Ланда Р.Г. (отв. ред.) История Востока. В 6 т. Том 5. Восток в новейшее время : 1914-1945 гг
Подождите немного. Документ загружается.
Анвалем и создав государственное объединение — республику Риф. Национальное собрание республики
образовало правительство во главе с эмиром Абд аль-Кримом аль-Хаттаби, приняло «Национальный обет»,
предусматривавший изгнание колонизаторов. Испанские гарнизоны сохранились лишь на побережье. Пять
лет республика Риф героически противостояла империалистам. (Ход ее борьбы был подробно исследован в
1925 г. видным военным
и политическим деятелем СССР М.В.Фрунзе в его работе «Европейские
цивилизаторы и Марокко».) Но Испания и Франция, соединив свои силы в 1924 г., к весне 1926 г. одолели
берберскую республику. Сопротивление племен продолжалось, однако, в горных областях Среднего и Вы-
сокого Атласа, в ущельях Антиатласа в 1926-1934 гг. Это был конец феодально-племенного
этапа
освободительной борьбы, в ходе которой патриоты из местной знати погибали в боях или (подобно взятому
в плен Абд аль-Криму) высылались за пределы отечества.
Руководство антиимпериалистическим движением постепенно переходило в руки национальной буржуазии,
страдавшей от нараставшей конкуренции иностранных товаров, политического бесправия и иностранного
засилья. Уже к 1921 г. во французской зоне обосновались 160 тыс. иностранцев, из них 128 тыс. — граждан
Франции, среди которых было немало европейцев из Алжира, имевших
238
Часть II. Страны Востока в 1914-1945 гг. Этапы развития
опыт экономической деятельности в Магрибе или прошедших школу колониальной бюрократии. В
дальнейшем их ряды, прежде всего предпринимателей, но также квалифицированных рабочих, учителей и
врачей, пополняли итальянцы, греки, португальцы, швейцарцы, бельгийцы, англичане и даже русские
эмигранты. Поощряемое властями протектората развитие промышленности, торговли, частного бизнеса в
банковском деле, сельском хозяйстве, туризме, на транспорте
оборачивалось, однако, не только
обогащением колонизаторов, но и ростом численности их потенциальных противников— пролетариата,
служащих, местных предпринимателей. ;
Выразителями оппозиционных настроений стали молодые интеллигенты, студенты и религиозные деятели.
Их выступление было ускорено изданием султаном по требованию французских властей «берберского
дахира» (указа) от 16 мая 1930 г., который вводил специфическую систему судов и школ с целью обособить
берберов от арабов в культурном, юридическом и религиозном плане (заодно берберам навязывали
христианство). В конечном
итоге планировался политический раскол среди марокканцев, что вызвало
массовое движение протеста. Первая националистическая партия — Магрибинский блок национального
действия — образовалась в 1934 г. и насчитывала 150 активистов и 200-300 сочувствующих. Это было
ответом на попытку колонизаторов разделить марокканцев по этническому признаку. В 1937 г.
Магрибинский блок был запрещен, но вскоре возродился в виде двух партий —
более либеральной Партии
национального движения (ПНД) и более традиционной Национальной партии осуществления требований
(НПОТ). Обе они объединяли в своих рядах главным образом горожан (студентов, ремесленников, рабочих),
возглавлялись интеллигенцией, выступали за отмену «берберского дахира» и некоторые демократические
реформы, но не требовали отмены протектората. Тем не менее они подверглись репрессиям французских
властей.
Национально-освободительное движение 30-х годов в Марокко почти не испытало воздействия мирового
экономического кризиса 1929-1933 гг. ввиду замкнутого характера и слабой связи с внешним рынком
экономики племен и традиционных укладов города. Тем не менее в Марокко, как и везде на Востоке,
наблюдались падение цен на сельскохозяйственную продукцию, миграция разоренных сельчан в города
,
ухудшение положения ремесленников и национальных предпринимателей из-за наплыва дешевых
иностранных товаров, роста безработицы. Все эти факторы привели к тому, что уже в 1929 г. до 20 тыс.
марокканцев выехали на заработки во Францию, несмотря на запреты властей протектората.
Тем не менее эти явления еще не вели к столь серьезным социальным сдвигам, как в соседних Алжире и
Тунисе, еще не взорвали устойчивую систему традиционного общества. Созданная в 1920 г. местная
федерация Французской компартии была малочисленна, состояла из французов и в 1936-1938 гг. до своего
запрещения действовала активно лишь в трех городах. Профсоюзы
французов и испанцев часто враждовали
между собой, почти не вовлекая в свою борьбу марокканцев. Поэтому указанные выше последствия кризиса
1929-1933 гг., умножая число недовольных, лишь косвенно влияли на степень накала антиколониальных
настроений, находивших свое выражение в деятельности национальных партий.
Глава 10. Марокко: сопротивление режиму протектората
239
Лидеры этих партий Мухаммед аль-Ваззани от Партии национального движения (ПНД) и Алляль аль-Фаси
от Национальной партии осуществления требований (НПОТ) сделали ставку на разные тенденции в
марокканском обществе: вокруг первого группировались в основном европеизированные либералы, вокруг
второго — образованные мусульмане. Соответственно и опирались они на разные социальные группы и
направления, хотя
отстаивали, каждая по-своему, права и демократические свободы народа. Однако влияние
их было ограниченным, так как в полупатриархальном-полуфеодальном Марокко общинные, клановые,
земляческие, этнические, конфессиональные (в рамках того или иного братства или личной преданности
тому или иному марабуту) связи были тогда еще сильнее связей политических или идеологических.
Поэтому даже интеллигенты,
рабочие, служащие не могли не учитывать в первую очередь отношение к той
или иной проблеме, в том числе политической, их общины, племени, области, этноса (арабов, берберов,
африканцев, европейцев), конфессии. Участниками общенациональных кампаний протеста часто были
только грамотные люди, способные прочитать листовки и партийные газеты на арабском и французском
языках — «аль-Магриб» и «Аксьон Попюлер» (НПОТ), «ад-Дифаа» и «Аксьон дю пёпль» (ПНД).
Летом и осенью 1937 г. волнения экономического характера (в связи с отводом воды на поля европейских
колонистов) постепенно переросли в политические выступления крестьян и горожан в исторических
столицах Фесе и Марра-кеше, а также в ряде других городов, включая берберский центр Хемиссет (что
явилось неожиданностью для властей). Волнения были подавлены французскими войсками
. НПОТ и все
газеты оппозиции оказались под запретом, а лидеры обеих партий — под арестом. Алляль аль-Фаси был
выслан в Экваториальную Африку, аль-Ваззани — в Сахару.
В испанской зоне, наоборот, власти после 1926 г. стремились привлечь симпатии мусульман, прежде всего
национальной интеллигенции традиционалистского толка, в основном — выпускников университетов
Арабского Востока. Но королевскому правительству Испании с трудом удавалась роль «либерала», хотя оно
и выглядело таким по сравнению с полицейским режимом во французской зоне. Оппозицию испанцам
возглавил бывший министр юстиции
в султанском правительстве Абд ас-Салям Беннуна, находившийся под
влиянием «певца панарабизма» Шакиба Арслана, издававшего в Женеве журнал «Ля Насьон араб». В 1930 г.
