Нерсесянц В.С. Философия права

Подождите немного. Документ загружается.

Пашуканис Е. Государство и право при социализме. С. 8.

LТам же.

LТам же. С. 8. Там же. С. 7. " Там же.

LТам же.

Там же. " Там же. С. 6.

280 Раздел III. Марксистская доктрина и социалистическое правопонимание

Эти и сходные утверждения свидетельствуют о том, что в выдвинутой Пашуканисом концепции

"социалистического права" по существу предвосхищались основные положения той легистской,

властно-нормативной (или т. и. "узконормативной") концепции права, которую несколько позже

взяли на вооружение, по-своему модифицировали и навязали всем Вышинский и его окружение.

Идеи признания и защиты "системы советского социалистического права", "социалистического

правопорядка" и т. д. развивались и в последующих публикациях Пашуканиса (вплоть до его

ареста и казни в 1937 г.)

В духе времени "учение т. Сталина о всемерном укреплении государственной власти" он

восхваляет как "одно из величайших достижений марксистско-ленинской теории", служащее

"важнейшим теоретическим введением к новой советской Конституции" и дающее "конкретный

ответ о путях движения к высшей фазе коммунизма"

В связи с декларативными положениями сталинской конституции 1936 г. он говорил о "принципе

верховенства закона", о потребности в "общих нормах закона" и т. и., одновременно (с опорой на

Ленина) отвергая объективно необходимые условия и предпо- сылки такого верховенства закона

— разделение властей, отделение власти законодательной от исполнительной и т. д.

Да и сами понятия "закон", "нормы закона", "социалистическая законность" в трактовке

Пашуканиса лишены своего правового смысла и представлены лишь как политические средства

выражения и реализации директив правящей большевистской партии, которая, по его словам,

"никогда не делала фетиша из незыблемости закона"

. Пашуканис прямо и откровенно отмечает,

что ядро закона — это "руководящие указания партии"

Вслед за Пашуканисом сходные представления о "социалистическом праве" были развиты и в

статье его сторонника М. Доценко. "Исходными теоретическими положениями для теории

советского социалистического права, — утверждал он, — являются работы классиков марксизма,

особенно работы Ленина и Сталина"

. Согласно новой версии (Пашуканиса и Доценко), советское

право с первых дней пролетарской революции было социалистическим правом по его целям,

задачам, направлению. "С победой социализма в городе и деревне, — продолжает Доценко эту

новую легенду, —

См.: Пашуканис Е. Сталинская Конституция и социалистическая законность // Советское государство, 1936, № 4. С. 23,

28; Он же. Советское социалистическое право // Большевик, 1936, № 22. С. 20—32.

LПашуканис Е. Сталинская Конституция и социалистическая законность. С. 19.

LТам же. С. 23.

LТам же. С. 27.

См.: Доценко М. Советское социалистическое право // Советское государство, 1936, № 3. С. 30.

Глава 2. "Правовой фронт" социализма L281

советское право превращается в социалистическое не только по своему направлению, задачам и

целям, не только потому, что оно оформляет захват, развитие и укрепление хозяйственных высот

и исходит из пролетарского государства, но и потому, что оно является выражением победившей

социалистической экономики, орудием ее закрепления и формой регулирования

социалистического общества по пути его развития к полному коммунизму. Это есть высший этап

развития социалистического права, и это право будет крепнуть и развиваться, пока не будет

завершен переход ко второй фазе коммунизма, где отомрут и право и государство"

В контексте нового подхода Пашуканис и Доценко стали выдавать буржуазное "равное право",

которое применительно к социализму предсказывали Маркс и Ленин, уже за "социалистическое

право". При этом они, среди прочего, обходили деликатный вопрос: почему же классики

допустили такой непростительный "промах", назвав социалистическое право буржуазным. Вместо

этого Пашуканис и Доценко обрушились с критикой на всех тех авторов (особенно — на Стучку),

кто до них не сумел в положениях классиков о буржуазном "равном праве" усмотреть право

социалистическое и иначе толковал несостоявшееся предсказание, ставшее загадкой сфинкса для

всей марксистско-ленинской теории права.

