Папаян Р.А. Христианские корни современного права

Подождите немного. Документ загружается.

201

каждой из них с Богом, Господь заботится об утверждении общей тео-

логической базы наземных властных функций, которая и является объеди-

няющим фактором. Триада "Господь — Судия, Господь — Законодатель,

Господь — Царь" формирует иерархическую цепь "Господь — Суд — За-

кон — Исполнитель". Каждому компоненту этой цепи должны соответст-

вовать на земле определенные понятия, которые, в свою очередь, выстраи-

ваются в эквивалентную цепочку: духовная — судебная — законодательная

— исполнительная. Бог обеспечивает Свое присутствие установлением вла-

сти посредников между Ним и людьми, между ним и "земной" властью.

Первое реальное разделение властей оказывается, как увидим ниже, проведе-

нием границы, впрочем, не всегда четкой, между духовной властью и свет-

ской, объединяющей в себе три последних звена обозначенной цепочки.

Некоторая размытость этих границ, возможно, объясняется необходимостью

Божьего присутствия и в каждой из ветвей самой светской власти.

Власть в Едеме

Установление божественной власти над человеческой, как мы видели,

было предусмотрено с самого начала. При всей реальности властной функ-

ции Адама (см. выше), мы не можем абсолютизировать ее, ибо в райском

саду рядом с ним был Сам Господь, осуществляющий функцию верховной

духовной власти. Мы имели случай говорить о том, что наречение имени ос-

мысляется в Библии как знак власти. Потому Адаму, в знак установления

Своей власти над едем-ским "верхом", имя было дано Самим Богом, а Еве

— уже Адамом ("И нарек Адам имя жене своей: Ева" — Быт. 3. 20):

Бог — власть над земной властью — Адамом, а посредством его — и над

Евой, подвластной непосредственно Адаму.

Верховная духовная власть — Бог — выступал в Едеме, во-первых, как

непосредственный духовный ориентир для человека. Необходимости в особом

посреднике для этого в раю не было: человек находился в непосредственном

общении с Богом. Необходимость в подобном посреднике, каковым позднее

стала "наземная" духовная власть — священничество, появилась после утра-

ты возможности непосредственного общения с Богом — после изгнания из

рая.

202

Во-вторых, Господь выступал в раю как законодатель ("Господь

— законодатель наш"). Точно так, как первый и наиболее важный компо-

нент земной власти — закон — был дан Моисею самим Богом с тем, что-

бы он передал народу, в Едеме также закон был сообщен "верху" с поруче-

нием передать его "низу". В. Иванов справедливо отмечает: "Первозакон

представляет собой норму и закон одновременно. Норму потому, что он

сконструирован по типу современной классической нормы — гипотеза, дис-

позиция, санкция. Закон же он потому, что исходит от Высшей власти,

может быть принудительно исполнен, распространяется на конкретных субъ-

ектов, облечен в форму заповеди, определяет механизм исполнения наказа-

ния и вытекающие из него последствия"

. Чрезвычайно лаконичное едем-

ское законодательство сводилось к указанию на достоинство и права чело-

века, к подчеркиванию права человека владычествовать над землей и про-

чими тварями, указывало на иерархию и рамки деятельности едемского

"верха" (Адама) — его "полномочия", на правила его поведения, на обязан-

ность трудиться для благоустройства своего дома, не нарушать запрет, пре-

дусматривало и санкцию на случай нарушения закона. Основные и неотъем-

лемые права человека были призваны обеспечить богоподобие человека, и

предусматривали определенные гарантии (к примеру, "социальное" обеспе-

чение права на жизнь выражено в словах "со всякого дерева в саду ты мо-

жешь есть"). Рамки деятельности ("полномочия") ограничивались тем, что,

обладая определенной территорией — райским садом, — человек должен

был заботиться о нем ("возделывать его" — Быт. 2. 15) и даже о его

"экологии" ("и хранить его" — Быт. 2. 15); в осуществлении этих своих

"полномочий" он должен был опираться на поддержку и помощь "низа"

("помощника" — Евы). Правила поведения сводились к соблюдению за-

прета на вкушение с древа познания добра и зла и к обязательности едине-

ния с "низом" ("прилепится к жене своей" — Быт. 2. 24). Так что подчи-

ненность земного "верха" божественной власти фактически сводилась к

подчинению закону (не переходить за рамки своих прав и не уклоняться от

своих обязанностей).

