Кирюшина Ю.Ф., Тишкина А.А. (ред.) Исторический опыт хозяйственного и культурного освоения Западной Сибири: Сборник научных трудов

Подождите немного. Документ загружается.

141

феномен. Все эти вопросы остаются нераскрытыми и требуют спе-

циального изучения.

Таким образом, новые материалы кротовско-елунинского ти-

па, полученные на территории Павлодарского Прииртышья, значи-

тельно дополняют информацию о памятниках ранней – доандронов-

ской бронзы на территории Северного и Центрального Казахстана и

расширяют наши представления о культурном разнообразии этой

эпохи. В связи с этим граница расселения кротовско-елунинских

племен отодвигается далеко на запад, что позволяет говорить не

только о вероятном существовании каких-то казахстанских вариан-

тов их культуры, но и об обширной КИО, предшествующей андро-

новской на территории Казахстана в эпоху ранней бронзы. Даль-

нейшее изучение этих памятников и обобщение всех доандронов-

ских материалов может изменить представление об этнокультурной

ситуации здесь на раннем этапе бронзового века и на происхождение

кротовско-елунинских комплексов, в котором, вероятно, занимали

определенное место племена Северного и Центрального Казахстана.

В.Н. Нечипоренко, С.Г. Скобелев

Новосибирский государственный университет

ЗАВЕРШАЮЩИЙ ЭТАП РАЗВИТИЯ ЛУКОВ

У КОРЕННОГО И РУССКОГО НАСЕЛЕНИЯ

ЮГА СРЕДНЕЙ СИБИРИ (XVII – начало XIX в.)

Позднее средневековье и начало нового времени вплоть до

последнего десятилетия представлялись полностью неизученным,

«темным периодом» в археологии и этнографии народов, населяв-

ших юг Средней Сибири и всю Южную Сибирь. Археологических

источников было известно очень мало, разрозненные этнографиче-

ские описания не позволяли достаточно полно осветить все осо-

бенности историко-культурного развития региона, в том числе оха-

рактеризовать особенности стрелкового оружия дальнего боя на

завершающем этапе его развития.

К настоящему времени в результате заметного пополнения

фонда археологических источников уже сделана первая удачная

попытка проведения типологии луков II тыс. н.э., включая и неко-

торые наиболее поздние образцы (Худяков Ю.С., Ким С.А., 2001,

Работа выполнена при поддержке РГНФ (проект №01-01-00289а).

142

с. 53–54). Однако в ней учтены не все обнаруженные в последнее

время поздние луки и их детали. Кроме того, до сих пор не выде-

лены особенности, присущие наиболее поздним изделиям. Требу-

ется также уточнить и некоторые детали проведенной типологии

данного вида стрелкового оружия дальнего боя. Цель настоящей

работы – дальнейшее развитие и уточнение типологии луков на

завершающем этапе применения, установление их особенностей на

основе материалов новых находок.

Основная источниковая база – материалы последних архео-

логических исследований поздних памятников на Енисее (могиль-

ники Монашка и Высокое, погребение Солонцы в Красноярском

лесостепном районе, могильник Чегерак-I на севере Минусинской

котловины, Саянский острог на юге Минусинской котловины).

Кроме того, использовались материалы из раскопок, проведенных

на юге Хакасии в разные годы А.Н. Липским (представлены в

коллекции краеведческого музея г. Абакан). Для уточнения дан-

ных археологического происхождения использован ряд этногра-

фических описаний XVIII–XIX вв. Подавляющее большинство

находок имеет неоспоримую датировку и достаточно часто – оп-

ределенную этническую принадлежность (по ряду признаков, в

том числе наличию предметов русского происхождения, включая

и монету XVII в.). Материалы с площади Саянского острога дати-

руются XVIII в., принадлежат как русским, так и «служилым лю-

дям» из числа местных жителей.

