Лахман Р. Капиталисты поневоле. Конфликт элит и экономические преобразования в Европе раннего Нового времени

Подождите немного. Документ загружается.

211

|

главном правительственном органе графства с начала

xvii

в. Этот

паралич мешал короне, новой верховной силе в графстве или ка-

кой-либо партии установить заново свою политическую гегемонию

на уровне графства. В то же время светские землевладельцы были

способны использовать судебные сессии для увеличения собствен-

ной власти над крестьянами на местном уровне.

Норфолкские джентри преодолели статусное и политическое за-

мешательство, используя религиозный патронат. Пришпориваемая

пуританским рвением, меньшая часть джентри конца

xvi

в. стала ис-

пользовать церковный патронат, который она получила, для контро-

ля над идеологией священнослужителей, а не только для обогаще-

ния с приходских доходов. Греко-православные и католические пат-

роны отреагировали идеологическими назначениями на должности

в своей иерархии. Сети джентри завязывались благодаря назначени-

ям одних и тех же священников (одновременно либо последователь-

но) и образовывали политические блоки, все больше определявшие-

ся по религиозному признаку в десятилетия, предшествующие граж-

данской войне.

Новые религиозные идентичности позволили сельским джентри

выразить свои материальные интересы как собственников бывших

монастырских земель и наследников церковных прав по регулиро-

ванию землевладения. Они же позволили джентри мобилизоваться

в защиту своих интересов, уже не подчиняясь короне, придворным

благодетелям или магнатам. Религиозные идеологии стали клеем

для джентри, объединенных в сообщества по своекорыстным инте-

ресам в не меньшей степени, чем по следованию кодексам морально-

го поведения и своей вере в спасение в ином мире. Блоки религиоз-

ного патроната, определенные Бирманом (1993)

—

лучшие показате-

ли (лучше собственной религиозной идентичности индивидуума, его

связи при дворе или его профессия) степени вовлеченности или ак-

тивизма в 1630-х гг. и во время гражданской войны

¹⁸

Фракционизм расшатал базы магнатов в графствах, помешал раз-

витию общенациональных или локальных католических партий

¹⁸

Бирман отличается от прочих тем, что подчеркивает уникальность Норфолка

и, исходя из этого, поясняет, насколько его анализ одного графства приложим

к другим. Менее систематические исследования других графств (Barnes, 1961;

Chalklin, 1965; Everitt, 1966; Cliffe, 1969; Fletcher, 1975; Forster, 1973; James, 1974;

MacCulloch, 1977; Morrill, 1974) опираются на общие схемы из модели Бирмана,

как и синтезирующие исследования (такие, как Dibble, 1965; Clark, 1977; Everitt,

1969; Fletcher, 1983), предполагая, что он определил суть политических измене-

ний в английских графств от Елизаветы до Карла

212

| 4

и поместил джентри в положение просителей и искателей при ко-

ролевском дворе. Позиция короны была менее надежной, когда она

пыталась собирать налоги или возрождать национальную церковь.

Джентри с опорой в графствах объединились для противодей-

ствия всякой попытке короны расшириться за счет присвоения

их ресурсов или сокращения полномочий. Джентри сопротивля-

лись бесконечным усилиям Карла

и архиепископа Лауда вернуть

себе контроль над назначением священников и отобрать доходы с де-

сятины у светских владельцев бенефициев, чтобы потом обратить

их поток к приходскому духовенству и иерархии англиканской церк-

ви. Попытки короля и архиепископов принимали разные формы.

Лауд выиграл процесс в суде королевской семьи в 1634 г. (дело Хич-

кок против Торнборо), что наделило церковные суды полномочия-

ми приказывать держателям бенефиций увеличивать долю десятины,

которая шла к духовенству. Тем не менее когда Лауд и другие церков-

ники попытались ввести этот прецедент в суды общего права, они

лишь частично добились успеха (Hill, 1963, с. 307 – 331). Карл тоже ста-

рался вернуть бывшую церковную собственность в Шотландии (акт

о ревокации 1625 г.) и в Ирландии через своего наместника Страф-

форда (с. 332 – 336).