Концепция "социалистического права" была в условиях победы социализма (на.путях

насильственной коллективизации, ликвидации кулачества и вообще "капиталистических

элементов" в городе и деревне и, в конечном счете, социализации всех средств производства в

стране) естественным продолжением представлений о наличии какого-то небуржуазного

(пролетарского, советского) права. Ликвидация нэпа, а следовательно, и допущенного при нэпе

урезанного частного сектора и соответствующего буржуазного права означала, что советское

право вместе с буржуазным правом нэповского периода (т. е. единственным действительным

правом за советское время) "очищается" от всякого права вообще и оказывается лишь

совокупностью принудительно-приказных установлений и норм диктатуры пролетариата, "ядро"

которых состоит из партийных директив. Других норм при победившем социализме не было и, как

показал последующий исторический опыт, не может быть.

Социализм (да и вообще вся эпоха диктатуры пролетариата, за исключением нэпа с урезанным

буржуазным правом) оказывался строем без права — вопреки доктринальному представлению об

"отмирании" права (вместе с "полугосударством" диктатуры пролетариата) при полном

коммунизме. И хотя этот полный коммунизм все более удалялся, другой будущности и других

ориентиров развития у социализма (согласно доктрине и тогдашним представлениям) не было и в

тех социально-исторических условиях не мог-

Там же. С. 39.

282 Раздел III. Марксистская доктрина и социалистическое правопонимание

ло быть. Оставалось лишь по аналогии с трактовкой диктатуры пролетариата в качестве

"социалистического государства" трактовать нормативные установления диктатуры пролетариата

как "социалистическое право".

Доктринальное представление о буржуазном "равном праве" при социализме, хотя и

подразумевало совсем другое, но как бесспорно авторитетное положение идеологически

подтверждало и легитимировало допущение и признание в тех условиях правового значения и

характера "социалистического права", поскольку отрицание этого означало бы ошибочность

доктринального предсказания о наличии хоть какого-то права при социализме.

Самым ортодоксальным и вместе с тем наиболее компетентным приверженцем доктринального

положения о буржуазном "равном праве" на первой фазе коммунизма в истории марксистско-

ленинского учения о праве был Е.Б. Пашуканис. И именно поэтому эволюция его правопонимания

представляет интерес не только для; характеристики его собственных взглядов, но и для

понимания самой доктрины в процессе ее практической реализации в условиях диктатуры

пролетариата и исторически сложившегося реального со-; циализма.

Мы уже видели, что эволюция позиции Пашуканиса во мно-i гом носила конъюнктурный,

приспособленческий характер. Здесь; уместно отметить и другой аспект: оставаясь

ортодоксальным мар- ксистом и защитником доктрины, он был "обречен" на такую эволюцию в

силу нетождественности доктрины и практики и вместе с тем необходимости интерпретировать

доктрину как предвидение практики, а практику — как реализацию доктрины.

Внутренняя суть, цель и ориентиры доктрины — отрицание и преодоление вместе с частной

собственностью действительного буржуазного права после пролетарской революции и переход в

режиме диктатуры пролетариата к полному коммунизму (от буржуазного формального правового

равенства к т. и. "фактическому равенству" с распределением продуктов личного потребления "по

потребностям"). И следует признать, что такой доктринальный стержень пронизывает всю внешне

пеструю мозаику эволюции подходов Пашуканиса к праву. В метаморфозе его взглядов есть нечто

внутренне общее и принципиально единое — максимально возможное (с учетом соотношения

доктрины с реалиями послереволюционной практики) фактическое отрицание буржуазного права

(т. е. единственного действительного права в тех социально-исторических условиях) для всей

эпохи перехода от капитализма к коммунизму.

Суть дела и ортодоксальная верность Пашуканиса (да и многих других марксистских идеологов

права) не во внешней словесной подгонке концепций "особого" "советского права",

"социалистического права" и т. д. под терминологию доктрины (хотя идеологически и это было

важно), а в том, что во всех этих "особых" кон-

Глава 3. Советский легизм L283

цепциях под оболочкой словесно признаваемого нового, особого "права" по существу, фактически

имелось в виду объективно нечто неправовое, а, следовательно, настоящее антибуржуазное,

пролетар-ско-диктаторское, социалистическое и прокоммунистическое, подлинно марксистско-

ленинское отношение к праву.