Нами были обнаружены разные луки: деревянный без каких-

либо дополнительных роговых деталей; имеющий только одну

цельную роговую веслообразную накладку; кроме цельной весло-

образной имеющий еще и плечевые роговые накладки; имеющий

вместе с центральной веслообразной накладкой плечевые цельные

и составные роговые накладки, а также роговые концевые вклады-

ши (данное изделие, имевшее необычный облик в виде сильно вы-

тянутой буквы «S», сохранилось наиболее полно); имеющий со-

ставную веслообразную накладку и составные же плечевые рого-

вые накладки. Эти изделия относятся к обеим группам – простым и

сложносоставным. Большинство их, как и луки с соседних терри-

торий, имело обычную форму с выгибом плеч вперед.

Ю.С. Худяков выделил четыре типа луков II тыс.: с одной

цельной срединной фронтальной накладкой, с составной срединной

фронтальной накладкой, со срединной и концевыми фронтальными

накладками, со срединной и плечевыми фронтальными накладками,

143

дополненными концевыми вкладышами. В настоящее время исходя

из полученных нами результатов данную типологию можно уточ-

нить и дополнить. Так, видимо, следует отказаться от отнесения к

отдельному типу образцов луков с составной срединной накладкой,

поскольку форма этих накладок в рабочем положении полностью

соответствует цельным и они также могут сопровождаться дополни-

тельными плечевыми накладками; вероятно, более объективным

стало бы отнесение подобных образцов лишь к соответствующим

подтипам сложносоставных луков. Кроме того, факт наличия со-

ставных центральных веслообразных накладок не обязательно пред-

полагает для луков «монгольского типа» раннюю датировку (так, в

погребении Солонцы, где была найдена такая накладка, обнаружено

свинцовое изделие – как известно, в памятниках дорусской эпохи на-

личия свинцовых изделий не отмечалось). Можно также выделить для

сложносоставных изделий отдельную подгруппу – луков с асиммет-

ричным выгибом плеч и S-образной фронтальной линией кибити.

Учитывая обнаруженное разнообразие луков, использовав-

шихся коренными жителями и русскими людьми, можно полагать,

что это является одним из доказательств наличия у них достаточно

высокой степени специализации в применении разных типов луков в

зависимости как от погодных и сезонных условий, так и от целей, по

которым должна вестись стрельба. Мастера с юга Средней Сибири с

учетом пожеланий заказчиков и для себя лично изготовляли луки

разных типов, один из которых в ходе развития производства полу-

чил весьма необычную форму.

Установлено, что для поздних луков Енисея мы не можем

использовать определение «берестяная обмотка». Реально обнару-

женные нами фрагменты бересты полностью закрывали лишь часть

кибити (обычно на концах), не могли крепиться на тулово лука

иначе, как при помощи клея, и потому их и нужно называть соот-

ветственно. Полосы бересты, будучи всегда очень тонкими и одно-

слойными, могли помещаться на луки волокнами поперек, вдоль и

под углом к линиям кибитей, причем разное их размещение могло

иметь место даже на одном образце лука. Это означает, что береста

на луках рефлексирующих функций не выполняла. Для поздних

луков Енисея также можно считать установленным фактом исполь-

зование прокладок из бересты между частями некоторых из этих

сложносоставных изделий, что делалось, вероятно, для обеспече-

ния их более прочного склеивания.

144

Проведенное изучение позволяет определить характер разви-

тия производства этих орудий дальнего боя на последнем, завер-

шающем этапе эволюции, когда начался постепенный процесс их

вытеснения ручным огнестрельным оружием. Пройдя через круп-

ные исторические этапы, такие как луки скифского, гуннского и

тюркского (уйгурского) типов, история производства и применения

этих орудий войны и охоты для коренных и русских жителей изу-

чаемого региона завершилась на сложносоставном луке монголь-

ского типа, получившем к XVII–XVIII вв. в целом незначительные

изменения по сравнению с их первыми образцами. В археологиче-

ском отношении для большинства находок это выражается глав-

ным образом в изменении формы центральной (срединной) весло-

образной накладки, которая получила более выделенные и удли-

ненные лопасти с четко намеченным переходом к ним от средней

суженной части. Кроме того, нововведением, видимо, стало приме-

нение для отдельных образцов луков концевых клиновидных вкла-

дышей с прорезями для тетивы, которые изготовлялись из рога и,

возможно, дерева. Сложносоставные (композитные) луки среднего

Енисея на завершающем этапе бытования по формальным признакам

в массе своей нельзя считать вершиной развития этих изделий. В

данном отношении, исходя главным образом из числа и размеров

роговых деталей, они заметно не отличались по своим боевым и экс-

плуатационным качествам от луков, например, гуннского типа, поя-

вившихся более чем за полторы тысячи лет до этого. Наряду со слож-

носоставными композитными в употреблении находились и простые

деревянные луки (возможно, также составные цельнодеревянные).

