Мак-Нил, Уильям. В погоне за мощью: Технология, вооружённая сила и общество в ХI-XX веках

Подождите немного. Документ загружается.

} 3. ~~ ~~  ~~. 1000 – 1600

ния епископов и других высокопоставленных клириков требовались,

по меньшей мере, начатки образования. Назначения рассматрива-

лись (по крайней мере, в принципе) папой. Должности не передава-

лись по наследству и были открыты одаренным и честолюбивым слу-

жителям церкви. В этом христианский прелат

xiii

в. напоминал кон-

фуцианского чиновника в Китае эпохи Сунь.

Более того, христианство было столь же враждебно духу рын-

ка, сколь и конфуцианство. Осуждение ростовщичества в христиан-

ском богословии было гораздо более явным и непримиримым, неже-

ли любой из конфуцианских текстов. Взаимное же недоверие между

церковниками и военными в христианском обществе не было столь

глубоким, сколь пропасть, разделявшая китайских мандаринов и вое-

начальников. Если папская монархия состоялась бы, то история За-

падной Европы не стала бы зеркальным отражением китайской

—

однако различий было бы куда меньше. В реальности, потуги Свя-

того Престола на господство над Латинским христианством имели

столь же плачевный конец, сколь предшествовавшие им усилия гер-

манских императоров. Христианство осталось разделенным грани-

цами политических образований, постоянно раздираемых террито-

риальными и правовыми притязаниями.

Подобная политическая ситуация сделала возможным становле-

ние и даже процветание единого

—

рыночно-военного

—

поведения

в наиболее процветающих экономических центрах Западной Евро-

пы. Когда же наемные армии стали в Италии обыденным явлением,

коммерциализация организованного применения насилия стала от-

личительной чертой

xiv

в., а влияние рыночных факторов и под-

ходов на военные действия

—

беспрецедентным

⁴

. Искусство войны

⁴

Наиболее близкое сравнение уводит нас в античную эпоху греческих наемников

на средиземноморском рынке

—

как в самой Греции, так и за ее пределами. См.

интересные подробности первых этапов этого процесса у H. W. Parkes, Greek

Mercenary Soldiers from the Earliest Times to the Battle of Ipsus (Oxford, 1933).

Становление Рима означало монополизацию средиземноморского военного

рынка после 30 г. до н. э. Победа старого принципа командной мобилизации

ресурсов для войны стала вновь возможной как в гражданских, так и военных

делах после резкого сокращения численности населения в

iii

в. н. э. Не случай-

но основной период развития вооружений в древнем Средиземноморье состо-

ялся в столетия применения соперничающими правителями коммерческих

принципов для военной мобилизации. Относительно развития артиллерии

эпохи эллинизма см. E. W. Marsden, Greek and Roman Artillery: Historical Devel-

opment (Oxford, 1969); Barton C. Hacker, «Greek Catapults and Catapult Tech-

 -

стало распространяться в европейской среде с быстротой, кото-

рая вознесла его до недосягаемых прежде высот. Всемирная исто-

рия 1500 – 1900 гг. подтверждает уникальность Европы в этой сфере,

а продолжающаяся поныне гонка вооружений обязана своим рожде-

нием активному взаимодействию европейских государств и частных

предпринимателей в военных делах еще в

xiv

в. Что происходило

и каким именно образом, заслуживает тщательного анализа.

Вначале об обстановке в общих чертах. На закате

xiii

в. многие

страны Европы переживали тяжелые времена. В Италии и Нидер-

ландах не хватало ресурсов, чтобы прокормить население. Начался

период похолодания и широкого распространения эпидемий; лесов

оставалось все меньше. Противостояние интересов богатых и бед-

ных, работодателей и работников всколыхнуло Европу. Восстания

горожан и крестьянские бунты, хоть и значительные, померкли пе-

ред лицом демографической катастрофы, когда в 1346 г. началось ше-

ствие Черной Смерти по городам Западной Европы. За одно поколе-

ние бубонная чума выкосила от четверти до трети всего населения

Европы, а прежний уровень был восстановлен лишь к 1480 г.

Подобные хроники свидетельствуют, что

xiv

в. был не лучшим

временем для большинства европейцев, хотя он ознаменован также

событиями, более значимыми, нежели длинный список бедствий.

Между 1280 и 1330 гг.