Усилия Лауда в Англии принесли мало новых доходов церкви,

их основным следствием было сплочение пуританской оппозиции

и уход многих менее радикальных джентри (включая некоторых като-

ликов из держателей бенефициев) в оппозицию Карлу и Лауду (Hill,

1963, с. 336 – 337 и далее; Bossy, 1975, с. 50 – 52 и далее)

¹⁹

. Нападки Карла

на шотландскую церковь привели к объединению шотландской зна-

ти с пресвитерианцами против епископата. События в Шотландии

послужили хорошим уроком английским джентри, показав ненадеж-

ность их имущественных прав в том случае, если корона сможет вер-

нуть себе контроль над бывшей церковной собственностью. Страф-

фордская кампания в Ирландии усилила их страхи относительно соб-

ственной судьбы.

Английский абсолютизм и лондонские купцы

Попытки Якова и Карла расширить горизонтальный абсолютизм,

который они унаследовали от Елизаветы, прежде всего столкнулись

с материальными интересами всех джентри (независимо от их веры),

¹⁹

Фулбрук (Fulbrook, 1983) приходит к таким же выводам, сравнивая Англию с Прус-

сией и Вюртембергом.

213

|

желавшими сохранить светский и локальный контроль над церков-

ными должностями и десятиной и с истощением королевских ресур-

сов патроната и невозможностью платить всем многочисленным

влиятельным людям в политике графств после падения власти маг-

натов. Еще одной помехой, которую счастливо миновала более сла-

бая французская монархия, была неспособность короны создать кон-

курирующую элиту, которая могла бы соперничать с джентри за ге-

гемонию в графствах. Духовенство, конечно, фатально ослабло

в результате Реформации Генриха. Владычество магнатов, а потом

и джентри в графствах мешало созданию самообеспечивающих кор-

рупционных должностей, которые могли бы направлять доходы ко-

роне и представили бы противовес неоплачиваемым мировым судь-

ям из джентри.

Купцы, которые в Англии концентрировались в Лондоне, пред-

ставляли собой потенциальный источник денег и союзников для ко-

роны. Ученые-марксисты традиционно полагали, что такой союз

был невозможен, потому что у купцов-капиталистов были внутрен-

ние разногласия с абсолютными монархами

²⁰

. Историки-ревизиони-

сты считали купцов, которые стали союзничать с Карлом, примером,

демонстрирующим неспособность марксистского классового анали-

за и даже любой широкой структурной теории объяснить истоки,

расстановку сил и последствия революции и гражданской войны

²¹

²⁰

Тауни (Tawney, 1954), Хилл (Hill, 1963), Стоун (Stone, 1970) и Добб (Dobb, 1947)

представляют купцов капиталистами и противопоставляют их абсолютизму.

Хилл (Hill, 1972) приближается к взглядам Андерсона (Anderson 1974), говоря,

что купцы могли начинать как креатуры монархов, но стали отдельным классом,

с интересами, противоположными короне, ко времени английской Реформации.

У Бреннера (Brenner, 1993, с. 638 – 644) приводится обзор и критика этой позиции,

так же как и ссылки на ключевые работы в этом направлении.

²¹

Ревизионисты, особенно Конрад Рассел, Джон Морилл и Энтони Флетчер (опять,

см. в Brenner, 1993, с. 644 – 647 критический обзор и библиография трудов этих

исследователей), если судить по тому восторгу, с которым они указывают все

неурядицы, сложносоставные переменчивые союзы и предполагаемые неудачи

местных акторов в их попытках поддержать общенациональные коалиции в Бри-

тании

xvii

в., становятся почти постмодернистами. Они утверждают, что так

как у революции было много смыслов, то у нее не было смысла вообще, а так

как у людей были разные причины выбрать ту или иную сторону в Гражданской

войне, этого конфликта нам в принципе никогда не понять.

Примерно в том же ключе Джек Голдстоун (Jack Goldstone, 1991) описывает

политические конфликты 1640-х гг. (и большинство революций) как некую судо-

рогу, спровоцированную слишком быстрым увеличением численности населения,

которое накидывалось на своих правителей в беспричинных и часто безрезуль-

214

| 4

На самом деле купцы не были авангардом капитализма, королев-

скими лакеями и даже (согласно другой ревизионистской карикату-

ре) политическими путаниками, вступившими в голландские торги

относительно того, какими милостями оплатят их поддержку стано-

вящиеся к ним все более враждебными корона и парламент. Роберт

Бреннер в своем замечательном труде «Купцы и революция» (Brenner,

1993) находит, что в Англии

xvii

в. существовали три крупные группы

купцов: 1) купцы-авантюристы; 2) члены компаний по торговле с Ле-

вантом, Ист-Индией, Россией и другими привилегированными ком-

паниями, а также 3) колониальные купцы

—

нарушители монополий.

