Шантепи де ла Сосей. Иллюстрированная история религий
Подождите немного. Документ загружается.
171
Северная Индия. Карта конца XIX века
Так как бог Праджапати, согласно легенде, совершил со своей дочерью
кровосмешение, боги, желая создать существо, достаточно страшное, чтобы наказать за
этот проступок, собрали самые ужасные качества, имевшиеся в них, и сложили в кучу, из
которой и появился Рудра. Эта брахманская легенда содержит грубый анахронизм, ибо
Праджапати, несомненно, фигура более позднего происхождения, чем Рудра; но она дает
ясное представление о том, что Рудру считали страшным и мстительным богом. Он дикий
охотник, мчащийся со своей ратью точно ураган по земле и повергающий своих
противников в прах выстрелами из лука: "Красным поражает он того, кто его ненавидит".
Он тесно связан с домашними животными, над которым господствует и которых он,
будучи в плохом настроении, поражает болезнями. Но так как, умилостивленный
жертвами, он может вновь отвратить болезни, то его рассматривают также и как
врачующего бога.
Прежде Рудра считался богом бури. Однако, Ольденберг доказал, (Die Religion des
Veda, 223 p.), что он горный или лесной бог, существо, подобное многочисленным фавнам
и сильва-нам индогерманской мифологии, которых боятся как враждебных сил и которые
проявляют свою божественную силу то в роли хранителей стад, то в роли духов бури.
Боги дня и света. "Пробудился огонь на земле, взошло солнце: величественная
блестящая утренняя заря являет свое великолепие, и вы, о Асвины! уже снарядили свою
колесницу; бог Савитар повсюду широко разливает жизнь". Так рисует нам один гимн
картину ведического утра. Асвины, к которым обращена песня, - это два брата,
выступающие здесь в роли возниц. Очевидно, что по мифологической идее они
тождественны с Диоскурам. Они появляются ранним утром. Возможно, что они связаны с
каким-либо световым явлением, с сумерками, носящими двойственный характер и т.д., -
их природу тем труднее определить, что она ни в чем не проявляется. Оба брата в
качестве возниц или даже лошадей являются широко распространенным мотивом
индогерманской мифологии и мира легенд.
Асвины сильные и смелые, к тому же всегда любезные, доброжелательные,
благотворные божества; они приносят не только свет и росу утра, они помогают человеку
во всякой нужде и опасности и, как благостные силы, сопутствуют ему в решительные
моменты его жизни.
Как воины, они защищают благочестивых в войне; в бурю и непогоду они являются к
взывающим о помощи на море и доставляют их домой. К ним обращаются и за врачебным
содействием. Они возвращают молодость человеку, когда тот уже становится старчески
немощен; увядающим женщинам вновь придают свежесть и красоту; бесплодным дают
детей. Они помогают и тем, кто хочет вступить в брак. Все благополучие, а также
плодородие почвы приносят светлые братья, благие податели росы.
Ушас, румяная девушка, богиня утренней зари, сопровождает братьев своих Асвинов;
каждое утро она спешит к месту свидания с ними, усердно отыскивая себе суженого. Она
не боится показать всему миру свою юную красоту или украшает себя, как женщина,
желающая нравиться мужчинам. С ее характером вполне согласуется тот факт, что она
является гетерой среди богов.
Появление Ушас служит сигналом наступления дня: с нею вместе пробивается
дневной свет, она прогоняет по небу красных облачных коров; проезжая на своей
лучистой колеснице, она прокладывает дорогу солнцу. Теперь просыпается жизнь на
земле: птицы вылетают из гнезд своих, огонь вспыхивает на очаге и алтаре, люди выходят
искать пропитание; священники поют малебную песнь и надеются новой жертвой добыть
себе богатство.
Ушас, подобно Эос и Авроре, является скорее поэтическим, чем религиозным образом,
прекрасным свидетельством богатой фантазии индусов времен веды и веселой
172
жизнерадостности, с которой они встречали наступающий день, думая с сожалением о
прошедшем: "Покорная божеским законам, она похищает его (день) у людей: последняя
из вечно исчезающих, первая из грядущих, светит утренняя заря".