⁵

произошел рывок в кораблестроении, сделав-

ший возможным постройку более крупных, прочных и маневрен-

ных кораблей, которые впервые могли выходить в открытое море

зимой и летом. Эти всепогодные корабли вскоре сплели вокруг по-

бережья Европы торговую сеть более плотную, чем было возмож-

но когда-либо ранее. Цены на шерсть в Саутхемптоне, ткани в Брюг-

ге, квасцы в Хиосе, рабов в Кафе, пряности в Венеции и на металл

в Аугсбурге стали взаимодействовать в пределах общеевропейского

рынка. Векселя облегчили процесс платежей при дальней торговле;

кредит стал смазочным материалом механизмов торговли и специа-

лизированного, крупносерийного ремесленного производства. Бо-

лее сложная и многообразная, потенциально более богатая, и соот-

nology: Science, Technology and War in the Ancient World», Technology and Cul-

ture 9 (1968): 34 – 50; W. W. Tarn, Hellenic Military and Naval Development (Cam-

bridge, 1930).

⁵

См. William McNeill, Venice: The Hinge of Europe (Chicago, 1974), pp. 48 – 51. Глав-

ным оборонительным оружием новых кораблей был арбалет, который, таким

образом, подтвердил свою значимость на средиземноморском театре военных

действий.

} 3. ~~ ~~  ~~. 1000 – 1600

ветственно, более уязвимая экономика стала определять жизнь го-

раздо большего числа людей, нежели в предшествовавшие столетия.

Города Северной Италии и, в меньшей мере, Нидерландов остались

организационными центрами для всей системы торгового обмена.

Водные бассейны

—

Черное и Северное море на противополож-

ных концах континента

—

впервые стали частью единого морского

пространства. Итальянские корабли связали между собой ранее раз-

деленные зимними штормами и политическими препонами Гибрал-

тар и Дарданеллы. Таким же образом германские купцы ганзейских

портов соединили Балтику с побережьем Северного моря и далее

—

с южными морями, на которых господствовали итальянцы. В

xiv

в.

прибалтийские земли вошли в полосу пограничного взлета, тогда как

остальная Европа прошла через испытания перенаселенности и за-

тем

—

общественных потрясений и губительных эпидемий. Импорт

соли с юга позволил заготавливать сельдь и капусту на зиму. Улучшен-

ное питание означало большее количество рабочих рук для заготовки

леса и выращивания зерновых для снабжения нуждающихся в продо-

вольствии и топливе Нидерландов и прилегающих областей.

Другой важный в экономическом отношении прорыв произо-

шел в области горнорудного дела. В

в. германские рудокопы в го-

рах Гарца разработали метод прохождения твердых пород на значи-

тельную глубину. Дробление камня и его вывоз были лишь частью

проблемы. Не менее важными были вентиляция и дренаж, не гово-

ря уже о знаниях, необходимых для того, чтобы найти и затем пе-

реработать руду. Развитие каждого из этих методов влекло за собой

совершенствование остальных, и вскоре рудное дело распространи-

лось на восток

—

до Эрцгебирга в Богемии в

xiii

в. до Трансильвании

и Боснии в

xiv

вв. Германские рудокопы в основном искали се-

ребро, однако разработанные ими методы помогли добывать медь,

олово, уголь и железо в большем количестве и по значительно мень-

шей себестоимости

⁶

Удовлетворительного объяснения техники горнорудного дела в Европе до

xvi

в.,

кажется, нет. Maurice Lombard, Les metaux dans l’ancien monde du Ve au

siecle (Paris, 1974) начинает свое исследование с момента взлета европейско-

го горнорудного дела. T. A. Richard, Man and Metals, (New York, 1932), 2: 507 – 69,

приводит разрозненные данные; нет прорыва и у Charles Singer, ed., A Histo-

ry of Technology (Oxford, 1956), 2:11 – 24; малоинформативна также John Temple:

Mining: An International History (London, 1972). Проблема заключается в том,

что горнорудные знания развивались на уровне ремесла и в письменном виде

впервые появились в 1555 г., когда под именем Агриколы Георг Бауэр опубли-

 -

Все же общая картина европейского экономического развития

xiv

в. была не столь мрачной. Какими бы жестокими ни были реалии

местных кризисов и губительными эпидемии, рынок товаров широ-

кого потребления (зерна, шерсти, сельди, соли, металла, леса и др.)

