назначать министров, чиновников, офицеров [85, с. 94-95].
Для придания ему авторитетности было решено избирать Президента (в
отличие от США) всенародным голосованием. "Самые разнообразные партии
стремились к тому, чтобы создать сильное правительство, потому что все
надеялись сделать из него орудие своего честолюбия. Умеренные республиканцы
простирали свой культ силы до любви к диктатуре. Социалисты рассчитывали на
могущество государства для проведения преобразований, которые они считали
нужными. Роялисты, конечно, приветствовали то, что всего больше было похоже
на королевскую власть" [160, с. 100]. Такое совмещение в одном лице
всенародного избрания и огромной компетенции "в стране, подобно Франции,
политически и административно-централизованной, пропитанной монархизмом и
даже цезаризмом" [47, с. 555], грозило страшной опасностью и сулило
неминуемую диктатуру.
Вопрос о Президенте ввиду его важности вызвал большие прения в
Собрании. Избрание Президента всей страной обрело как сильных противников,
так и красноречивых защитников. Например, Феликс Пиа с иронией отозвался о
подаче миллионов голосов за одного человека, "как о таинстве Божием, но в
другом роде, чем миропомазание в Реймсе или кровь Людовика Святого" [149, с.
196]. Депутат считал, что Президент возвысится над парламентом, ибо он будет
представлять весь народ, а каждый из депутатов только одну девятисотую часть
народа.
Жюль Греви высказался за избрание Президента Собранием, которое должно
обладать правом постоянного отзыва главы исполнительной власти [215, с.
262]. По его мнению, честолюбивый человек, достигший поста Президента,
захочет сохранить его за собой навсегда. И Греви, и Пиа имели в виду
Луи-Наполеона, который только что попал в Учредительное собрание, будучи
выбранным в депутаты сразу несколькими департаментами, и мог легко при
всенародном голосовании стать Президентом. Существенной была поправка,
внесенная депутатом Турэ и лишавшая права быть избранными всех членов
царствовавших во Франции фамилий [160, с. 102]. Она могла бы спасти
положение, но была отклонена.
Решающим же при голосовании оказались не политические аргументы, а
длинная патетическая речь поэта А.Ламартина, в которой он высказался за
прямые выборы Президента. В случае избрания Президента Палатой он сделался
бы, по выражению Ламартина, "лишней пружиной в Конституции: он обратился бы
в стрелку, предназначенную показывать час вашей воли и капризов на
циферблате вашей Конституции" [39, с. 549]. Что же касается возможных в
подобных условиях злоупотреблений властью, то, "чтобы дойти до 18 брюмера, в
наше время нужны две вещи: длинная эпоха террора - сзади и Маренго и
Аустерлиц - впереди" [39, с. 549]. По мнению поэта, и то, и другое было
одинаково невозможным.
Создав сильный институт президентства, члены Собрания начали понемногу
ограничивать полномочия его главы. Президенту было отказано в праве вето;
акт объявления войны, равно как и заключение договоров, подлежали
утверждению Собранием. Президент не мог лично командовать вооруженными
силами, а большинство его актов нуждались в контрассигнации [85, с. 94-96].
Однако все это не могло уравновесить ту огромную власть, которая была
предоставлена Президенту. "Собрание, создав путем всенародного голосования
великана, старалось сдержать его тонкими нитями. Как говорилось в то время,
это был Гулливер, которого сдерживали на земле 750 лилипутов" [149, с. 198].
Ведь "по сравнению с Национальным собранием Президент являлся носителем
своего рода божественного права: он - правитель народной милостью" [111, с.
134].
В результате плебисцита 10 декабря 1848 года Президентом Франции был
избран Луи-Наполеон. Из 7 500 000 избирателей за него проголосовало 5 434
226 [192, с. 262]. Такая убедительная победа объяснялась тем, что выборы
"представляли реакцию крестьян, которым пришлось нести издержки февральской
революции, против других классов нации - реакцию деревни против города; они
встретили большое сочувствие в армии, которой республиканцы из "National" не
доставили ни славы, ни прибавки к жалованию; среди крупной промышленной
буржуазии, приветствовавшей Бонапарта как переходную ступень к монархии;
среди пролетариев и мелких буржуа, приветствовавших его как кару за
Кавеньяка" [111, с. 136].
В итоге Президентом республики стал принц, а в Собрание попало