Лорд А.Б. Сказитель

Подождите немного. Документ загружается.

240

Часть

вторая

таблице

XIV

приведен

отрывок

из

Гротта-Ферратской

версии,

при

его

формульном

анализе

был

использован

сравнительный

материал

только

из

Гротта-Ферратской

рукописи.

Этот

анализ

можно

сопоста-

вить

предыдущей

таблицей,

составленной

на

основе

Афинской

рукописи.

Достаточно

взглянуть

на

приведенные

отрывки

примечания

к ним,

чтобы

убедиться

достоверности

нашего

ощущения;

рукописи

присутствуют

формулы,

но

далеко

не в

такой

пропорции,

какая

свойственна

подлинному

устному

произведению.

Эскуриальская

версия,

несмотря

на

ее

краткость

плохую

сохран-

ность,

обнаруживает

целый

ряд

формул.

Вот

некоторые

типичные

формулы

из

этой

рукописи:

(1) TOIOOTOV

Xoyov Xeyei

кои рета

тои

бактиХои

тои

TOIOOTOV

Xoyov

Xiytr

Ка\

TOTE

6 Ф1Хояаяяо0с

TOIOOTOV

Xoyov

XEYEI.

677

Koc\

TOTE

ка\ о отратруос

TOIOOTOV

Xoyov

XEVEI*

987

dvTd\ia

7TEVTE

EOTEvri£aotv

TOIOOTOV

Xoyov

elnav

188

Kcu TOTE

TTciXiv

'Арпрас

TOOTOV TOV

Xoyov

XEVEI*

уХикБос

TOV EcpiXEi

ка\

TETOIOV

Xoyov

XEVEI*

534

(2)

то

cpcoc TWV аяЕХато^

'О

баираотос

0aoiXEio<;.

то

(ptoc

TO3V СХЯЕХСХТЮУ,

622

IlOTE'vd

oouv

та

liana

мои то

фсос

TUV aneXdjuv

636

vd yopcooToOv

та

ojapidTid

рои то

(pt3c

TIOV &TIS\6LTUV;

637

(3)

(pap\vEKa0aXXiKEuo£v

9ap\v

EKa^aXXiKEUOEv

qxTuXov

ка\

doTEpdtTov

фар\у

EKaPaXX'iKEUE, яоХХа

n^ov

wpaiov,

1486

Fopyov EKa^aXXiKEuoav

dXXoi

TpiaKooioi dyoupoi,

944

yopyov EKa^aXXiKEuoav в£1ос

ка\ о

яатпр

тои 1031

(4)

Eu0ug EKa^aXXiKEuoav

Еибис

EKaPaXXiKEuoav etc

TOV

xdiittov KaTEpaivouv

Ka\

EU0UC

EKaPaXXiKEuoEv

eic

TOV

OIKOV

dttopydivouv,

482

еибид

EKaPaXXiKEuaa

ка\

Ёяпуа

EIC

TO Kopdoiov

1578

X0EC

EKa^aXXiKEuoaiiEv 6jid6i

ка\ oV

TTEVTE

425

(5)

япЬс^. KaPaXXiKEUEi

Ka\

TOTE

v£u)TEpoc

7rr|6Qt

;

Ka(5aXXiK£U£i,

1009

Ka\

toe

EI6EV TOOTO

Kivvajaoc

ярба. KaPaXXiKEusi,

1274

Fopyov ndMv

or|Kwv£Tat.

ярба, KaftaXXiKEUEi,

1281

Ka\

TOTE

ка\ о

Ф1Хояаяяоис япбс?, Ka^aXXiKEUEi.

1357

Ka\ яараита

'Ацг|Р«С яг|6а

Kaf3aXXiKEuv£i,

566

ка\

ц£

TOV

Xaov

тои ка\ |i£

тоис ауоироис

тои

nr\bq. KaPaXXiKEuysi

567

ка\ oooi

OU6EV TOV

EyviopiCav, япбоиу Ka^aXXiKEuouv.

927

(6)

nr\bqi

ка\

EKa^aXX'iKEuoEv

nr\bq.

