Кремлев Ю. Жюль Массне

Подождите немного. Документ загружается.

Живя на улице Менильмонтан .по соседству с Цир-

ком, Массне изо дня в день наблюдал быт и нравы

цирковых артистов. По воскресеньям, высунувшись из

окна своей мансарды, он мог временами слышать на-

растания и взрывы оркестровой музыки, которой ди-

рижировал в цирке Падлу (то были знаменитые

«Общедоступные концерты»). Публика, задыхавшая-

ся в переполненном зале, порою кричала «возду-

ха!»— и тогда сквозь открытые форточки /звуки ор-

кестра доносились внятно, волновали и увлекали.

«С моего насеста — название истинно — я аплоди-

ровал с лихорадочной радостью увертюре «Тангейзе-

ра», «Фантастической симфонии», музыке моих бо-

гов: Вагнера и Берлиоза» Отправляясь по вечерам

в музыкальный театр на бульвар Тампль «отбивать»

свои литавры, Массне проходил мимо целой серии те-

атров и театриков, сталкивался с неприглядной, бед-

ственной и неряшливой жизнью статистов и статисток,

заполнявших соседние улицы и переулки. «Блохи и

микробы,— вспоминает Массне,— чувствовали себя

там очень по себе; и даже в нашем Музыкальном те-

атре фойе для оркестрантов было лишь старой ко-

нюшней, где в былое время давали приют лошадям,

игравшим роли в исторических пьесах»

Суровая школа жизни заставляла Массне прони-

каться уважением к простым людям, ценить рядовых

слушателей больше, чем элиту искусства. И именно

вспоминая это время, когда о<н с восторгом присут-

ствовал, сидя в оркестре, на репетициях «Фауста» Гу-

но, Массне, между прочим, замечает, что пресса

очень оспаривала «Фауста», но ему, однако, «так ап-

лодировала милая публика, которая редко ошибает-

ся»

17 января 1860 года Массне был принят в класс

гармонии Анри Ребера (1807—1880) и вскоре получил

на конкурсе по гармонии похвальный лист первой сте-

Mes souvenirs, p. 31.

Т а м же, стр. 32.

Там же.

пени. В этом же году Массне стал посещать класс

органа, руководимый старым органистом Франсуа

Бену а (1794—1878). 21 ноября 1861 года состоялось

поступление Массне в класс композиции Амбруаза

Тома (1811—1896), уже известного автора ряда опер,

не достигнувшего, впрочем, вершин своей славы

(«Миньона» — 1866). В лице Тома Массне нашел вни-

мательного и расположенного покровителя, впослед-

ствии близкого друга.

Школьные успехи Массне между тем снова засто-

порились. Он не получил никаких наград на конкур-

сах по гармонии и по игре на органе в 1861 году.

Вероятно, один из этих неуспехов побудил Массне

обратиться к его прежнему педагогу Огюстену Сава-

ру с просьбой давать ему частные уроки гармонии.

Ходить приходилось далеко, пересекая чуть ли не

полгорода, так как Массне жил теперь на Монмарт-

ре, а Савар — около Пантеона. На омнибус не было

денег, уроки стоили дорого. Массне с трудом скопил

три сотни франков для оплаты целой серии уроков,

но Савар деликатно уклонился от получения денег,

поручив Массне сделать за ту же сумму оркестровое

переложение аккомпанемента из мессы А. Адана.

Конкурсные успехи Массне в классе А. Тома на-

чали приметно двигаться в гору. В 1862 году он по-

лучил вторую премию по контрапункту. В этом же

году принял участие в конкурсе на Большую Римскую

премию

По условиям конкурса претендентов запи-

рали на длительный срок в комнату («ложу»), снаб-

див их текстом для кантаты,— и там, в отрыве от

внешнего мира, должна была сочиняться музыка.

В 1862 году кантату предложили писать на текст поэ-

Римские премии ежегодно присуждались Академией изящ-

ных искусств (одной из пяти академий, составляющих Инсти-

тут Франции) живописцам, скульпторам, архитекторам, компо-

зиторам, граверам. Большая Римская премия давала композито-

рам право на пятилетнюю стипендию, жизнь за границей (два

года в Риме на вилле Медичи и год в Австрии и Германии) и

постановку одноактной оперы в Париже. Лауреаты Римской

премии должны были регулярно отчитываться сочинениями.

та Эдуарда Моннэ (под названием «Луиза из Мезье-

ра»). Запертый в своей «ложе» 17 мая, Массне Дол-

го не мог себя заставить сочинять и отделывался на-

смешливыми надписями на стенах. Все же в двадца-

тых числах мая его воображение заработало и в на-

чале июня музыка кантаты была готова. Но она удо-

стоилась не премии, а лишь почетного упоминания.