Арслан по просьбе Беннуны прочитал в Тетуане (центре испанской зоны) ряд лекций. Еще до этого испанцы
разрешили создать в зоне некоторые общественные организации, в том числе женские,
которые поддержали
националистов. После падения в апреле 1931 г. монархии в Испании Беннуна во главе делегации
мусульманских деятелей ездил в Мадрид, где потребовал от новых властей Испанской республики
предоставления марокканцам демократических свобод и политических прав, но при условии сохранения
режима протектората. Испанцы, однако, с 1933 г. разрешили издавать в контролируемой ими зоне только
арабо-язычные издания («ас-Салям», «аль-Магриб аль-джадид», «ар-Риф»), а также политические брошюры.
Испанские власти даже субсидировали мусульманскую прессу, критиковавшую порядки во французской
зоне, разрешали распростране-
240
Часть II. Страны Востока в 1914-1945 гг. Этапы развития
ние прессы Арабского Востока, что было запрещено на контролируемой французами территории.
Тем не менее в 1932 г. была попытка мятежа солдат-берберов из племени гомара, а в 1933 г. отмечалась
«эпидемия забастовок» в городах испанской зоны и спорадические волнения в горных ее районах. Частично
это было отголоском событий в Испании, частично— результатом постоянных контактов националистов
испанской зоны с Аллялем аль-Фаси и Мухаммедом
аль-Ваззани. Кроме того, на всех патриотов Марокко
оказывали влияние и-события на Арабском Востоке: введение в действие в 1930 г. конституции,
объявившей Сирию (пусть формально) парламентской республикой, созыв в Иерусалиме в 1931 г.
Панисламского конгресса, провозглашение в 1932 г. независимости Ирака, восстание 1933 г. в Палестине.
Летом 1936 г. в испанской зоне образовалась Партия национальных
реформ (ПНР) во главе с Абд аль-
Халиком Торресом, сменившим умершего Беннуну. Она опиралась на довольно широкие круги коренных
жителей — интеллигенцию, служащих, ремесленников, мелких торговцев, но элиту ее составили выходцы
из буржуазно-феодальных кругов. Именно в это время испанская зона стала основной базой мятежа
генерала Франко против Испанской республики. С
помощью авиации и флота Германии (с 1905 г. имевшей
на севере Марокко солидную агентуру) и Италии генералу Франко удалось переправить в Испанию «таборы
мавров», т.е. марокканские части, навербованные подкупленными феодалами из простых мусульман,
которым внушали, что они сражаются, во-первых, против тех, кто подавил республику Риф, во-вторых, про-
тив врагов
ислама— испанских коммунистов, а также якобы за самостоятельность Марокко, которое
франкисты обещали сделать самой процветающей из мусульманских стран. Сам Франко объявил себя
«покровителем ислама» и ловко использовал горькие воспоминания марокканцев о поражении рифских
повстанцев, а также близорукую колониалистскую позицию правительств Франции и Испании, которые
осенью 1936 г. отклонили предложение марокканских националистов
поднять восстание в тылу у Франко
взамен предоставления Марокко автономии. В результате Франко удалось мобилизовать в свою армию,
несмотря на протесты молодого султана Мухаммеда Бен Юсуфа, многих мусульман (в том числе из
французской зоны) Марокко и даже Алжира. Это явилось суровым уроком для антифашистских сил во веем
мире, примером недопустимости
и губительности для них недооценки колониального вопроса и союза с
угнетенными народами афро-азиатских стран.
Испанская республика практически совершила самоубийство, отказавшись даже вести разговор с Партией
национальных реформ о самостоятельности одной только области Риф. В результате ПНР стала
сотрудничать с франкистами и на деле им содействовать, противопоставляя колониализму Франции «восемь
веков дружбы и братства» с Испанией. Впоследствии Абд аль-Халик Торрес признал, что ПНР больше
склонялась
к соглашению с республиканцами. Но это было уже позже, когда франкисты, закрепившись в
Испании, перестали особенно церемониться с националистами. К тому же далеко не все марокканцы
соглашались стать «наемными маврами». Например, в сентябре 1936 г. против мобилизации в армию
Франко выступили берберы гомара, в сентябре 1938 г. — арабы джиба-
Глава 10. Марокко: сопротивление режиму протектората
241
ла. Родное племя Абд аль-Крима аль-Хаттаби айт варьягар (бану уриагель) во главе со своим каидом
Азерканом также выступило против франкистов, как и некоторые феодалы (Идрис Риффи, Зедала).
Однако ПНР продолжала сотрудничать с Франко, резко критикуя в прессе и по радио политику Франции в
Марокко. Она не возражала ни против размещения в городах испанской зоны германских войск, ни против
их участия в подавлении выступлений антифашистов в аль-Араише (Лараше) в 1937 г. и в Тетуане осенью
1938 г. Лишь в
конце 1939 г. А.Торрес, разочаровавшись в режиме Франко, обвинил его в невыполнении
обещаний «славы и величия Магриба» и призвал к борьбе за независимость от Испании. Однако франкисты
сумели нейтрализовать ПНР, создав в качестве противовеса ей Партию магрибинского единства (ПМЕ) во
главе с Мухаммедом Мекки Насыри, выступавшим за панарабизм и объявление арабского
языка
единственным в Марокко. На фоне развернувшегося соперничества ПНР и ПМЕ франкисты практически
обескровили своих противников массовыми арестами всех бунтовавших против режима.
Воспользовавшись успехами франкистов, Германия и Италия установили свой контроль над испанской
зоной Марокко, учредили здесь свои миссии, «освоили» местные порты и аэродромы, стали экспортировать
в Германию богатства недр северного Марокко. В дальнейшем Гитлер и Муссолини всячески содействовали
укреплению власти Франко на севере Марокко, а в июне 1940 г. помогли ему захватить Танжер
, с 1923 г.
считавшийся особой зоной под международным управлением. Франко претендовал на всю территорию
Марокко, Мавританию и даже на запад Алжира (Оранию), где жило много испанцев. Однако Германия
предпочла сохранить в странах Магриба послушную ей администрацию капитулянта Петэна.
Разгром Франции в июне 1940 г. означал для Марокко ужесточение режима протектората во всех его
проявлениях. Петэновская администрация, махнув рукой на социальную сферу (они выгоняли из городов
пришельцев из деревни, не обращали внимания на рост эпидемий, голод и детскую беспризорность), еще
шире развернула в стране систему концлагерей, в которых и раньше содержались
испанские эмигранты-
республиканцы, бежавшие от нацистских преследований евреи, иностранцы-антифашисты из Европы. В 12
концлагерях Марокко в январе 1943 г. официально числилось 2968 иностранцев. На деле узников было
намного больше: 3200 испанских республиканцев, 150 русских (в основном— советских граждан), польские
и немецкие эмигранты, коммунисты и сторонники де Голля (преимущественно французы) и, конечно,
марокканцы. Только в
одном лагере под Касабланкой содержалось около 3-4 тыс. политзаключенных.