Очень скудны наши сведения относительно других богов света и дня, имена которых
мы часто встречаем в ведах. Вишну, впоследствии столь могущественный бог, в ведах
отступает на задний план. О его деятельности в качестве бога солнца упоминается лишь,
что он в три шага прошел все небо, что, согласно теологии вед, должно обозначать три
стадии дня - утро, полдень и вечер или три формы проявления света - огонь, молнию и
солнце. Из брахмана мы видим, что Вишну считался карликом Индры, сопровождавшим
царя богов в его полетах и, благодаря своей находчивости, помогавшим ему в
затруднительных ситуациях. Это было для него нетрудно, так как он знал искусство
колдовства и чудесными превращениями умел принимать тот образ, который был нужен,
чтобы выйти из данного положения.
Сурья - это само солнце, слово "сурье" и обозначает "солнце". Она изображается то в
виде глаза, то в виде птицы. Солнце - колесо ее колесницы. Это благодетельная,
благожелательная веда; только в индуизме она делается злой и истребляющей, и тогда ее
начинают изображать в виде мужчины. Сурью чаще описывают, чем молятся ей; но она
способна смирять демонов высших сфер и освобождать человека от болезней, слабостей и
дурных снов.
Вид Бомбея, открывающийся из его предместий
В близком родстве с Сурьей состоит бог солнца Савитар, "возбудитель". У него много
общих с ней свойств, также способность изгонять болезни и злые сны, к чему
присоединяется еще и возможность уничтожать злые чары. Но он не представляет собой
конкретного образа солнца, а его движение - восходящее и заходящее солнце, взывающее
к деятельности и вновь ниспосылающее ночной покой. Он могущественнее Сурьи,
которую он наполовину поглощает; он дает человеку высшие дары: бессмертие и
божественную благодать, вдохновляет его молитву и прощает грехи; он изображается в
виде блестящего, золотого мужчины, с сильными, поднятыми руками.
Своеобразнее Пушан, бог солнечного жара. Первоначально он был покровителем стад,
а значит, богом низшей касты. По его воле портится молоко у коров. Он защищает стада.
Он часто выезжает вместе с Индрой, но не в роскошной колеснице с блестящей упряжью,
а в маленькой повозке, запряженной козами; точно так же он не пьет восхитительной
сомы, а питается горячей похлебкой, которой он съел уже так много, что испортил себе
все зубы. Вообще, Пушан производит плебейское, полукомическое впечатление; тем
обстоятельством, что он достиг звания руководителя душ, он обязан, вероятно, своей
деятельности в качестве бога дорог, которая входит в круг обязанностей бога пастухов
(ср. с древнегреческим Гермесом).
Позднее Пушан был введен в высшие круги. Милостивой формулой: "О, Пушан, мы не
презираем тебя!" - воины, очевидно, вводят его в область культа; но теперь хвалебные
песни ему звучат так же, как и всем остальным богам света, и с высшим положением он
теряет свою своеобразность и самостоятельность.
Агни. В жреческой религии вед ему поклоняются как жертвенному пламени; агни -
обыкновенное индийское слово для обозначения огня и в то же время имя бога. О
личности Агни мы находим в ведах не так много; божество идентично со своим
элементом, и все, что говорится об огне, относится также и к нему. Он дремлет в дровах и
постоянно вновь просыпается, как только желающий принести жертву начнет сверлить
один кусок дерева другим; он живет в солнце, даже вызывает солнце, когда, возгораясь до
восхода последнего, поднимается к небу. Он рождается из воды, вероятно, потому, что
173
вода дает рост и силу дереву, рождающему, в свою очередь, огонь. Нужно при этом иметь
в виду еще "воды наверху", воды облаков, из которых является молния. Во всяком случае,
легенда говорит, что он был взят с неба
В этом есть известная доля правды, так как Агни, без сомнения, жертвенный образ и из
огненного пламени был извлечен для того, чтобы сделаться героем жреческой касты и
жертвы. И сам он получил характер божественного жреца и занимает между богами место
жреца, приносящего жертвы (хотар). Мудрость и достоинство - его высшие качества; он
знает весь ритуал и безошибочно проводит все церемонии. Людям он кажется добрым
защитником и покровителем самой жизни; при свадьбах и рождении, при счастливом
возвращении хозяина дома ему приносятся жертвы; демонов, утаскивающих рогатый скот
и лошадей, он поражает и прогоняет. И после смерти Агни не оставляет человека: он
ведет души умерших в царство смерти - представление, находящееся в естественной связи
с обычаем сжигания трупов.
Особое значение имеет Агни в качестве вестника богов. Он извещает, когда для них
приготовлена жертва; он приглашает всевышних принять дары смертных или
поднимается к ним в виде пламени, чтобы рассказать им о земных страданиях.