Массне было предоставлено право на следующий год

снова принять участие в конкурсе.

За время обучения Массне в Консерватории ха-

рактерные черты социальных, идеологических и худо-

жественных тенденций Второй империи успели рас-

крыться.

На Всемирной выставке 1855 года в Париже (ее

посетило пять миллионов) Франция демонстрировала

успехи своей промышленности, гордясь локомотивами,

продуктами химии, электричеством.

Правительство не уставало подчеркивать блага

мира и процветания страны. Металлическая скульп-

тура, изготовленная для стола Наполеона III в 1855 го-

ду, изображала торжествующую Францию с венками

в обеих руках, окруженную Религией, Правосудием,

Согласием и... Силой. Воин на колеснице Силы не-

двусмысленно давал понять всей своей позой, что мир

миром, а война войной.

Жажда обогащения, блеска, роскоши владела

французским обществом. Во второй половине пятиде-

сятых годов началась решительная перепланировка

Парижа, предпринятая по указаниям правительства

бароном Жоржем Османом, префектом департамента

Сены. При этом жестоко страдали бедняки, простой

люд, выселяемые в предместья, тогда как дельцы,

спекулянты, подрядчики безудержно наживались. Сам

Осман в рапорте Муниципальной комиссии цинично

заявил о целях перепланировки: «открыть большие

здания... так, чтобы придать им вид более приятный

для глаза... и облегчить защиту в дни мятежа... Обе-

спечить общественное спокойствие созданием боль-

ших бульваров, которые позволили бы циркулировать

не только воздуху и свету, 'но и войскам, сделали бы

посредством искусной комбинации народ более здо-

ровым и гленее расположенным к бунту» К

Но в результате перепланировок полиция, конечно,

выигрывала, а искусство страдало. К. Маркс с гневом

заклеймил «вандализм Османа, уничтожившего исто-

рический Париж, чтобы очистить место Парижу про-

ходимцев!»

Буржуазность, мещанство наступали, и француз-

ское общество все более отчетливо выказывало свои

полюсы богатства и нищеты. Как и всегда, в архитек-

туре с особой наглядностью выступили идеи господ-

ствующего класса. Началось строительство многих

сооружений, призванных поразить своей монумен-

тальностью, но свидетельствовавших прежде всего о

падении вкуса. Так, павильон Ришелье в новом Лув-

ре, возведенный в 1857 году, страдал изысканностью,

архитектурными излишествами, а храм святого Авгу-

стина (1860—1870) ошарашивал тонких ценителей ар-

хитектуры эклектическим сочетанием каменных и же-

лезных конструкций. В 1863 году стали возводить

помпезное здание Большой оперы (архитектор Шарль

Гарнье).

Экономический кризис 1857 года потряс основы

Второй империи, но лихорадка капиталистического

предпринимательства вскоре запылала с новой силой.

В стране было до трех миллионов нищих, около ше-

сти миллионов людей, не обеспеченных прожиточным

минимумом. Но блеск золота казался все нестерпи-

мее. Правительство хотело красоваться и прошлым —

в 1858 году Наполеон III отпустил громадные сред-

ства на восстановление и реконструкцию грандиозно-

го средневекового замка Пьерфон, лежавшего в раз-

валинах. Так буржуазия стремилась присвоить ве-

личие феодальных преданий, внося, однако, во все

свои деяния дух меркантильности и расчета.

Но ничем нельзя было замазать остроту внутрен-

Paris. La documentation fran^aise, 1963, p. 23.

К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., изд. 2-е, т. 17, стр. 363.

них социальных и идейных противоречий. Они взыва-

ли, кричали, сочились кровью.

Буржуазии противостоял народ — бедствующий,

бесправный, но покоряюще сильный в своей строгой

простоте. В ряде «Прачек» О. Домье, в вариантах его

картины «Вагон третьего класса» сквозь внешнюю

«безобидность» сюжетов просвечивали затаенные на-

родные силы.

Между тем среди художественной интеллигенции

все явственнее созревал протест против пошлости,

ничтожества, гнилости буржуазного строя, прозаич-

ности мещанского существования. Блюстители поряд-

ка Второй империи не прощали этого. И закономерно,

конечно, что выход в свет в 1857 году двух замеча-

тельных произведений, разоблачающих буржуазию и

буржуазность,— «Мадам Бовари» Г. Флобера и «Цве-

тов зла» Ш. Бодлера — вызвал судебные процессы

против авторов, обвинения их в безнравственности.