Точное их количество по всему Марокко так и не было установлено.
Германо-итальянские «комиссии по перемирию» были присланы и во французскую зону Марокко, где они
занялись вывозом сырья и продовольствия в Германию. В 1941 г. немцы установили контроль над всеми
военными базами Марокко, особенно над портом Касабланка. Германские военные корабли и транспорты
укрывались в портах обеих зон, а германская авиация, базируясь на севере
Марокко, совершала налеты на
британскую крепость Гибралтар. В Марокко тогда действовали 180 немецких офицеров и техников. Англия
и США, опасаясь
242
Часть П. Страны Востока в 1914-1945 гг. Этапы развития
полной оккупации Марокко немцами, всячески заигрывали с Петэном, но безрезультатно. Впрочем, консул
США в Рабате Роберт Мэрфи сумел заключить в 1941 г. соглашение с главой французской администрации
во всем Магрибе генералом Вейганом, по которому США стали поставлять в Магриб продовольствие и
промтовары, получив вместе с тем возможность следить за тем, чтобы все
это не попало бы в Германию. Вся
эта система контроля была использована для тайных контактов с петэновцами, вербовки местной
проамериканской агентуры из верхушки как европейцев, так и марокканцев, подготовки вторжения в
Магриб с целью срыва гитлеровского плана «Изабелла-Феликс»* предусматривавшего оккупацию Марокко
и превращение его (как и французских владений в
Западной Африке) в плацдарм для нападения на США
через Атлантику.
В ноябре 1942г. в Марокко был высажен американский десант. Французы оказали сопротивление, что
стоило союзникам 3 тыс. убитых и раненых, потери множества судов. Вся бывшая администрация Петэна
была оставлена на своих местах, а возглавил ее сначала перешедший на сторону. США адмирал Дарлан, а
потом — генерал Жиро, также связанный с американцами. Уже в
декабре 1942 г. США получили военно-
воздушную базу в Порт-Листе (ныне Кенитра), принимавшую до 100 тяжелых бомбардировщиков и 4 тыс.
военнослужащих. К 1945 г. США имели в Марокко пять баз, на которых размещались 18 тыс. солдат и офи-
церов.
В январе 1943 г. в Касабланке состоялась конференция, во время которой президент США Рузвельт и
британский премьер Черчилль встретились и с султаном Марокко и с де Голлем, с которым не нашли
общего языка. Эта и последующие встречи вызвали раздражение французских властей, опасавшихся
заявлений Рузвельта о том, что «эра колониальной эксплуатации заканчивается» и
ее следует заменить в
Марокко «помощью американцев» и политикой «свободной конкуренции». Де Голль, также встретившись с
султаном, отметил его намерение возглавить движение к независимости. Возникшая в конце 1943 г. на
основе Национальной партии осуществления требований новая националистическая партия «Истикляль»
(«Независимость») направила султану и англо-американским властям манифест с требованием возрождения
самостоятельности
Марокко и отмены режима протектората1. Что касается националистов испанской зоны,
то все их партии еще в декабре 1942 г., учитывая изменение военной ситуации, потребовали ликвидации
деления страны на зоны и восстановления в полной мере суверенитета «мусульманской монархии
Алауитской династии».
И султан, и националисты возлагали на США большие надежды, тем более что американцы умело
противопоставляли свой «антиколониализм» (под которым, по мнению де Голля, «скрывалось
инстинктивное желание господствовать») традиционному колониализму Англии и Франции. Прощаясь с
Рузвельтом, султан сказал: «Перед моей страной — новое будущее!» Однако позиции Франции в Марокко
оставались достаточно крепки и
в экономике, и, что особенно важно, в социальной сфере, так как не только
французские колонисты, капитали-
1 Характерен социальный состав подписавших манифест политиков: 8 торговцев и промышленников, 5
крупных землевладельцев, 6 чиновников султанской администрации, 4 судьи, 7 представителей свободных
профессий, 10 улемов (богословов) и 19 учителей.
Глава 10. Марокко: сопротивление режиму протектората
243
сты, чиновники и жандармы, но и большинство феодалов (особенно берберских), мусульманской буржуазии
и бюрократии, а также европеизированной фракции интеллектуалов чувствовали себя связанными с
Францией. Даже компартия Марокко, образованная в ноябре 1943 г., в своей программе наряду с
независимостью предусматривала «союз с французским народом».
Основу КПМ образовали антифашисты-европейцы, которые сумели скрыться в подполье. Их левое крыло, в
отличие от «оранцев» (чиновников из алжирской области Орания, преимущественно французов и
офранцуженных испанцев), которые были ярыми колонизаторами, много сделало для воссоздания
распущенных в 1939 г. секций ФКП и их реорганизации в 1943 г. в Коммунистическую партию Марокко
(КПМ),
для привлечения в ее ряды коренных марокканцев. Однако, едва успев возникнуть, КПМ была
сильно ослаблена— почти все ее руководители (включая первого генсека КПМ Леона-Рене Султана и члена
ЦК Анри Бонне) погибли или получили тяжелые ранения на фронте, сражаясь во французской армии.
В свою очередь, партия «Истикляль» свое требование независимости от Франции обосновала ссылками на
Атлантическую хартию 1941 г. и на заслуги Марокко перед союзниками в обеих мировых войнах. Это
требование было общим и для сторонников аль-Фаси, и для приверженцев аль-Ваззани (хотя оба лидера на-
ходились в ссылке). И султан, и США
поддерживали «Истикляль», поэтому партия сочла возможным
направить свой манифест одновременно султану, французским властям и союзному командованию. Но
Франция не хотела вести переговоры с «Истикляль»: через 17 дней после подачи манифеста четыре лидера
«Истикляль» были арестованы под фальшивым предлогом их участия в «заговоре немецких агентов». В
ответ в столице Марокко Рабате, расположенном
рядом Сале и старой столице Фесе произошли массовые
выступления и нападения на французов. В ходе жестокого подавления этих выступлений полицией и
войсками только в Фесе, где беспорядки длились более месяца, было убито 40 и ранено 100 человек, а из 600
арестованных 450 были осуждены. Этот тяжелый удар по национальному движению фактически
парализовал его примерно
на полтора года.
Генеральный резидент Франции в Марокко заявил: «Слово „независимость" должно быть вычеркнуто из
лексикона и вырвано из сердец». Марокканцы поняли, что все это осуществляется при попустительстве
США и Англии, войска которых находились в Марокко. Это обстоятельство, как и последующее невнима-
ние ООН к меморандуму «Истикляль», направленному в ее адрес одним из лидеров
партии Мухаммедом
Лиязиди, вызвали разочарование националистов. Им предстояла тяжелая борьба.