Поэтому боги были невеселы, когда однажды Агни спрятался, испугавшись обилия
жертвенной работы, и о нем спорили оба божественных рода - асуры и дэвы: уйдя от
первых, он присоединился к дэвам, - так отражается в мифе процесс перехода господства
и связанной с этим доли жертвоприношений к младшему роду богов.
В тесной связи с Агни стоит Сома. Называя это имя, мы подходим к одному из
замечательнейших явлений, но в то же время и труднейшей проблеме ведической
мифологии. Сома - божество, Сома - дождь, Сома - божественный напиток, жертвенный
напиток; это есть Агни, солнце и луна; он дар богов, дар богам и т.п. Прежде всего Сома -
напиток, получаемый из стеблей растения семейства ласточниковых: светло-желтый сок,
приведенный в брожение и обыкновенно смешанный с молоком, употребляемый как
опьяняющий напиток. Мы знаем, что сома повсеместно употреблялся как возбуждающее
средство; но чаще этот напиток употреблялся для священных целей как у индусов, так и у
персов. Как последние пользовались и ценили сому, мы еще увидим. Для индусов же было
совершенно ясно, что излюбленным напитком можно подкупить богов, особенно Индру,
царя и господина Сомы, чтобы они давали свои дары, прежде всего дождь. Что при этом
Сома сам чествовался как бог, вполне в духе индусов. Но могущественным богом он стал
только благодаря тому, что боги уже не могли обходиться без него и поэтому должны
были слушаться: как только раздавался звук камней для выжимания сомы, боги живо
устремлялись к месту жертвоприношения.
Вопрос о том, как Сома стал богом луны или, по крайней мере, каким образом его
поставили в связь с луною, совершенно не ясен; несомненно только одно, что слово
"сома" означающее в ведах растение, в период после вед означает "луну", и ему
поклоняются как луне. Германская схоластика поясняет, что луна состоит из сомы,
которую боги от времени до времени выпивают, пока солнце вновь не наполнит
опорожненный сосуд. Большинство же ученых считает, что отождествление сомы с луной
может быть проведено только на основании самых поздних ведических песен. И
действительно, вполне в духе поэтов веды было установление при помощи поэтических
натяжек известного сходства между обоими "небесными, светящимися, рожденными в
облаках, существами", что могло постепенно привести к отождествлению.
Представители низших каст Внутренней Индии
Приготовление сомы, совершавшееся с большой торжественностью, имело, кроме
получения напитка, еще и другую цель. В выжимании сомы заключалась еще какая-то
174
натуральная символика, которой свойственна была некоторая волшебная сила: подобно
тому, как живительная влага струится через сито из овечьей шерсти, так льется дождь из
облаков. Дождь и сома часто отождествляются; звук при выжимании сомы, стекание в чан
воспринимаются как шум дождя; сома еще называется, ревущим быком и, наконец, даже
Индрой.
Индийская архитектура. Священное озеро
в Шивагунте
Но еще чаще связывается Сома с Агни или приравнивается к нему. Дождь и огонь в
понятии вед переходят один в другой, ибо они сопутствуют друг другу. Огонь (в виде
молнии) приносит дождь; дождь, в свою очередь, приносит огонь, ибо взращиванием
деревьев он вкладывает огонь в дрова; говорили, что Сома - огонь в жидком состоянии.
ПОЛУБОГИ И ДРУГИЕ СУЩЕСТВА
Вне круга собственно богов стоит целый ряд божественных и полубожественных
существ, большинство которых приходится рассматривать как демонов и героев. Так, в
постоянном общении с богами мы находим целую группу наперсников и помощников,
знающих всякие ремесла и искусства и даже искусство колдовства. Величайшим из них
является Твастар, "творец", божественный кузнец, могущий претендовать на место в
пантеоне и даже называемый отцом
Индры, хотя, с другой стороны, он упоминается также и как прародитель людей. Он
сотворил громовую стрелу Индры и топор Брас-пати, жертвенную чашу и рог изобилия.
Его талант создавать формы простирается на многое: он создал лошадь и вкладывает в
женщину форму плода, - поэтому его дочь является матерью всех богов. Твастар не
принадлежит к божескому роду асуров или дэвов и стоит ближе к земле и людям.
Матарисван, индийский Прометей, тоже принадлежит к этим промежуточным
образам: с одной стороны, он отождествляется с Агни, с другой стороны, он как будто
стоит на стороне людей, ибо приносит огонь с неба и, как разумный человек, умеет
извлечь Агни из дров.