Все это характерно и для выдвинутой Пашуканисом концепции "социалистического права". Хотя

она расходится и с доктриной (с постулатом о буржуазном "равном праве" при социализме и т. д.),

и с практикой победившего социализма (отсутствие буржуазного, а вместе с ним и всякого

настоящего права), однако своим фактическим отрицанием права и трактовкой в качестве

"социалистического права" неправовых норм партийно-политической власти при диктатуре

пролетариата данная концепция наилучшим образом (при сложившихся условиях) выражает и

учитывает внутренние требования и доктрины, и практики в их глубинной несовместимости с

подлинным правом, с принципом формально-правового (не "фактического") равенства.

На эти внутренние потребности коммунистической доктрины и послереволюционной практики

так или иначе ориентировались сторонники также и других направлений марксистско-ленинского

подхода к праву. Но Пашуканис глубже других понял и адекватней выразил в ходе трансформации

своей позиции суть доктринально-го и практического отрицания права как права, совместимость

доктрины и практики лишь с таким правопониманием, которое на самом деле есть

правоотрицание. Он был наиболее сознательным, убежденным и последовательным отрицателем

буржуазного права, а вместе с ним и всякого права. Его творчество и его вклад (как, впрочем, и

других приверженцев доктрины) объективно носят негативный характер, поскольку их суть —

отрицание права.

Но осмысление этого опыта отрицания права — необходимый момент в современных поисках

путей к началам права и утверждению правового строя.

Глава 3. Советский легизм

1. Сталинский тоталитаризм: комплекс государственно-правовой неполноценности

В истории советского правопонимания особое место занимает проведенное Институтом права АН

СССР печально известное Совещание по вопросам науки советского государства и права (16—19

июля 1938 г.). Его организатором и дирижером был подручный Сталина на "правовом фронте"

А.Я. Вышинский, тогдашний директор Института права и одновременно Генеральный прокурор

СССР — одна из гнуснейших фигур во всей советской истории. Этот ловкий,

284 Раздел III. Марксистская доктрина и социалистическое правопонимание

изощренный и бесстыдный холуй вождя и тоталитарной системы ко времени июльского

"научного" Совещания 1938 г. уже имел за плечами большой опыт по организации и проведению

разного рода "правовых" спектаклей и мистерий сталинской эпохи, крупнейшим из которых был

политический процесс против "правотроцкистского блока" (И.И. Бухарина, А.И. Рыкова, И.И.

Крестинского и др.), где он беспардонно лицедействовал в роли "государственного обвинителя".

Совещанию был придан всесоюзный характер, и в его работе участвовало около 600 научных

работников, преподавателей, практиков из различных регионов страны.

Цели и задачи Совещания состояли в том, чтобы в духе потребностей репрессивной практики

тоталитаризма утвердить общеобязательную "единственно верную" марксистско-ленинскую,

сталинско-большевистскую линию ("генеральную линию") в юридической науке, с этих позиций

переоценить и отвергнуть все направления, подходы и концепции советских юристов

предшествующего периода в качестве "враждебных", "антисоветских", "антимарксистских",

"антиленинских" и т. д., дать решающие установки и официальное правопонимание на будущее.

Для разномыслия и "плюрализма" прошлого, расхождений и разноголосицы даже в рамках и на

базе марксизма-ленинизма, диктатуры пролетариата и т. д. в условиях победившего социализма

места не оставалось. В юриспруденции, как и в остальных сферах жизни, теперь требовалось

полное единомыслие, монолитное единство и в теории, и на практике, в восприятии и реализации

повелений тоталитарной системы партийно-политической власти.

Для полного подчинения всей деятельности советских юристов "указаниям товарища Сталина о

задачах правовой науки", "овладения большевизмом и повышения революционной бдительности"

уже до Совещания, как об этом рапортовали его участники "теоретическому и организаторскому

гению трудящегося человечества",, была проведена "значительная работа по разоблачению и

выкорчевыванию разного рода антимарксистских извращений и фальсификаций марксистско-

ленинского учения о государстве и праве, которыми засоряли юридическую литературу враги

народа — агенты фашистских разведок, подвизавшиеся в научно-исследовательских учреждениях

и в государственном аппарате"

Кампания по разгрому "врагов" на "правовом фронте" была начата в партийной печати

В роли штатного разоблачителя "антипартийных извращений"

См.: Основные задачи науки советского социалистического права. М, 1938. С. 3, 5.