ка\

EKa^aXXiKEuoEv

ка\

ЕЯПРЕУ

ТО onabiv

тои 831

яг|Ьф

к'

EKapaXX'iKEuoE

ка\

KaipvEi

ка\

KOVTapiv

1555

ПпоЧо

ка\

EKa^aXXiKEuoa

Tqv

eaupaoTnv

Tpv

cpdpav,

1440

(7)

Ka\

аитос EKaPaXXiKEuoEv

Ka\ аитос EKa^aXXiKEuoEv

AiyEvqc 'Акр1тас

752

Ka\ аитос EKaPaXXiKEuoEv,

EIC

auTov KaTafaivEi

938

Глава

десятая

241

Кос\

6 Хаос eKaPaXX'iKeuoev

ЦЕТОС

TTOXUXPOVIWV

1060

Ка\

'Ацпрас EKafkxXX'ucEuoEv,

E'K;

CXUTOV

ltaayaivsr

'Ка\

ЯБУТБ

EKa^aXX'iKEuoav, elc

TOV

'A|jr|pa

uifriyouv

ЯБУТБ

EKaPaXXiKEUoav

ка\

vnav

sic тб

XaXtcorcETpiv,

332

(8)

Fopyov Еярра

то

pa(55iv

Topyov Бяпра

то

pa05\v

ка\

ярооияпутпоа тоис,

1173

yopyov

БЯПРБУ

то

paP6\v

ка\

ярооияпУтпоБУ тоис*

974

yopyov Бяпра

то

ояа6\у

ка\

ярооияпутпоа той*

1135

Среди этих формул можно выделить следующие системы, построен-

ные

на

основе глагола

со

значением «вскакивать

на

коня» или

«ехать

на

коне»,

сочетании

со

словом, обозначающим породу

коня,

функции

прямого дополнения:

cpdpiv

EKaPaXX'tKEUOEv(-oav),

yopyov

сочетании

наречием, предшествующим

глаголу:

EU6U<;

(-oajjsv)

или

подлежащим, предшествующим

глаголу:

ксиб

ка\ ol

ЯБУТБ

кса

Хаос

-oav)

Для сравнения

проанализированными выше отрывками

из

Афинской

Гротта-Ферратской рукописей уместно привести сходный

анализ

образца

из

Эскуриальской рукописи

(ст.

1274—1280).

Он

отражен

таблице

XV.

Нужно особо отметить,

что

Афинской версии

4778

стихов,

а в

Гротта-Ферратской

—

3709,

а в

Эскуриальской

—

только 1867. Анализ отрывка

из

каждой рукописи основан

на

сравнении

с материалом, взятым только

из

этой

же

рукописи. Несмотря

на

ограниченный

объем сравнительного материала, приводимые данные

демонстрируют столь высокую частотность формул,

что

на

этом

основании,

также из-за нарушений метрической правильности стихов

самой рукописи

позволю себе предложить

на

рассмотрение

специалистов предварительную гипотезу

том, что

Эскуриальская

рукопись, возможно, содержит устный текст, неумело записанный

под

диктовку. Сравнение метрически неправильных стихов этой рукописи

с продиктованными текстами

Пэрри,

Лорд,

т. II

(например,

№

11)

весьма показательно.

242

Часть вторая

Таблица

Kai we eloev тоОто 6

Kivvajjoc

япбф.

кои e^dvu) рои emXdXnoev 'iva paPoeav jiou бшоп.

KaXqv

paP6eav ёбижа Tpv cpdpav elg то KecpdXiv,

5 6

ка\ |ie

TOV

KapaXXdpriv

rrjc

ёяеоеу ёцярообеу рои,

7 8

ка\ eyu>

wdXiv

TOV

ёХеуа, ас

опкц)вг|,

мп

KEITOU.

'Eyeipou ая' аитои, Kivvaiie.

KOITOIJEVOV

крео оои

__._,

^11 12

ape яерюи)реитг|Т1, ка\ яаХ1У dv ЭеХпс ёХа."

Обратившись далее

проверке

на

анжамбман,

мы

обнаруживаем,

что

необходимый анжамбман часто встречается

Оксфордской рукописи

«Дигениса Акрита», датированной

1670

годом

написанной рифмован-

ными

двустишиями.

Как

рифма,

так и

анжамбманы говорят

«литера-

турном» характере текста.