Индийская архитектура. Пагоды близ Мадраса
Божественное достоинство приобрели и Рбусы за их ловкость. Первоначально они
были людьми, сыновьями Ману; но боги решили воспользоваться их ремеслом, и они
были отданы в подмастерья Твастару.
К этому же популярному миру фантазий принадлежат и гандхарвы, свободные демоны
леса и вод, населяющие также и воздушное пространство. Их поведение отличается от
образа жизни прилежных рбусов; они лишь выкидывают глупые шутки и, подобно
центаврам (с которыми их сопоставляли лингвистически), бегающим за нимфами, хитрые
гандхарвы ведут такую же игру с апсарами, ундинами вод, так что свободная любовь (или
морганатический брак) получила в Индии название "гандхарвского брака". Впрочем, и
апсары не святые; это очень соблазнительные девушки, которые могут быть опасными
даже для благочестивого отшельника в его лесном уединении и которые являются
гетерами богов.
175
Древними предками человечества индусы называют еще бога смерти Яму и "Адама" -
Ману. Но и Вивасват, отец Ямы, и прославленный Трита, очевидно, относятся к этой же
группе праотцов и древнеарийских героев, которые у заинтересованных историей персов
получили характер ряда доисторических героев, у индусов же, благодаря их постоянной
наклонности к боготворению, почти уже потеряли облик людей. Трите приписываются
две заслуги: что он первый приготовил сому и что он победили дракона: и то, и другое
повело к его слиянию с Индрой; тем не менее в ведах определенно говорится лишь о том,
что Индра пьет сому, а Трита лишь доставляет ее. Авеста, однако, по-видимому, ближе
подходит к первоначальной традиции, расхваливая Триту как врача древности,
открывшего напиток бессмертия.
Яма является древнеарийской фигурой; персы почитали его как праотца человечества,
индусы же - преимущественно как первого смертного, властителя царства смерти; оба,
свойства, соединяясь, рисуют нам одно из стариннейших хтонических6 существ, которые
повелевают душами и область деятельности которых находится то под, то над землей, то в
царстве света. В то время как иранцы с течением времени рационализировали Яму в
эпическую фигуру изгнанного царя, индусы, хотя и называют его в Ригведе "царем", все
более и более отождествляли его со страшной смертью, в качестве которой мы встречаем
"Yama" в пантеоне индуизма. Теперь его царство - настоящий ад, в то время как индусам
ведического периода оно казалось своего рода упокоением в светлой сфере, где Яма,
веселый, общался с богами. И вообще, он был хорошо и благодушно расположен к людям
и первый из умерших охотно наставлял людей на путь бессмертия, на который он ступил
первый. В качестве первого человека Яма выступает в паре с близнецом; Яма и Ями - чета
очень древнего происхождения, ибо она встречается также у персов; Ригведа с
отвращением бросает Яме упрек в том, что со своей сестрой-близнецом он создал
человеческий род.
Праотец Ману является родовым героем всех людей. Но Ману встречается только у
индусов, и вследствие этого он вырисовывается как прообраз жреца. Он впервые принес
жертву и развел огонь; он встречается вместе с древними жреческими фамилиями, и он же
провозглашает священный закон. Ману выступает не только в роли Адама, но и в роли
Ноя, так как он один спасся от потопа и впоследствии со своей дочерью сотворил род
человеческий.
Совершенно вне всякой исторической или легендарно-исторической связи стоят
"отцы", которые пользуются настоящим культом, "питары", являющиеся чисто
анимистическими, живущими в земле духами или привидениями. Об этих духах известно
лишь, как им поклонялись; но из этого культа нельзя вывести никакого ясного
представления об их бытии или сущности.
КУЛЬТ
Постоянно возраставшим своим значением божества Агни и Сома были обязаны своей
связи с жертвоприношением. Ибо религия вед является прежде всего и главным образом
религией жертвоприношений. "Жертва - сердцевина мира", и все, на чем покоится жертва,
неизменно побеждает в развитии религиозной борьбы. По сравнению с
жертвоприношением сами боги имеют лишь второстепенный интерес, являются почти
чем-то побочным; в конце концов, и их мыслят как приносящих жертвы, и только
благодаря этому они и могут проявлять свою власть.
Как и боги, люди связаны с жертвой; это центр их отношения к богу и средство для
поддержания жизни; не только повседневная жизнь и все важные случаи освящаются и
благословляются жертвой, но все существование, даже со стороны чисто физической,
обеспечивается только жертвой.
