Кислов Б.А., Туев В.А., Ткачева М.П. Философия

Подождите немного. Документ загружается.

– 531 –

направления, получившего название философия жизни. В отечествен-

ной марксистской философии это направление всегда получало только

отрицательную оценку и характеризовалось как ненаучное: историко-

философский процесс был представлен, как правило, именами И. Кан-

та, Г. Гегеля, Л. Фейербаха, т. е. непосредственными предшественника-

ми К. Маркса. Что же касается философии жизни, то она зачислялась

по ведомству малозначительных и малопродуктивных философских

направлений, обитавших где-то на обочине «большой» философии. Это

совсем не так, и, как нам представляется, философия жизни — доста-

точный теоретический соперник линии Кант-Гегель-Фейербах, вполне

способный составить ей конкуренцию, в особенности же в области

социальной философии. Не случайно же современная философия все

чаще обращается к идеям Ф. Ницше, В. Дильтея, О. Шпенглера.

Совершенно естественно, что исходной, центральной категорией

философии жизни будет понятие «жизнь». Мы встречаемся со сле-

дующим затруднением: ни у В. Дильтея, ни у Шпенглера нет опреде-

ления этого понятия, хотя на нем базируется вся философия жизни.

Интересно отметить, что и в философских энциклопедиях, и в сло-

варях (там, где речь идет о философии жизни) жизнь обычно харак-

теризуется как трудноопределяемое понятие. Как же в данном случае

поступить?

При характеристике этой категории О. Шпенглер исходит из того,

что каждый человек интуитивно понимает, что такое жизнь, постоян-

но оперирует этим понятием, но дискурсивно выразить собственное

знание затрудняется. И это, кстати, не единственный случай: мы зна-

ем, что такое добро, любовь, но определить содержание этих феноме-

нов точно и однозначно обычно не удается.

О. Шпенглер поступает в данном случае так: имеющееся у че-

ловека смутное, приблизительное, интуитивное понятие жизни про-

ясняется им постепенно на протяжении всего «Заката Европы», на-

полняется все новыми характеристиками, рассматривается с разных

точек зрения, в разных контекстах. И в конце концов читатель начи-

нает понимать, что же такое жизнь как философская категория в ин-

терпретации этого философа.

Исходным моментом у О. Шпенглера в трактовке жизни является

истолкование ее как «пере-живания» жизни. Черточка (дефис), по-

ставленная здесь вопреки всем правилам грамматики, вовсе не слу-

чайна: она позволяет сосредоточиться на двусоставном содержании

– 532 –

этого слова. Согласно материализму, жизнь есть объективный процесс

проживания человеком определенных событий, определенных по-

следовательных состояний в некотором пространственно-временном

континууме. Человек обычно субъективно воспринимает, изучает,

оценивает этот объективный процесс. Главное — не путать сам про-

цесс жизни с ее идеальным, субъективным воспроизведением. Напри-

мер, я встречаю человека, которого давно не видел, и переживаю чув-

ство радости по этому поводу; и если встреча с человеком есть факт

жизни, то радость — переживание данного факта. По-иному считает

О. Шпенглер. Переживание жизни и есть сама жизнь, ибо вне пере-

живания (чувства радости, горести, восхищения) жизнь есть ничто,

чистая возможность. Нельзя расчленить жизнь на объективный про-

цесс и его переживание, они синкретичны, едины, слитны: переживая

жизнь, я проживаю жизнь и, наоборот, проживая жизнь, я живу, суще-

ствую. Чтобы пояснить эту мысль, приведем такой пример: больной

человек проживает совершенно иную жизнь, чем здоровый не только

потому, что он чувствует себя иначе, чем второй; все поступки, мыс-

ли, действия заболевшего определяются его недугом.

