках монголы вполне освоились с денежной системой. Золотая

монета снова была заменена серебряной... чеканка медных дирхе-

Соловьев

B.C. Соч.: В 2 т. М., 1989. Т. 2. С. 224.

Бартольд

В.В.

Ислам и культура мусульманства. М., 1992. С. 92.

226 V.

Российский цивилизационный космос

мов постепенно прекратилась

. В Азии развернулось строительст-

во новых и восстановление старых городов и т.д.

Тем не менее даже с учетом откорректированных оценок

общий взгляд на роль монголов в цивилизационной эволюции

России является негативным. Монголы привнесли на Русь уда-

ляющие ее от Европы сугубо восточные элементы жизневоспроиз-

водства, которые в систематической редакции резюмируются

следующим:

а) "монгольское право на землю": вся земля — хана, Орда

не знала частной земельной собственности. Во многом благода-

ря данной монгольской трансплантации на Руси утвердился

своеобразный, Европе неведомый сельский поземельный мир,

просуществовавший без ощутимых изменений до Екатерины II.

Последняя, уравняв поместья (земли за государеву службу) с

вотчинами (наследуемая собственность), по сути, провела при-

ватизацию земли с крестьянами; крестьяне из крепости к земле

перешли в крепость к помещикам. Императрица создала собст-

венников земли наверху; внизу их так и не стало. Ответ народа

был однозначным: неприятие новаций вылилось в устойчивую

тенденцию преодолеть ложное состояние — выйти из-под граби-

телей-помещиков, возвратиться к порядкам "как раньше" —

работать на целое (коронное государство). (Ср. с недавней

демократической приватизацией общенародной собственности,

перераспределенной не в интересах производителей, а слуг

государевых — директорского корпуса.) Для настоящей и стоя-

щей реформации России нужен здоровый опыт собственничества

для всех, в первую очередь — народа. Его пытались наладить

Столыпин, Витте. По закону 15 ноября 1906 г. разрешались

рыночные операции с землей (продажа, залог наделов), созда-

вавшие предпосылки товарно-производительной многоукладнос-

ти.

Не получилось. Не получилось настолько, что в наши дни с

горечью констатируем: по сей день в России — крестьянской

стране — не сложился слой собственников-землеобработчиков,

способных прокормить население 1/8 планетарной суши;

б) "монгольский властный орднунг": абсолютное, ничем не

ограниченное, беспредельное самодержавие, бывшее инструмен-

том выражения и преодоления вольности внутри Степи. Верно,

на Руси пробивались ростки структур, не позволяющие однознач-

но квалифицировать ее управленческий строй как тривиальную

азиатскую деспотию. К ним можно отнести практику веча,

земских соборов, суда присяжных, местного самоуправления.

Там же. С. 93.

5.3.

Россия

Европа

111

Однако говорить определенно о них как о нечто большем, нежели

0 ростках, непозволительно. Отечественный державный опыт не

консолидировал их в полнокровные работоспособные институты.

Монгольская политарная система, являясь наведенным момен-

том,

активировала моменты традиционного имманентного плана.

В силу охарактеризованной выше сложной комбинации геострате-

гических факторов Русь тяготела к авторитарному типу социума.

Сильная власть, властность — традиционное моделеобразующее

поле, выступило питательной средой, обильно удобренной мон-

голами, придавшими ему всестороннее институциональное каче-

ство.

Симбиоз традиции и степных устоев повлек оформление

феномена безнарядной власти. Поэтическая транскрипция его

находится у:

• М. ДМИТРИЕВА:

Все тот же Руси жребий странный:

И край, обильный и пространный,

И немцев

—

эка благодать!

А все порядка не видать.

• Е. РОСТОПЧИНОЙ:

И нам по-прежнему пристала

Пусть фраза та,

Что "Русь обильна и сильна,

Да только в ней порядка мало".

• А. ТОЛСТОГО:

Послушайте, ребята,

Что вам расскажет дед:

Земля наша богата,

Порядка в ней лишь нет.

Социологическая транскрипция этого феномена исчерпывает-

ся признаками: сакральность, отделенность от общества, безот-

ветственность, правонесообразность. Онтологическая его (фено-

мена) транскрипция такова: содержание бытия, структурообра-

зующая стихия, смыслоопределяющее, жизнепорождащее нача-

ло,

источник истины, совершенства, блага, пребывающий над

ними, наделенный непререкаемым авторитетом, неподвластный

уму, некритикуемый

. Порядок заменен принуждением, кара-

См.:

Яковенко

И.Гр.

Власть в русской традиционной культуре: опыт культуроло-

гического анализа // Рубежи. 1996. № 8.