176
По первоначальному своему характеру жертва, по ведам, была всецелым пиршеством
богов. Огонь, приготовленная жертва и песнопения приглашают или низводят на землю
богов; им предлагают занять место на священной траве, разбросанной перед алтарем, и
туда приносится в изобилии все, что только может доставить удовольствие бессмертным:
печенья из ржи и риса, молоко и масло, жир и мясо жертвенных животных и прежде всего
сома, драгоценный жертвенный напиток. Высоких гостей услаждали также всякими
ароматами, музыкой и танцами, не говоря уже о красноречии поэтов.7
Так, прилагались все усилия, чтобы добиться благорасположения божественных сил;
но эта усиленная любезность и гостеприимство не были лишены эгоистических
соображений. Ожидали, что и боги покажут себя и в той же мере отплатят тем, кто принес
им жертву, что они защитят их от врагов и демонов, от болезней и дурной погоды, что они
дадут им богатство, славу и высокое положение, даруют детей и скот и долгую жизнь.
Жертвами также стремятся получить и отпущение грехов. Но об истинных этических
дарах нет и речи. Всего этого ожидают и даже требуют. Это краткая формула ведической
жертвы: "Вот масло - где же твои дары?" И совершенно как при торговой сделке
перечисляется, что именно требуется от богов взамен принесенных жертв.
Такой же характер носят и сопутствующие жертвоприношениям молитвы -
большинство религиозных песен Ригведы, которые первоначально являлись прологом
большого жертвенного торжества. Молитвы редко творятся из чувства благочестия или
религиозного рвения, никогда - из чувства смирения: они исходят из желания сохранить
внешние блага или отвратить несчастия. Мы находим лишь слабые следы благодарности:
слово "благодарить" вообще отсутствует на языке вед.
Туземные типы Бомбея
Поэт или жрец в хвалебном гимне, помимо интересов своего нанимателя, не забывает
и своих собственных интересов. Льстивая просьба о вознаграждении звучит во многих
песнях: "Если бы я, о Индра! был бы так же могуществен, как ты, то, о всещедрый, я
богато одарил бы певца; я не допустил бы его до бедствия и пришел бы на помощь тому,
кто изо дня в день меня превозносит".
Более серьезной стороной ведических жертвоприношений был искупительный
характер жертвы. Из описания отдельных жертвоприношений можно видеть, как усердно
старались искупить грехи и как поверхностно это проделывалось.
Жертвы приносились в доме или на открытом воздухе; смотря по своему характеру
(частному или официальному), различались жертвы с одним огнем или тремя огнями.
Постоянно употребляемым был огонь домохозяина, священный огонь очага; другие два
были: "жертвенный огонь", зажигавшийся в честь богов, и "южный огонь", зажигавшийся
в честь духов умерших и демонов. Этот огонь, прогоняющий дьяволов, носит совершенно
примитивный характер и является, по-видимому, наиболее древним. Он, по всей
вероятности, сохранился в иранском культе и достиг там большого значения. Добывание
жертвенного огня совершалось посредством трения кусков дерева; огонь очага,
торжественно разводимый отцом при основании домохозяйства, снабжал обыкновенно
огнем и остальные два алтаря, на нем же приготовлялись и жертвенные кушанья.
Небольшие семейные жертвоприношения, во время которых зажигался только один
огонь, совершались самим хозяином дома; они состояли большей частью в разведении
огня и варке кушаний, предлагавшихся богам, отчего они и получили название "пищевых
жертв", и значение их было невелико. Хозяин дома (принадлежавший к трем первым
кастам) был волен совершать самолично и публичные жертвоприношения, но по причине
сложного ритуала последние совершались, как правило, жрецами, по приглашению и за
счет жертвователя. В обряде жертвоприношения принимали участие: хотар
177
(жертвователь), читавший молитву, удгатар (певец) и адхварью (служитель),
приводивший в исполнение практическую часть. Весь процесс происходил под надзором
верховного жреца, брахмана. Последний должен был знать наизусть ритуал (все три веды)
и соблюдать точно все обряды, дабы не вышло ошибки, которую немедленно следовало
исправить, иначе все жертвоприношение могло потерять силу.
Весь процесс состоял из системы многочисленных и сложных обрядов,
совершавшихся с большой тщательностью и в определенном порядке. Одна только
подготовка к жертвоприношению была уже огромным трудом. Место жертвоприношения
должно было быть вычищено, алтарь воздвигнут и обведен защитными бороздами.