Такое понимание реальности, считает О. Шпенглер, имеет преи-

мущества перед материализмом и идеализмом в их явном выражении,

поскольку первый настаивает на первичности материи, реальности,

второй — первичности сознания, идеального. По мнению немецкого

философа, в жизни нет ни первичного, ни вторичного. Она есть еди-

ный процесс объективного и субъективного: убери переживание жиз-

ни из самой жизни — она обессмыслится, станет пустым описанием

ситуации. Жизнь есть именно пере-живание, про-живание, в-живание,

вы-живание и т. д.

Эта идея О. Шпенглера имела значительный резонанс в запад-

ной философии. В частности, другой известный философ, М. Вебер,

утверждает, что К. Маркс совершает ошибку, когда разделяет соци-

альную реальность на общественное бытие и общественное сознание,

поскольку такое разграничение некорректно: любое материальное

действие или событие сознательно, а любая идея имеет материальное

воплощение. Марксисты могут возразить, что общественное бытие

и общественное сознание — это абстракции. Однако, продолжает

М. Вебер, все дело в том, что данные абстракции выходят за преде-

лы рационального понимания процесса абстрагирования, поскольку

признак сознательности является для общественного бытия главным,

– 533 –

конституирующим, и вне этого признака определение социальной ре-

альности (общественного бытия, по терминологии К. Маркса) невоз-

можно. Подобно этому слово, например, есть единство знака и смыс-

ла, но не есть либо знак, либо смысл.

Но вернемся к концепции жизни автора «Заката Европы». По сво-

ей сути жизнь антиномична, амбивалентна, трагична. Антиномия —

это противоречие между двумя одинаково истинными положениями

(например, всякий предмет и движется, и покоится). А жизнь бук-

вально пронизана антиномиями: жизнь есть становление, движение,

реализующееся через ставшее, неподвижное, застывшее. Эта мысль

поясняется О. Шпенглером следующим примером: художественное

произведение должно иметь совершенную, отточенную, законченную

форму, но законченность, завершенность есть признак отсутствия

творчества (которое всегда поиск, творение), признак ограничен-

ности, т. е. ремесленничества, противостоящего истинному худо-

жественному творчеству. И все-таки эти антиномичные тенденции

каким-то удивительным образом уживаются, соседствуют в любом

выдающемся произведении искусства.

Амбивалентность — это двойственность переживания, когда один

факт вызывает одновременно противоположные чувства (мы гово-

рим: «очаровательный негодяй», «плохой хороший человек», «умный

дурак»). Жизнь имеет своей главной интенцией (направленностью)

совершенствование, развитие, развертывание форм, событий, эта-

пов. Но для чего? Для того, чтобы в конечном счете перейти в дрях-

лое состояние, обесцениться, умереть, исчезнуть. Отсюда становится

ясным, почему жизнь изначально, глубинно трагична: родиться, со-

стояться для того… чтобы умереть, уйти в небытие. Трагичность —

постоянное ощущение и ведущий мотив творчества О. Шпенглера.

Больше того, его мировоззрение — это пантрагизм. Думается, что

эта идея немецкого философа была воспринята, развита и оформлена

в целостную концепцию современным экзистенциализмом.

Следовательно, по мнению О. Шпенглера жизнь, — не просто

существование человека, восприятие и познание процесса жизни.

Жизнь — это проживание жизни, ее творение, творчество субъекта,

это единство многообразных определений и проявлений процесса

существования субъекта, воплощенного в форме человеческой куль-

туры, высший образец которой — художественное, эстетическое

творчество.