О 269—282

'Qg

eioav oi IapaKrjvo\

OTI

'яи)<;

'A|iпросе кал eic тпе УПС то

Tpexouv ка\

TOV

аряаСоио^ vd

jinv

TOV

davaTtoorj

KwvoTavTivoc к Vic тпе

УПС

то х^М«

TOVE

x<^or),

ка\ кабебс

TOV

аряа?ао1У тои Xeoiv"pr| 6eXriorjc

яХе1',

dcpevTn, lie

TOV

KwvoTavTrj

vd 'Pyijc vd яоХемпог)С,

275

jiovo

dYdяг|v

dv' |аяор1зс каре

^'CCUTOV

yid vd 'XQC

ка\ dcpo^id eic oioiov тояо

odv eouvecpepev 6 'A

кш d<p'

TOV

KuvoTavTrj 'яаутз \iioa \ та

тои

"А5ои ка\ eTpo^iaSev ка\ yid тоито KaGiCei

280

eic таХоуо ка\ 'у^ПУОра 'с то отратеица yupiCei"

ка\ cpeuyovTac eyvipioev яаХ1 ка\ (poftepiCei

TOV

KwvoTavTivov, K'rjpxioev цё Xoyia vd uPpiCci-

Перевод

Когда

сарацины увидали, что побежден

270

Эмир и покатился в

пыли,

Они

берут и подхватывают его, чтобы не убил его

Константин и не вогнал в землю;

когда они его подхватили, они говорят ему: «И не думай более, господин,

выходить на битву с Константином,

275

Только помирись с ним, если сможешь, чтобы жить

покое, а не в страхе, где бы тебе ни привелось быть».

Когда

Эмир пришел в

себя,

он испугался,

Как бы Константин не отправил его в самую глубь

Аида, и ужаснулся и потому садился

280

На коня и быстро вернулся в свое войско.

Глава

десятая

243

И,

убегая, обернулся и стал грозить

Константину

и поносить его.

другой стороны,

следующем примере

из

Афинской рукописи,

которую Грегуар датировал

XVI

веком, встречается непериодический

анжамбман такого

же

типа, какой

мы

видели выше

славянских

текстах.

А 2030—2042

2030

'Ос

TOV

ei6ev 6 Aiysvric Tpv tcopnv

TOTE

'XdXei'

"ВАЕ7ГБ1С,

косАп мои, lapaicnvov, ягой

jidg

катос51иж£1,

ctpTi, Kupia.

ярооЕ^Е яи>с

0EXU>

TOV

кацю."

'Еопки>ое

rrjv

Xivuprjv

oTpv

yrjv

Tpv

2035

аОтос

EKa|3aXXiKEuoEv еяпре то

ка\

ярод

EKEIVOV

E4PE?EV

кси

ярооияг)утг|оеу

TOV,

ка\ ярсЗтоу

TOV

еХаХг|ое* "lapaKnve цои

бехои."

Ка\

то KovTapiv еоире брярос orriv KECpotXnv тои.

Е\3вис

аяЕвауати>ОБ

KEIVOV

ка\ т* dXoyov тои,

кси

nd\\v |аЕтаотрафГ|КЕУ

6ЯЮ6ЕУ

gig jr\v Kopnv.

2040

Кш

dXXoi

TpiotKOOtoi dyoupoi

TOV

scpedvouv

Ka^aXXapaloi кси

ЯБСО\

rjxeaoi ярое

EKEIVOV,

EKpaCov

be, EcptovaCov ка\ Tapaxdg Еяо'юиу.

Перевод

2030

Когда Дигенис увидел его, он говорит девушке:

«Дорогая,

видишь сарацина, который нас преследует?

Посмотри

теперь, госпожа, что я с ним сделаю».

Он

приподнял стройную девушку [с

седла]

и поставил ее на землю.

сам он сел на коня, взял копье.

2035

И он поскакал ему навстречу и встретил его.

сначала он окликнул его: «Сарацин, принимай мой^удар!»

метнул копье ему в голову.

Тут

же на месте убил его и его коня

вернулся к девушке.

2040

И еще тридцать юношей появились,

Настигают

его, пешие и верхом приблизились к нему

кричат, вопят и шумят.