Репрессии против них смягчились только к лету 1945 г. Большинство арестованных были освобождены.
Вместе с тем Шарль де Голль, возглавлявший правительство Франции и понимавший необходимость хотя
бы внешней либерализации господства Франции в колониях, а также отпора поползновениям США на
вытеснение Франции из Марокко, отнесся подчеркнуто уважительно к султану: Мухаммеда Бен Юсуфа с
триумфом провезли по оккупированной французами зоне Германии. Это было как бы признанием заслуг
марокканцев, сражавшихся в армии Франции. Но одновременно де Голль отказался даже раз-
/44
Часть 11. Страны Востока в 1914-1945 гг. Этапы развития
говаривать о пересмотре, тем более об отмене договора 1912 г. о протекторате над Марокко.
Вторая мировая война в целом явилась важным рубежом в истории Марокко и движения за возрождение его
независимости. Ослабление экономических связей с Францией в 1940-1944 гг. вызвало некоторый рост
местного производства и усиление национальной буржуазии, развитие новых отраслей хозяйства и уве-
личение рабочего класса. Десятки тысяч марокканцев приняли участие в сражениях. Только в
Тунисе в боях
участвовали 35 тыс. марокканцев. В дальнейшем их ряды пополнились, и они были реорганизованы в две
механизированные дивизии, два полка стрелков и полк спахи (легкой кавалерии), особенно отличившиеся
при захвате труднопроходимых горных районов на Сицилии, в Италии и на Корсике. Участвовали они и в
освобождении Франции и Германии. На
родину они вернулись уже другими людьми, обогащенными
боевым опытом военных действий и непосредственными впечатлениями от победы антифашистско-
демократи-ческих сил в Европе, что сыграло свою роль в последующем взлете освободительного движения.
Хотя протекторат Франции и Испании над Марокко сохранился, он был за годы войны в определенной мере
поставлен под вопрос германо-итальянским, а затем англо-американским проникновением в страну.
Сформировавшиеся тогда национальные политические партии при всех различиях между ними были едины
в одном — требовании ликвидации режима протектората. Именно в период войны власти
испанской зоны
вынуждены были встать на позиции поддержки мусульманских националистов своей зоны и постоянной
критики властей французской зоны. Правительство Франции также вынуждено было считаться с подъемом
антиколониальной борьбы и ростом национального самосознания марокканцев.
Глава 11
ТУРЦИЯ:
ОТ МУСУЛЬМАНСКОЙ ИМПЕРИИ К СВЕТСКОЙ РЕСПУБЛИКЕ
1914-1918 годы. Военно-политический союз с Германией, который не только сохранили, но и всемерно
стремились укрепить младотурки, вновь придя к власти в результате военного переворота 23 января 1913 г.,
определял неизбежность вовлечения государства в начавшуюся 1 августа 1914 г. Первую мировую войну,
хотя первоначально власти и заявляли о нейтралитете страны. В течение всех предвоенных лет
немцы
активно и последовательно поддерживали в разваливающейся империи панисламистские и пантюркистские
устремления лидеров младотурок, непосредственно распространявшиеся прежде всего на российские
территории и на Балканы. Заключив с Германией 2 августа секретное соглашение о военном
сотрудничестве, младотурки приступили к всеобщей мобилизации, предоставив свои вооруженные силы в
распоряжение германского командования. 29 октября германо-турецкие корабли уже
обстреливали
Черноморское побережье России. 11 ноября в мечети Фатих в Стамбуле была оглашена фетва шеих-уль-
ислама о джихаде против держав Антанты и издано соответствующее ироде султана Мехмеда V.
Последующие несколько фетв разъясняли, что все мусульмане должны бороться с неверными в странах
Антанты, в то время как Германия и Австрия являются опорой
и защитой ислама. Османский парламент
безропотно поддержал все эти шаги младотурок.
Империя не была готова к войне. Отсталое, в основном феодальное сельское хозяйство находилось в
состоянии перманентного кризиса, связи с государством определялись сокращающимися, словно
шагреневая кожа, размерами ашара и кредитами Сельхозбанка для немногочисленных помещиков-
торговцев; добывающая и обрабатывающая отрасли промышленности в условиях полуколониальной
зависимости оставались далекими от фабричных форм производства, контролировались иностранным
капиталом. Под контролем Управления Оттоманского долга, т.е. прежде всего англо-французских
кредиторов, находилась фактически основная часть системы сбора налогов и пошлин. Сохранялась модель
зависимой, верхушечной европеизации, подражательства и заимствования; империя оставалась самым
отсталым из крупнейших государств обширного региона Евразии. Общая отсталость сопровождалась и
тяжелыми последствиями недавних войн — триполитанской, балканской.
Все это ставило армию на грань
полного развала еще перед началом войны.
Военно-стратегический план Энвер-паши, одобренный немецкими генералами, предусматривал на первом
этапе наступление в двух стратегических направлениях — на Кавказ против России и к Суэцу против
Англии и Египта, что
246
Часть II. Страны Востока в 1914-1945 гг. Этапы развития
должно было обеспечить вовлечение в войну всего исламского мира Африки, а также России, включая
Волго-Уральский район и Среднюю Азию. Второй этап предполагал утверждение Османской империи при
поддержке Ирана и Афганистана в мусульманских провинциях Индии. Однако в ответ на попытки османов
развернуть наступление на Кавказ последовал контрудар русских по линии Ар
-дахан-Сарыкамыш-Урмия и
разгром под Сарыкамышем. Развивая наступление, российские войска позднее (в начале 1916 г.) овладели
Эрзурумом, затем Трабзоном и, наконец, Эрзинджаном.
На Дарданелльском фронте против высаженного на Галлипольском полуострове десанта союзников
успешно действовал, вопреки инструкциям германских военных советников, полковник Мустафа Кемаль,
добившийся изгнания отсюда войск Антанты в январе 1916 г. На Месопотамском фронте туркам в том же
году удалось принудить в Кут-эль-Амаре к капитуляции английский отряд генерала Таунсенда. Однако
затем англичане
вскоре овладели Багдадом и начали наступление на Палестину.
При младотурках в условиях стремительно распространявшегося в империи турецкого националистического
движения активную роль играл покинувший Россию в 1908 г. Юсуф Акчура (Акчурин). Он считал, что
самой серьезной преградой для объединения всех тюрок Европы и Азии является Россия. Также в годы
войны приняла отчетливо пантюркистский характер публицистическая деятельность Зии Гёкальпа. В
опубликованном им
в начале войны альманахе «Кы-зылэльма» он приводит свое ранее написанное
стихотворение «Туран», содержание и направленность которого характеризуют следующие строки, и
поныне часто повторяемые пантюркистами: «Родина для турок — это не Турция и не Туркестан, родина —
это великая и вечная страна — Туран». Он считал, что именно такие стихи должны были вдохновить
турок
на победу в войне. Кстати говоря, непосредственной причиной его ссылки на Мальту (1919-1921) в числе
других депутатов султанского парламента указывалась в документах следующая — «нарушение
общественного порядка, насильственные действия (zorbahk) в отношении армян». Учиненная в 1915 г.