– 534 –

Отметим, что такое определение дает некоторые интересные

аспекты в понимании смысла жизни. Широко известно выражение

«смысл жизни — в самой жизни». По мнению О. Шпенглера, смысл

жизни должен вытекать из развертывания собственных интересов,

потребностей, представлений человека, чтобы быть смыслом жиз-

ни именно этого, всегда особенного человека. Смысл человеческого

существования, далее, всегда индивидуален. Казалось бы, это совер-

шенно очевидно и не требует развернутой аргументации. Но еще не-

давно истоки смысла жизни выводились из той социальной среды,

в которой существует человек, из интересов того социального класса,

к которому принадлежит субъект. Концепция О. Шпенглера радикаль-

но противостоит таким представлениям и выводится из всегда инди-

видуальной жизни человека, переживания им бытия; общество лишь

задает границы и корректирует всегда единичный, неповторимый

смысл жизни. Эта мысль тоже оказалась востребованной современ-

ной философией: представляется, что теория социального действия

(одна из основополагающих теорий современной социальной фило-

софии и социологии) имеет своим истоком в том числе и философию

О. Шпенглера.

Другим основным понятием (категорией) немецкого философа

является понятие «душа». По частоте употребление этого слова, по-

жалуй, находится на первом месте. Причем «душа» — это не столько

понятие, сколько живой образ, философема, а порою метафора. Душа

характеризуется им в разных аспектах, с разных сторон.

Так, по отношению к жизни душа определяется негативно: отсут-

ствие души в жизни есть небытие. Позитивное же понимание души

раскрывается как совокупность возможностей, осуществляемых че-

рез процесс жизни. До жизни душа бессознательна, бесформенна,

бесцельна, она дремлет. Но вот душа пробудилась, создает великую

культуру (язык, вероучения, науку, искусство, государство), наиболее

развитую форму жизни. Исчерпав свои возможности, душа успока-

ивается, вступает в дремотное состояние, умирает. Таким образом,

душа — это витальное начало жизни, это порыв, стремление, твор-

ческое начало, ведущее направление жизни, определяющее ее сово-

купную форму, содержание, этап.

Душа непосредственно противостоит «миру» (третья важнейшая

категория О. Шпенглера). Мир — царство механических законов,

причинно-следственных связей; это жизнь, в которой умерла душа,

– 535 –

реальность, в которой душа «выработала» свои возможности. Таким

образом, мир есть область неорганической природы, которой отказа-

но в развитии.

Различие между органическим (жизнь) и неорганическим (при-

рода) мирами характеризуется с помощью категорий «становление»

и «ставшее». Их диалектика такова. В основе всякого ставшего, воз-

никшего лежит процесс становления. Прежде чем появиться, обрести

себя, реальность должна состояться, пережить процесс становления,

возникновения, созревания. Но становление не просто противостоит

ставшему: они враждебны. Любое становление превращается в траге-

дию: ведь становление имеет внутри себя цель — превратиться в став-

шее, «завершенное», мир. Осознание этого обстоятельства порождает

в душе страх, предчувствие конца, трагическое ощущение. Вот поче-

му душа и мир находятся в состоянии напряженности, конфронтации,

вражды: мир — это «портрет», фотография души в старости, судьба,

которая ожидает душу.

Дальнейшее разъяснение понятий «душа» и «мир» осуществля-

ется путем привлечения и разработки других важнейших категорий.

Если сущностью души является становление, то источником этого

становления является прафеномен, прасимвол, первопроявление. Тер-

мин «прафеномен» взят О. Шпенглером у И. Гете, бывшего не только

поэтом, но и выдающимся философом. У Гете это понятие несет не-

который биологический смысл: прафеномен — это, в частности, зер-

но, зародыш, из которого впоследствии разовьется зрелый организм.

У Шпенглера этот термин теряет свою биологичность и означает, как

он пишет, «идею становления в чистом виде». Так, душа есть прафе-

номен культуры, культура — прафеномен истории, мораль — прафе-

номен социального бытия. Прафеномен, прасимвол, следовательно,

есть носитель направления и форм развития объекта, носитель его

судьбы. В прафеномене словно «записано» все будущее развитие яв-

ления, все повороты его судьбы.