228

V. Российский

цивилизационный

космос

тельной мерой, репрессией. Всеобщим регулятором поведения

становится исключающая право сила. Неправовой способ рос-

сийского обмена деятельностью — от силовой иерархии. Право

сакрализует нормы. Сила

—

волюнгарные акты. Никогда в исто-

рии России силовая иерархия не позволяла защищать, отстаивать

права. Власть проявлялась в универсальной, креативной функ-

ции,

творящей социально-культурный космос

. До революции

тотемом-властителем выступал бог, государь; после революции

—

вождь, партия. Доверие к власти как носителю абсолютов оправ-

дывалось ее сакральной природой. Даже в послереволюционные

до мозга костей атеистические годы сплошь да рядом практикова-

лись сентенции: «РКП никогда не ошибается, РКП всегда права,

РКП всегда предвидит правильно ход событий, РКП обладает в

максимальной мере талантом, умом и характером. В промежут-

ках между иными съездами этими качествами обладает ЦК РКП,

а в промежутках между заседаниями пленумов они принадлежат

Политбюро ЦК» (Ю. Ларин). Чем не священнодейство?

Священнодейство подтачивалось в смутные времена — эпохи

провалов, кризисов власти. Смута

—

период фазовых переходов

—

актуализировала протестные движения снизу. Причина своеволе-

ния народа — не географическая масштабность, а безысходность.

Терпя произвол власти верховной, народ ищет повода проявить

власть собственную. И, как водится, в форме невзнузданной.

Моменты фазовых переходов (смена власти, социальная транс-

формация, модернизация, революция) — бич России, не отра-

ботавшей в своем прошлом ламинарных технологий замещения

субъектов власти;

в) монгольская враждебность городской культуре: скандина-

вы именовали Русь X—XII вв. Гардарикой — страной городов;

монголы, разорив древнюю городскую структуру Руси, лишили

страну благотворных цивилизационных эффектов мануфактурной

стадии производства и последующею промышленного переворота

(они дериваты городского общества). Урбанизационный переход,

который узнала в это время Европа, в России не состоялся.

"Средневековый город, цеховое ремесло, — подчеркивает

М. Туган-Барановский, — были почвой, из которой выросла вся

цивилизация Запада, весь этот в высшей степени своеобразный

общественный уклад, который поднял человечество на небыва-

лую культурную высоту. Город создал новый общественный

класс, которому суждено было занять первенствующее место в

См.:

Там же.

5.3.

Россия

Европа

119

общественной жизни Запада, — буржуазию. Достигнув экономи-

ческого преобладания, буржуазия стала политически господ-

ствующей силой и вместе носительницей культуры и знания...

Историческое развитие России шло совершенно иным путем.

Россия не проходила стадии городского хозяйства, не знала

цеховой организации промышленности, — и в этом заключается

самое принципиальное, самое глубокое отличие ее от Запада,

отличие, из которого проистекли, как естественные последст-

вия,

все остальные. Не зная городского хозяйственного строя,

Россия не знала и той своеобразной промышленной культуры,

которая явилась отправной точкой дальнейшей хозяйственной

истории Запада"

. На Западе город выполнял цивилизационные

функции для деревни. В России сохранившаяся недоразвитая

городская инфраструктура сосредоточила политарные функции —

стала оплотом выколачивания из деревни дани (отсюда — агрес-

сивный поход города на деревню, не завершенный посегодня).

На Западе город выполнял социальные функции — подготовил

гражданское общество, буржуазию. В России, где удельный вес

горожан составлял в веках 3—10% населения, город не выполнял

культурной, общегражданской миссии. Но и это не все. Про-

стой,

но в высшей степени ответственный и полный критерий

оценки роли монгольского ига на Руси состоит в понимании

связи урбанизации с интенсификацией воспроизводственной дея-

тельности. Поскольку суть урбанизации — территориальная кон-

центрация участников производства, обеспечивающая прогрес-

сивный рост производительности труда на базе технического об-

новления, улучшения организации трудового взаимодействия,

экономии ресурсов, оптимального использования рабочей силы,

постольку урбанизационный процесс по своей природе не может

не быть процессом модернизационным, включающим «чрезвы-

чайно высокое по историческим темпам, радикальное преобразо-

вание всех сторон общественной жизни на "городских" началах»

Если учесть, что направленная активная урбанизация России

началась с Петра, можно представить, насколько прерванное

монголами несостоявшееся городское обновление существования

затормозило ток исторического процесса для России. Монголь-

ское долговременное присутствие на Руси, несовместимое с урба-

низмом, ответственно за экстенсивность, инерционность, неин-

дустриальность, несбалансированность нашего общественного

Вехи. Интеллигенция в России. М., 1991. С. 419—420.

История России. XX век. М., 1996. С. 396.