Тарле Е. Собрание сочинений в 12 томах. Том 3

Подождите немного. Документ загружается.

А вместе с тем в других брошюрах об Испании 1808—1813 гг.

я не встретил даже и такого знания Пиренейского полуострова

с интересующей нас стороны. Любопытно, что общий порок ли-

тературы начала XIX столетия, посвященной будто бы совре-

менному, т. е. тогдашнему экономическому состоянию Испании

(и Португалии), заключается в неизменном стремлении авто-

ров говорить об истории, а не о современности, о временах

Генриха Мореплавателя или Филиппа II, или о XVII

—

XVIII вв., а не об эпохе Наполеона и Фердинанда VÎI (ср.

например, Christophoro d'A v a

о s. Essai sur le commerce et les

intérêts de l'Espagne et de ses colonies. Paris, 1819 и др.). Ни-

чего даже отдаленно интересного для нашей темы эти брошю-

ры обыкновенно не дают (еще Вагенер сравнительно полезнее;

у него есть одно общее замечание о значении испанской шер-

сти для Англии, подтверждающее показания архивных доку-

ментов; в своем месте читатель найдет эту цитату).

Кое-какие ссылки найдет читатель и на третье издание

(вышедшее в 1803 г.) книги французского посла в Мадриде

Bourgoing'a «Tableau de l'Espagne moderne» (Paris, 1803).

Я все-таки цитирую, между прочим, кое-какие брошюры и

описания, вышедшие в Гамбурге, в Голландии, в Пруссии

и т. д. в годы освобождения от Наполеона. Но вся эта литерату-

ра более интересна для характеристики настроения местного об-

щества, чем для установления сколько-нибудь точных фактов

экономической жизни этих стран.

В исключительном положении в смысле полной свободы

печати, полной возможности высказываться о Наполеоне и его

действиях была, конечно, Англия. Но английским публици-

стам просто не хватало точных сведений о Франции. Вообще

говоря, англичане-современники очень мало знали о Франции:

они знали о ней, собственно, только то, что позволяла печатать

наполеоновская цензура, т. е. не имели ни обстоятельных, ни

даже сколько-нибудь правдивых сведений

. Говорить о Фран-

ции они могли, что угодно, но знать о ней они могли опять-

таки лишь то, что Наполеону угодно было обнародовать о ее

положении.

Англичане, побывавшие во Франции в качестве военно-

пленных, оставили записки, поразительно скудные относитель-

но всего, что касается блокады и ее последствий. Записки лор-

да Блэйни

и кое-что еще из этой литературы мне, впрочем,,

придется цитировать из-за нескольких любопытных бытовых

черт, подмеченных этими авторами. Не мудрено, что и упомя-

нутая мной выше специальная книга об английских пленных

при Наполеоне не дает ничего, относящегося к интересующе-

му нас вопросу.

В рассказе сэра Джона Kappa, изданном и снабженном

большим вступлением Babeau, тоже находим лишь заметки о

впечатлениях поверхностного иностранца в чужой земле

В изданных в Англии памфлетах, направленных против

Наполеона, вроде того, который был написан эмигрантом

д'Ивернуа, доказывалось, что континентальная блокада только

«замедлила немного поступательный ход британской торгов-

ли»

и т. п. Но у д'Иверпуа были слабые, поверхностные све-

дения об английской экономической жизни, которые он мог

черпать из английских газет, и никаких сведений о Франции,

ибо французские газеты не смели печатать ничего такого, что

не являлось разрешенной официальной ложью. Поэтому по-

добная литература любопытна, отчасти, сама по себе для ха-

рактеристики общественных настроений, но никакой помощи

исследователю экономических последствий континентальной

блокады во Франции не может оказать.

Книга д'Ивернуа вызвала статью в «Quarterly Review»

(1810,

№ 5, стр. 50—63), неподписанную, как всегда в этом

журнале, где автор, между прочим, отмечал, что «многие смея-

лись» в Англии, когда Наполеон в 1806 г. объявил блокаду, а

теперь (в 1810 г.) ясно, что британская торговля потерпела

большой урон от этой меры. Автор статьи и не думает обеску-

раживать своих читателей и сочувственно цитирует «сэра Фрэн-

сиса» (д'Ивернуа), но самое утверждение, что блокада вовсе

не оказалась столь бессильной и «смешной», как это думали

многие в момент ее возникновения, в высшей степени харак-

терно.

Я нашел в Британском музее несколько брошюр, которые

пришлось цитировать в своем месте: они дают понятие о том,

как смотрело английское общество на завязавшуюся колос-

сальную борьбу и на наполеоновский план; для истории фран-

цузской промышленности в точном смысле слова эти брошюры

не дают ничего, но, характеризуя континентальную блокаду

вообще, их нельзя было обойти молчанием.

