Кислов Б.А., Туев В.А., Ткачева М.П. Философия

Подождите немного. Документ загружается.

– 591 –

так же, как мощность мотора — показатель потенциальной скороход-

ности автомобиля. Общество может быть более прогрессивным и при

относительно низком уровне развития производительных сил.

4. Социальный идеал как фактор

общественного прогресса

Ключевой вопрос движения общества в прогрессивном направле-

нии — это вопрос о том, как ему сориентировать свое движение, к ка-

кой цели стремиться. Ответ на этот вопрос предполагает обоснование

и развертывание концепции социального идеала.

Известно, что устойчивость любой целостной системы обуслов-

лена мерой обращенности ее в будущее, способностью предвидеть

внешние воздействия. Поэтому и такая форма предвидения, как иде-

ал — вовсе не фетиш, а способ наиболее эффективного выживания

общества в условиях изменяющейся природной и социальной среды.

В нем аккумулирован и обращен в будущее исторический опыт взаи-

модействия с окружающей средой. Это форма целенаправленного

конструирования будущего. По этой же причине формирование иде-

алов выступает как одна из главных задач образования: ее решение

смещает акценты развития общества от прошлого к настоящему в на-

правлении будущего, что особенно важно для человека, готовящегося

к самостоятельной жизни.

В подобном понимании выработка идеала созвучна идеям станов-

ления ноосферы, поскольку здесь тоже речь идет об опережении дей-

ствительности разумом, о предвидении путей выживания человечества.

Выработка идеала есть способ существенного уменьшения неопределен-

ности будущего, ибо она позволяет выбрать из прогнозируемых реаль-

ных возможностей то, что представляется наиболее желаемым.

С учетом этого становится понятным, почему идеал является сво-

еобразным стержнем общественной идеологии. Он опирается на цен-

ности, удерживающие социум на некоторой линии развития, проти-

водействуя дестабилизирующим эффектам. Ценности выступают

средствами самодетерминации общественного развития, осуществля-

емого путем связи поколений. Системы ценностей формируют «стра-

тегему действий», социальные коды, опирающиеся на историческую

память народа, и образуют поле предрасположений, пространство

диспозиций, в котором и вызревает социальный идеал. Его выработ-

– 592 –

ка представляет собой важное звено социальной самоорганизации,

поскольку в нем выражается устойчивая ценностно-мотивационная

ориентация общества, в которую без ущерба для его жизнестойкости

встраивается та или иная инновация.

Идеал выступает в роли аттрактора — «притягивающей» различ-

ные формы активности устойчивой траектории развития социальной

системы. Структура-аттрактор задается определенными граничными

условиями — внешними и внутренними запретами, определяемыми

историей системы, которые выступают, в частности, в форме культур-

ных традиций. Попадая в «конус притяжения» аттрактора, система

вырабатывает представление о будущем, исходя из этих граничных

условий, и таким образом «идеально» детерминирует себя. Благодаря

этому она сохраняет себя в состоянии неустойчивости, когда любое

изменение, в том числе случайное, может стать фактором ее измене-

ния в направлении деградации. Идеал — фактор устойчивости в неу-

стойчивом состоянии. Вне «притяжения» такого аттрактора система

становится чувствительной к малейшим внутренним и внешним воз-

действиям и «рискует» потерять устойчивость функционирования.

Нас сегодня пытаются убедить, что идеалы никому не нужны, что

это пережиток «коммунистического прошлого». Утверждают, что всякий

идеал утопичен, ибо его невозможно реализовать. Мы, дескать, все вре-

мя жили вредными утопиями, поэтому и остались у разбитого корыта,

а надо просто жить, удовлетворять свои потребности, переживать свя-

занные с этим удовольствия. В пример приводят современного западного

человека, который не строит утопии, не стремится ни к каким идеалам,

довольствуясь приличным заработком и благоустроенным жилищем, удо-

влетворяя все свои «необходимые» потребности, и… вполне счастлив.

Несомненно, что кто-то может чувствовать себя счастливым и без

всяких идеалов. Вопрос только в том, каков масштаб этого счастья.

Когда-то Д.-С. Милль говорил, что Сократ все время был недоволен

собой; а вот свинья, наевшись, укладывается в лужу и, по-видимому,

«счастлива». Но человек, поступающий подобным образом, т. е. огра-

ничивающийся удовлетворением первичных потребностей, попросту

не может претендовать на статус человека, поскольку он предстает здесь

животноподобным существом, не «вписывающимся» в поле культуры.