Мысль эта интересная, но спорная, ибо построена на идее пре-

формизма. Преформизм — теория, утверждающая, что развитие

организма целиком и полностью определяется и предопределяет-

ся заложенными в его первоначальной клетке данными. Например,

из семечка сосны вырастает сосна, а не береза, причем определенной

формы, размеров, индивидуальных особенностей. Однако, как пока-

– 536 –

зывает практика, не меньшее влияние на развитие объекта оказывает

внешняя среда, случайности, воздействие других объектов.

Итак, мир и душа существуют, по О. Шпенглеру, посредством

разных форм: душа — через культуру, общество, историю, мир —

через природу, неорганическую реальность. Символами и формами

существования общества будут направление и время. Возникающее

из прафеномена общество реализуется через одноразовые, неповто-

римые события, которые неумолимо стремятся к развитию, становле-

нию, развертыванию. Эти события наполнены жизненным порывом,

усилием, переживают муки рождения, они устремлены во времени.

Но движение общества во времени — это и есть его история. Иное

дело мир, природа. Символами и формами бытия природы являются

протяженность и пространство. Эти формы выражаются через такие

свойства реальности, как повторяемость, похожесть, возможность

бесконечного воспроизведения одного и того же. Поэтому, говорит

Шпенглер, мир, взятый в качестве времени, есть история, мир же,

взятый в качестве пространства, есть природа.

Может показаться, что предпринятое О. Шпенглером разведение

природы и истории (общества) некорректно, ибо и в природе суще-

ствуют неповторимые, уникальные явления. Природа также существу-

ет во времени, ибо в ней что-то изменяется, возникает, исчезает. Что-

бы последовательно и доказательно провести свою мысль, немецкий

философ использует следующие аргументы. Во-первых, в природе

действительно есть неповторимость, особенность, индивидуальность

вещей (даже две песчинки, две капли воды непохожи друг на друга).

Но эта индивидуальность, непохожесть не касается сущности природ-

ной вещи, это внешняя, поверхностная несхожесть, безразличная к их

существованию, судьбе. Сущность же исторического события имен-

но в его неповторимости, своеобразии. Например, поход Наполеона

на Россию в 1812 г. есть событие единичное, неповторимое, имеющее

чисто внешнее сходство с нападением Гитлера на СССР в 1941 г., пре-

следовавшее совершенно иные цели и задачи.

Во-вторых, и природа (мир), и общество (история) существуют

во времени, однако это существование принципиально различно. Для

природной вещи важно иметь пространственные характеристики —

ширину, длину, высоту. Время же выступает как относительно безраз-

личный момент ее бытия, ведь изменение во времени вызывает в такой

вещи чисто количественные, внешние изменения (скала и через сто

– 537 –

лет скала, лишь немного изменившаяся в пропорциях). Для социаль-

ных процессов время является конституирующим, образующим его

сущность. Например, Россия допетровская и Россия петровская — со-

вершенно разные государства. В своей сущности история — это вре-

мя, а время — история. Таковы исходные понятия философии жизни

О. Шпенглера, позволяющие понять его философию истории.

2. Историософия О. Шпенглера

Основное внимание в «Закате Европы» уделено рассмотрению

проблем философии истории. Не входя в дискуссии по поводу содер-

жания и определения этой науки, отметим то, что уже не вызывает

споров, является общепринятым. В отличие от конкретной науки —

истории человеческого общества — философия истории исследует

реальный исторический процесс в его всеобщих основаниях, пре-

дельных характеристиках. Поэтому (опять-таки в отличие от истории,

которая описывает хронологическую последовательность событий)

философия истории «просматривает» общественный процесс сквозь

призму категорий «прогресс», «регресс», «культура», «деятельность»,

«формация», «цивилизация».

Структура философии истории такова. Во-первых, она включает

в себя совокупность гносеологических и методологических устано-

вок и принципов, с позиций которых изучается и интерпретируется

исторический процесс. В философии О. Шпенглера этой проблема-

тике уделяется большое внимание. Во-вторых, философия истории

в результате изучения объективного исторического процесса дает его

более или менее адекватный образ, картину. Этот раздел философии

истории и называется историософией. В дальнейшем мы сосредото-

чим внимание именно на историософской проблематике, лишь ино-

гда обращаясь к вопросам исторической гносеологии и методологии.