расправа над сотнями тысяч армян, составлявших немалую долю населения государства, не принесла
османам победу на фронте.
Политика «национальной экономики», начатая в 1908 г. и продолженная в 1914-1918 гг., неизбежно приняла
форму военной экономики, опиравшейся на турецкую властную элиту, т.е. учредителями создаваемых
акционерных компаний оказывались представители турецкой знати, бюрократы, политики. Турецкий
исследователь Зафер Топрак отмечает: «Самые выдающиеся примеры национальных ширкетов дала
стамбульская организация партии „Единение и прогресс"». Созданное ею «Хейети махсуса-и тиджарийе»
взяло на себя обязательство снабжать Стамбул продуктами питания, а вырученные средства использовать
для учреждения новых национальных ширкетов. В Стамбуле было создано три таких ширкета, в других
городах — Конье, Измире, Айдыне, Бурсе, Кютахье — еще несколько. В пользу их создания выступали
идеологи тюркизма Зия Гёкальп, Текин Альп, Хюсейн Джахит, Ахмед Хамди (Башар), и др. В 1917 г. был
учрежден банк «Османлы итибар-и милли банкасы» с капиталом в 4 млн. лир, один пай стоил 10 лир, акции
продавались через Сельскохозяйственный банк. Первым
Глава 11. Турция: от мусульманской империи к светской республике
247
акционером стал султан Мехмед V, он приобрел 200 акций. Депутаты-иттихадис-ты (члены партии
«Единение и прогресс») также становились акционерами компании, недостающие деньги для уставного
капитала были предоставлены Министерством финансов. Много лет спустя Фалих Рыфкы Атай,
сподвижник Кемаля, писал: «Либерализация Османской империи подразумевала государственного
чиновника как носителя частной инициативы. Государство предоставляло некоему
лицу из казны сотни
тысяч лир. Это лицо приобретало, например, судно, а государство это же судно нанимало для своих
перевозок, в итоге утверждалось, что у турок зародилась и укрепляется экономическая деятельность. Такое
лицо было не частным предпринимателем, а комиссионером, присваивающим себе доход государства».
Наиболее доходная из госмонополий — табачная — контролировалась Обществом османских Табаков
(«Режи»). Как писал Тишанский, «тысячи крестьян заключались в тюрьмы и расстреливались за нарушение
правил, издававшихся с целью задержать увеличение производства табака, чтобы не допустить снижения
цен на запасы монополии. Почти весь табак в сыром виде вывозился за границу, переработка на месте
почти
не практиковалась». Прибыль «Режи» распределялась между казначейством, Управлением Оттоманского
долга и «Режи». В распоряжении Управления долга оставалась и другая крупная госмонополия — солевая.
Перед началом мировой войны аппарат Управления долга насчитывал 8931 человека, в то время как в
Министерстве финансов было 5472 работника. Попытки иттихадистов хотя бы частично избавиться от
бремени зависимости (таких
, как провозглашение отмены капитуляций, увеличение импортной пошлины,
введение более жесткого закона о деятельности иностранных компаний и др.) мало что давали в условиях
военного времени. Наибольшее недовольство и внешней, и внутренней политикой триумвирата (Энвер-
паша, Талаат-паша, Дже-маль-паша) проявляла анатолийская буржуазия, связанная напрямую с сельским
хозяйством, которую почти не
допускали к внешнеторговым операциям, кредитам и льготам,
контролируемым компрадорами. Вместе с тем военная обстановка, рост экспорта все же позволяли ей
приобщиться к определенной доле доходов от внешней торговли, что впоследствии сказалось на ее
враждебном отношении к интервентам.
Названные меры не предотвратили полного разгрома империи и раздела остатков ее территории Антантой
по итогам войны. Этот разгром лишь на короткое время был отсрочен революционными событиями,
произошедшими в России. Воспользовавшись ликвидацией фронта на Кавказе и распадом российской
армии, младотурки предприняли попытку захватить Закавказье, перебросив части своих войск из арабских
провинций, что
вскоре привело к их утрате. В конце апреля 1918 г. османские войска заняли Каре, затем
Батум и, наконец, 15 сентября Баку. Своей нотой от 20 сентября советское правительство объявило об
отмене Брест-Литовского договора между РСФСР и Стамбулом. В конце концов, потерпев сокрушительное
поражение в Македонии и Палестине, 30 октября 1918 г. Османская империя подписала
в порту Мудрое
острова Лемнос перемирие с Антантой. На следующий день командующий турецкой группировкой
«Йылды-рым» немецкий генерал Лиман фон Сандерс передал свои полномочия Мустафе
248
Часть II. Страны Востока в 1914—1945 гг. Этапы развития
Кемалю, ставшему к тому времени генералом. Незадолго до этих событий члены всесильного триумвирата
— Энвер, Талаат и Джемаль — вышли из состава султанского правительства и навсегда покинули страну. В
ноябре-декабре 1918 г. в некоторые регионы собственно Турции стали прибывать первые оккупационные
отряды Антанты, англичане заняли Стамбул, французы — Киликию и Искенде-рун, итальянцы —
Антакью,
позже греки заняли Измир. Эти акции стали побудительным мотивом к возникновению первых организаций
сопротивления турецкого населения, чаще всего выступавших под названиями региональных обществ
защиты прав и антиоккупационных комитетов. Руководителями таких организаций были представители
торговцев, помещиков, гражданской и военной бюрократии, крестьянства, ремесленников.
1919-1923.1919-й стал годом окончательной агонии Османского государства, его парламента и
правительства и одновременно зарождения новой, кемалист-ской власти. 19 мая 1919 г., через считанные
дни после высадки греческих войск в Измире, активно поддержанных военными кораблями Англии,
Франции и США, в Анатолию прибывает Мустафа Кемаль; порвав с султанским правительством, он вместе
с ближайшими
соратниками приступает к организации, или, правильнее, к координации возникшего
национального сопротивления интервентам.
Десятки тысяч оккупантов с многочисленной военной техникой, внушительными военно-морскими силами
разместились на территории Турции, в портах Средиземного и Черного морей, в Стамбуле, в проливах
Босфор и Дарданеллы. Отсюда Антанта организовала интервенцию не только в глубь Анатолии, но также и
против Советской России. Уже это обстоятельство создавало основу военно-политического сотрудничества
двух стран на ближайшие годы. 28 января 1920 г. по требованию кемалистов султанский парламент принял
«Национальный обет». Это была декларация, определявшая территориальные границы и особенности
устройства будущего турецкого государства, населенного «османским мусульманским большинством,
объединенным религией, расой и идеей». В документе подчеркивалось, что именно эти территории
являются собственно турецкими, «представляют собою единое целое,
которое не терпит разделения ни де-
юре, ни де-факто по каким бы то ни было причинам». В тексте обета принцип плебисцита назывался
главным при решении спорных территориальных вопросов, подтверждались гарантии меньшинствам.
