сбору средств для раненых буров. Во втором, в ноябре,
говорилось, что уже собрано 70 тыс. рублей и эти
пожертвования направлены на организацию санитарного
отряда на 40 коек под названием: «Русско-голландский
походный лазарет». В третьем, в декабре, – что общая сумма
пожертвований уже превзошла 100 тыс. рублей, что госпиталь
уже обеспечен средствами на шесть месяцев, считая проезд
туда и обратно, врачи и сестры милосердия уже двинулись в
путь: голландские – из Амстердама, русские – из Санкт-
Петербурга.
Для сбора дополнительных средств комитет обратился к
видным петербургским художникам, артистам, музыкантам,
композиторам, писателям и общественным деятелям с
просьбой прислать свои портреты, фотографии, автографы,
картины и рисунки. Так появился альбом «С.-Петербург –
Трансвааль», с репродукциями картин И.Е. Репина, Н.К.
Рериха, К.Е. Маковского и других русских художников, с
портретами и фотографиями артистов балета, оперы,
драматических театров.
Нельзя утаивать и тот факт, что в рядах бурской армии
сражалось определённое количество российских добровольцев,
но вот сколько их было? Известны только подсчеты, сделанные
английскими и американскими военными корреспондентами.
Они оцениваются как наиболее достоверные и приводятся в
ряде изданий: российских добровольцев – 225
24
. Достоверно
известно, что «военное министерство России послало туда
шесть официальных агентов (военных атташе) и несколько
разведчиков, выступавших на театре военных действий под
видом волонтёров»
25
. Это, конечно, была малая толика из числа
желавших. Уже в первые дни войны в редакции газет
обращались «лично и письменно, многие лица с просьбою дать
им указание, как прикомандироваться к направляющимся в
Трансвааль добровольческим отрядам»
26
. В гостиной пастора
Гиллота, которая до того времени была тихой и спокойной,
стали толпиться «люди из всех сословий, все рвутся к бурам»
27
.
Но путь из России был дальше и дольше, чем из
западноевропейских стран. Надо было добраться до Марселя
или какого-нибудь ещё порта Западной Европы, откуда
плавали корабли на Юг Африки. Дорога стоила громадных
денег. К тому же русские, путешествуя зачастую в пределах
своей огромной страны, имели намного меньше опыта в
путешествиях за рубеж, чем европейцы.
Но даже о тех, кто смог добраться и принять участие в войне, о
тех 225 – мы знаем очень мало! Основной источник сведений –
отчет об этой войне, представленный военным атташе
Василием Иосифовичем Гурко, когда он вернулся в Россию.
Отчет подробный, объемистый – 340 страниц. Есть там и
списки и русских добровольцев. Но названы только 25
фамилий
28
, в основном офицеры. Да и о них сведения даны
крайне лаконичные. Только фамилии (имена не названы),
воинские звания (и те не редко перепутаны) и иногда
наименования их полков в России. Военный атташе собирал
сведения о новшествах военного искусства, применявшихся в
англо – бурской войне, и явно не считал своей задачей сбор
данных о добровольцах.
Елизавета Фокскрофт, русская эмигрантка, поселившаяся в
Трансваале, собирая сведения о Государственном архиве в
Претории о приезде волонтеров из России, смогла назвать ещё
только 14 человек
29
, поскольку учет приезда добровольцев
велся в бурских республиках только в первые месяцы войны.
Так кто же были остальные 186? Конечно, статистика в России
никогда не была на высоте. Но не дать никаких сведений, даже
фамилий подавляющего большинства, более 80%
добровольцев! И при том возбуждении, которое царило в
России из-за этой войны! Поразительно.
И ещё более удивительно, что никто из ученых – тех, кто
касался темы о добровольцах, даже не задался вопросом, кто
же были эти люди. Мы долго бились над этим и, в конце
концов, нашли ключ к загадке. Во всяком случае кажется, что
нашли.
Дело в том, что понятие «русские» трактовалось по-разному. У
английских и американских журналистов, которые