Французские роялисты и французы, нанимаемые англий-

ским правительством, в свою очередь доносили посылавшим

их для разведок — о гибели финансов, гибели промышленно-

сти и торговли во Франции и т. д.

Все это — вполне голос-

ловно, в виде общей фразы.

Таковы печатные материалы, которые тоже были мной при-

влечены к исследованию. Как видит читатель, их роль не могла

быть особенно важной, сравнительно с архивными документа-

ми,

но и обойтись без них вовсе ни один исследователь не

имеет права.

При такой бедности печатных источников оставалось, от-

нюдь, конечно, ими не пренебрегая, положить в основу иссле-

дования тот рукописный материал, о котором речь шла выше.

Этот материал в подавляющем большинстве случаев оказался

не только неизданным, но и совершенно незатронутым, и часто

приходилось мне жалеть о певозможпости приложить к этой

книге в десять раз больше документов, чем я напечатал. Я

старался во всяком случае давать в примечаниях наиболее ха-

рактерное, что находилось в цитируемом документе.

Вот общий план моего исследования. Я сначала даю харак-

теристику воззрений и стремлений в области экономической

политики как наполеоновского правительства, так и торгово-

промышленного класса в эпоху Консульства и Империи, затем

перехожу к первым годам правления Наполеона и останавли-

ваюсь на отношении представителей торговли и промышленно-

сти к Амьенскому миру. Эти главы естественно предшествуют

главе о февральском законе 1806 г., который в свою очередь

должен быть исследован и оценен до рассказа о континенталь-

ной блокаде. Точно так же до этого рассказа я даю очерк сос-

тояния французской промышленности в момент провозглаше-

ния блокады на основании данных первой, сколько-нибудь

полной, сколько-нибудь обстоятельной анкеты, произведенной

при Наполеоне. Только после этих глав я перехожу к рассказу

об установлении блокады, об экономических отношениях меж-

ду Империей и Европой в эпоху блокады и к анализу состоя-

ния французской промышленности в эту эпоху. Книга кон-

чается рассказом о кризисе 1811 г. и о положении промышлен-

ности в Империи в 1812—1814 гг.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава 1

ПРАВИТЕЛЬСТВЕННАЯ ВЛАСТЬ И ЕЕ ОТНОШЕНИЕ

К ПРОМЫШЛЕННЫМ ИНТЕРЕСАМ ФРАНЦИИ

В ЭПОХУ КОНСУЛЬСТВА И ИМПЕРИИ

Воззрения Наполеона на земледелие, промышленность и торговлю.

Его отношение к теории физиократов. Протекционизм Наполеона. От-

ношение к представителям торговых гттересов. Отношение к предста-

вителям промышленных интересов. 2. Взгляд Наполеона и император-

ского правительства на «национальный интерес», Что понималось под

национальной промыгялепностью. «Старые департаменты» и новые

территориальные приобретения. 3. Некоторгле характерные свойства

Наполеона как экономического политика

il аполеон считал аксиомами два положения: 1) госу-

(

дарство не может быть сильным без сильной промыш-

~" ленпости; 2) не может существовать сильная нро-

- - мышленность без протекционизма.

' Наполеоновское правительство всегда мечтало о

расширении рынков сбыта для французской промышленности

Юно желало и расширить эти рынки и предоставить как их,

так и рынок внутренний в монопольное пользование француз-

ской промышленности. Воззрения Адама Смита и физиократов,

господствовавшие в области теории политической экономии,

-были сведены наполеоновской государственной практикой к

нулю.

Как известно, Наполеон не любил теоретиков-«идеологов»

вообще и многих философов XVIII столетия в частности.

В данном случае нужно отметить определенно враждебное его

отношение к физиократам.

На о. Св. Елены в разговоре с Ласказом Наполеон однажды

напал на «экономистов» (физиократов), на учение о свободе

торговли, и высказался, что таможни должны быть оградой и

поддержкой парода

. Он с гордостью говорил о своих заслугах

перед французской промышленностью и не только перед ней,

и перед промышленностью всей Европы

, а заслуги эти,

то его мнению, были основаны именно на беспощадном

протекционизме, т. е. на осуществлении принципа, диаметраль-

но противоположного физиократической доктрине.

Когда Дюпон де Немур сделал в Парижской торговой пала-

те доклад

(о Французском банке) и этот доклад торговая па-

лата напечатала, то хотя в работе старого физиократа не был»

ровно ничего неблагонадежного или либерального и он только

отмечал некоторые излишние, по его мнению, функции, кото-

рые были приданы этому учреждению, Наполеон так разгне-

вался, что не только (именно по этому поводу) воспретил раз

навсегда всем торговым палатам Империи печатать что бы то

ни было без разрешения министра внутренних дел, но и «по-

верхностные» идеи Дюпона де Немура презрительно назвал

rêveries и обо всей школе («секте»), к которой принадлежал

этот писатель, отозвался пренебрежительно

Вместе с тем Наполеон крепко держался убеждения, что

земледелие — основа государства, земледельческий класс имеет

первенствующее значение. Эта мысль была популярна в пра-

вящих кругах в первые годы Консульства.