Купцы-авантюристы потеряли свои базы, уступив их торговцам с Ле-

вантом и представителям Ист-Индской компании. Сдвиг в экономиче-

ском, а затем и в лондонском политическом лидерстве был результа-

том снижающегося спроса в Европе на текстиль, который экспорти-

ровали купцы-авантюристы, в то время как резкий рост внутреннего

рынка для импорта предметов роскоши принес огромное богатство

инвесторам в географически определенные торговые компании.

И купцы-авантюристы, и торговцы с Левантом и Ист-Индией по-

лучали прибыль от королевского покровительства. Корона выгна-

ла иностранных торговцев текстилем из Англии, обеспечив купцам-

авантюристам потенциальную монополию на сокращающемся рын-

ке, в этом смысле иностранцы, а не английские инвесторы понесли

главный урон от упадка спроса на текстиль. Торговые компании по-

лучили свою выгоду от королевских монополий, которые закрывали

другим вход на рынок и, как подчеркивает Бреннер, что еще более

важно, от королевского запрета ремесленникам и розничным тор-

говцам иметь дело с иностранцами. Последнее ограничение обес-

печило торговцам возможность требовать единой высокой наценки

на импортируемые товары, препятствуя внутренним и розничным

торговцам сбивать цены.

Бреннер показывает, что прибыли купцов-авантюристов и тор-

говцев с Левантом и Ист-Индией были политического характера

и возникали благодаря королевским концессиям. В то время как ко-

рона постоянно требовала повышения таможенных сборов в обмен

на эти концессии, а иногда (особенно в 1624 – 1625 гг.) вообще отчуж-

дала торговые компании, сопровождая их неслыханными претензия-

ми и возмутительными издевательствами, существование двух групп

привилегированных купцов сильно зависило от короны.

татных протестах против уменьшения возможностей и сужения личных и клас-

совых перспектив.

215

|

Третья группа купцов, нарушители монополий, были совершен-

но другими. Их исключили из списка привилегированных компа-

ний из-за двойной помехи

—

ограниченного капитала и социально-

го происхождения (большинство было детьми меньшего джентри

или лавочников и мануфактурщиков Лондона, морскими капитана-

ми и торговцами с американскими колониями). Какое-то время в на-

чале

xvii

в. торговцы, имевшие дела с Южной и Северной Амери-

кой, могли проводить свои операции, не сталкиваясь с сильным со-

противлением привилегированных купцов. Торговля с Америкой

зависела от числа постоянных колоний и их роста, а основание та-

ких колоний требовало долговременных вложений капитала. Круп-

ные купцы и земельная элита в своем распоряжении имели более

безопасные и быстрые возможности получить прибыль

—

от капита-

ловложений в восточную торговлю и улучшения земель в поместь-

ях. Американские плантации создавались меньшим слоем, который

разбогател, продавая провизию и рабов американским поселенцам

и импортируя американский табак и меха в Британию.

Только эта группа торговцев была капиталистами в марксистском

понимании этого термина или даже в веберовском смысле экономи-

чески-ориентированного капитализма. Их процветание зависело

от свободного импорта американских продуктов в Британию в об-

ход системы монополий привилегированных компаний. (Эти куп-

цы также жаждали правительственной помощи в виде изгнания ино-

странных торговцев, особенно голландских, и в виде приказов ко-

лонистам покупать только британские продукты. Конечно, рабы

были жизненно важной частью этой торговли с колониями и обес-

печивали рабочую силу на табачных, а позже сахарных и хлопковых

плантациях.)