Таким

образом,

точки зрения анжамбмана Афинская рукопись

могла быть устной,

но, в

отличие

от

формульной структуры, одного

этого признака недостаточно

для

того, чтобы

мы

могли назвать

эту

версию устной.

Мы

можем лишь констатировать,

что

перед нами

не тот

«литературный» стиль,

что в

Оксфордской рукописи

или у

Вергилия.

Соответственно Оксфордская

— это

единственная

из

рукописей

«Дигениса Акрита»,

которой преобладает необходимый анжамбман.

Все прочие характеризуются непериодическим, нанизывающим стилем

устной поэзии.

Тем не

менее этот признак относится,

как уже

отмечалось,

числу показательных,

но не

решающих, поскольку

он

сохраняется

и в

письменной поэзии.

Различные

способы соединения

тем в

списках «Дигениса Акрита»

—

еще одно подтверждение того,

что так или

иначе,

но мы

имеем здесь

244

Часть

вторая

дело с устной традицией. Может быть, наиболее характерным резуль-

татом смешения тем являются непоследовательности в повествовании.

Две несовместимые темы по какой-то причине оказались рядом в одном

произведении.

Следующие примеры взяты из Гротта-Ферратской руко-

писи.

В рассказе об Эмире братья ищут сестру среди

груды

тел

убитых

девушек и заключают, что сестра погибла. С жаждой мести, напол-

няющей

их сердца, возвращаются они в шатер Эмира. Но говорят всего

лишь:

Эмир,

сестру

верни,

а не

вернешь

—

убей

нас,

Ведь

без нее

никто

из нас

домой

не

воротится,

смерть

нам

легче

вынести,

чем

вынести

утрату

Только в устном произведении возможна такая непоследовательность.

Я утверждаю, что письменный поэт никогда не совершил бы столь

очевидной ошибки. Другой пример находим в эпизоде, где Эмир

получает от своей матери письмо с просьбой вернуться в Сирию

. Эмир

отправляется к жене, которая соглашается

поехатьх

ним. Но. через

несколько

строк, после того как повествование было перебито темой

сновидения

братьев, певец забыл уже о согласии жены, так что Эмир

отправляется в путь один, оставив жене кольцо. Это, несомненно, очень

похоже на устное построение. Число примеров можно умножить, но

приведенных здесь достаточно, чтобы показать, что и в этом отноше-

нии*,

на уровне тематической структуры, наши рукописи «Дигениса

Акрита»

проявляют некоторые характерные свойства устной поэзии.

Что же в этом невероятного?! Грегуар, Энтвистл

другие

исследователи — все указывают на то, что «Дигенис

Акрит»

сложился

на

основе устных баллад. Если это действительно так, то стоит ли

удивляться, что в этом эпосе обнаруживаются устные черты? Я пола-

гаю, однако, что есть основания предпочесть иную точку зрения, а

именно

что эпос о Дигенисе Акрите с самого своего зарождения

представлял собой одно целое устное произведение, а так называемые

акритские

баллады — вовсе не пережитки тех элементов, которые

участвовали в его формировании; вполне возможно, что они всегда

существовали наряду с эпосом.

Обычно «Дигенис

Акрит»

считают «сдвоенным романом», при этом

предполагается, что повесть об Эмире, отце Дигениса, была само-

стоятельным рассказом, а повествование о Дигенисе самым естествен-

ным

образом присоединилось к нему, образовав хронологическую

последовательность, в которой подвиги и женитьба сына

идут

за

подвигами и женитьбой отца. Я склонен предполагать, что эти две части

эпоса

связывает нечто большее. Разгадку, по-моему, можно найти

характере самого Дигениса Акрита. То, что он совершает подвиги еще

детстве, то, как он обучается

охоте

на диких зверей, борется

с драконом, спасает девушек, сама его смерть — все это выделяет его

как

пример весьма специфического типа героя. Такая схема жизни

подвигов встречается во многих эпосах — от древневавилонского

Глава

десятая

245

«Гильгамеша»

(где некоторые из этих черт принадлежат герою Энкиду,

а некоторые — самому Гильгамешу), до сербскохорватского эпоса

Змае — Огненном Вуке

и русского эпоса о Всеславе

030

В рождении такого героя всегда есть нечто необычное, объясняющее

ту особую роль и миссию, которые ему предстоит осуществить в жизни.