Однако отдельные, можно сказать, штучные образцы поздних слож-

носоставных (композитных) луков, например, подобные изделию ас-

симметричной формы, по своему облику и соответственно боевым

качествам, видимо, выделялись из общей массы изделий, достигая

предела совершенства по каким-либо эксплуатационным показателям.

Ю.И. Ожередов

Томский государственный университет

КОМБИНИРОВАННОЕ ИЗВАЯНИЕ

С РЕКИ ЦАЛУУ В ЗАПАДНОЙ МОНГОЛИИ

В ходе маршрутных разведочных исследований комплексной

экспедиции Томского государственного университета в 1999 г. на

территории Западной Монголии был изучен большой круг археоло-

145

гических памятников разных хронологических периодов. В их чис-

ле на южном склоне Монгольского Алтая на правом берегу реки

Цалуу у подножия горы Бус-Хайрхан (45°41'02'' сев. шир; 93°59'30''

вост. долг.) обнаружен и исследован поминальный комплекс тюрк-

ского времени.

Памятник состоит из трех оградок, установленных в ряд с

общей ориентацией по линии ЗСЗ–ВЮВ (рис. 1.-а, б). Все соору-

жения подквадратной формы с предельными размерами: 1) 273х254

см; 2) 259х239 см; 3) 282х283 см. Расстояние между первой и вто-

рой оградками в пределах 215–225 см, между второй и третьей –

92–127 см. Стенки оградок выложены из камней преимущественно

вытянутой формы, установленных на ребро. На разных участках

они располагаются как на уровне современной дневной поверхно-

сти, так и превышая ее до 25 см.

Снаружи, вплотную к северным стенкам двух оградок, уста-

новлено по одному каменному изваянию. Одно из них выполнено из

темно-серого слоистого сланца – филлита в виде объемной антропо-

морфной скульптуры (рис. 1.-в). К сожалению, у нее утрачена голо-

ва, от которой остался лишь небольшой фрагмент тыльной части. По

признанию местного жителя, голова была обломлена им из простого

любопытства за два-три года до прибытия нашей экспедиции. Воз-

можно, за этим упрощенным объяснением кроется иная причина, о

которой информантор предпочел умолчать. Например, тюркские

изваяния во множестве уничтожались или частично разрушались по

требованию представителей ламаистской церкви, боровшейся с язы-

ческими культами.

Вероятно, в данном случае встречен отголосок тех событий.

Голова, якобы, долгое время валялась здесь же, но, несмотря на

предпринятые поиски, обнаружить ее не удалось. Не исключено, что

она была употреблена при сооружении стоящего неподалеку загона

для скота, на строительство которого, по словам информанторов,

были использованы насыпи расположенных по соседству керексу-

ров. Современная высота скульптуры над поверхностью 90 см, ши-

рина в плечах 35 см, толщина на разных участках варьирует в преде-

лах 10–13 см. Передней частью она обращена в северо-восточном

направлении, но многочисленные следы указывают, что изначальное

положение было иным: у основания нарыты ямы, фигура завалена

назад.

146

Рис. 1. Поминальник Цаллу: а – общий вид;

б – план; в – объемное изваяние

147

В иконографическом

отношении произведение ук-

ладывается в рамки достаточ-

но распространенного типа-

жа. Это – фигура прямостоя-

щего человека, держащего в

правой руке, согнутой в лок-

те, поминальный сосуд, на-

поминающий своей формой

русский плоскодонный чугу-

нок, но отличающийся от по-

следнего хорошо профилиро-

ванными плечиками и нали-

чием открытой горловины с

высоким венчиком. Изобра-

жение левой руки попало в

зону расслоения камня и пол-

ностью утрачено. На уровне

шеи проработана полоса, ве-

роятно означающая край на-

тельной одежды, кромка

верхней одежды отмечена

широким треугольным выре-

зом, располагающимся ниже.