См.: Юдин И. О государстве при социализме // Большевик, 1936, № 8; Он же. , Против путаницы, пошлости и

ревизионизма // Правда. 1937 20 января; Он же. Социализм и право // Большевик, 1937, № 17; Ингулое С. Поменьше

путаницы,! побольше самокритики // Большевик, 1937, № 1.

Глава 3. Советский легизм L285

в юридической науке марксистского учения о государстве и праве особое усердие проявил

дежурный "философ" режима И.Ф. Юдин, в пылу борьбы выболтавший публике истинную тайну

тоталитарного "правопонимания": "право есть форма выражения и применения насилия"

Свое пустопорожнее жонглирование цитатами из классиков он заключает следующей

тавтологией: "Стало быть остатки "буржуазного" права в области распределения являются

"буржуазными"

. Вслед за этим он без всякой связи с предыдущим утверждает, что "государство и

право при социализме в смысле классового, политического содержания и направленности

являются социалистическими, в них нет и капельки буржуазного"

. Присвоив таким беспардонным

образом выдвинутое юристами (Пашуканисом, Доценко) положение о "социалистическом праве",

этот вороватый страж полезной для властей "истины" тут же обрушивается на юридическую

науку. "Как ни печально, но приходится сказать, — лицедействовал он, — что почти всю

специальную правовую литературу надо создавать заново. Слишком глубоко укоренились в этой

литературе враждебные и вообще антинаучные, антимарксистские теории, слишком она

примитивна и скудна для того, чтобы претендовать на учебную и научную литературу"

Устами этого спесивого "философа" глаголила официальная идеология, и установки партийной

печати были сразу же подхвачены и развиты в юридической литературе. Уже передовица шестого

номера журнала "Советское государство" за 1936 г., повторив партийно-идеологический диагноз о

"крайне неблагополучном положении на правовом участке теоретического фронта", открыла огонь

по "орудовавшим" здесь "врагам народа (Пашуканису, Дзенису, Ашрафьяну, Гиттелю,

Бенедиктову, Доценко и др.)"

. Резкой критике были подвергнуты взгляды и целого ряда других

юристов (Ар-хиппова, Бермана, Гинцбурга, Каревой и др.).

Ко времени этой публикации Пашуканис уже был арестован (казнен в 1937 г.) и характеризовался

в ней как "предатель", "прямой враг марксизма-ленинизма", защитник троцкистских и буха-

ринских идей и т. д.

. "В области общей теории права, — возмущались авторы передовицы, —

продолжительное время оставалась неразоблаченной контрреволюционная, вредительская

"теорийка" Пашуканиса, изложенная им в книге "Общая теория права и мар-

LЮдин И. О государстве при социализме. С. 58.

LЮдин И. Социализм и право. С. 44. Там же.

Там же. С. 43.

LЗа марксо-ленинскую науку о праве // Советское государство, 1936, № 6. С. 48, 49. Многие положения этой статьи

были затем развиты в ряде выступлений и публикаций Вышинского, который, видимо, был инициатором цитируемой

передовицы.

" См. там же. С. 44—46.

10 Нерсесянц «Философия права»

286 Раздел III. Марксистская доктрина и социалистическое правопонимание I

ксизм", написанной в 1924 г. и неоднократно издававшейся им без изменений вплоть до 1929 г.". И

после его "отмежевания" от данной книги под руководством Пашуканиса, согласно передовице,

расцветали различные антиленинские "теорийки" и был ликвидиро-. ван ряд правовых дисциплин

— государственное и административ- -ное право, советское гражданское право. Эти и другие

обвинения в адрес Пашуканиса и других советских юристов (в "антимарксист- -ской" и

"антиленинской" трактовке проблем государства и права, как буржуазного, так и советского)

представляли собой грубую фальсификацию реального содержания и характера всего

предшествующего периода становления и развития советской марксистско-ленинской

юридической науки, действительного смысла эволюции взглядов ее создателей вместе с

эволюцией, кстати говоря, самой "генеральной линии" правящей партии, ее политико-

идеологических установок и представлений о "подлинном" для данного момента марксизме-

ленинизме. Пашуканис и другие теоретики предшествующего периода по сути дела обвинялись в

том, что официальный "марксизм-ленинизм" (и соответствующее марксистско-ленинское учение о

государстве и праве) 20-х и начала 30-х годов был иным, чем тот, который понадобился

тоталитарной системе в условиях массовых репрессий второй половины 30-х годов.