Колониальные купцы не смогли заставить монархов из Стюар-

тов защищать их интересы в борьбе против уже утвердившихся тор-

говцев и даже против иностранных конкурентов. Позже, когда ко-

лониальные поставщики стали нарушать монополию Ист-Индской

компании, корона попыталась, хотя и без успеха, охранять ее пра-

ва. Колониальные купцы-нарушители больше получили поддержки

от парламента на судебных слушаниях. Большинство членов парла-

мента представляли интересы, противоположные тем, которые от-

стаивали торговые компании: количество английских портов сокра-

тилось в 10 раз из-за централизации торговли привилегированных

купцов в Лондоне, а мануфактурщики и плантаторы, особенно про-

изводители шерсти, искали более широких рынков для своей про-

дукции, нежели те, которые предлагали им купцы-авантюристы

216

| 4

и привилегированные компании. Кроме того, колониальные куп-

цы-нарушители были связаны деловыми и идеологическими узами

с крупными землевладельцами, вкладывавшими деньги в экспедиции

колонистов-пуритан в Америку.

Деловые и политические связи между колониальными купцами

и крупными пуританскими землевладельцами продержались начи-

ная с 1620-х гг. через все конфликты 1640-х гг. Именно они стали цен-

тром анализа гражданской войны по мнению Бреннера. Его иссле-

дование позволило ему объяснить, почему колониальные купцы

—

на-

рушители монополий стали камнем преткновения на парламентских

слушаниях (их экономические интересы зависели от поражения ко-

роны и перемены королевской коммерческой и иностранной поли-

тики) и почему парламент обычно презрительно отталкивал их, хотя

противоречивые и эксплуататорские отношения короны со своими

привилегированными торговцами давали этим торговцам все осно-

вания примкнуть к оппозиции. (Компанейские купцы требовали по-

литики, которая дорого бы обошлась влиятельным парламентским

округам, что привело парламент к отторжению самой основы, на ко-

торой эти купцы могли отколоться от короны, и отталкивало их об-

ратно в объятья монарха, который считался с ними только как с по-

датливым источником доходов.)

Книга Бреннера становится более спекулятивной, когда он обра-

щается к мотивам крупных и мелких землевладельцев, которые боро-

лись с королем. Бреннер, как большинство марксистов и ревизиони-

стов, считает революцию 1640 – 1641 гг. продуктом виртуального согла-

сия между землевладельцами, которые хотели политических реформ,

чтобы дать парламенту власть блюсти интересы их (теперь капита-

листической) собственности, противодействуя короне. Однако ко-

рона и парламент не смогли договориться. Ревизионисты припи-

сывают гражданскую войну чрезвычайной тупости Карла

. Совсем

недавно Джон Моррилл (Morill, 1993) внес важный вклад в осозна-

ние историками того факта, что Карл правил трехъединым королев-

ством с различными элитами: английской, шотландской и ирланд-

ской. Различия религиозных и политико-экономических интересов

у этих элит и у короны привели к войнам, уничтожившим всякую на-

дежду на компромисс между королем и парламентом, и мобилизова-

ли силы для военного сопротивления короне.

Бреннер, следуя недавней марксистской парадигме, говорит,

что земельный класс загнали между молотом и наковальней. С од-

ной стороны Карл

и его сторонники, которые не желали удовлетво-

рять революционные требования 1640 – 1641 гг., с другой

—

радикаль-

217

|

ные силы в Лондоне, а затем в армии, которым развязал руки раскол

правящего класса, который, в свою очередь, по мнению некоторых

членов парламента и землевладельцев, мог быть преодолен только

при сплочении парламента вокруг короля.

Исследование трех групп торговцев, проведенное Бреннером,

весьма полезно для объяснения, почему революция вызвала народ-

ный мятеж в Лондоне и почему парламентарии и землевладельцы

разделились, столкнувшись с двойной угрозой возмездия со сторо-

ны короля и лондонского народного движения. Историки обычно

представляют Лондон как локус радикальной политики 1640-х гг.,

но Бреннер напоминает нам, что он был местом, где концентрирова-

лись реакционные силы элиты. Городское правительство контроли-

ровалось купцами-авантюристами и компанейскими купцами, зави-

сящими от патроната короны и объединявшихся с короной против

парламентской оппозиции, намеренной уничтожить особые приви-

легии компаний. Джон Пим и его парламентские союзники не могли

обратиться к городскому правительству за помощью, когда Карл

ре-

шился арестовать своего главного оппонента в декабре 1641 г.