Обращение к тексту «Национального обета» до недавнего времени составляло традицию турецкой
историографии периода республики. Этот документ был свидетельством мирной
внешней политики Турции.
В нем подчеркивался полный отказ от претензий на любые территории, если они не упомянуты в тексте
документа, и в то же время намерение сохранить все то, что составляло, по мнению парламента, территорию
Турции.
Однако этот документ не был принят во внимание, сам парламент был разогнан английскими
оккупационными властями Стамбула, причем многие депутаты были отправлены ими в ссылку на Мальту.
Раздел страны был, казалось, закреплен мирным договором, который султанское правительство подписало
под нажимом Антанты 10 августа 1920 г. в местечке Севр под Парижем. Согласно ему, Восточная Фракия
с
Адрианополем, а также Измир отходили к Греции, Мосул — к Англии, обширная территория, примыкавшая
к Сирии, — к Франции.
Глава 11. Турция: от мусульманской империи к светской республике
249
Зона проливов выделялась в особый район с международным управлением, предусматривалось создание
независимых Армении и Курдистана. На значительной части оставшейся территории Турции учреждались
сферы влияния Франции и Италии. Турция подлежала разоружению, восстанавливала отмененный младо-
турками капитуляционный режим и финансовый контроль со стороны держав Антанты. К этому времени
греческая армия, активно поддерживаемая Англией
, продвинулась на значительное расстояние от
средиземноморского побережья в глубь Малой Азии, вышла к Анкаре, где обосновалась новая власть.
Определяющим тезисом западной пропаганды и дипломатии в отношении поверженной империи был в те
годы тезис «Турки, вон из Европы». Открыто признавалось, что одной из целей войны было «освобождение
народов, находящихся под кровавой
тиранией турок, изгнание из Европы Оттоманской империи,
решительно чуждой западной цивилизации».
Борьба за отмену этого договора вылилась в национально-освободительную войну, вооруженную борьбу с
«подписантами» — как со своими, включая сторонников султанской власти и местное греческое, армянское
население, так и с интервентами. Возглавившие ее кемалисты, выходцы из военной и гражданской элиты
прежнего режима, в ходе этой борьбы сумели одержать победу над греческой
армией, очистив к 18 сентября
1922 г. от интервентов всю территорию Анатолии, пленив даже ее главнокомандующего — генерала
Трикуписа. Можно представить, как решался в такой войне национальный вопрос. Сотни тысяч беженцев —
греков, армян покинули страну, не меньшее число турецких переселенцев с Балкан стали новыми
гражданами Турции.
Победа была обеспечена прежде всего благодаря мощному подъему национально-освободительного
движения во главе с бывшим султанским генералом Мустафой Кемаль-пашой. Но немалую роль сыграла и
поддержка Советской Россией этого движения как «резерва мировой революции», как свидетельства
возникновения в колониальных и полуколониальных странах нового мира, который впоследствии будет
назван «третьим миром». Первым
внешнеполитическим актом Великого национального собрания Турции
(ВНСТ) было его обращение 26 апреля 1920 г. к Советской России. Как председатель ВНСТ, Мустафа
Кемаль направил главе Советского правительства В.И.Ленину письмо с предложением установить
дипломатические отношения между РСФСР и Турцией и оказать туркам помощь в борьбе против
интервентов. Выразив на это свое согласие
, Советское правительство уже в июле принимало в Москве
первую турецкую дипломатическую миссию. Начались переговоры о заключении договора о дружбе между
двумя странами. В это же время Советское правительство оказало турецкому народу существенную помощь
деньгами (свыше 10 млн. руб. золотом), значительным количеством вооружения и боеприпасов, средствами
связи и пр. В ноябре 1920 г.
в Анкаре открылось первое иностранное посольство в новой Турции —
посольство РСФСР. Укреплению политического, военного и дипломатического сотрудничества между
Турцией и Советским правительством во многом способствовало пребывание в стране в ноябре 1921 —
январе 1922 г. видного советского полководца, общественного и партийного деятеля М.В.Фрунзе во главе
делегации Советской Украины.
250
Часть II. Страны Востока в 1914-1945 гг. Этапы развития
Сближение кемалистов с Москвой тревожило союзников, прежде всего Англию, что давало надежду туркам
рассчитывать на изменение в их пользу условий Севрского договора. Возникла ситуация, когда кемалисты
получали возможность выбора между Антантой и большевиками, и таким образом «российская сторона
оказалась более заинтересованной в подписании договора о мире, чем турецкая», что означало
необходимость
важных территориальных уступок. В итоге районы Карса, Ардагана и Артвина переходили к
Турции. Такой исход переговоров стал предметом постоянной критики со стороны многих армянских
историков, принявшей в постсоветское время весьма острый характер. 16 марта 1921т. в Москве состоялось
подписание Договора о дружбе и братстве между РСФСР и Турцией, затем 13 октября последовало
подписание в Карее аналогичного договора между Азербайджанской, Армянской и Грузинской Советскими
Социалистическими Республиками, с одной стороны, и Турцией — с другой, и, наконец, в Анкаре 2 января
1922 г. — между Украинской ССР и Турцией. В этих документах содержались положения о праве сторон на
свободу и независимость, на избрание формы правления согласно их желаниям. Оговаривалось, что те
касающиеся Турции международные акты, которые не признаны ВНСТ (имелся в виду прежде всего
Севрский договор), не будут признаваться советской стороной.
24 июля 1923 г. в актовом зале Лозаннского университета (Швейцария) состоялось торжественное
подписание мирного договора между Британской империей, Францией, Италией, Японией, Грецией,
Румынией, Сербо-Хорвато-Словенским государством — с одной стороны, и Турцией — с другой.
Кабальные условия Севра были отвергнуты, режим капитуляций, иностранный финансовый контроль,
политические привилегии иностранцам отменены. По ряду позиций Турция
пошла на уступки, так и не
добившись согласия Антанты на включение в состав государства оккупированного англичанами района
Мосула (в 1926 г. он вошел в состав Ирака, в то время подмандатной территории Англии). Согласно
Лозаннской конвенции 1923 г. о проливах Турции следовало демилитаризовать Босфор и Дарданеллы,
допустить в Стамбул международную комиссию по наблюдению за
выполнением конвенции. Военные
корабли нечерноморских держав могли заходить в Черное море фактически без серьезных ограничений.