Почти

во

всех

случаях это — отпрыск человека и бога или человека

животного. Гильгамеш, как мы видели, — на треть человек, а на две

трети бог. Энкиду создан божеством. У

Волха

Всеславьевича мать —

смертная женщина, а отец — змей. Только в сербскохорватском сюжете

отец, и мать героя — люди. Но

даже

и здесь, как в русском сюжете,

рождение чудесного героя отмечено космическими катастрофами.

На

подобные катастрофы есть намек и в рассказе о создании Энкиду

этой же категории сюжетов относится легенда об Александре

Македонском

Рождение таких героев объясняет их свойства, ибо

они

— плод союза

двух

несоединимых стихий. Может быть,

даже

позво-

лительно взять на себя смелость предположить, что имя Дигениса"

указывает не только на то обстоятельство, что мать его была

христианкой, а отец — мусульманином. Но, как бы то ни было, рассказ

0 рождении и предках Дигениса составляет неотъемлемую часть этого

эпоса.

С этим хорошо согласуется и астрологический пролог в книге

Афинской рукописи, который подчеркивает роль девушки и ее судьбы.

Бытование

в устной традиции много сделало неясным, неотчетливым,

значение

связей утрачено, но сами связи сохранились в построении так

называемого «сдвоенного романа».

Грегуар, опираясь на русскую версию, продемонстрировал значение

истории самого Дигениса эпизода с Филопаппом в связи с умыканием

Евдокии

Энтвистл в последней из написанных им статей, посмертно

опубликованной в

«Oxford

Slavonic

Papers»

, блестяще показал, что

должна существовать связь

между

этим умыканием и смертью Дигениса.

сожалению, приходится отвергнуть вывод Энтвистла, одного из самых

сведущих и проницательных исследователей баллад, о том, что

«Дигенис»

был составлен из отдельных баллад. Парадоксальным обра-

зом он сам же и дал материал, подкрепляющий противоположную точку

зрения.

Если

нельзя реконструировать первоначальный текст и если не-

возможно

хоть

с какой-то степенью достоверности реконструировать

мириады тематических комплексов, свойственных произведению в

прошлом,

то возможно, по-моему, реконструировать основную форму,

более или менее стабильный костяк сюжета. Как бы ни было

текуче

содержание песни, в ней всегда сохраняется эта стабильная основа

Букв.: Змее — Огненном Волке (сербскохорв.).

Имеются в

виду

былины о

Волхе

Всеславьевиче, в реконструкции P.O. Якобсона —

Волхве

Всеславе, а также некоторые отголоски этого сюжета в древнерусской

письменности.

Букв. «Двоеродный».

246

Часть

вторая

повествования или смысла, которая и отличает одну песню от другой.

случае

«Дигениса

Акрита»

это древний миф о полубоге, всю жизнь

свою живущем среди людей; он творит

чудеса,

он защищает и спасает,

но

в нем присутствует и человеческое смертное начало, которое

неизбежно

ведет

его к гибели. Повествование о Дигенисе обязательно

должно начинаться с рассказа о браке его отца и матери и так же

неизбежно должно заканчиваться смертью героя. Я

даже

позволил бы

себе предположить, что эпос так стойко сохранялся,

даже

когда его уже

перестали понимать, именно благодаря величию мифа, лежащего в его

основе.

течением времени, однако, эпос о Дигенисе претерпел много

перемен,

неизбежных при многократном устном воссоздании. Не думаю,

что нам

следует

видеть в них редакции первоначального текста или

«remaniements»P, как это

делает

Грегуар. Как же, в таком случае,

понимать

процесс формирования тех нескольких рукописей, которыми

мы располагаем? Мы вправе, я думаю, отважиться на предположение

том, что Эскуриальская рукопись восходит непосредственно к устной

традиции и — противоположный случай — что Оксфордская рукопись

представляет собой литературную переработку на основании какой-то

предшествующей рукописи, предположительно вроде Гротта-Феррат-

ской,

также разделенной на восемь книг. Не вызывает сомнений, как мы

уже отмечали выше, что за другими двумя рукописями, Гротта-

Ферратской

и Афинской, стоит устная форма повествования. Возможно,

этот устный текст был записан и использовался как канонический текст

певцами,

подобными рапсодам (но не аэдам) древней Греции или

«народным

гуслярам»