Значительно больший исторический и художественный инте-

рес представляет другое изваяние, установленное у самой крупной

оградки. В отличие от первой объемной скульптуры, здесь изобра-

жения выполнены на плоскостях подпрямоугольного блока светлой

эффузивной породы среднего состава, вероятно диорита. Высота

изваяния над поверхностью 118 см, а в поперечном сечении его

параметры 36х20 см. На восточном фасаде блока в технике плоско-

го рельефа нанесено изображение стоящего человека, обрываю-

щееся несколько ниже пояса (рис. 2.-а). С целью выделения очер-

таний головы верхний край блока слегка закруглен, а на уровне

шеи, в передней и боковых плоскостях, прорублены желобки, ими-

тирующие с одной стороны нижнюю часть головы, а с другой –

плечи персонажа. Рельеф возник после выборки фоновой поверх-

ности, которая снята на глубину до 0,5 см, за счет чего детали лица,

руки, украшения, поясной и портупейные ремни, поясная сумка

Рис. 2. Поминальник Ц

луу: а –

изображение тюркского воина;

б – изображение оленей

148

выпукло выступили над поверхностью. Линиями разной толщины

проработаны брови, контуры миндалевидных глаз и зрачков, усы,

расширяющаяся к низу линия носа с выделенными ноздрями, ова-

лом обозначен рот, широким треугольником показана борода, а под

нижней губой – ее продолжение в виде узкой вертикальной полос-

ки волос. Изящные линии тонких изогнутых усов, полоска от ниж-

ней губы и аккуратная борода придают лицу щеголеватость и ука-

зывают на тщательный уход за этими деталями внешности. Уши

человека обозначены знаково-символически. На их месте изобра-

жены крупногабаритные украшения наподобие серег «знак вопро-

са», с крупными оттяжками двух форм: левая – подтреугольная,

правая – овальная. Название серьги здесь не совсем корректно,

правильнее назвать этот тип украшений наушными подвесками, так

как, судя по позиции – открытыми сторонами вперед, они одева-

лись на уши сверху сзади и, таким образом, что подпружиненные

изогнутые концы верхних дужек входили в ушные раковины и

фиксировались в них, удерживая подвески в требуемом положении.

Интересную художественную деталь представляет оформление

щек в виде крупных плоских дисков. В изящно проработанной пя-

типалой кисти правой руки покоится небольшой сосуд с кониче-

ским дном, подобным дну бокала на ножке. Подогнутая в локте

левая рука опущена на пояс, при этом четыре пальца лежат поверх

поясного ремня, а большой палец убран под ремень.

Детали одежды практически отсутствуют. Как исключение

может быть названа только широкая подтреугольная полоса, выде-

ленная на уровне плеч – груди и, возможно, символизирующая

край верхней одежды.

Поясной ремень показан сплошной полосой, пересекающий

переднюю плоскость изваяния. Однако правая часть последнего

утрачена вместе с фрагментом туловища, сколотым с изваяния, ви-

димо, еще в древности. С левой стороны на ремне просматривают-

ся три выпуклости, возможно, символизирующие набивные бляхи,

обычные для тюркских воинских поясов. Здесь же на поясе подве-

шена округлая сумочка для хранения талисманов и другой мелочи,

а ниже, наискось справа налево, на двух ремешках подвешено слег-

ка изогнутое клинковое оружие в ножнах (сабля ?), на которых

видны петли для крепления портупейных ремней.

Весь набор стилистических и типологических признаков

ясно указывает на принадлежность данного изображения к тюрк-

149

ской художественной манере раннего средневековья. А четкость

рисунка, чистота исполнения работы по камню свидетельствуют о

высоком мастерстве художника и нестандартности творческого

подхода.