Немало статей Лозаннского договора со временем устарело, вместе с тем есть и такие, которые и поныне
сохраняют свою актуальность, когда Турция предпринимает усилия по вступлению в ЕС. Речь идет прежде
всего о положениях, защищающих права национальных меньшинств и немусульман. Они были про-
возглашены, как уже сказано, в «Национальном обете» и подробно
оговорены в Лозаннском договоре. Им
посвящен целый раздел этого документа. Так, ст. 38 исключала возможность какой-либо дискриминации и
преследования населения по национальному и религиозному признаку: «Турецкое правительство обязуется
предоставить всем жителям Турции полную и совершенную защиту их жизни и их свободы, без различия
происхождения, национальности, языка, расы или религии. Все
жители Турции будут иметь право на
свободное исповедание, как публичное, так и частное, всякой веры, религии или всякого верования, отправ-
ление которых не будет несовместимо с публичным порядком и добрыми нравами». Следующая статья
конкретизировала некоторые из упомянутых прав: «Раз-
Глава 11. Турция: от мусульманской империи к светской республике
251
личие в религии, веровании или исповедании не должно будет вредить никому из турецких граждан,
поскольку то касается пользования гражданскими и политическими правами, в особенности при допущении
к государственным должностям, службам и почестям или к занятию различными профессиями и
промыслами. Не будет издаваться никаких ограничений в отношении свободного пользования всяким
турецким гражданином
каким бы то ни было языком, будь то в частных или торговых отношениях, будь то в
области религии, прессы или печатных произведений всякого рода, будь то в публичных собраниях.
Независимо от существования официального языка подобающие льготы будут даны турецким гражданам,
говорящим не на турецком языке, для устного пользования своим языком
в судах».
Далее устанавливалось, что «турецкое правительство даст в городах и округах, в которых живет
значительное число немусульманских граждан, подобающие льготы в обеспечение того, чтобы в начальных
школах обучение детей этих турецких граждан велось на их родном языке. Это постановление не воспрепят-
ствует турецкому правительству сделать обязательным в названных школах обучение турецкому языку
».
Согласно договору власти Турции обязались также «предоставить всяческую защиту церквам, синагогам,
кладбищам и иным религиозным установлениям указанных выше меньшинств. Всякие льготы и разрешения
будут даны богоугодным заведениям и религиозным и благотворительным учреждениям тех же
меньшинств, существующим в настоящее время в Турции». Специально подчеркивалось, что все
перечисленные в разделе обязательства властей
представляют собою «обязательства международного
значения» и «поставлены под гарантию Лиги Наций. Они не могут быть изменены без согласия
большинства Совета Лиги Наций».
На будущее было отложено решение таких вопросов, как порядок обмена населением между Турцией и
Грецией, условия выплаты Оттоманского долга, восстановление дипломатических отношений с США и др.
Подписанный 6 августа того же 1923 г. между делегациями Турции и США мирный договор в принципе
повторил положения Лозанны. Однако он не был утвержден сенатом США прежде
всего по причине отмены
капитуляций; в американской печати развернулась широкая антитурецкая кампания, приводились небылицы
и клеветнические измышления о новой Турции. Через три месяца после подписания Лозаннского мирного
договора, 29 октября 1923 г. ВНСТ — новый турецкий парламент, уже более трех лет действовавший в
Анкаре как независимая альтернатива султанской власти, — принял поправку к конституции,
согласно
которой формой власти турецкого государства провозглашалась республика. В ту же ночь тайным
голосованием был избран первый президент Турецкой республики — Мустафа Кемаль-паша (Ататюрк).
В целом кемалистская элита по своим социальным корням представляла недавнее османское прошлое, в то
же время духовно ее передовая часть питалась идеями европеизации, обновления, идеями Великой
французской революции. Самой прочной опорой были молодые офицеры, в течение всей республиканской
истории Турции демонстрировавшие свою верность взглядам Ататюрка. Влиятельных представителей
буржуазии, тогда— торговой, можно было среди них
252
Часть Н. Страны Востока в 1914-1945 гг. Этапы развития
пересчитать по пальцам. Причем все они были стамбульскими, измирскими и аданскими торговцами;
многие с греческими, армянскими, еврейскими, левантийскими именами.
1923-1930. Победа кемалистов над интервентами и подписание Лозаннского договора определили
качественно новое продолжение реформирования турецкого общества и государства. Задачи европеизации
все более синтезировались с националистической, антиимпериалистической, антиклерикальной идеологией,
причем основами последней стали, во-первых, идея светской, независимой от института религии власти —
так, как это было в развитых странах, щ во-вторых,
идея экономической независимости, предусматривавшая
необходимость индустриализации, установления равноправных связей с западным миром. Конституция
1924 г. провозгласила Турцию светским республиканским государством, признающим свободу совести,
слова, печати и собраний. В 20-е годы именно в этом направлении были проведены многочисленные
реформы, такие, как упразднение халифата, ликвидация шариатских судов, введение светского
гражданского кодекса по типу
швейцарского, замена ашара земельным налогом, отмена летоисчисления по
хиджре и введение европейского календаря, принятие латинского алфавита и др.
Формулируя стратегию развития новой Турции, кемалисты и прежде всего сам Кемаль подчеркивали, что
речь идет не об особом пути, а о движении к современной цивилизации. Идеалом, страстной мечтой
Ататюрка было создание в Турции цивилизованного общества, подобного западному, но со своими специ-
фическими особенностями. Правда, по мнению А.Тойнби, даже самые передовые
идеи, даже «потрясающее
прозрение и демоническая энергия» Кемаля вряд ли «смогли бы разбудить турок и вытащить их из их
великого консерватизма, если бы после Первой мировой войны перед ними не встала острая проблема неиз-
бежного выбора между окончательной и бесповоротной вестернизацией или полным уничтожением».
По этой же причине весьма далекая от консолидации новая власть по горячим следам после победы над
интервентами оказалась готовой поддержать Кемаля и его ближайших сподвижников в проведении,
казалось бы, немыслимых в отсталой мусульманской стране подлинно революционных мер, направленных
на решительную модернизацию всех сфер жизни турецкого общества.
Первым условием модернизации было создание светского государства. Уже первые шаги кемалистов после
Лозанны в отношении религиозных институтов свидетельствовали, что исламизм перестает быть
идеологической основой нового государства, а шариат— основой правового регулирования всех сторон
жизни государства, общества и личности. Из многочисленных выступлений М.Кемаля и его соратников
очевидно, что ислам в то
время ассоциировался не просто с халифатским, султанским режимом, но и со всем
косным, отсталым, консервативным, что превратило Турцию в полуколонию Европы, привело к
окончательному разгрому. После провозглашения республики стало ясно, что дни халифата в Турции
сочтены.
29 февраля 1924 г. состоялась последняя традиционная церемония пятничного посещения последним
султаном-халифом уже несуществующей Османской им-
Глава 11. Турция: от мусульманской империи к светской республике из
перии мечети в Стамбуле. А на следующий день, открывая очередное заседание ВНСТ, Мустафа Кемаль
произнес обвинительную речь по поводу векового использования исламской религии в качестве
политического инструмента, потребовал вернуть ее «к истинному предназначению», срочно и самым
решительным образом спасти «священные религиозные ценности» от разного рода «темных целей и
вожделений». 3 марта на
заседании ВНСТ под председательством М.Кемаля были приняты, среди других,
законы об отмене в Турции шариатского судопроизводства, передаче вакуфного имущества, весьма
обширного, в распоряжение создаваемого генерального управления вакуфами. Предусматривалась также
передача всех научных и учебных заведений в распоряжение Министерства просвещения, устанавливалось,
что «Министерство просвещения для подготовки специалистов высокой квалификации в
области
религиозной деятельности примет меры по открытию при Стамбульском университете богословского
факультета, а также по созданию специальных школ для подготовки имамов, хатибов и тому подобных
профессиональных кадров в сфере религиозных
услуг».