Как нам представляется, именно здесь О. Шпенглер наиболее ори-

гинален как философ, и его вклад в философско-историческую он-

тологию (учение о бытии, существовании исторического) наиболее

значителен.

Мы уже отмечали, что суть историософии О. Шпенглера доста-

точно проста: не существует общественного прогресса, поступатель-

ного развития общества, а само существование общества реализу-

ется через отдельные, изолированные культуры, каждая из которых

– 538 –

переживает стадии рождения, роста, зрелости, угасания и смерти.

Казалось бы, даже чисто внешний, эмпирический взгляд на историю

способен опровергнуть позиции немецкого философа, а тем более

это способен сделать теоретический анализ реального исторического

процесса. Однако не все так просто, как может показаться.

Начнем с идеи исторического прогресса, которую О. Шпенглер

отрицает, что называется, с порога. Почему же? Идея прогресса в об-

ществе традиционно присутствует в европейской философии (фран-

цузские философы XVIII в., Г. Гегель, К. Маркс и др.) и основана

на европейской же концепции рационализма. По мнению так называ-

емых прогрессистов, в основе общественного существования лежит

разум, разумное начало. Человеческое познание обнаруживает в об-

щественной реальности наиболее совершенные, оптимальные формы

организации социальной действительности, избирает лучшие виды

деятельности, ставит перед собой цели, способствующие продвиже-

нию общества вперед. У Г. Гегеля такой целью является достижение

свободы, у К. Маркса — коммунистического общества. Анализ реаль-

ной истории показывает, что человечество действительно движется

от менее совершенного состояния к более совершенному: древность,

средневековье, новое время, капитализм. Идеи разумности все более

укореняются в обществе, его институтах, его сознании и обусловли-

вают движение социума по пути прогресса и все более рациональных

форм жизни. Эту идею можно подкрепить массой примеров и фактов:

развитие науки и техники, промышленности, освоение окружающей

среды, образование и т. д. Можно привести и иные факты: существует

ли прогресс в искусстве, и если да, то в чем он? Неужели современ-

ное искусство выше и совершеннее русской классики XIX века? Стал

ли человек гуманнее, добрее, справедливее по отношению к ближне-

му своему за последнее столетие, например? Так что на всякий пример

можно привести контрпример. Но главное, О. Шпенглер на основе

теоретической аргументации доказывает отсутствие (и даже невоз-

можность) прогресса в обществе. Однако об этом позже.

Другая традиционная идея предшествующей философии — евро-

поцентризм, в рамках которого вся мировая история — модель Евро-

пы: античность, Средние века, современное общество. Такую концеп-

цию О. Шпенглер называет птолемеевской картиной мира: в центре

стоит Земля (Европа), вокруг которой вращаются все планеты (Индия,

Китай, Ближний Восток). О. Шпенглер называет эту концепцию субъ-

– 539 –

ективистской: «Дух Запада, — пишет он, — был попросту отождест-

влен со смыслом мира. Великие мыслители возвели духовную нище-

ту в метафизическую добродетель». По сути дела, евроцентристская

философия деформирует историю: в частности, давно минувшие сто-

летия сжимаются до миниатюры (очень краткая характеристика древ-

него общества), малозначительные европейские события возводятся

в ранг великих (бездарному царствованию Людовика XIII посвящено

огромное количество исторической и художественной литературы, а в

настоящее время, добавим, нескончаемые телесериалы о трех мушке-

терах, Анне Австрийской, Ришелье и т. д.), события, происходившие

в Азии, представлены как малозначащие, второстепенные, периферий-

ные. Против этого, говорит О. Шпенглер, легко возразить. Допустим,

китайский историк напишет такую историю, где не будет упоминания

ни о Цезаре, ни о Наполеоне. Зато будет подробно описано строитель-

ство Великой китайской стены, а история Европы будет представлена

отдельными фрагментами (завоевание Индии англичанами окажется

важнее европейской промышленной революции). И это тоже будет

субъективизм на манер европоцентризма.