Мы уже отмечали, что именно Пашуканис и Доценко в 1936 г. выдвинули концепцию советского

права как права социалистического. Замалчивая данное принципиальное обстоятельство, авторы

передовицы, а затем и участники Совещания 1938 г. во главе с Вышинским стали выдавать

признание и защиту понятия "советское социалистическое право" чуть ли не за свое открытие и с

этих позиций обвинять "врагов народа" Пашуканиса, Доценко и др. в отрицании

социалистического права

. Без всяких, конечно, ссылок повторяя положение одного из этих

"врагов" (Доценко) о том, что советское право является социалистическим "со дня победы

Великой пролетарской революции", авторы передовицы подкрепляют этот взятый ими на

вооружение тезис (фактически противоречащий и предсказаниям Маркса и Ленина, и

внеправовым реалиям послеоктябрьского развития) своим "фирменным" аргументом —

обвинением всех инакомыслящих в троцкизме. "Поэтому, — предупреждают они, — всякие

попытки изобразить Советское право не социалистическим правом, а некоей разновидностью

буржуазного права являются классово враждебными и целиком смыкаются с троцкистским

утверждением, что наше государство не социалистическое"

LТам же. С. 44.

LСм. там же. С. 44, 48.

1Там же. С. 42.

Глава 3. Советский легизм L287

Вот по такой схеме (либо приказы тоталитарной диктатуры — это самое прогрессивное

социалистическое право, либо ты враг народа, троцкист, агент, предатель и т. д.), подкрепленной

реалиями массового террора, казнями одних (Пашуканиса в 1937 г., Крыленко в 1938 г.) и

репрессиями ряда других юристов (Гинцбурга, Рат-нера и др.), утверждались "генеральная линия"

и единомыслие на советском "правовом фронте", получившие затем свою "научную" легитимацию

на Совещании 1938 г.

В своем докладе на партийном собрании работников Прокуратуры СССР (5 мая 1937 г.)

Вышинский утверждал, что взгляды Стучки и Пашуканиса противоречат ленинским указаниям о

непризнании "ничего частного" в советском законодательстве, о борьбе против "злоупотреблений

нэпом" и т. д.

"Под Пашуканиса" квалифицировал Генеральный прокурор и взгляды наркома юстиции

Крыленко, — несмотря на его заслуги перед режимом и "юридической" политикой диктатуры

пролетариата, вопреки его однозначно официозной позиции на протяжении всей теоретической и

практической деятельности. Принимая, как должное, явно просталинские публикации Крыленко

последних лет

, Вышинский для своих целей занялся выискиванием в его работах примеров

"некритического повторения "идей" Пашуканиса"

Так, Крыленко в одной из своих работ 1930 г. вполне в духе времени писал, что в области

гражданского права "мы находимся до сих пор целиком еще в плену у старых понятий буржуазии

и до сих пор строим наши гражданские правовые отношения по ее образцам"

Корни такого широко распространенного в 20-х и первой половине 30-х годов правопонимания (в

том числе — в области гражданского права) лежат, конечно, не в трудах Пашуканиса, а в работах

Маркса и Ленина, в их постулате о буржуазном "равном праве" на первой фазе коммунизма, из

которого исходил и превращенный во "врага народа" Пашуканис. Вышинский же, тихо присвоив

сформулированное "контрреволюционерами" положение о том, что советское право является

социалистическим с момента пролетарской революции, начал шумно и огульно обвинять все

прежние толкования (субъективно более честные и добросовестные) этого туманного постулата

доктрины как "извращение" марксизма-ленинизма, или, как он выражался, "марксистско-

ленинско-сталинского учения о государстве и праве". С этих позиций любая трактовка

советского

Вышинский А. Положение на правовом фронте // Советское государство, 1937, № 3—4. С. 35.

LСм., например: Крыленко И.В. Сталинская Конституция в вопросах и ответах. М, 1936; Он же. Права и обязанности

советских граждан. М., 1936; Он же. Обвинительные речи. М., 1937.

LВышинский А. Положение на правовом фронте. С. 45.

LКрыленко И.В. Суд и право в СССР. Ч. III. М., 1930. Сб.