Югославии. Я думаю, что следующие предпо-

ложения

не

будут

идти вразрез с известными нам фактами: 1) Эску-

риальская рукопись — это рапсодическая версия такого канонизи-

рованного текста, записанного либо самим рапсодом, либо от него;

2) Гротта-Ферратская и Афинская представляют собой версии рапсодов,

уже пересказанные заново человеком, в чьем повествовательном репер-

туаре

были модные

тогда

рыцарские романы, и он пытался изложить

историю Дигениса как один из таких романов. Но ведь и эти романы

могут

восходить к устной традиции, так что скрещение романа и эпоса

было совершенно естественным. Иными словами, мы наглядно видим на

этом примере, что эпос и роман — это в действительности не отдельные

самостоятельные жанры, а один и тот же жанр устной повество-

вательной поэзии. В век рыцарства и религиозности прежний греческий

эпос

самым естественным образом принимает новую окраску, а устный

стиль вполне допускает изменения, умножение числа эпизодов и общее

расширение текста.

Только когда эти версии уже

существуют

на бумаге, мы вправе

говорить об ученом редакторе, разделившем повествование на книги —

Переделки

(франц.),

типографском

деле

означают

перебор

уже

набранных

литер.

Глава

десятая

247

будь

их восемь или десять — и снабдившем каждую из этих книг

введением, как в Афинской рукописи. Наши тексты подвергались

ретушированию, чтобы больше походить на гомеровский

эпос,

каким он

сохранился в александрийской рукописной традиции и в позднейших

изданиях. Именно этому редактору обязаны своим появлением ссылки

на

Гомера в тексте поэмы и описание дворца Дигениса того же типа, что

гомеровское описание щита

Ахилла

Но

даже

эти краткие введения

«ученые»

ссылки выполнены в стиле, почти неотличимом от всего

остального текста, по аналогии со структурами и ритмами устной

поэзии;

ибо пережитки этого метода сложения стиха долго еще

сохраняются после наступления письменной эпохи.

Г. Дж. Чэйтор дал захватывающее описание того, как средневековый

человек медленно и кропотливо читал

вслух

рукописи, разбирая их

буква за буквой и слово за словом

. И когда человек писал на своем

родном языке, его мыслительные процессы и самый способ сложения

поэзии

на новых языках с помощью тем и формул менялись очень

медленно. Многое из внешних приемов устного стиля, как мы видели,

сохранилось и в письменной поэзии; таким образом, для всякого

непосвященного

граница

между

ними оказалась стертой. Но не

следует

тем не менее принимать неоднозначные формы за переходные. Мы

знаем,

что автор (и я сознательно употребляю это слово)

«переходной»

формы

текста уже пересек границу, отделяющую письменную поэзию

от устной. О многих средневековых текстах мы, видимо, никогда не

сможем с полной уверенностью сказать, являются ли они плодом

устного или письменного творчества, но все же можно ответить на этот

вопрос с высокой степенью вероятности, особенно если раз навсегда

усвоить, что всякий из рассматриваемых текстов

будет

либо устным,

либо письменным.

заключение

все же, после всего сказанного здесь об устном сложении как

технике создания стиха и песни, более важным остается, видимо, термин

«традиционный».

Устный

объясняет «как»,

традиционный

же отвечает

на

вопрос

«что?»

— и

даже

«какого

рода?»

и «в силу

чего?».

Когда мы

знаем,

как построена песня, мы видим также, что кирпичи, из которых

она

сложена, не

могут

не быть очень древними. Ибо в самой природе

традиции необходимо заложено стремление к стабильности, к само-

сохранению. Эта стойкость проистекает не из упрямства, не из

абстрактного принципа абсолютного искусства, но из непоколебимого

убеждения, что традиция сохраняет самые средства поддержания жизни

достижения счастья. Традиционный устный эпический певец не

художник, он — провидец. Унаследованные им мыслительные

Речь идет о «генетическом описании», когда вместо облика предмета описывается

способ его изготовления.