В-третьих, Господь выполнял также функцию судебной власти. В раю

не было необходимости в реализации этой функции, пока

Иванов В. Первозакон // Право и жизнь. 1994. № 5. С. 94.

203

"государство Едем" было безгрешно. Судебная функция была реализо-

вана лишь тогда, когда грех стал реальностью и появилась надобность осу-

дить законоотступление. В этом единственном райском прецеденте судо-

производства функцию судебной власти выполнил Сам Господь Бог ("Гос-

подь — судия наш"), который произвел первый суд над человеком и вынес

приговор. Так уже в Едеме видим соединение в Господе духовной, законода-

тельной и судебной властей. Эти властные функции Бога пока не разделе-

ны. Ведь разделение властей — это всего лишь механизм обуздания чело-

веческой греховности, особо проявляющейся при наделении человека вла-

стью. Поэтому необходимость в разделении властей появляется в даль-

нейшем, после изгнания из рая, в 'земной" власти, которая становится пре-

рогативой человека. Так что для первоначального разделения властей было

вполне достаточно то, что было заложено в основу управления первым

("райским") человеческим общежитием: божественная власть, сосредото-

чившая в себе духовную, законодательную и судебную функции, и челове-

ческая, "Адамова" власть,сводящаяся к функции исполнительной власти.

Все, что мы увидим в дальнейшем, в Библии подчинено единомупринци-

пу: как бы ни формировались властные структуры на земле, как бы ни раз-

делялись их полномочия, они принципиально едины в своем назначении —

обеспечить реализацию богоподобия человека. Они раздельны в полномочи-

ях, но едины в ориентации на Господа. Господь, будучи единым их источни-

ком, тем самым является и гарантом их единства. И поскольку это так, то на

земле должно быть и то "цементирующее" начало, которое обеспечило бы

нерасторжимость властей при раздельности их полномочий. Этому должна

быласлужить, в первую очередь, власть духовная, в которой обеспечиваласьбы

единость всех властных функций, сосредоточенных в Боге — как это было в

Едеме.

Моисей и формирование "земных" властей

Господь сказал Моисею: "Пред собою ты увидишь землю, а не вой-

дешь туда, в землю, которую Я даю сынам Израилевым" (Втор. 32. 52).

Возникает весьма загадочный вопрос, пока, кажется, не привлекавший

внимания исследователей: почему Моисею не было

204

позволено войти в землю обетованную? Бог ссылается на то, что в Ка-

десе Моисей усомнился в словах Господа, в реальности его обещания вы-

сечь воду из скалы ударом жезла, и ударил о нее дважды (Исх. 17. 6), при-

том сделав все общество свидетелем своего сомнения. Слова, выразившие

это сомнение, кстати, не упомянуты при непосредственном описании этого

события, но приведены ретроспективно, при повторении рассказа позже —

в Числах: "Разве нам из этой скалы известь для вас воду?" (Чис. 20. 10).

Господь так объясняет то, что Моисею не суждено войти в землю обето-

ванную: "За то, что вы согрешили против Меня среди сынов Иэраилевых

при водах Меривы в Кадесе, в пустыне Син, за то, что не явили святости

Моей среди сынов Израилевых" (Втор. 32. 51).