Особое значение имели высекание огня и установка очага. Все приготовление жертвенных
кушаний сопровождалось церемониями, от доения коров и молотьбы зерен до
обстоятельного разрезания и варки жертвенного мяса; главной торжественной частью
этих приготовлений было выжимание сомы. Жрецы должны были обмываться и
натираться маслами, одеваться и подпоясываться и в течение всего времени обряда
соблюдать бесчисленные предписания касательно размеренных шагов и положения тела,
относительно расположения стран света, определенной смены жертвенных возгласов и
таинственного молчания, к чему присоединялась еще трудная задача произносить песни и
изречения без малейшей ошибки и при соответствующих действиях.
Но и жертвоприноситель при этом тоже не оставался без дела. Он вместе с супругой
должен был подготовиться к священному действию, старательно выполнив обряд
очистительного посвящения, которое состояло, прежде всего, в омовении, посте и
супружеском воздержании и начиналось за день до этого; к этому прибавлялось еще
стрижка бороды и волос. При больших жертвоприношениях это освящение бывало очень
сложным и требовало длительной подготовки, выполнявшейся с крайней строгостью,
"пока жертвоприносящий не похудеет", "пока у него не потемнеет в глазах", "пока у него
останется только кожа на костях". И это могло затягиваться на целый год.
Отдельные жертвоприношения. Простейшей формой официальной жертвы была
огненная жертва (агнихотра), которая приносилась каждый день утром и вечером и
находилась в связи со всеми большими жертвоприношениями. Присутствующие
благовейно стояли перед зажженными тремя огнями или делали поклоны. Материальную
сторону составлял дар в виде горячего молока.
Каждые 14 дней приносилась жертва новолуния или полнолуния. Церемония,
посвященная этому, типична и повторяется при всех больших жертвоприношениях. Здесь
в дар приносились пироги и печения; струи масла лились на огонь, и для жертвователя и
жрецов устраивалась совместная трапеза.
Еще пышнее были большие жертвоприношения в начале трех времен года: весны,
сезона дождей и осени. Добывание и разжигание нового огня в начале этих периодов
имело символическое значение. Во время праздника по случаю начала периодических
дождей готовили из теста и шерсти фигуры барана и овцы - очевидно, с претензией на
увеличения стад. Подобные символические действия и образные представления часто
повторяются при жертвоприношениях. Особенно много даров получали при этих обрядах
в начале дождливого времени Маруты, боги ветра, и водяной бог Варуна.
Жертвы из первого сбора приносились во время жатвы ячменя и риса (однако не в
виде благодарности). На поворотных пунктах года, во время обоих солнцестояний и при
начале дождей, уже закалывался козел, которого разрезали на части, варили и
распределяли между богами и людьми. Жирный сальник здесь, как и в других культах,
часто отдавался богам.
Но самым большим годовым праздником было жертвоприношение при выжимании
сомы, особенно в форме Агнистомы, "восхваления огня". Он устраивался один раз в году,
весной, и являлся настоящим народным праздником, на который народ стекался со всех
сторон. Церемонии начинались с самого раннего утра богослужениями в честь рано
появляющихся божеств. То идет приготовление и принесение жертвенных лепешек и
178
молока, то одиннадцать козлов закалываются для жертвы божествам, то занимаются
выжиманием сомы, очищением добытого напитка, смешиванием его с различными
примесями и переливанием в различные сосуды; сома преподносится богам, а жрецы
выпивают полагающуюся им часть. Так проходит целый день в выжимании в три приема
сомы: утром, в полдень и к вечеру, в исполнение пестрого ритуала древнего и более
позднего происхождения, в воззваниях к богам и в диком первобытном колдовстве
(Ольденберг).
Великое жертвоприношение коня, "царя жертв", является кульминационным пунктом
древнеиндийского культа. Жертва приносилась во имя защиты страны, по царскому
повелению и при участии всего народа. Это была грандиозная церемония, приготовления
к которой шли в течение всего года. Освященный купанием конь должен был в это время
обходить всю страну, охраняемый четырьмястами юношами. Освящение
жертвоприносителя и его жен бывало очень сложным и строго аскетическим.
Непосредственно за убиением коня царица должна была лечь как супруга рядом с теплым
еще животным - церемония, дававшая повод жрецам к различным непристойностям, но
имевшая символическое значение.