288 Раздел Ш. Марксистская доктрина и социалистическое правопонимание

права в связи с постулатом о "буржуазном праве" оказывалась, согласно Вышинскому, "вражьей"

попыткой выдать "советское социалистическое право" за рецепцию буржуазного права.

Уже перейдя на новые позиции, Крыленко писал: "Я считаю, -что право наше было всегда, с

самого начала, социалистическим по ;i своей направленности и целям, что мы никогда не

отказывались от использования тех форм, которые буржуазия оставила нам в наследство, и эти

формы используем, от чего наше право не перестало и не перестает быть социалистическим"

Вместе с тем Крыленко считал, что "только с ликвидацией эксплуататорских классов и

частнокапиталистических отношений мы смогли устранить из нашего права и те "старые формы",

необходимость использования которых вызывалась, говоря словами Ленина, необходимостью

"приспособлять свою тактику" к отношениям, вызываемым "не нашим классом или не нашими

усилиями"

Эти рассуждения Крыленко (надо признать, сами по себе довольно конъюнктурные и

противоречивые) не устраивают Вышинского прежде всего потому, что в них так или иначе

признается, значение формы буржуазного права для советского права. И Вы- шинский обращается

к "нашим учителям", к "классическим указа-! ниям Маркса—Энгельса, Ленина—Сталина", чтобы

"внести макси- мальную ясность в вопрос о природе советского права как права]

социалистического"

Из своего экскурса к "первоистокам" он возвращается со следующим выводом: "Следовательно,

когда Маркс и Ленин говорят о социалистическом праве (в том-то и дело, что о социалистическом

праве они как раз и не говорят! — В.И.) как о праве неравенства и в этом смысле устанавливают

аналогию с буржуазным правом, они ни в коей мере не отождествляют то и другое, не ставят

между правом социалистическим и правом буржуазным знака равенст-i ва"

. Таким образом,

посредством грубой подтасовки Вышинский! делает авторами концепции "социалистического

права" (вместо бур- жуазного "равного права" при социализме!) уже Маркса и Ленина, а не

какого-то там "диверсанта" Пашуканиса или Доценко.

После такой откровенной фальсификации проблема о судьбах права при социализме лишается

своего действительного смысла и подменяется разглагольствованиями о том, что советское право

"качественно отлично" от буржуазного права так же, "как качественно отлично, например, насилие

пролетарского государства от насилия буржуазного государства, как качественно отлична

диктатура пролетариата от диктатуры буржуазии, как качественно отлична демократия

пролетарская от буржуазной демократии"

См.: Советская юстиция, 1937, № 6. С. 7.

LТам же.

Вышинский А. Положение на правовом фронте. С. 47.

LТам же. С. 49.

LТам же.

Глава 3. Советский легизм L289

Для того, чтобы свести концы с концами при трактовке "качественно нового" (фактически и по

существу — неправового по своему качеству, свойствам, функциям и средствам) "советского

социалистического права", требовалось новое общее определение понятия "права", а именно

такое, которое бы в максимальной степени элиминировало специфику и объективные свойства

права как особого явления и выдавало диктат и веления тоталитарной правящей партийно-

политической власти за "право".

В этих целях Вышинский, используя характеристику в "Манифесте" буржуазного права как

классовой воли буржуазии и т. д., выдвинул в упомянутом докладе 1937 г. следующее

определение права: "Право — это есть воля класса, господствующего в данном обществе. Воля

рабочего класса, направленная к построению социализма, есть воля социалистическая, и право,

выражающее эту волю, есть право социалистическое"

Подобное классово-волевое определение права, использовавшееся в советской литературе и до

Вышинского и особенно широко в последующие годы, оставляет проблему права в полной

неопределенности, поскольку не ясно, что же собственно правового имеется в "воле класса" и чем

т. и. классово-волевое "право" отличается от классового произвола, диктата, насилия. Слова же (в

"Манифесте", а затем и в соответствующей марксистской юридической литературе) о том, что

воля класса определяется материальными отношениями и условиями жизни этого класса, также

ничего не говорят о правовых свойствах и характеристиках "классовой воли".

С помощью "классово-волевого" подхода можно (и история советского правопонимания и

законодательства подтвердила это) обосновать какое угодно "право" и оправдать любые массово-

репрессивные меры, любые антиправовые меры, любые антиправовые акты тоталитаризма и

тирании. И там, где нужно, это классово-волевое определение, толкование, оправдание

"советского социалистического права" (и разоблачение буржуазного права) применялось как

Вышинским, так и другими авторами.