А загадочно в этой истории вот что. Грех Моисея совершенно незна-

чителен, тем более в сравнении его с грехами и предшествующих

патриархов, включая Авраама, Исаака и Иакова, и последующих правителей,

в том числе таких, как Давид, Соломон и др. Тем не менее, эти

центральные лица ветхозаветной истории не подверглись такому строгому

наказанию. Заметим, что после события у скалы ничто не изменилось в

статусе Моисея пред Богом. Как раз после этого Господнего "приговора"

состоялась Его встреча с Моисеем на горе Хорив, и "говорил Господь с

Моисеем лицом к лицу, как бы кто говорил с другом своим" (Исх. 33. 11),

Бог продолжал ставить его выше пророков и заявлял, что "он верен во всем

дому Моему" (Чис. 12. 6—8). Эти факты подсказывают необходимость

искать другую причину столь жесткого обращения с Моисеем.

Ряд обстоятельств указывает: то, что Моисей не должен был ступить

на территорию будущего государства, было предрешено изначально. Это

предположение подтверждается следующими деталями. Во-первых, Моисею

постоянно говорилось лишь о том, что его задача — довести людей до обе-

тованной земли. Между тем о том, что он еще и будет благоустраивать эту

землю или жить на этой земле и тем более править там, нет ни единого сло-

ва. Во-вторых, все слова о будущем устроении этой земли или вообще о

том, что следует делать на ней и как предстоит жить, адресованы уже не

ему, а обществу. В-третьих, после этого события все же Моисей еще дол-

го оставался предводителем народа — фактически до конца срока, отве-

денного ему. Есть также недвусмысленный намек на то,

205

когда завершится этот срок. Конец срока совпадает с завершением воз-

ложенной на него ответственнейшей миссии, когда он доведет до конца воз-

ложенную на него "работу", то есть когда израильтяне дойдут до обещан-

ной земли: "(Господь) сказал (ему): Сам Я пойду (пред тобою) и введу те-

бя в покой" (Исх. 33. 14). Перед тем как явить знамения, Господь гово-

рит Моисею еще об одной из Своих целей: "Чтобы ты рассказывал сыну

твоему и сыну сына твоего" (Исх. 10. 2). Примечательно, что сыном сына

ограничивается моисеев срок, то есть это и есть последнее поколение, с

которым Моисею предстояло общаться.

Один из самых непонятных в Исходе фрагментов — следующий. Ко-

гда Моисей только что был призван Богом к своей миссии и направился в

Египет для ее осуществления, происходит нечто, несовместимое с данным

контекстом и с описанной ситуацией: "Встретил его Господь и хотел

умертвить его" (Исх. 4. 24). Жена его Сепфора, по-своему поняв угрозу,

обрезала сына Моисея (Исх. 4. 25). Исходя из этого, толкователи склонны

относить эту угрозу то ли к сыну Моисея, еще не обрезанному, то ли к са-

мому Моисею как виновнику необрезания. Однако, если исходить строго из

текста, угроза адресована все-таки Моисею. Но возложение на него миссии

и сразу же следующее за этим намерение умертвить, при любой мотивации,

остаются двумя никак не совместимыми актами. В свете нашего предпо-

ложения о предрешенности "политической" судьбы Моисея кое-что как

будто проясняется. Господь ничего не таит от Своих избранников, и значит,

трудно приписать Господу "коварство" в отношении Моисея. На самом деле,

видимо, поступок Сепфоры — это всего лишь ее собственная реакция на по-

своему понятое сообщение Моисея о предупреждении Господа. Господь же

предупредил Моисея о том, что с исполнением возложенной на него миссии

завершится срок его земной жизни.

Добавим, что при возложении на Моисея миссии вести народ "Моисей

был восьмидесяти [...] лет" (Исх. 7. 7), миссия же его, как знаем, была

рассчитана на 40 лет. Соответственно, Моисей должен был завершить ее в

120-летнем возрасте. Между тем, это и есть срок человеческой жизни, опре-

деленный Господом непосредственно перед потопом: "Не вечно Духу Мо-

ему быть пренебрегаемым человеками (сими), потому что они плоть; пусть

будут дни их сто двадд

206

цать лет" (Быт. 6. 3). В точном соответствии с этим читаем в конце

Пятикнижия: "Моисею было сто двадцать лет, когда он умер" (Втор. 34. 7).

