или краткой системы. Джентльмен, который пожелал бы иметь более глубокие познания,
должен этого добиться уже потом, собственными дарованиями или усердием; ибо никто
еще не достигал больших успехов в области знания и не становился выдающимся
знатоком в какой-либо науке благодаря дисциплине и принуждению со стороны
наставника.
Великая задача воспитателя заключается в том, чтобы формировать поведение и душу
своего воспитанника, чтобы привить ему хорошие привычки, заложить в нем основы
добродетели и мудрости, научить его постепенно знанию людей, внушить любовь и
стремление подражать всему, что прекрасно и достойно похвалы, и вооружать его силой,
энергией и усердием в стремлении к этим целям. Занятия, которые воспитатель требует от
него, служат, так сказать, лишь для упражнения его способностей и заполнения его
времени, для того, чтобы оберечь его от шалопайства и лени, научить его прилежанию,
приучить делать усилия и дать ему некоторое представление о том, в чем он должен
совершенствоваться уже самостоятельно. Ибо кто может ожидать, что под руководством
воспитателя молодой джентльмен сделается законченным критиком, оратором или
логиком? Что он постигнет глубины метафизики, натуральной философии или
математики, овладеет в совершенстве историей или хронологией? Правда, кое-какие
сведения по всем этим наукам следует ему сообщить, но лишь с тем, чтобы приоткрылась
дверь и он мог бы заглянуть в нее и, так сказать, получить первую ориентировку, не
останавливаясь, однако, на подробностях. А тот воспитатель, который стал бы
задерживать своего воспитанника слишком долго и слишком далеко заводил бы его в
большинстве этих наук, заслуживал бы строгого порицания. Но благовоспитанность,
знание света, добродетель, прилежание и бережное отношение к доброму имени никогда
не могут оказаться в избытке. И тот, кто обладает ими, не бу-
==491
дет долго испытывать недостатка во всем остальном, что ему необходимо или желательно.
Так как нельзя надеяться, что он будет иметь достаточно времени и сил, чтобы научиться
всему, то наибольшие усилия надлежит приложить к тому, что более всего необходимо, и
обращать главное внимание на то, что более всего и чаще всего пригодится ему в свете.
Сенека жалуется на противоположную практику, гос-> подствовавшую в его время;
между тем Бургерсдициусы и Шейблеры32 еще не развелись в те дни в таком обилии, как
в наше время. Что бы он подумал, если бы он жил теперь, когда воспитатели считают
своей главной обязанностью перегружать занятия и головы своих питомцев подобными
авторами? Он имел бы гораздо больше оснований сказать: «Мы учимся не для жизни, а
для диспутов» (Non vitae, sed scholae discimus)33, и наше воспитание подготовляет нас
скорее для университета, чем для жизни. Неудивительно, если те, кто создает моду,
приспособляют ее к тому, чем они сами обладают, а не к тому, что нужно их питомцам.
Но раз мода установилась, то нет ничего удивительного, что она преобладает в этом деле,
как и во всех других делах, и что большинство из тех, кто находит для себя выгодным
подчиниться ей, готово кричать о ереси, когда кто-либо отступает от нее. Но в то же время
нельзя не удивляться тому, что люди выдающиеся и талантливые способны так сильно
заблуждаться, следуя обычаю и слепой вере. Если бы они советовались со своим разумом,
он указал бы им, что время их детей должно тратиться на усвоение того, что может
оказаться для них полезным, когда они будут взрослыми, а не на то, чтобы забивать
головы массой хлама, большей части которого они не будут вспоминать в течение всей
своей жизни (и наверно, никогда им и не понадобится вспоминать, а то, что останется у
них в памяти, послужит только во вред). Это настолько хорошо известно, что мне остается