Цель принесения в жертву коня состояла, очевидно, в том, чтобы снабдить солнце или
богов света новой лошадью для своей упряжки. Живым и невредимым должен был
предстать перед ними убитый конь, и в награду за это люди надеялись получить счастье и
благословение для страны и государства.
Повозка, запряженная парой зебу
Об этом ясно говорят последние строфы песнопения при этой жертве: "...ты не умрешь и
не потерпишь ущерба; к богам ты идешь по проложенному пути; оба золотых и в белых
пятнах (лошади солнца) будут твоими товарищами; ты будешь стоять у дышла осла
(Асвинов). Много скота и лошадей, героев и сыновей и всепитающего богатства принесет
нам этот конь! Да дарует нам безнаказанность у Адитий и господство богатая жертва
коня".
В древние времена с этим жертвоприношением лошади, очевидно, связывалась и
человеческая жертва; как известно, этот обычай имел большое распространение у других
индогерманцев; в Индии мы видим лишь слабые намеки на него.
Время жертвоприношения коня, начиная с трех дней предшествовавших этому, было
праздничным временем для народа, нечто вроде нашей широкой масленицы. Состязание в
конских бегах и игра в кости, которым индусы предавались со страстью, получили даже
религиозный оттенок, игра и пение фокусников и танцовщиц, рассказывание сказок,
загадывание загадок - все это перемешивалось здесь в пестрое веселье преимущественно
мирского характера.
Среди жертв ведического периода жертва теням умерших является очень древним
обычаем.
Западная Индия. Карта конца XIX века
Весь процесс носит крайне примитивный характер и состоит в простом кормлении
живущих под землей предков, вызываемых заклинаниями, причем одновременно
прогоняются демоны с освященного места. Принесение в жертву предкам лепешек
совершалось под вечер на южном огне: после того как обводилась борозда для защиты от
демонов, место окроплялось святой водой, устилалось сорванной травой, и отцы, деды и
179
прадеды приглашались присесть на нем. "Да посетят нас теперь наши быстрые, как мысль,
отцы", - произносил при этом жрец. Жертва приносилась самим молящимся: он опускался
на левое колено и обливал вырытую борозду и траву тремя пригоршнями воды для
омовения отцов; затем протянутой вниз рукой он клал три лепешки на смоченные места,
приговаривая: "Это тебе, о отец, и тем, которые вместе с тобою". Затем он тотчас же
поворачивался и произносил: "Здесь, о, отцы, пусть каждый из вас пользуется своей
долей"; к этому присоединялось еще выражение надежды, что за эти дары он получит
долгую жизнь. Потом опять лилась вода, чтобы отцы омылись после трапезы, после чего
они получали мази и одежды или шерсть: "Вот, отцы, мы даем вам платья; не берите от
нас больше ничего!" Только после этого обращались с настоящей молитвой, посвященной
отцам: "Да прославятся ваши силы, ваша жизнь, ваш гнев и страх: да будете вы крепче
всех из живущих в том мире, а из живущих в этом мире да буду я самый крепкий". После
этого отцы торжественно отпускались: "Восстаньте, отцы! и шествуйте вашим прежним
таинственным путем, подайте нам богатство и славу и прославляйте перед богами наши
дары". После жертвоприношения следовало вознесение хвалы домашнему очагу и просьба
к Агни о прощении грехов; лепешки поднимались: одну хозяин давал съесть жене, дабы
она через это получила мужской плод, остальные две он бросал в огонь или воду или
отдавал их Брахмину.
Ведическая жертва по форме своей выражает стремление заручиться благоволением
богов, но в действительности является орудием власти над богами: божественная помощь
обязана явиться в результате безукоризненно выполненного жертвоприношения.
"Благовение охватывает богов", - думают индусы и еще откровеннее они это выражают:
"Жертвователь загоняет Индру, как дичь; он держит его крепко, как птичник птицу; бог -
это колесо, которое певец умеет вертеть".
Это полнейшее переворачивание естественных религиозных отношений есть лишь
логический вывод из основного взгляда на жертву: кормление богов - существенное
условие их существования. "Боги моются при жертвоприношениях", они черпают из
жертвы свою силу, как Индра из сомы; "как бык ревет, жаждая дождя, так Индра жаждет
сомы", сома гонит его вперед, точно ветер. Он от жертвы берет свое оружие; люди куют
для него громовую стрелу, приводят в движение его руки. Таким образом, жертва и
жертвующий человек совершенно необходимы для богов. Вывод, что тогда боги не
являются абсолютно необходимыми людям, напрашивается сам собой и нередко
действительно оправдывается. Магическое влияние жертвы делает бога либо рабом
жертвователя, либо часто вообще излишним. Вообще ведическая жертва носит в
значительной степени характер волшебства. Весь этот процесс приходится рассматривать
как колдовство вызывания дождя, и это только один из многих случаев. Различие между
жертвоприношением и тем, что индусы называли колдовством, заключалось лишь в том,
что последнее относилось только к демонам и тайным силам, в то время как жертва была
колдовством, так сказать, официальным, практиковавшимся по отношению к признанным
богам.