стал гораздо более объемным, вовлекая возрастающее число рабо-

чих рук и делая богаче континент в целом. Тем не менее новое бо-

гатство оставалось делом ненадежным. Колебания цен, изменения

спроса и предложения иногда могли стать причиной лишений для

многих тысяч людей, пропитание которых определялось не завися-

щими от них процессами на отдаленных рынках.

Основными управляющими торговой экономики Европы были

итальянцы

—

жители Венеции, Генуи, Флоренции, Сиены и Милана.

Они контролировали оптовую торговлю, распространяли новые тех-

нологии в отсталых районах (организовывали и реорганизовывали

соляные копи в Польше и рудники олова в Корнуолле)

—

а главное

—

предоставляли кредит (или отказывали в нем) князьям, духовенству

и простонародью.

Клирикальная и светская власть, как и дальняя торговля, руд-

ное дело, судоходство и другие широкомасштабные формы эконо-

мической деятельности, стали зависеть от займов, предоставляемых

итальянскими банкирами. Взаимоотношения были далеко не безоб-

лачными, поскольку каноническое осуждение ростовщичества дела-

ло кредитные операции в глазах общества делом неблагопристой-

ным. Обедневшие монархи могли использовать этот аргумент в ка-

честве основания для отказа от уплаты долгов

—

со всеми (и зачастую

тяжкими) последствиями. Так, например, банкротство короля Анг-

лии Эдуарда

iii

в 1339 г. стало причиной общего финансового кризи-

са в Италии и началом первого четко отслеживаемого предпринима-

тельского цикла в европейской истории.

Личное участие в обороне родных городов вряд ли казалось стоя-

щим делом международным купцам и банкирам, которым легче

и удобнее было нанять кого-нибудь защищать городские стены либо

скакать в атаку вместо себя. К тому же наемный профессионал был

куда лучшим солдатом, нежели прикованный к рабочему столу бан-

кир или робкий торговец. Понятия эффективности и желаний сов-

ковал свой шедевр De re metallica с подробными иллюстрациями технических

процессов. Ричард, Сингер и Темпл полностью основываются на его описани-

ях. Потребуются тщательные археологические изыскания, чтобы современ-

ные исследователи обнаружили, где и когда технические нововведения нача-

лись до описаний De re metallica.

} 3. ~~ ~~  ~~. 1000 – 1600

пали; в результате городское ополчение

–

xii

вв. уступило дело обо-

роны итальянских центров группам профессиональных бойцов.

Этот сдвиг не был обусловлен желанием одной лишь богатой про-

слойки

—

бедные также находили военную обязанность все более

обременительной. Взяв в

–

xii

вв. под контроль прилегающие зем-

ли, города вступили в полосу пограничных конфликтов и торговых

междоусобиц. Кампании становились все дольше

—

почти что кругло-

годичными; гражданское же ополчение не могло сидеть в гарнизонах

за сотню километров от своего города вечно.

Появление профессиональных подразделений подчеркнуло несо-

стоятельность ополчения в бою, требовавшем сложного взаимодей-

ствия пехоты и кавалерии. Кроме того, растущее отчуждение меж-

ду богатыми и бедными в самих городах делало искреннее сотруд-

ничество как в военных, так и в гражданских делах сомнительным,

если не невозможным. К середине

xiv

в. городское ополчение в Ита-

лии было сомнительным в плане боеспособности пережитком древ-

ней простоты, крайне редко созываемым для настоящего дела. Орга-

низованное применение насилия стало осуществляться профессио-

нальными подразделениями, командиры

—

или капитаны

—

которых

обговаривали с городскими властями контракты на оказание опре-

деленных услуг в определенные промежутки времени

⁷

Угасание чувства групповой общности (и являвшегося ее военным

воплощением ополчения) в главных городах Италии на начальном

этапе привело к хаосу. Вооруженные авантюристы (многие из кото-

рых пришли с севера Альп) собирались под предводительством не-

формально избранных командиров и жили путем вымогательства

у местных властей. Когда же, по их мнению, плата была недостаточ-

ной или же запаздывала, округа подвергалась разграблению. К нача-

лу

xiv

в. отряды таких «вольных стрелков» стали значительной си-

лой. Так, в 1354 г. самый крупный из них, численностью в 10000 че-

ловек, сопровождаемый вдвое большим обозом, прошел по самым

плодородным землям Италии, занимаясь продажей и перепродажей

непотребленной доли из награбленного. Такой табор был, фактиче-

ски, передвижным городом, поскольку города жили изъятием ресур-

⁷

Относительно перехода от городского ополчения к профессиональному войску

см. Michael E. Mallett, Mercenaries and Their Masters: Warfare in Renaissance Italy

(London, 1974), pp. 1 – 51; D. P. Waley, «The Army of Florentine Republic from the

12th to the 14th Centuries», in Nicholai Rubenstein, ed., Florentine Studies (Lon-

don, 19968), pp. 70 – 108; Charles C. Bayley, War and Society in Renaissance Flor-

ence: The «De Militia» of Leonardo Bruni (Toronto, 1961).