Но этот -лодход не мог вполне удовлетворить тоталитарную систему и ее "юридических"

прислужников — "кадров советских юристов сталинской эпохи", по выражению Вышинского.

Так, в самом по себе классовсГ-волевом понимании и определении права отсутствует указание на

связь между "государством" и "правом", на характеристику "права" в качестве продукта и

установления государственной власти, между тем как цель и задача-искомого подхода состояли

прежде всего в том, чтобы выдать систему тоталитарной диктатуры пролетариата за настоящее

"государство" (в духе фикций и бутафории сталинской конституции 1936 г.) и соответственно

веления этого "государства" — за "право". Далее, при клас-

Там же. С. 50.

290 Раздел Ш. Марксистская доктрина и социалистическое правопониман

сово-волевом определении права расплывчатая "воля" не выражена как система конкретных

властных приказов, требований и правил, так что "право" оказывается без соответствующей

"нормативной" структуры. Наконец,, при классово-волевом подходе в силу отсутствия

"государственного" определения права последнее лишается своего по существу единственного (с

точки зрения Вышинского и его приверженцев) отличительного свойства — принудительности,

обеспечиваемой "государственным" аппаратом.

2. Искомое "правопонимание"

Искомое определение права было призвано обеспечить в виях усиления и ужесточения диктатуры

"правовое" обрамление оправдание насильственных мероприятий тоталитарного строя, своих

установках на дальнейшее ужесточение классовой борьбы! процессе социалистического

строительства Сталин ратовал "за ус ление диктатуры пролетариата, представляющей самую

мощную и" самую могучую власть из всех существующих до сих пор государственных властей"

Отмирание государства, согласно сталинской "диалектике", придет через максимальное усиление

государственной власти, т. е. диктатуры пролетариата.

Эти установки требовали нового пересмотра доктринальных представлений, изложенных в трудах

Маркса, Энгельса и Ленина, об "отмирании" государства и права. Причем сталинизация доктрины

изображалась тогдашними идеологами (на "правовом фронте" — Вышинским и К") как

восстановление "подлинного" марксизма-ленинизма, умышленно извращенного прежними

толкователями (среди юристов — "троцкистско-бухаринской бандой" во главе с Пашуканисом) с

целью ослабить диктатуру пролетариата "особенно перед лицом вооруженных до зубов

империалистических хищников и их подлых агентов из числа троцкистско-бухаринских

изменников"

При этом замалчивалось, что и прежние толкователи (в том числе и Пашуканис) идеологически

приспосабливали доктриналь-ные положения "вечно верного" марксистско-ленинского учения о

государстве и праве, их "отмирании" и т. д. к изменяющимся потребностям социалистической

практики, к установкам правящей партии и ее "генеральной линии". Так, в духе новой обстановки

30-х годов Пашуканис (до и без поучений Вышинского), обосновывая необходимость "укрепления

государственного аппарата" и в плане его идеологического воздействия, и в направлении

применения насилия, подверг критике "неверную, оппортунистическую теорию" о том, что

"реальный процесс отмирания начался с самой Октябрь-

Сталин И.В. Вопросы ленинизма. М., 1934. С. 427.

Вышинский А. Двадцать лет Советского государства // Советское государство, 1937, № 5. С. 25.

Глава -3. Советский легизм

291

ской революции и что тем паче этот процесс отмирания должен идти уже полным ходом в период

ликвидации классов и построения бесклассового социалистического общества"

Так что и в этом вопросе Вышинский не был первопроходцем. В плане типологического единства

отношений к "подлинному" марксизму-ленинизму со стороны различных советских

интерпретаторов (в том числе — Пашуканиса и Вышинского при всех прочих различиях их

взглядов) весьма характерно и показательно, что все они, и Пашуканис, и Вышинский, и другие

толкователи, оберегая "чистоту" и "безошибочность" доктрины, единодушно замалчивают тот

факт, что действительными авторами критикуемой и отвергаемой ими "неверной,

оппортунистической теории" о немедленном отмирании государства являются создатели

доктрины, а не те или иные "отступники" и "враги". "Первый акт, в котором государство

выступает действительно как представитель всего общества —- взятие во владение средств

производства от имени общества, — утверждал Энгельс, — является в то же время последним