Французская музыка в это смутное и тревожное

время искала новых путей. Старые романтические

идеалы (а равно и романтический пафос) были дис-

кредитированы наступлением мещанства. Вместе с

тем музыка (в силу присущего ей преобладания воз-

можностей утверждения над возможностями отрица-

ния) лишь с малым успехом могла обратиться к кри-

тике общественных порядков, чем столь успешно за-

нимались и литература и живопись.

Надо было найти новые положительные точки

опоры, и они нащупывались — например, в увлечении

Г. Берлиоза неоклассической гармонией образов

(«Детство Христа» — 1854, «Троянцы» — 1856—1859),

в «простодушности» «Диноры» Дж. Мейербера

(1859). Стоит, пожалуй, упомянуть и «Манон Леско»

Д. Ф. Э. Обера (1856): самое обращение композитора

к такому сюжету оказывалось симптоматичным, хотя,

будучи уже на исходе своих творческих сил, он, ко-

нечно, не смог обосновать новые тенденции.

Большой успех «Фауста» Ш. Гуно (премьера

19 марта 1859 года) явился очень и очень закономер-

ным. Гуно смело, решительно и надолго утверждал

принципы так называемой «лирической оперы», и,

конечно, не только самый принцип лиризма, но и

прежде всего конкретные признаки лирики. Таковые

в жанре оперы, основанном Гуно, были связаны с

утверждением любовной страсти в ее столкновении с

жизненными препятствиями и догматами религии.

Конфликт чувственного и морального, влечения и

долга, соблазна и этических норм был уже с порази-

тельной ясностью не только установлен, но и развит

в «Фаусте» Гуно, что сделало эту оперу основопола-

гающей для продолжительного исторического перио-

да. Выделились в «Фаусте» и весьма характерные со-

прикасания, взаимопроникания религиозного и чув-

ственного — конфликтность сопровождалась уступчи-

востью, попыткой примирить некие противоположно-

сти, найти среднюю линию, «золотую середину» мора-

ли. В конце концов чувственность оправдывалась, но

и для религии оставалось место. Выдвигался во всей

системе образов своеобразнейший принцип «грешного

благочестия». Как мы увиди,м ниже, ему отдал бога-

тую дань Массне.

К началу 60-х годов герой нашего очерка, совсем

юный и неопытный, еще не успел установить сколько-

нибудь многочисленных и углубленных творческих

связей с представителями французского и зарубежно-

го искусства. Он взирал с восторгом и благоговением

на Берлиоза, Обера, Гуно, Тома.

Случайные, мимолетные встречи в 1861 году с

Р. Вагнером

не привели к знакомству.

Любопытно, что Массне в юности был знаком с

Анри Мюрже (1822—1861), автором «Сцен из жизни

богемы», он даже лично знал прототипов героев это-

го произведения — Шонара и Мюзетты. И именно

данное обстоятельство чрезмерной натуральности вос-

приятия заставило Массне впоследствии отказаться

от написания оперы на этот сюжет, хотя, по его при-

знанию, «мне казалось, что никто более меня не был

Mes souvenirs, p. 204.

создан для того, чтобы стать композитором «Жизни

богемы»

В последние годы обучения в консерватории Мас-

сне, помимо кантаты «Луиза из Мезьера», написал

ряд других произведений, некоторые сведения о ко-

торых сохранились. Любопытно, в частности, что в на-

чале 1860 года Массне сочинил пьесу для мужского

хора, посвященную войне 1812 года (на слова Эмиля

Моро)

. В 1861 году возникла большая концертная

фантазия на темы «Пророка» Мейербера.

1863 год начался для Массне печально: 1 января

в Ницце умер его отец. Но этот же год ознаменовал-

ся большими удачами юного композитора. Массне по-

лучил первую премию по контрапункту, а затем и

Большую Римскую премию.

На этот раз перед конкурсантами была поставле-

на задача написать кантату «Давид Риццио» (на

текст Постава Шуке). Отправляясь в «ложу», пре-

тенденты на премию должны были оплачивать свое

содержание и прокат фортепиано. Денег у Массне не

было. Он пошел заложить свои золотые часы, с кото-

рыми не расставался со времени первого причастия.

Но под залог маленьких часов дали всего шестна-

дцать франков!