Это и есть тот единственный случай, когда он обходится без утопий.

Подобное суждение касается, конечно, отдельного индивида.

Но еще более проблематичным представляется подлинно прогрес-

– 593 –

сивное развитие общества, если оно, это общество, не выстраивает

в своем сознании представлений о том, каким является желаемый

образ будущего.

Утопия, по современным представлениям, — форма осмысления

будущего, равноценная социальному идеалу. То и другое есть не что

иное, как образ желаемого состояния общества, которое (состояние) от-

сутствует сегодня и, возможно, «в чистом виде» вообще недостижимо.

Но ценность этого образа состоит не в том, существует ли его прототип

в реальности или не существует, достижимо такое состояние или недо-

стижимо. Она определяется тем, что идеал служит ориентиром, «мая-

ком», направляющим усилия членов общества. Благодаря этим усилиям

общество в той или иной мере приближается к идеальному состоянию.

И хотя «утопия», по определению, есть то, чего нет, мы уже вто-

рую тысячу лет живем «от утопии к утопии», и тем самым обретаем

смысл своего существования. Запад же именно потому обессмыслил

свое существование, что он не приемлет утопий, сосредоточивая все

помыслы на повседневной реальности. Не выдвигая социальный

идеал, не строя утопию, мы никогда не приблизимся к желаемому

состоянию общества.

Объективная историческая значимость любого идеала состоит

в том, что он, хотя и не содержит в себе «точную» меру тех или иных

ценностей, вместе с тем создает ценностный ориентир, который «фо-

кусирует» все реальные действия субъекта. И во всех случаях, когда

речь идет о соответствии идеалу, то имеется в виду не просто соиз-

мерение наличных условий жизни с некоторым «эталоном», а выяв-

ление «нацеленности» их движения, выявление тенденции. В таком

понимании идеал выступает основой духовной жизни человека. Нет

идеала — значит нет и духовности как таковой, ибо нет свободного

действия, подчиненного не сиюминутной необходимости, а сознатель-

но выработанной и внутренне «принятой», т. е. вышедшей на уровень

душевного порыва, жизненной цели.

У американского футуролога Г. Кана неким «приземленным» ана-

логом идеала выступает «самооправдывающееся предсказание»: если

какая-то возможность общественного развития выдвигается нами

в качестве наиболее предпочтительной, то из всех имеющихся мно-

гообразных возможностей реализуется именно она, а не какая-либо

иная. Поэтому дело обстоит совсем не так, что история идет своим

чередом, независимо от наших желаний и устремлений. Мы придем

– 594 –

именно к тому состоянию общества, к которому будем стремиться.

Наше будущее существенно определяется тем, каким мы его сегодня

представляем. Иными словами, будущее — это то, что мы в настоя-

щем делаем своим идеалом.

Отсюда следует, что выработка идеала не тождественна научному

прогнозированию будущего. Прогнозирование в собственном смыс-

ле слова представляет собой экстраполяцию тенденции развития,

задаваемой линией развития от прошлого к будущему. Прогноз «по-

искового» типа опирается на знание объективных закономерностей

развития общества. Известно однако, что законы уже в силу их много-

образия не предопределяют ход исторических событий. Человек сво-

ей деятельностью может целенаправленно или в силу неосознанной

установки создавать условия действия тех законов, из которых вы-

текает именно желаемое будущее. Стихийное действие объективных

социальных законов, скорее всего, не приведет к такому результату.

Здесь полезным может быть сравнение идеала с так называемым

«нормативным» прогнозом, при котором образ будущего результата

задается заранее в качестве «норматива», и под него «подверстыва-

ются» действия, необходимые для достижения заданного результата.

По отношению к обществу в целом в его перспективном развитии та-

кой «норматив» и есть не что иное, как идеал. Но отсюда хорошо вид-

но, что подобный прогноз «нормативно-идеального» типа не может

осуществиться сам по себе: движение к идеалу требует целенаправ-

ленной активности народа, возглавляемого сознательным авангардом.

Вне такой активности идеал — это не более чем иллюзия духа.