самостоятельным актом его как государства... Государство не "отменяется", оно отмирает"

Развивая тот же подход, Ленин подчеркивал, что "по Марксу, пролетариату нужно лишь

отмирающее государство, т. е. устроенное так, чтобы оно немедленно начало отмирать и не могло

не отмирать"

Реальное развитие, как показал исторический опыт, пошло по-другому. Тоталитарная система

партийно-политической власти при диктатуре пролетариата была, конечно, не государством в

традиционном смысле этого явления и понятия как публичной организации политической власти,

а организацией монопольной политической власти бессменно правящей партии. Этот

тоталитаризм означает по сути дела отсутствие государства, насильственно-революционное

разрушение государственности и ее замену системой экстраординарных учреждений партийно-

политической диктатуры, а вовсе не "засыпание" или "отмирание" государства, не "отмирающее

государство" или "полугосударство" и т. д. Тоталитарная диктатура так же не была государством,

как и ее командно-приказные акты и требования ("нормы") не были правом.

Такое расхождение доктрины и практики предопределяло и пороки всех попыток (от Стучки и

Пашуканиса до Вышинского и далее) продемонстрировать их единство посредством отнесения все

новых и новых противоречий и неувязок за счет "ошибок" или "вредительства" соответствующих

толкователей и интерпретаторов, изначально обреченных на идеологические передержки,

приспособленчество и "оппортунизм".

Пашуканис Е. Государство и право при социализме // Советское государство,

1936, № 3. С. 5. " .

Маркс К., Энгельс Ф. Соч.; т. 20. С. 292.

Ленин В.И. Поли. собр. соч., т. 33. С. 24. L;: ;

;;

292 Раздел Ш. Марксистская доктрина и социалистическое правопонимание

Критики же "троцкистско-бухаринской концепции Пашукани-са" вслед за Вышинским

изображали дело так, будто "главная причина" распространения этой концепции среди советских

юристов состоит, как писал Аржанов, в недостаточном изучении, в неправильном понимании и

применении марксистско-ленинского учения о государстве и праве. "Пользуясь этим, —

возмущался он, — на-шуканисовская банда вплоть до последнего времени, пока ее не разоблачили

и не обезвредили органы НКВД и большевистская печать, беспрепятственно творила свое вражье

дело, нагло извращая марксо-ленинское учение о государстве и праве и клевеща на наше

советское государство и право"

. "Органы НКВД", таким образом, помогли Вышинскому,

Аржанову и многим другим "правильно" понять марксизм-ленинизм и благодаря этому вскоре

стать академиками и членами-корреспондентами. Справедливей было бы, конечно, "академиками"

признать соответствующие "органы" за их большой вклад в просвещение идеологических

"кадров".

В целом можно сказать, что ко времени Совещания 1938 г. юридические "кадры" были уже

хорошо подготовлены к надлежащему восприятию новой версии марксистско-ленинского учения

о государстве и праве.

В тезисах, длинном установочном докладе и заключительном слове Вышинского на Совещании, в

выступлениях участников прений основное внимание было уделено "разоблачению" положений

"троцкистско-бухаринской банды во главе с Пашуканисом, Крыленко и рядом других

изменников"

, вопросам нового общего определения права и вытекающим отсюда задачам теории

государства и права и отраслевых юридических дисциплин.

В плане "разоблачения" организаторам и участникам Совещания оставалось лишь еще и еще раз

повторять жуткую историю про "врагов народа" на "правовом фронте" социализма. Тем более что

главную "разоблачительную" работу проделала "замечательная сталинская разведка во главе с

Николаем Ивановичем Ежовым. (Аплодисменты)"

Ключевым для Совещания 1938 г. был вопрос о переводе всей советской юридической науки в

русло нового правопонимания в соответствии с тем общим определением права, которое

выдвинул Вышинский.

Аржанов М. К двадцатилетию книги "Государство и революция" // Советское государство, 1937, № 5. С. 40.

Вышинский А. Основные задачи науки советского социалистического права // Основные задачи науки советского

социалистического права. М., 1938. С. 8. Справедливости ради следует отметить, что некоторые участники прений

(Кечекьян, Куликовский, Митричев, Орловский, Полянский, Сыромятников) в своих выступлениях этой темы, судя по

стенограмме, не касались.

LТам же. С. 15.