Союзники Пима из землевладельцев были рассеяны по всей Ан-

глии и безоружны, что было конечным следствием кампании Тюдо-

ров по разоружению магнатов

²²

. Хотя короне тоже не хватало соб-

ственной действующей армии (как продемонстрировала уязвимость

короля перед лицом ирландских и шотландских мятежей и его зави-

симость от парламента или внепарламентских налогов на торговлю

для финансирования военной мобилизации), в столице небольшое

военное преимущество короля казалось решающим. Корона готови-

лась арестовать и казнить оппозицию до того, как земельная элита

за пределами Лондона сможет прийти ей на помощь. Реакционные

прокоролевские симпатии городского правительства дали народным

силам в Лондоне лишний повод прийти на помощь Пиму в надеж-

де, что парламент сможет ослабить роялистскую олигархию, удержи-

вающую замок на городских ресурсах и власти.

Анализ Бреннера привел меня к противоречащей фактам гипоте-

зе: если бы колониальные купцы

—

нарушители монополий контро-

лировали лондонское правительство в 1641 г. или торговцы, которые

имели власть, стали бы союзничать с парламентом, а не короной, то-

²²

Стоун (Stone, 1965, с. 199 – 270) говорит, что демилитаризация английского правя-

щего класса и параллельное создание системы военного финансирования зависе-

ли от налогов, которые вотировал Парламент, а не от вооруженных людей, моби-

лизованных магнатами.

218

| 4

гда Карл

остался бы без союзников в Лондоне и был бы вынужден

подчиниться требованиям парламента, предотвратив гражданскую

войну. Соответственно, если бы Пима и его союзников поддержи-

вали консервативные купцы, а не радикально настроенные народ-

ные силы, тогда землевладельцы не поспешили бы в объятья короля

и гражданская война закончилась бы быстрым поражением Карла

Тем не менее предкапиталистические, зависимые от короля купцы,

которые контролировали лондонское правительство в 1641 г., были

необходимым условием и для непреклонности короля, и для контр-

мобилизации народа, а все вместе это превратило гражданскую вой-

ну в кровавый и затяжной конфликт с непредсказуемыми радикаль-

ными последствиями.

За исключением брожения умов в Лондоне, вызванного полити-

кой реакционного городского правительства, в 1641 г. не было ни-

какой основы для радикального политического движения. Она

не образовалась и в ходе гражданской войны. Бреннер заключает,

что «за важным исключением Лондона (и, конечно же, армии), от-

носительно небольшое число областей пережило существенную ра-

дикализацию в годы гражданской войны. Учитывая идеологическое

господство местных землевладельцев над большей частью сельских

территорий и относительную невосприимчивость сельских работ-

ников к радикальной политике в эту эпоху, в сельской Англии в дан-

ное время можно было ожидать относительно малую радикализацию

масс… при любых условиях» (1993, с. 539).

Картина гражданской войны, нарисованная Бреннером, очень

похожа на образы, данные ревизионистами, потому, что он счи-

тает тогдашние альянсы конъюнктурными, а не принципиальны-

ми. Тем не менее Бреннер все-таки считает их продолжительными

и стратегическими, а не переменчивыми и тактическими. Граждан-

ская война, по Бреннеру, была в меньшей степени расколом внут-

ри парламента и в большей степени «консолидацией критически

важных альянсов» (1993, с. 688). Бреннер хочет сказать, что альян-

сы строились и на личных, и на классовых основаниях. Он прида-

ет большое значение долговременным деловым, политическим, ре-

лигиозным и личным связям между пуританами-землевладельцами

—

основателями колоний и колониальными купцами

—

нарушителями

монополий. Подобные связи 1641 г. и позже придавали землевладель-

цам-парламентариям уверенность в том, что они могут положиться

на лондонские народные силы, которые колониальные купцы моби-

лизовывали против короны, и что эти силы можно контролировать.

Этот альянс в дальнейшем упрочился благодаря заинтересованно-

219

|

сти землевладельцев и капиталистических купцов (хотя часто не на-

родных сил) в антикатолической милитаристской политике, а также

общему желанию, чтобы государство стимулировало внешнюю тор-

говлю и внутреннюю экономику. Обе группы требовали пресвитери-

анского или независимого в религиозном смысле урегулирования,

которое бы защищало контроль землевладельцев и купцов над быв-

шей церковной собственностью и священниками их конгрегации.