К счастью, Массне не нуждался в прокате форте-

пиано— уже в это время он развил в себе способ-

ность писать музыку при посредстве внутреннего слу-

ха. Тем более раздражали его в «ложе» (даже не-

смотря на привычку к шумам) звуки, доносившиеся

из соседних комнат, где его сотоварищи били по кла-

вишам и пели во все горло, вымучивая музыку

Запершись в «ложе» 16 мая, Массне, как и в про-

шлом году, долгое время не мог настроиться на сочи-

нение музыки и снова делал на стенах насмешливые

надписи. Вдобавок ему нездоровилось.

Тем не менее к положенному сроку кантата была

написана, а затем исполнена оперными артистами.

Mes souvenirs, p. 167.

В г и у г, p. 14.

Mes souvenirs, p. 34.

С трепещущим сердцем отправился Массне бродить

по Парижу в ожидании приговора жюри. Но не вы-

держал. Едва пробило пять часов вечера, как он уст-

ремился к зданию Академии. Под сводом увидел

группу трех беседующих — Берлиоза, Тома и Обера.

«Бегство было невозможно, — вспоминает Масс-

не.— Они стояли передо мной, почти загораживая мне

дорогу.

Мой горячо любимый учитель, Амбруаз Тома, при-

близился ко мне и сказал: «Поцелуйте Берлиоза, вы

во многом обязаны ему вашей премией!» — «Пре-

мия!— воскликнул я растерянно с лицом, озаренным

радостью.— Я получил премию!!!» Я поцеловал

Берлиоза с несказанным волнением, затем моего учи-

теля и, наконец, Обера...

Обер меня ободрил, но нуждался ли я в этом? За-

тем он сказал Берлиозу, указывая на меня:

«Этот проказник преуспеет, когда у него будет

меньше умения!»

Что значили эти слова? То ли, что Массне должен

писать свободнее, меньше оглядываясь на установ-

ленные правила? Вероятно, да. Почтенный директор

консерватории, превосходно знавший как цену тра-

диции, так и секреты успеха у публики, по-видимому,

предостерегал юношу от излишнего благоразумия.

Так или иначе, но жизнь Массне вступила в новый

период: он делался более самостоятельным, чем ког-

да-либо, ученичество кончилось, и ему вскоре пред-

стояло выйти на суд слушателей.

Mes souvenirs, pp. 35—36.

Глава 2

В РИМЕ. ПОЕЗДКИ.

ПЕРВЫЕ УСПЕХИ

"о дороге в Рим Массне навестил

1 января 1864 года мать (жившую в Бордигере, не-

далеко от Ниццы), затем побывал в Генуе, Милане,

Вероне, Падуе, Венеции, Пизе, Флоренции и других

городах. Он прибыл в Рим полный впечатлений.

«О, эти два восхитительных года, проведенные в

Риме, на милой вилле Медичи, эти бесподобные годы,

воспоминание о которых еще трепещет в моей памяти

и помогает мне даже ныне отталкивать пагубное воз-

действие упадка духа! — в Риме я начинал жить. Это

там, во время радостных прогулок в компании моих

товарищей — музыкантов, живописцев или скульпто-

ров— и в наших беседах под дубами виллы Боргезе

и под соснами виллы Памфили я почувствовал первые

порывы восхищения природой и искусством. Какие

чудесные часы мы провели, бродя в музеях Неаполя

и Флоренции! Какие утонченные и меланхолические

переживания заставил нас испытывать таинственный

сумрак церквей Сиены и Ассизи! Как быстро забы-

вался Париж с его театрами, шумной толпой, лихо-

радочной жизнью!..»

Столь восторженно вспоминал Массне много лет

спустя свое первое пребывание в Италии. И это не

Schneider, 1926, pp. 28—29.

Ж. Масоне в Субиако записывает

наигрыш пастуха.

Набросок Шаплена

пустые слова, но выражение истинных симпатий, ос-

тавшихся в дальнейшем неизменными.

Массне влечет природа. Вероятно, он не прав,

указывая, что заметил ее только в Италии,— есть все

основания полагать, что любовь к природе развилась

у Массне уже в детстве. Но, видимо, жизнь в Ита-

лии способствовала особенному расцвету этой любви

(хотя бы по контрасту с миновавшими годами мате-

риальных лишений и скудного существования в Па-

риже). Особенно примечательно великое стремление

Массне к ласке юга, к свету и теплу, которые столь

же оживляли этого крайне впечатлительного челове-

ка, сколь сумрак и ненастье угнетали его

Кстати сказать, по Италии Массне ездил много —он по-

сетил, в частности, весной 1865 года Неаполь и окрестности.

Впечатления оказались чрезвычайно богатыми и разнообразны-

ми. (Mes souvenirs, p. 56).