 -

сов у села путем сочетания применения силы либо угрозы ее приме-

нения (подати и пошлины) и более-менее добровольного договорно-

го обмена (ремесленные товары в обмен на сырье).

Разграбление богатых земель рыскающими вооруженными шай-

ками

—

явление столь же древнее, сколь организованные боевые дей-

ствия. Новым в итальянской ситуации был факт обращения в наи-

более богатых городах средств достаточных, чтобы граждане могли

платить налоги и на определенную часть их приобретать услуги во-

оруженных чужаков. Наемники тратили полученные деньги, снова

пуская их в обращение

—

активизируя, таким образом, рыночный об-

мен и давая этим городам возможность еще глубже коммерционали-

зировать вооруженное насилие. Система постепенно приобретала

характер самоподдерживающейся; единственной проблемой было

достичь взаимоприемлемых обязующих договоренностей и подо-

брать практические средства для их соблюдения.

С точки зрения налогоплательщика желательность замены непред-

сказуемых грабежей предсказуемой уплатой налогов зависела от того,

как много он боялся потерять и как часто ожидалось появление банд

мародеров в данной местности. В

xiv

в. количество граждан, пред-

почетших налоги, позволило коммерциализации организованного

насилия состояться в наиболее богатых и хорошо управляемых го-

родах северной Италии. Специализировавшиеся в предоставлении

военных услуг люди руководствовались теми же мотивами, отдавая

предпочтение регулярному жалованью, а не постоянному риску гра-

бежа. Более того, развитие военных контрактов (condotta по-италь-

янски, отсюда кондотьер

—

наемник) привело к появлению правил

относительно ситуаций, дозволявших грабеж. Таким образом, даже

став оплачиваемым, профессия солдата не вполне утратила свой спе-

кулятивный характер.

Включение военного предпринимательства в рыночную систему

Италии прошло через две характерные стадии. К 1380 г. стихийно

возникавшие «вольные компании» исчезли

—

города стали заключать

контракты с капитанами, обязывавшимися за определенную плату

нанимать и командовать подразделением. Подобный подход позво-

лял городам подбирать конкретно специализированное для опреде-

ленных боевых действий подразделение. Магистраты, представляв-

шие налогоплательщиков, осуществляли тщательный отбор канди-

датов, в надежде получить именно то, за что и предстояло платить.

Контракты вначале заключались на одну кампанию (и даже мень-

ший промежуток времени); войска нанимались для конкретных дей-

ствий

—

штурма пограничной крепости или чего-то подобного. Отно-

} 3. ~~ ~~  ~~. 1000 – 1600

шения были простыми и воспринимались как предоставление чрез-

вычайных услуг.

Однако краткосрочные контракты обходились сравнительно до-

рого. Каждый раз, когда контракт подходил к завершению, наемни-

ки оказывались перед критическим выбором: если нового контрак-

та не предвиделось, они могли перейти либо к грабежу, либо к более

мирным занятиям. Разойтись или остаться было не менее важным

выбором, и степень успешности капитана зависела от его способно-

сти найти новых работодателей. Частая смена хозяев и тщательный

контроль над ресурсами

—

людьми, лошадьми, оружием и доспехами

—

являлись неотъемлемой частью краткосрочных контрактов.

Трения и недоверие между нанимателем и наемниками были очень

характерны, поскольку обе стороны находились в постоянном ожи-

дании завершения срока контракта. Свободный рынок в области ор-

ганизованного применения насилия означал, что сегодняшний наем-

ный солдат мог стать врагом завтра. Осознание подобного варианта

развития событий мало способствовало сердечности в отношениях

между наемниками и их работодателями.

Однако подобная неопределенность была неудобна обеим сторо-

нам, и постепенно, с ростом осознания магистратом и налогопла-

тельщиками постоянного (если не круглогодичного) характера во-

енных угроз, преимущества долгосрочных договоров стали очевид-

ны всем. Уже в первые десятилетия

в. долгосрочные контракты

между капитанами и городскими властями стали обычным явлением.