Каким же должен быть наш идеал? Многим сегодня импонирует

идеология либерализма, идеология социального неравенства и инди-

видуализма, ибо они, дескать, соответствуют «человеческой природе»,

а поэтому являются «реальными». Поэтому они и должны быть при-

знаны высшими ценностями, а западная цивилизация — единственно

верным ориентиром развития, прообразом, идеалом.

Из сказанного ранее о зависимости будущего системы от за-

кодированного в тех или иных структурах опыта ее прошлых взаи-

модействий с окружающей средой, следует, что идеал не рождается

на «пустом месте» и не может быть выдумкой досужих теоретиков.

Во всяком случае, такой идеал, который может увлечь миллионные

массы. Этот идеал есть своеобразный вывод из всей суммы истори-

ческого опыта, накопленного той или иной цивилизацией и конден-

– 595 –

сированного в ее культуре. Если действительность подлежит оценке

с точки зрения ее соответствия идеалу, образцу, то так же верно и то,

что идеал укоренен в настоящем и прошлом.

Западная цивилизация выработала в качестве такового идеал ком-

мунизма, зафиксированный письменно крупнейшими мыслителями,

начиная с Т. Мора, который был автором первой коммунистической

утопии, и кончая К. Марксом, который по словам Ф. Энгельса, пре-

вратил социализм из утопии в науку. Многие же не без оснований по-

лагают, что первым коммунистом был Иисус Христос, идеи которого,

как известно, были так или иначе восприняты всей Европой.

Примечательно, что папа римский Иоанн Павел II, выступая

в ноябре 1993 года, после расстрела Б. Н. Ельциным российского

парламента, заявил: «Коммунистическую идеологию нельзя огульно

отрицать, не признавая за ней некого «ядра истины». Благодаря это-

му ядру истинный марксизм смог стать притягательной реальностью

для западного общества». Капитализм, по словам папы, изменился «в

основном благодаря социалистической мысли». Как видите, даже папа

был смущен зоологическим антикоммунизмом наших «либералов».

Он подчеркнул, что современный Запад тоже не чужд социализма.

Вместе с тем, существенно, что западный коммунизм, обосновы-

ваемый марксистской философией, продолжая традиции, заложен-

ные философией Просвещения, не выходит за рамки приоритетов за-

падной культуры. Он стоит на великой идее всестороннего развития

личности, но связывает такое развитие с идеальным обществом, в ко-

тором материальные богатства «польются полным потоком», где пол-

ностью удовлетворяются все человеческие потребности, и при этом

«нормальный» уровень удовлетворения потребностей не ограничива-

ется ничем, кроме «самих» потребностей, т. е. содержания и объема

каждой из них. Именно такое общество сможет написать на своем

знамени «от каждого по способностям, каждому по потребностям».

Нетрудно увидеть, что в основе подобного идеала лежит идея

бесконечного прогресса производительных сил и роста производи-

тельности труда. Развивалось ли с той поры западное общество «по

Марксу»? Если мы возьмем развитие производительных сил, то ХХ

век явил образцы их динамичного, интенсивного развития на основе

научно-технической революции. Вряд ли кто с этим будет спорить.

В качестве показателя здесь выступает неуклонный рост производи-

тельности общественного труда. Однако привело ли это богатство,

– 596 –

льющееся щедрым, невиданным ранее потоком, к полному удовлет-

ворению всех потребностей? Мы уже имели возможность убедиться,

что эта «линия прогресса» ведет в исторический тупик. Кроме того,

мы видели, что ориентация на «полное» удовлетворение всех потреб-

ностей индивида чревата не всесторонним развитием его личности,

а, наоборот, замедлением и последующей остановкой этого развития:

первичные потребности при этом получают все новые импульсы к ро-

сту и модификации в ущерб развитию духовных потребностей.

Наконец, стремление к полному удовлетворению всех потребно-

стей рождает «соблазн» свести все потребности к какому-то ограни-

ченному набору. В экстремальном случае это будет, очевидно, «био-

логический» их набор: животные, надо полагать, «счастливы», если

удовлетворяются именно все их потребности, однако же настоящее,

человеческое счастье им недоступно как раз потому, что им не при-

суща универсальность человеческих потребностей, способность

их к безграничному развитию. Вспомним пример Д.-С. Милля, где

он сравнивает «несчастного» Сократа и «счастливую» свинью.