ВОЛШЕБСТВО
Волшебство, слегка заметное в Ригведе и занимающее доминирующее положение в
Атхарве, есть практическое выражение собственно индийской народной религии. Оно
коренится, без сомнения, в верованиях первобытных времен и сохранилось в низших
слоях индийского населения до настоящего времени. Так брахман, жрец Атхарвы,
главнейший и популярнейший из священнослужителей, первоначально был жрецом-
чародеем и в ведах еще отчасти сохранил это звание. Brahman, от которого он получил
свое имя и которое переводится обыкновенно словом "молитва" или "силы молитвы",
180
имеет не только это значение, оно выражает также понятие "заклинание", "волшебное
слово".
Ядром Атхарваведы являются эти примитивные обычаи; как видно из самого названия
книги, действия, которые описывает текст, относятся не к развитому ведическому ритуалу
Сомы, а к гораздо более древнему культу огня ради изгнания демонов.
Атхарваведа имеет гораздо более позднее происхождение, чем Ригведа. В ней не
только многократно цитируются стихи из Ригведы, но и литературные приемы говорят о
более позднем периоде: рифма уже отсутствует; чаще пользуются прозой; географический
кругозор Атхарваведы говорит о широком распространении индусов. Жрецы получили
большую силу и называют себя дэвами. Боги уже совсем лишились своих первоначальных
свойств, и к ним прибегают лишь как к волшебной силе для изгнания дьявола; после
упадка богов сильно развился пантеизм.
Весь пестрый волшебный мир Атхарвы оставляет впечатление суеверия и культа
демонов, многочисленные таинственные обряды которого густой сетью опутывают всю
жизнь, вплетаясь и в официальный культ. Все, чего человеку приходится бояться и от чего
он хочет избавиться - злые духи, враги и соперники, несчастные случаи, болезнь и
неудачи, - все это устраняется с помощью заклятий, все, чего он стремится получить,
достигается теми же средствами. Сядет ли демон в виде нарыва на затылке у человека,
постигнет ли его проказа, сумасшествие, - для всего имеются заклинания и напитки,
позволяющие найти исцеление. Рог быстроногой антилопы способствует выздоровлению,
чудодейственные растения и всеисцеляющие напитки пользуются громкой славой, даже
сома и камни, при помощи которых ее выжимают, вместе с Агни и Варуной изгоняют
желтуху.
Неприятель на войне или недруг в частной жизни могут быть тайно лишены силы, но
проклятие может быть снято при помощи растений и заговоров или даже обращено
против чародея в усиленной степени.
Одна из "башен молчания" близ Бомбея
Так же как на вражду и злобу, чародейством можно действовать и на любовь:
отвергнутая девушка кладет известные травы под подушку юноши или обмакивает
волшебную ветку в мед, чтобы юноша почувствовал, как сладки ее любовь и губы;
обманутая жена силой заговоров убивает соперницу, а незамужняя девушка находит себе
супруга при помощи чар своих родителей.
Религиозное значение волшебство приобретает тогда, когда оно распространяется на
отдельные случаи жизни, в которых заменяет врачебное искусство и начинает служить
средством самообороны, когда оно вообще охватывает все человеческое существование и
дает силу в жизненной борьбе. Амулет из бессмертного золота дарует долгую жизнь и
бодрые силы; волшебные напитки, чародейственные вопросы и ответы дают потомство;
если человек близок к смерти, его можно вновь вернуть к жизни. Всевозможное
колдовство относительно погоды делает природу благосклонной по отношению к
человеку, и многозначительные заговоры по окончании основных полевых работ дают
богатство и счастье, благосостояние и детей, пищу и скот. Злоба и вина человека могут
быть смыты водой, сожжены на огне или уничтожены при помощи растений и заговоров.
Таким образом, мы видим, что суеверие приносит те же плоды, что и вера, и даже
уничтожает силу священных деяний.