Более того, пожизненная служба у работодателя также стала обыч-

ной

—

даже если она выражалась в форме постоянно возобновляемых

двух-пятигодичных контрактов.

Постоянное трудоустройство капитана шло рука об руку со стан-

дартизацией личного состава под его командой. Нанимаемые на дол-

гий срок профессиональные солдаты составляли подразделения в 50

или 100 «копий» (в первоначальном значении «копье» означало ры-

царя в полном доспехе и тех, кого он выводил с собой на поле боя).

Однако коммерциализация вскоре потребовала стандартизации лич-

ного состава и снаряжения. «Копье» стало боевой группой в 3 – 6 чело-

век, имевших различное вооружение, взаимно поддерживавших друг

друга в бою и связанных тесными дружескими отношениями. Посред-

ством постоянных смотров и проверок магистрат мог убедиться в ре-

альном наличии того, за что платил. Таким образом, условия службы

достигли уровня оговоренных контрактом определений, и в наибо-

лее развитых городах Северной Италии в первой половине

в. воз-

никла постоянная армия определенного количества и качества.

 -

Венеция, приступившая к захвату земель на материке, первой

стала руководствоваться этим принципом при подписании военных

condotta

—

в немалой степени и потому, что подобная практика доста-

точно долго существовала на флоте. Еще до первого крестового похо-

да наемные солдаты, за годом год нанимавшиеся в роты на корабли

республики, обеспечили ее успех на море. Управление полупостоян-

ными сухопутными силами требовало лишь незначительных измене-

ний в сложившейся практике

⁸

. Отставание Флоренции в области во-

енного новаторства в значительной степени объясняется подвержен-

ностью подобных Макиавелли сановников-гуманистов очарованию

институтам республиканского Рима. Они считали недопустимым раз-

вал городского ополчения и опасались военных переворотов и рас-

ходов на профессиональную армию настолько, что принесли боеспо-

собность в жертву экономии и верности традициям гражданской са-

мообороны античности.

Страх перед военными переворотами был в достаточной степе-

ни оправданным

—

слишком многим амбициозным condotierri удава-

лось силой прийти к власти. Перед глазами стоял пример Милана,

где Франческо Сфорца установил военную деспотию, выколачивая

из города средства на поддержание своего режима. Венеция усвоила

урок

—

за возможными узурпаторами был установлен надзор, контрак-

ты заключались с несколькими (и ревниво относившимися друг другу)

капитанами, а наиболее отличившихся удостаивали наград, милостей

и даже вводили путем заключения браков в круг венецианской знати.

Путем узурпации или ассимиляции, самые выдающиеся кондоть-

еры все равно достаточно быстро пробивались в ряды правящего

класса

—

что означало первый этап в институционном слиянии ста-

рого политического порядка и новых форм военного предпринима-

тельства. Денежные отношения подкреплялись множеством чувств,

связывавших профессиональных управленцев военной силой с но-

вообразованными государствами на политической карте Италии. Ка-

питан и его люди могли поменять работодателя, но уже в редких слу-

чаях, когда подворачивалась особо выгодная возможность, или когда

честь подразделения оказалась оскорбленной предпочтением друго-

го подразделения.

Наличие подобных разногласий и затруднительность их урегули-

рования представляли собой основную слабость военных систем Ве-

⁸

И началось с найма балканских христиан

—

т. н. «стратиоти» незадолго до кам-

паний в материковой Италии. См. Freddy Thieret, La Roumanie venetienne au

moyen age (Paris, 1959), p. 402.

} 3. ~~ ~~  ~~. 1000 – 1600

неции и Милана. Ни один капитан не мог быть назначен командую-

щим всей венецианской армией без того, чтобы зависть или другое

иррациональное чувство не заставило бы подчиненных уступить со-

блазну неподчинения

—

даже на поле боя. Подобные трения возмож-

но было урегулировать путем назначения соперничающих капитанов

на разные фронта

—

что однозначно снижало боеспособность армии

в целом. Сфорца сам столкнулся с проблемой налаживания взаимо-

отношений между подчиненными после прихода в 1450 г. к власти

в Милане.