Именно поэтому, считает автор «Заката Европы», необходимо

создать действительно объективную философию истории. Но каким

образом?

Прежде всего, пишет О. Шпенглер, необходимо отказаться

от концепции всемирного исторического процесса как непрерывно-

го прогрессивного развития общества и единственной точки отсчета

истории (от рождества Христова). Далее, в истории существует ряд

культур, не связанных между собой причинно-следственными свя-

зями; каждая из культур имеет свою судьбу, идею, волю, собствен-

ный расцвет и упадок. Таких культур было восемь: древнекитайская,

древнеиндийская, вавилонская, египетская, античная, арабская, майя,

западноевропейская. В перспективе возможно появление русско-

сибирской культуры. Эти культуры, подобно отдельным организмам,

существуют, исчерпывая свои возможности, и бесследно исчезают,

никогда уже не возрождаясь. История — череда культур.

Но если истории как целостного единого процесса не существу-

ет, то что же есть история? Ответ совершенно определенный: история

есть сосуществование изолированных, обособленных, неконтактиру-

ющих, замкнутых в своем одиночестве культур.

– 540 –

Казалось бы, против этого легко возразить. Ведь совершенно оче-

видно, что чем более развивается общество, тем более интенсивными,

мощными становятся экономические, политические, культурные взаи-

модействия между странами и государствами. Наличие общих техноло-

гий, экономического рынка, единой валюты (евро) приводит даже к тому,

что страны с уникальной спецификой, находившиеся ранее на обочине

прогресса, оказываются втянутыми в общую систему (Япония, Южная

Корея). Но и наоборот, элементы восточной культуры (древняя фило-

софия Индии, Китая) ассимилируются культурой Запада, входят в ее

состав: например, предтеча европейского постмодернизма в философии

и культуре М. Хайдеггер нередко заимствует понятия и идеи восточной

мысли. Поэтому отдельная, монолитная культура в современных усло-

виях — это, скорее, не реальность, а абстракция.

Как неординарный философ и мыслитель, О. Шпенглер все это

видел и понимал, но выдвигал такие контраргументы. Аргумент пер-

вый. «Культуры, — пишет автор «Заката Европы», — суть организмы.

История культуры — их биография. Данная нам как некоторое исто-

рическое явление в образе памяти, история китайской или античной

культуры морфологически (по форме) представляет собою полную

аналогию с историей отдельного человека, животного, дерева или

цветка». Отсюда следует, что всякая культура, как уже отмечалось,

имеет своим основанием некоторый прафеномен, прасимвол (напри-

мер, прафеномен античной культуры — тело, телесность; европей-

ской — пространство и динамичность). Культура есть развертывание,

раскрытие этого прасимвола (как семечко развертывается в дерево).

Поэтому источник становления любой культуры заключается в этом

прафеномене. Все внешние связи конкретной культуры с другими

есть именно внешние, корректирующие, но не определяющие ее сущ-

ность, это второстепенные воздействия, своего рода эпифеномен.

Культура есть ставший, развитый прафеномен, созревший «изнутри»;

любая культура самодостаточна в своем становлении.

Аргумент второй. С точки зрения шпенглеровской философии

жизни, культура — это конкретная форма жизни. А жизнь — это про-

живание, пере-живание явлений, событий; переживая их, мы про-

живаем жизнь. Основанная на прафеномене, конкретная культура

проживает историческое время по-своему, индивидуально, не так,

как другие. Повторим уже проводившуюся аналогию: жизнь и пере-

живания здорового и заболевшего человека совершенно различны,