Закон об упразднении халифата декларировал: «Халиф низложен. Ввиду того, что предназначенность
халифата отражена в основных концепциях правительственной власти и республики, халифат как властная
инстанция ликвидируется». Всем членам семьи султана-халифа, а их насчитывалось 144 человека, включая
36 мужчин, 48 женщин и 60 детей, запрещалось пребывание на территории Турецкой республики,
предписывалось в течение десяти дней
с момента принятия закона покинуть пределы Турции. Другие статьи
запрещали указанным лицам получать гражданство республики, владеть недвижимостью на ее территории.
Нации передавалось «все недвижимое и движимое имущество двора на территории Турции» — земли,
дворцы, иные строения, в том числе переданные в аренду, султанская казна, включая сокровища и
драгоценности. В распоряжении членов османской
династии закон оставлял средства, достаточные для их
безбедного существования за границей.
Рано утром 4 марта 1924 г. последний халиф Абдул-Меджид П был вывезен на автомобиле из дворца
Долмабахче, доставлен на станцию Чаталджа и оттуда экспрессом отправлен в Швейцарию. В тот же день, 4
марта было учреждено Управление по делам религии, с того времени и поныне регулирующее от имени
государства всю религиозную деятельность в стране. Муфтии становились служащими этого управления.
Под его контроль перешли не только мечети, но и различные
религиозные обители, прибежища дервишей и
их орденов. У властей первоначально не было намерений преследовать эти институты «народного ислама».
Однако выступления курдов в конце 1924 г. и восстание шейха Сайда в 1925 г. под знаменами защиты
ислама, активизация антикемалистской оппозиции во властных структурах Анкары, протесты в исламском
мире по поводу упразднения халифата и
т.п. заставили кемалистов отказаться от этих намерений. В июне
1925 г. суд независимости в Диярбакыре приговорив к смертной казни лидеров курдского восстания,
одновременно объявил о закрытии дервишских обителей.
Важной мерой в деисламизации, европеизации общества стал принудительный «перевод» населения страны
на ношение европейской одежды. Отправив-
254
Часть П. Страны Востока в 1914—1945 гг. Этапы развития
шись в конце августа 1925 г. в поездку в Кастамону и затем в Инеболу, Кемаль оделся в дорожный
европейский костюм, а вместо традиционных папахи или фески держал в руке панаму. Визиты он наносил в
маршальской форме. На встрече в муниципалитете Кастамону он поднял вопрос об одежде: нигде не ска-
зано, что мусульманин
должен носить особую, отличающую его от других людей одежду. Прибыв в
Инеболу, он продолжил разговор об одежде: почему турки одеваются не так, как все во всем мире, почему
женщина не может наравне с мужчиной открывать свое лицо? Исмет Инёню пишет в своих воспоминаниях,
что в то время ношение европейской одежды
турками, прежде всего горожанами, имело особый смысл для
Кемаля — оно наглядно свидетельствовало о том, как население поддерживает секуляризацию.
30 августа, возвращаясь в Анкару через Кастамону, М.Кемаль сделал приме-нательное заявление: «Турецкая
республика не может быть страной шейхов, дервишей, мюридов и их приверженцев. Самый верный, самый
истинный путь (та-рыкат) — путь к цивилизации. У цивилизации одно требование, одно веление — быть
человеком, и этого вполне достаточно». Любопытно отметить, что все
встречавшие Кемаля в Анкаре были
уже в шляпах. Итоги этой поездки были подведены в ВНСТ в конце ноября того же 1925 г., когда были
приняты законы о запрете носить фески и папахи, переходе к европейской одежде, а также о закрытии мест
религиозной деятельности и поклонения — текке, или завие (обители дервишей), тюрбе (усыпальницы
дервишских святых), об упразднении общественного статуса их служителей. Таких «святых мест»
регионального паломничества приверженцев «народного ислама» было тогда по всей стране немало.
Как видим, турецкий секуляризм был прежде всего результатом прямой и решительной авторитарной акции,
а объектом вмешательства кемалистов стала, казалось бы, не поддающаяся переменам и даже враждебная
им социально-культурная среда, в которой по самой ее природе преобладали суеверие, догматизм и
невежество. Можно представить, сколь жестоки и беспощадны были меры кемалистов в
отношении тех, кто
выступал против светской модернизации, отстаивал шариатский режим в вооруженной, кровавой борьбе. Во
всяком случае, уже в 1926 г. были приняты действующие и поныне два важнейших закона, утверждавших и
защищавших светский путь Турции на уровне как гражданского, так и уголовного права.
Гражданский кодекс Турции, принятый 17 февраля 1926 г., считается и поныне второй турецкой
конституцией, он был переписан с текста швейцарского гражданского кодекса, в то время самого
передового в Европе. Таким образом, уходил в прошлое знаменитый Меджелле — многотомный свод
османских законов, сохранявший еще во многом положения шариата. Новый кодекс устанавливал в Турции
светские принципы
частного права (положения о физических и юридических лицах, об обществах),
семейного права (положения об официально регистрируемом браке независимо от заключения
религиозного, об имущественных правах членов семьи, в том числе о праве наследования). В разделе о вещ-
ном праве определялись европейские понятия собственности, владения — частного, совместного и т.п. В
ряде
статей детально определялись понятия недвижимого имущества, его виды, порядок его приобретения,
регистрации, передачи,
Глава 11. Турция: от мусульманской империи к светской республике
255
пользования. Особенно подробно в кодексе были изложены и закреплены условия владения земельной
собственностью.
Защите светских правовых принципов были посвящены и некоторые статьи Уголовного кодекса, принятого
1 марта 1926 г. Так, ст. 163 запрещала использование религии в политических и личных целях. Нарушители
этой статьи подлежали уголовному наказанию на срок от 8 до 15 лет. Пропаганда с помощью эксплуатации
религиозных чувств, предметов культа и религиозных книг для достижения «личного влияния
или личных
интересов» наказывалась тюремным заключением от 2 до 5 лет, а для государственных служащих — на срок
до 13 лет. В этом же кодексе Турции до сих пор содержатся статьи, предусматривающие уголовное
наказание за действия, предпринимаемые кем-либо с целью помешать верующему любой конфессии
отправлять свои религиозные обязанности либо оскорбляющие его религиозные чувства. В
1928 г. был
устранен последний довод, позволявший исламистам апеллировать в случае необходимости к конституции
— из 2-й статьи было изъято положение о том, что государственной религией Турции является ислам.
Очень важным было стремление кемалистов уравнять в обществе права женщин с правами мужчин. В