Критику ревизионистов, предложенную Бреннером, можно углу-

бить и усилить, перенеся его модели анализа купцов на изучение ин-

тересов и сетей землевладельцев. Большая часть этой работы уже

проделана. «Экономические проблемы церкви» Кристофера Хилла

(Hill, 1963)

—

решающее исследование того, как передача церковных

земель, бенефициев, прав на десятину и распределение церковных

приходов заинтересовала и получателей, и покупателей таких фео-

дальных благ в сохранении их ныне частной собственности и сдела-

ла их противниками возвращения прав на доходы и юридические

полномочия королю и англиканской иерархии

²³

. Таким образом, вла-

дельцы бывшей церковной собственности, обладая схожими поли-

тическими интересами и общим набором религиозных идентично-

стей, завели между собой связи, назначая близких по духу священни-

ков на подконтрольные им бенефиции.

Питер Бирман находит схожую, взаимно усиливающую смесь

классовых, патронатных и религиозных связей среди пропарламент-

ского джентри в Норфолке, смесь, вытесняющую старые семейные

и патронатные связи, при помощи которых магнаты контролиро-

вали графства в

xvi

в.

²⁴

Работы Хилла и Бирмана показывают сель-

ский эквивалент лондонского альянса по Бреннеру между пуритана-

ми-землевладельцами, учреждавшими колонии, и колониальными

купцами

—

нарушителями монополий.

Джентри могли создавать альянсы, основываясь на местных и лич-

ных сетях. Однако, вопреки необоснованным утверждениям ревизио-

нистов, сельские союзы были столь же продолжительными, как и лон-

донские коалиции, и также сформировались на десятилетия ранее

революции. Социальные и политические сети не образовывались

случайно или по чьему-либо капризу. Решения расширять свою по-

²³

Я рассматриваю воздействие этих элитных конфликтов на классовые отношения

аграрного сектора в книге «От манора к рынку: структурное изменение в Анг-

лии, 1536 – 1640 гг.» (From manor to market: structural change in England, 1530 – 1640;

Madison: University of Wisconsin Press, 1987), с. 100 – 41.

²⁴

См. мой обзор открытий Бирмана ранее в этой главе.

220

| 4

литическую поддержку, назначать священников, вкладывать деньги,

исповедовать религию или противодействовать королю или поли-

тической машине графства воспринимались весьма серьезно. Они

принимались ради защиты жизни человека и его семьи и в надежде

увеличить свои шансы. Судьбоносные решения принимались с боль-

шей уверенностью, когда они согласовывались с решениями других

индивидуумов, занимающих схожее положение и мысливших схо-

жим образом. С углублением линий напряжения и обострением кон-

фликтов каждый выбор становился все более опасным и все меньше

удовлетворял ожидания. Роялисты и революционеры были способ-

ны продолжать свою деятельность, будучи уверенными, что их бли-

жайшие сторонники являются и их долговременными партнерами.

Когда парламентарии очень нуждались в расширении своего союза,

они обращались к надежным сторонникам своих сторонников. Кни-

га Бреннера, по крайней мере, объясняет, почему эти далеко распро-

странившиеся альянсы вообще заключались. Дальнейшее историче-

ское исследование, базирующееся на готовности трактовать рево-

люционеров как людей целерациональных и социально стабильных,

позволит определить интересы и сети, которые и создали великий

антикоролевский союз. Такое исследование также сможет объяснить,

почему этот союз разрушился во время республики (Commonwealth)

и Реставрации и почему гораздо более ограниченная программа дей-

ствий продержалась на протяжении всей славной революции.

Горизонтальный абсолютизм и концентрация элит

Стратегия горизонтального абсолютизма, запущенная Реформаци-

ей Генриха, обернулась подлинной катастрофой для королевской

власти. Каждый ход Генриха

viii

и его преемников против полити-

ческих конкурентов на общенациональном уровне приводил к поте-

ре земель, налогов, юридических полномочий, власти над местным

управлением и парламентом и переходу их к единственной элите,

джентри, оказавшихся слишком многочисленными для подкупа ко-

роной. Разрушение короной политических сетей магнатов в граф-

ствах и контроля католической иерархии над общенациональной ор-

ганизацией церкви со своей экономической, юридической и идеоло-

гической властью привело к тому, что джентри стали искать новые

основания для определения своего социального статуса и выраже-

ния своих материальных и духовных запросов. Джентри делали это

через политические организации графств, концентрировавшихся

вокруг коллегий мировых судей, и через коллективный патронат