Своеобразной особенностью скульптуры являются много-

численные резные углубления на изобразительных плоскостях

рельефа, почти не заметные на камне, но четко проявившиеся на

эстампе. На отдельных участках они создают иллюзию узоров, не

передающих, к сожалению, целостной картины. Так, например, из-

за их обилия на правой руке героя, последняя выглядит как татуи-

рованная. Такой же эффект присутствует на бороде, носу, щеках,

кубке. На «диске», расположенном на правой щеке, сохранились

четыре изогнутые линии, напоминающие отростки рога. Помимо

того, нетронутая резцом тюркского мастера поверхность ниже

клинка, висящего на поясе, плотно заполнена сплетением резных

линий, среди которых просматривается профильная фигурка оленя

без головы.

Последняя попала в зону гравировки контура сабли тюркско-

го воина. Тем не менее эта фигурка привлекает к себе внимание

уже потому, что весьма своеобразно передает форму животного.

Олень запечатлен в статичной позе резкой остановки, он как бы

присел на задние ноги. При этом передняя нога показана в вывер-

нутом положении, изгиб в колене направлен внутрь. Задняя нога с

четко обозначенным заостренным копытом также подогнута и

выдвинута вперед. К сожалению, форма нижней части этой ноги,

как, впрочем, и передней, не очень хорошо просматривается, но

создается впечатление, что копыто обращено вперед, т.е. нога в

нижней части тоже вывернута в обратную сторону. Вдоль спины

животного показаны извивающиеся линии, вероятно, отмечающие

рога. Судя по изобразительной форме, данная фигурка находит

аналоги в пазырыкском искусстве Алтая.

Цельное изображение резного знака четко фиксируется над

правой бровью персонажа. Здесь способом контррельефа нанесена

фигура в форме серповидной дуги, соединенной короткой пере-

мычкой с кольцом меньшего диаметра. Над левым ухом прослежи-

ваются две овальные лунки. Происхождение и принадлежность

упомянутых «узоров», знаков и фигуры оленя стали понятными

только в ходе эстампирования противоположной стороны каменно-

го блока.

150

Визуально поверхность западного фасада блока не вызывала

особого интереса, так как выглядела абсолютно чистой. Вместе с

тем в косых лучах света слабо просматривались отдельные неров-

ности, которые собственно и инициировали, на первый взгляд, об-

реченную на неуспех попытку создания эстампа. Однако уже через

короткое время работы выяснилось, что опасения были напрасны-

ми. Вся поверхность камня оказалась заполненной рисунками ле-

тящих слева направо и вверх оленей с клювовидными круглогла-

зыми головами (рис. 2.-б). После такого открытия стало понятно,

что тюрки для своих целей использовали оленный камень ранних

кочевников, который изначально был зарисован с обеих сторон.

Поэтому «узоры», декорирующие на восточном фасаде рельеф

тюркского изображения, есть не что иное, как остатки «оленных»

рисунков. Таким образом, две овальные лунки над левым ухом –

это остатки ожерелья, нашедшего продолжение на обратной сто-

роне, изогнутые линии на щеке и руке – фрагменты рогов, а сер-

повидный знак со стержнем и петлей на его конце, расположен-

ный над правым веком, – традиционная серьга в одной из нечасто

встречающихся ее разновидностей. Изображение оленя в статич-

ной позе также элемент традиционного оформления оленных

камней. А его отсутствующая голова стала жертвой гравировки

фигуры тюркского воина.

Рисунки западного фасада, как, впрочем, и всего оленного

камня, выполнены, видимо, в технике выбивки или протески с по-

следующей шлифовкой. Таким способом проработаны туловища и

ветвистые рога оленей, а также другие значимые детали композиции.

Вместе с тем низкий рельеф, обусловленный изначально мелкой вы-

боркой и последующим «зализыванием» поверхности камня под аб-

разивным воздействием песка, несомого сильными и продолжитель-

ными ветрами, стали причиной появления «невидимой» графики.

Иначе просто трудно объяснить происхождение и назначение рисун-

ков, визуально не различимых на поверхности камня.

При эстампировании выявилось одиннадцать сильно стили-

зованных профильных изображений оленей, летящих снизу вверх и

справа налево, которые располагаются в несколько рядов друг над

другом. Десять из них изображены с головами, устремленными

вперед и только один с головой, развернутой в сторону спины. Он –

как бы в позе обернувшегося вожака, ведущего за собой стадо. От-

дельные фрагменты сюжета созданы в полиэйконической манере,