46
было бы досадным упущением не проверить, насколько это соответствует
действительности. В конце июня 1537 г. испанский отряд с постоянной свитой из
простых и знатных индейцев двинулся к владениям Гуаски Тикисоке.
Испанцы прибыли как нельзя вовремя. Гуатавитяне готовились к
празднику благодарения. В честь великих богов устраивались состязания по бегу.
К великому удивлению испанцев, соревновались в скорости не юноши, а
девушки. С почетом принятые в «ка» или «серкадо» («ограду»), они вскоре были
приглашены на берег Гуатавиты. По дороге, которая была выложена смесью
глины, соломы и мелкого камня, они двинулись к озеру. Испанцев немало
поразило искусство, с которым была проложена эта дорога: пересекая холмы и
овраги на протяжении лиги, она не отклонилась ни на один шаг в сторону.
Озеро явилось неожиданно. Словно голубое зеркало, застыло оно внизу в
обрамлении лесистых склонов. Со всех сторон к нему, словно ручейки, сбегались
большие и малые тропинки. Берега озера и окрестные холмы были усеяны
толпами празднично одетых индейцев. По знаку Гуатавиты группа молодых
девушек бросилась бежать вокруг озера. Двигались они легко и стремительно.
«По силам ли этим юным созданиям такой большой путь?» — спросил у
Гуатавиты Кесада. «О, конечно! Этому искусству они обучаются с детства,—
последовал ответ.— Для наших богов нет зрелища более приятного, чем
наблюдать за тем, как лучшие из лучших равняются в скорости орлу и оленю».
Вот наконец одна из девушек сумела вырваться вперед и первой подбежала к
подножию холма, на котором сидел Гуатавита в окружении свиты и испанцев.
Гуаска Тикисоке поднял победительницу, распростершуюся, по обычаю, у его
ног, и накрыл плечи девушки великолепным плащом, а на голову ей возложил
корону — золотой полумесяц с высоко поднятыми краями. Ожили толпы
индейцев на берегу. Откуда-то взялись огромные кувшины с сапкуа, хмельным
напитком, настоенным нa кукурузных зернах. Послышались звуки печальных, на
редкость приятных песен. Кесада и приближенные к нему капитаны подошли к
Гуатавите. «О чем поют твои люди?» — поинтересовался генерал. «Благодарят
богов за то, что они указали нам самую быструю и потому самую святую девушку.
Теперь она будет служить в храме самому Солнцу»,— ответил Гуатавита. «А
правда ли, как говорили нам индейцы из других долин, что ты имеешь
обыкновение смазывать себя золотой пылью и смывать ее в озере?» — продолжал
Кесада. «Это бывает однажды в жизни каждого правителя из рода Орла. В день,
когда великие боги разрешают ему украсить лицо благородными украшениями,
когда великая Фуратена, сделавшая эти воды своим домом, благословляет его
править своим народом. Только тогда мы одеваем золотую кожу».— «А нельзя ли
сыновьям Солнца взглянуть, как это делается?» — вкрадчиво спросил Кесада.
«Нет,— последовал лаконичный ответ.— Золотой порошок нужно собирать всю
жизнь. Только мой возлюбленный племянник, сын старшей сестры Турачоке,
наденет сияющий покров, когда придет его черед сменить меня».
И хотя не все было понятно в словах знатного индейца, Кесада вынужден
был признать: то, что казалось ему недавно бредом — в самом деле, не безумие ли
бросать в воду драгоценности! — оказалось явью. Поистине они попали в
сказочную страну. Размышления Кесады прервал бравый Ласаро Фонте. К
удивлению Кесады, он просил у него не больше не меньше как разрешения...
осушить озеро Гуатавита. «Терпение, мой друг, терпение,— ответил Кесада,— мы
еще не хозяева, а незваные гости в этой стране».