248

Часть

вторая

структуры появились, чтобы служить не искусству, а религии в самом

первичном ее смысле. Все используемые им параллелизмы и антитезы,

сравнения

и метафоры, повторы и кажущаяся иногда преднамеренной

игра словами, морфологией, фонологией не были изначально

предназначены для того, чтобы служить приемами и условностями

Парнаса,

это были средства для усиления могущественного символа.

Искусство присвоило себе формы устного повествования. Но именно из

динамической основы мифа — чудотворного повествования —

почерпнуло искусство свою силу и могущество. Однако оно пренебрегло

их традиционным значением ради созерцания форм, как если бы это

были чистые формы, и создания в процессе этого созерцания новых

значений.

Нетрадиционный

художник письменной культуры,

чувствуя

силу того

традиционного материала, из которого произошло его искусство, но

будучи

уже не способен понимать его и уже не приемля традиционные

методы, пытался компенсировать эту недостачу сложностями построе-

ния

ради самой сложности. Старые схемы, таким образом, не только

приобрели новое значение, в них появилась та специфическая услож-

ненность,

которая достижима только с помощью письма, и эта слож-

ность стала культивироваться как самоцель. Когда мы находим в устной

поэзии

нечто, внешне напоминающее эти новые формы с их услож-

ненностью,

мы легко можем обмануться. Очарованные показными

добродетелями искусства, мы рискуем не понять подлинного значения

традиционного произведения. Это значение не извлечь с помощью

усложненных построений, если они не основаны на элементах устной

традиции, на все еще живых многообразных и изменчивых

структурах

глубинах первобытного мифа.

ПРИЛОЖЕНИЕ I

Сопоставление текстов «Бечирагича

Мехо»

исполнении

двух

разных сказителей

Пэрри12

468и12

471

Зачин.

Мумин Влаховляк 1—16,

Авдо

Меджедович 1—30

Сцена

собрания;

описание

собравшихся

Мумин

(17—36)

У ворот Удбины тридцать воинов с Границы пьют вино. Во главе их сидит Мустай-бей

из

Лики с семью знаменосцами, по правую руку от него — Муйо из Кладуши с четырьмя

знаменосцами,

по левую — Дурутагич

Ахмо

с четырьмя знаменосцами. Среди них — дитя

Хал

ил,

который подает им напитки.

Авдо

Восхваление Боснии во времена Сулеймана Великолепного (31—51). В каменной

беседке в Кайнидже сидят и

беседуют

тридцать шесть знатных людей. Во главе их сидит

Мустай-бей с семью знаменосцами, по правую руку от него — Хрня Муйо с четырьмя

знаменосцами,

по левую —

Дурут

Ахмет-ага

с четырьмя знаменосцами. За каждым

именем

следует

краткое описание. Рядом с Муйо сидят

аян

Кайниджи, затем Козлич

Хурем, арап Мехмед-ага, диздар Кайниджи и Рамо из Гламоча. Среди них дитя Халил

разносит напитки. Дается его описание. Аги отставляют чаши для вина и пьют ракию,

потом начинают похваляться; по очереди приводится их похвальба. Все аги богаты и

веселы.

Описание

Бечирагича

Мехо

Мумин (37—47)

Бедный

сирота Мехо сидит ниже всех у самой двери. На нем только холщовые штаны и

рубаха,

но подпоясан он богатым кушаком, за который заткнуты два красивых золотых

пистолета. Никто из собравшихся не предлагает ему ни кофе, ни табаку. Он печально

смотрит на них.

Авдо

(138—171)

У самой двери сидит печальный юноша. На нем нет ни нагрудника, ни шлема

с перьями, а только простые штаны да шелковая

рубаха;

поверх роскошного кушака надет

пояс

с двумя золотыми пистолетами. Дается их описание. Он сидит повесив голову

смотрит на собравшихся. С ним никто не разговаривает, никто не предлагает ему

стакана вина. Сердце его — как роза, увядшая в руках мужлана.

Аян — средневековый турецкий термин, обозначающий всякого известного,

именитого в провинциальном обществе человека, богатого или знатного.