Все это показывает, что выбрав 80-летнего Моисея для осуществления

Своего плана по созданию еврейского государства, рассчитанного на 40 лет,

Господь уже предопределил, что Моисей не должен войти в землю обето-

ванную и не должен стать правителем страны.

Следовательно, недопущение Моисея в будущее государство было

предусмотрено заранее, вне зависимости от указанного ему проступка.

Проступок этот — лишь внешний повод, ибо Господь сообщает людям

лишь то, что необходимо им и доступно для их понимания. В предопреде-

ленности такого финала можно усмотретьдве взаимосвязанные причины.

Первая: Моисей выполнял волю Божию совершенно бескорыстно, не

ожидая никакой личной награды. Его выдвижение в правители государства

разрушило бы весь Божий замысел. Ведь помимо всего, Господь в лице

Моисея демонстрировал людям бескорыстное служение Богу, не обуслов-

ленное ничем, кроме веры в Него и веры в обещание грядущих благ — не

себе, а предводимому им народу. Как бы ни восприняли люди факт пребы-

вания Моисея во главе государства, в любом случае подобное завершение

его подвижничества стало бы осмысливаться как его цель. Да и в даль-

нейшем все подвижники стали бы восприниматься обществом в том же

плане: политиками, преследующими аналогичную цель, что мы и видим в

современном мире. Между тем недопущением Моисея в правители

государства, к которому он вел народ, Господь подсказывал всем

грядущим поколениям: политический деятель, стремящийся вести

общество и государство определенным путем (подсказанным ему

Господом), ведущий страстную борьбу за свою идею, после торжества этой

идеи не должен становиться правителем: если он достиг цели и общество

уже приняло ее, то найдутся люди, готовые и способные далее ее

осуществлять. Как много проблем современного мира нашли бы решение

при введении подобного законодательного принципа как международно

признанной нормы. Как легко ориентировались бы избиратели в

многочисленных предвыборных обещаниях и политических кампаниях, как

много политических карьеристов сами же отказались бы от участия в

политической борьбе за власть,

207

будучи уверены, что этому не может следовать их личный приход к ры-

чагам власти!

Вторая причина недопущения Моисея в землю Ханаанскую, по-

видимому, может быть понята, если попытаться понять суть той властной

функции, которая была возложена на него. Тут мы сталкиваемся с другой

загадочной в контексте Библии деталью. Как возможно совместить посто-

янно повторяющееся в Библии напоминание "Я Господь, Бог твой", ставшее

первой и главнейшей заповедью (Исх. 20. 2) и продолженное запретом

"Да не будет у тебя других Богов" (Исх. 20. 3), — с исключительными

словами, сказанными Богом в адрес Моисея: "Ты будешь ему [Аарону. —

Р. П.] вместо Бога" (Исх. 4. 16); "Я поставил тебя Богом фараону" (Исх.

7. 1)? По-видимому, единственным объяснением подобного определения

может быть то, что Моисей — еще не "человеческая" власть. Он — тот, по-

средством кого еще предстоит сформироваться земной, то есть государствен-

ной власти, — то, что и происходит в течение событий вСинайской пустыне.

С самого начала Бог в лице Моисея "назначает" носителя всех властных

функций, объединенных в Боге. Но с самого же начала Он фиксирует, что

эти функции подлежат "распределению", передав духовную власть Аарону.