Гражданские власти (особенно Венеции и Милана в 1480-х) нашли

выход в заключении контрактов со все меньшими подразделениями,

пока не дошли до уровня одного «копья». Контроль над вооруженны-

ми силами стал гораздо эффективнее, поскольку власти могли назна-

чать нужного человека командовать приданным ему соответствую-

щим количеством «копий». Кроме того, подобным образом поощ-

рялось создание офицерского корпуса, в котором карьера зависела

в большей степени от гражданских властей, чем от солдат, которые

в определенный промежуток времени могли оказаться под командо-

ванием определенного офицера. Подобная модель подчиненности

гарантировала действенность политического контроля над армией;

военные перевороты перестали являть серьезную угрозу.

Таким образом, в долине реки По к концу

в. возникла гибкая

и эффективная военная система, поддержанная финансовыми и по-

литическими расчетами. Это ознаменовало второй этап подстрой-

ки государственных институтов итальянских городов к реалиям ком-

мерциализации военных действий.

Поскольку городов было сравнительно мало, а «копий»

—

мно-

го, то и условия при переговорах были явно в пользу работодателей.

Эволюция может быть рассмотрена как развитие от первоначально-

го свободного рынка (где шантаж и грабеж определяли затраты на за-

щиту путем бесчисленных местных «рыночных» взаимодействий)

к олигополии (в которой несколько крупных военачальников и гра-

доначальников заключали и расторгали контракты) и затем к квази-

монополии в рамках каждого большого процветающего государства

в Италии. С другой стороны, можно утверждать, что неискренние де-

нежные отношения постепенно уступили место более сложным свя-

зям между вооруженными людьми и их работодателями. Эти связи со-

четали корпоративный дух с бюрократической субординацией, вер-

ностью командиру и государству (по крайней мере, в Венеции).

Какими бы сложными и изменчивыми ни были эти связи, конеч-

ным результатом была возросшая устойчивость в отношениях между

100

 -

гражданским и военным элементами общества, что позволило веду-

щим итальянским городам вести политику на уровне великих держав

времени. Так, в 1508 г. венецианцы отразили наступление так назы-

ваемой Камбрейской лиги, в которую входили папа Юлий

, импе-

ратор Максимилиан, короли Франции и Испании. Единственным

противником, которому Венеция уступала на поле боя, были турки.

Позднее, когда итальянские города стали переходить из рук в руки

в войнах между Францией и Испанией, такие обозреватели, как Ма-

киавелли (умер в 1527 г.), стали с пренебрежением отзываться о вир-

туозности, с которой Венеция и Милан применили свой управлен-

ческий механизм к требованиям эпохи. В это время человеческие

взаимоотношения и военные отношения в частности не могли более

регулироваться на основе личных отношений в соответствии с обы-

чаем и положением, а должны были руководствоваться надличност-

ными рыночными отношениями. До самого недавнего времени на-

падки Макиавелли на наемную солдатчину могли показаться убеди-

тельными историкам

xix

–

вв., чей собственный военный опыт

однозначно был на стороне идей гражданина-воина и патриотизма.

Однако в наш век, когда военный профессионализм может вновь об-

ратить граждан-воинов в пережиток эпохи, исследователи начина-

ют принимать метод, который богатейшие города Италии примени-

ли в

xiv

в. и который стал стандартом для государств севернее Альп

двумя веками позже

⁹

Остается фактом то, что сбор налогов для оплаты солдат, которые

тратили полученное жалованье и тем самым поддерживали налого-

плательщиков, продемонстрировал, как коммерчески выраженное

общество могло эффективно защитить себя. Внедрение администра-

тивных методов контроля солдат, и все более длительные сроки служ-

бы у одного и того же нанимателя позволили этим городам уравнове-

сить присущий рыночным отношениям фактор неустойчивости.

Иначе говоря, эффективные налогообложение и обслуживание

кредитов совместно с профессиональным военным управлением

⁹

Данные заметки по Италии в основном почерпнуты из великолепной книги

Mallett, Mercenaries and Their Masters, и написанную им главу «Venice and Its

Condottieri, 1404 – 54» in John R. Hale, ed., Renaissance Venice (London, 1973),

pp. 131 – 45. Также см. John R. Hale, «Renaissance Armies and Political Control: The

Venetian Proveditorial System, 1509 – 1529», Journal of Italian History 2 (1979); 11 – 31.

and Piero Pieri, Il Rinascimento e la crisis militare italiana (Turin, 1952), последняя

предлагает изобильную информацию, однако разделяет традиционно отрица-

тельное отношение к практике найма солдат.