Несомненно, что именно в силу этой универсальности потреб-

ностей человеческое счастье имеет иной масштаб: оно сопряжено

не только и даже не столько с удовлетворением, сколько с развитием

потребностей. Для того чтобы быть счастливым, надо стать интерес-

ным человеком, способным к повседневному духовному творчеству

и самостоятельной оценке жизненных явлений, к духовному обога-

щению других людей, надо вырабатывать соответствующие способ-

ности и потребности. Следовательно, такие понятия, как «разумные

потребности» и «человеческое счастье», — нераздельны.

В связи с этим подчеркнем, что существует и другое понима-

ние коммунизма. Оно вытекает не только из «формационного», но и

из «цивилизационного» подхода к осмыслению истории. В рамках

«цивилизационного» понимания прогресс общества не определяется

однозначно развитием производительных сил, а зависит от особенно-

стей исторически выработанной в этом обществе культуры. Именно

средствами культуры передается от поколения к поколению историче-

ский опыт народа, выступающий основой самосохранения общества.

Если экономические факторы определяют общие границы активности

людей, то факторы культуры делают реальным определенный способ

активности, приводя экономические и политические изменения в со-

– 597 –

ответствие с накопленным опытом деятельности. Детерминантами

этого процесса как раз и становятся знания, архетипы, идеалы.

С этой точки зрения, идеал западного общества неприемлем для

нашего российского общества, поскольку он не вписывается в кон-

туры нашей культуры. Россия представляет собой особую цивилиза-

цию, опирающуюся в своем развитии на самобытную культуру, вы-

раженную прежде всего в присущих только нашему обществу формах

общественной жизни, архетипах сознания и менталитете народа.

Отсюда и такой идеал общества, как «русский коммунизм», вы-

текающий из универсалий нашей отечественной культуры. Здесь тоже

основная идея — развитие личности, только понимается оно суще-

ственно иначе. В качестве безусловного приоритета нашей культуры

выступает приоритет духовных потребностей по отношению к мате-

риальным. Развитие личности понимается прежде всего как результат

духовного творчества, следовательно, творчества, подчиненного не-

посредственно духовным потребностям личности и общества. Само

созидание средств удовлетворения потребностей материальных есть

результат духовной деятельности, нравственных поступков человека,

действий, ориентированных не на личное, а на общественное благо.

Результат действий, влекущих за собой духовно-нравственное разви-

тие личности, происходящее вне связи с уровнем удовлетворения ма-

териальных потребностей индивида.

Это хорошо понимал, к примеру, Х. Джонсон, видный деятель

англиканской церкви, который в книге «Христианство и коммунизм»

так характеризовал советское общество: «Когда советские граждане

вместо погони за прибылью сделали движущей силой своего произ-

водства заботу о пользе общества, когда вместо того, чтобы накоплять

ради своего личного благополучия, они сделали целью благополучие

общества, когда они доверили обществу заботу о своем благополучии

и благополучии своих близких, — они сделали тем самым важнейший

за многие годы шаг к истинной вере в истинного бога».

Такое понимание коммунизма выросло из глубин нашей россий-

ской цивилизации как интенция в будущее универсалий нашей куль-

туры. В самом общем смысле это верховенство духовного жизненно-

го начала над материальным, готовность пожертвовать материальным

ради духовного, стремление к развитию потребностей духа. Поэто-

му ориентация на коммунизм была не чуждой даже и выдающимся

идеологам русской православной церкви. С. Н. Булгаков утверждал,

– 598 –

что идея коммунизма зародилась в Троице-Сергиевой лавре и рас-

пространялась оттуда.

Н. А. Бердяев, в свою очередь, связывал коммунистические идеи

с христианским персонализмом и называл своим идеалом «персонали-

стический социализм». Этот истинно русский философ видел в комму-

низме христианскую правду, поскольку он ставит целью духовное разви-

тие личности. Именно в ориентации на духовность тождественны друг

другу и православие, и русская культура, и русский коммунизм. Не по-

тому ли Н. А. Бердяев по прошествии двадцати пяти лет изгнания, нашел

в себе мужество заявить, что «советская власть — это подлинно русская

национальная власть»? В последние годы жизни он рассматривал боль-

шевиков как провозвестников новой эпохи всемирной истории.