В дальнейшем Он отделяет представительную власть в лице старейшинст-

ва, передав старейшинам "от Духа", который на Моисее (Чис. 11. 17). Ус-

тами тестя Моисея Господь советует ему отделить также судебную власть и

назначить судей из "людей способных, боящихся Бога, людей правдивых,

ненавидящих корысть" (Исх. 18. 21), что и делает Моисей. При этом мы

видим, что сам Моисей не лишается ни одного из обозначенных властных

полномочий: он продолжает быть посредником между Богом и людьми

(функция духовной власти), продолжает быть законодателем (функция пред-

ставительной власти), продолжает вести судопроизводство наиболее важ-

ных дел (назначенные судьи "о (всех) делах важных доносили Моисею, а

все малые дела судили сами" — Исх. 18. 26). Моисей, будучи уполномочен

Богом быть на земле единым источником ветвей будущей государственной

власти, до образования государства остается как носителем функций всех

властных структур, так и гарантом их единства. Но с образованием госу-

дарства его миссия завершается, потому что единым носителем

208

всех властных функций в реальном государстве не может быть никто

из людей, в том числе Моисей. Моисей должен был уйти в соответствии с

Господним планом устроения государства с его властными ветвями, и в фак-

те его смерти следует усматривать конец не столь физический, сколь "поли-

тический". Если еще и принять во внимание немаловажное обстоятельство,

что и умер-то Моисей, невзирая на то, что "зрение в нем не притупилось, и

крепость в нем не истощилась" (Втор. 34. 7), то приходится признать и

смерть его столь таинственной, что остается в силе принципиально важный

вопрос: умер ли он или как-то иначе устранен? Не мог Господь сделать так,

чтобы "политическая" миссия вернейшего из вернейших Ему была завер-

шена смертью физической. Если "не было более у Израиля пророка тако-

го, как Моисей" (Втор. 34. 10), то трудно понять, почему земная жизнь лишь

Еноха и Илии завершилась не смертью, а вознесением. Обратим внимание

на казалось бы совершенно необъяснимые противоречия в небольшом от-

рывке Священного Писания: указан точный адрес, где Моисей умер и где его

оплакивали ("оплакивали Моисея сыны Израилевы на равнинах Моавит-

ских (у Иордана близ Иерихона) тридцать дней" — Втор. 34. 8); ска-

зано, что его погребли и добавлено еще одно уточнение в адресе ("Погребе-

на долине Моавитской против Веффегора" — Втор. 34. 6); и тут же, в

том же стихе, сообщается о том, что "никто не знает места погребения

его даже до сего дня" (Втор. 34. 6). Разгадка этих противоречий, видимо,

может сводиться к допущению, что Моисей не умер, а вознесся. Христос го-

ворит израильтянам: "Не думайте, что Я буду обвинять вас пред Отцем; есть

на вас обвинительМоисей" (Иоанн 5. 45). Здесь, говоря о Моисее, Христос

подразумевает как закон Моисея, так и личность, но не абстрактную, некогда

существовавшую, а вполне конкретную, в настоящее время пребывающую

"пред Отцем". Это реальнейшим образом подтверждается при преображе-

нии Иисуса Христа: на горе, где были апостолы, во время преображения

Христа "явились им Илия с Моисеем" (Матф. 17. 3; Марк 9. 4; Лука 9. 30).

Это были живые Илия и Моисей — столь реальные, что не просто "яви-

лись", "показались", а "беседовали с Иисусом" (Марк 9. 4), и сама беседа

была реальна и доступна в своем содержании: "Они говорили об исходе

Его, который Ему над-

209

лежало совершить в Иерусалиме" (Лука 9. 31). Логика событий со-

вершенно очевидна: как раз перед этим впервые Иисус сообщилшенно очевидна: как раз перед этим впервые Иисус сообщил ученикам о

грядущем мученичестве Своем, смерти, воскресении и вознесении. Подоб-

ное сообщение, не укладывающееся в обычные человеческие представления,

нуждалось в демонстрации, в подтверждении того, что все это на самом деле

возможно. И Иисус предъявил доказательство реальности Своих слов: в

отношении современников — воскрешением Лазаря (Иоанн 11. 38—44), в

отношении далеких предков — представлением ученикам живого Мои-

сея. Есть мнение, что это было воскрешением Моисея в этот миг и

лишь на время преображения

. Полагаем, однако, что воскресение было

ранее — уже тогда, в долине Моавитской. Устранение Моисея со сцены

было актом его вознесения

. Это вознесение могло быть подобно вознесе-

нию Еноха и Илии, которые были взяты на небо живыми. Но отмеченные

противоречия, тем более в их соотнесенности с не имеющим аналога в

Библии определением "Бог", данным Моисею дважды Самим Господом

(Исх. 4. 16; 7. 1), позволяют предположить, что, подобно Христу, Моисей был

погребен, но потом его не нашли на месте погребения. Так что можно ут-

верждать, что Моисей умер, воскрес и вознесся — Господь не мог иначе

устранить его, чем высоко оценив его верное служение. Устранен же он был

потому, что никто из людей, и даже почти "приравненный" Богу Моисей не

может быть абсолютно безгрешен, о чем Господь знает изначально и о чем

свидетельствует событие у скалы, послужившее всего лишь внешним и дос-

тупным человеческому разумению поводом для Божьего вердикта. Поэто-

му Моисей не мог быть поставлен во главе будущего государства как но-

ситель всех тех властных полномочий, которые по Божьему замыслу следо-

вало отделить друг от друга.

См.: Егише. Слово о преображении Господнем. Эчмиадзин, 1997. С. 55 и след. (на арм.

яз.).

Вопрос, почему же о вознесении Еноха и Илии прямо сказано, а о Моисее нет, возможно,

объясняется тем, что о "смерти" Моисея повествуется в последней (34-й) главе последней

книги Пятикнижия Моисея, и авторство как раз этой главы, естественно, не принадле-

жит Моисею. По-видимому, автор этого фрагмента был одним из "оплакивавших", изло-

жившим все так, как израильтянами было воспринято исчезновение Моисея.

210

Небесные эквиваленты

Вышесказанное обретает новый смысл в контексте проекции небес-

ных реалий на земные. Бог и является средоточием вселенской власти,

всех властных функций. Их и на небе три: законодательная, судебная и

исполнительная. В Ветхом Завете Бог объединяет в себе все три эти ветви.

На протяжении всей ветхозаветной истории Господь предъявляет людям

закон (заповеди, уставы), осуществляет суд, сурово наказывая как целые на-

роды, так и отдельных лиц, а также ведет парод по пустыне, кормит его, дает

самые конкретные повеления о конкретных шагах людей в конкретных си-

туациях, тем самым осуществляя "функции исполнительной власти". Одна-

ко уже в Ветхом Завете как бы подчеркнуты различные свойства Бога с

указанием Его разных властных функций. Так, памятуя о том, что акты тво-

рения одновременно являлись учреждением закона, можно сказать, что "за-

конодательная деятельность" Бога представлена как деятельность вселен-

ского разума: "Господь [...] небеса утвердил разумом" (Пр. 3. 19). Советы

"понять изречения разума" (Пр. 1. 2), "ходите путем разума" (Пр. 9. 6) и

многие аналогичные означают не что иное, как повиновение Господним

законам и заповедям.

Осуществление "полномочий", близких к судебным, Ветхий Завет весьма

часто связывает с понятием "мудрость": "Мудрый обличитель" (Пр. 25.

12); "Глупый весь гнев свой изливает, а мудрый сдерживает его" (Пр. 29.

11); "Во всякой мудрости — исполнение закона" (Сир. 19. 18). Напомним,

что и царь Соломон прозван был "мудрым" вовсе не вследствие его прочих

государственных деяний, а лишь на основании его суда над двумя женщина-

ми, оспаривающими право на материнство: "Ибо увидели, что мудрость

Божия в нем, чтобы производить суд" (3 Цар. 3. 28).

Что касается божественных функций, соотносимых с исполнительной

властью, то они связываются с понятием "сила": "Есть сила у Бога поддер-

жать и повергнуть" (2 Пар. 25. 8); "Господи сил, Царь мой и Бог мой!" (Пс.

83. 4); "Господь Бог — сила моя; Он сделает ноги мои как у оленя и на

высоты мои возведет меня!" (Авв. 3. 19).

Таким образом, три властные функции, объединенные в ветхозаветном

Боге, тем не менее обретают различные характеристики: закон соотносится

с разумом Творца неба (законодателя), наказание