Дело, разумеется, не в том, как мы назовем наш идеал. Главное

в том, как мы его понимаем и на чем основываем наш выбор. Каковы

же источники этого верховенства духовного начала в русской жиз-

ни? Мы должны ясно представлять себе, что традиции, выраженные

в народной культуре, выработаны, в конечном счете, историческим

опытом наиболее эффективного выживания народа в определенной

природной среде. Мы не смогли бы выжить, не опираясь на общин-

ное равенство, не обретя способность трудиться во имя общего бла-

га, не создав мощное государство, способное и защитить от внешних

врагов, и позаботиться о каждом из нас.

Поэтому человек, воспитанный в «поле» русской культуры, дви-

жим прежде всего духовно-нравственными мотивами, он стремится

быть полезным обществу, людям, живет чувствами другого человека,

мечтой о всеобщем благе и о великой любви. Соображения личного

благополучия, а следовательно и экономическая активность, всегда

были подчинены на Руси общим интересам — государства, народа,

общины. Что же касается материального потребления, то оно никогда

не выступало здесь жизненным приоритетом.

Для кого-то это предмет непонимания и проистекающей из него

иронии, а для нас — способ выживания, способ бытия. Отказаться

от него, значит, погибнуть. Именно здесь, в особенностях истори-

ческого пути русского народа и выработанного им общественного

устройства, образующего фундамент российской цивилизации, и надо

искать глубинные корни и основания русской духовности.

Коммунистический идеал опирается также на традиции коллек-

тивности и соборности как способа общественного жизнеустройства

– 599 –

и формы организации общества, он предполагает социальное равенство,

основывающееся на равенстве меры труда и потребления, а также соот-

ветствующее этому понимание социальной справедливости. В конечном

счете этот идеал содержит в себе интенцию всеобщего блага, глубоко

традиционную для русской философии. Эти императивные основания

русской культуры подробно рассмотрены в предыдущей главе.

Принятие парадигмы общественного развития, соответствующей

императивам отечественной культуры, — путь к выходу из тупика,

в котором сегодня оказалось наше общество вследствие его насиль-

ственной «вестернизации». Социальный идеал, по крупному счету,

не является предметом свободного выбора. Его выбор более или менее

«жестко» детерминирован опытом жизни в определенных природных

и социальных условиях. Если мы будем ориентироваться на западные

ценности и идеалы, мы просто не выживем. В лучшем случае, нам

уготована участь относительно длительного полуколониального су-

ществования и постепенного замещения российского этноса выход-

цами из других цивилизаций.

Кроме того, «вестернизация» нашего менталитета антигуманна:

она лишает личностные устремления высшего духовного смысла.

Если мы будем направлять главные усилия на достижение «пол-

ного» телесного комфорта, у нас никогда не останется ни времени,

ни сил на духовное развитие. Это — аксиома. «Поставить» на мак-

симальное удовлетворение материальных и модно-престижных по-

требностей, значит, втянуться в смертельную борьбу за выживание

без всякой надежды на обращение когда-либо в будущем к духов-

ным ценностям. Мы должны решить, что именно нам дороже —

максимум телесного комфорта или все-таки духовное развитие, ибо

то и другое одновременно не бывает.

Резюмируя сказанное, подчеркнем: наш социальный идеал XXI

века должен определяться экологическими, нравственными, духов-

ными императивами, а не потребительскими установками и ценност-

ными ориентациями, канонизирующими направленность развития

производства на телесно-комфортное существование индивида. Че-

ловек — не животное, какие бы эпитеты (производящее, обществен-

ное, мыслящее, разумное и т. п.) при этом ни употреблялись. Человек

в своей потенции — существо духовное, но его дух «взрастает в вы-

шину» только в социальном творчестве. Движение к этому идеалу

и есть путь общественного прогресса.

– 600 –

Литература

Глобальные проблемы и общечеловеческие ценности. М., 1.

1990.

Зиновьев А.А. Коммунизм как реальность. Кризис коммуниз-2.

ма. М., 1994.

Зиновьев А.А. Русская трагедия. М., 2008.3.

Маслоу А. Дальние пределы человеческой психики. СПб., 4.

1997.

Туев В.А. Человеческие потребности. Иркутск, 1998.5.

Фромм Э. Человек для себя. Минск, 1992.6.

Шакин Т. Идея прогресса // Вопр. философии. М., 1998. – № 8.7.

Шахназаров О.Л. Корни русского социализма // Вопр. фило-8.

софии. М., 2007. – № 6.