Еще в 1802 г. одно явно близкое министерству внутренних

дел лицо (которому министр поручил составить нижеследую-

щий доклад) выставляло чуть ли не в качестве аксиомы, что

французы — не торговая нация, что они — земледельцы и сол-

даты, и что это — весьма хорошо. Подчеркивалось, что они и

не будут никогда торговой нацией по причинам географиче-

ским, психологическим, политическим и т. д.

Но это воззрение быстро сменилось другим, которое у Напо-

леона держалось до конца дней, которое он повторял и на

о. Св. Елены: на первом месте стоит земледелие, на втором —

промышленность, па третьем — торговля. К торговцам он да-

леко не чувствовал такого благорасположения, как к промыш-

ленникам.

Шапталь, между прочим, объясняет предпочтение, которое

Наполеон оказывал промышленности перед торговлей, также

и тем, что мануфактуры кормят гораздо больше народу, чем

торговля

Шапталь пишет в своих записках, что Наполеон не уважал

коммерсантов и говорил, что у них нот ни веры, ни отечества

Шапталь справедливо замечает, что подобное неблагоприятное

мнение могло сложиться у императора вследствие чувствовав-

шегося им нерасположения торгового класса к его воинствен-

ной политике, страшно мешавшей нормальной торговой жиз-

ни.

Он хотел, пишет Шапталь, управлять торговлей, как ба-

тальоном

, и совершенно не считался с какими бы то ни было

чисто торговыми соображениями. У Шапталя осталось такое

впечатление, что Наполеон торговлю ставил (в смысле госу-

дарственной полезности) ниже обрабатывающей промыш-

ленности, обрабатывающую промышленность ниже земледе-

лия

,û

В отвращении к «теоретизированию» с Наполеоном вполне

сходились и представители торгово-промышленного мира. По-

литическая экономия как наука была не в чести в суровые

наполеоновские времена, и когда в 1807 г. в министерстве

внутренних дел обсуждался вопрос об учреждении коммерче-

ской школы в Париже, то как докладчик по этому вопросу в

Парижской торговой палате, так и провинциальные торговые

палаты выразили настойчивое желание, чтобы будущие уче-

ники этой школы поменьше рассуждали и спорили о вопросах

политической экономии

И нужно было разразиться страшному кризису 1811 г.,

чтобы коммерческий мир заговорил о принципе свободной тор-

говли, вспомнил Адама Смита и презираемую политическую

экономию. В разгаре кризиса 1811 г. именно купцы не пере-

ставали приводить теоретические аргументы политической эко-

номии, которые шли вразрез с крайностями наполеоновского

протекционизма. Министру внутренних дел доносили об этом

его агенты с подобающей, по их мнению, иронией

Промышленники и в эпоху кризиса не переставали всецело

и яро отвергать учение Адама Смита. Наполеон хорошо знал,

что торговцы никогда в душе не могут быть такими сторонни-

ками протекционизма, как промышленники.

Когда Главный совет торговли робко осмелился (па заседа-

нии 2 ноября 1810 г.) высказаться о неудобствах, которые ис-

пытывают французы, принужденные покупать у соседей нуж-

ное для их мануфактур сырье, то император решительно

разгневался и грозно повелел министру внутренних дел спро-

сить:

что это значит? Какое это сырье они закупали? Не за

английской ли контрабандой ездили? Наполеон в раздражении

заявил, что «большинство» торговцев, если бы их спросить, что

нужно для торговли, ответили бы: отсутствие таможен и пол-

ная свобода. Но это обогатило бы сотню фирм и разорило бы

страну. Император рад, что держится противоположных прин-

ципов. На первом плане по значению для Франции стоит зем-

леделие, на втором — промышленность, а уже на третьем —

торговля. И интересы Франции, у которой нет теперь колоний,

заключаются в том, чтобы возможно больше уменьшить по-

требление колониальных продуктов. И это в интересах не толь-

ко торговли, но и политики

И этой мыслью, действительно, проникалась и наполеонов-

ская администрация.

Коммерсанты редко заботятся об интересах отечества; им

все равно, если они погубят лионскую н флорентийскую

промышленность и поддержат петербургскую и лондонскую

своими спекуляциями,— писал префект департамента Арно по

поводу ходатайства некоторых лиц о вывозе шелка и шелко-

вой прянги из Тосканы

В резолюции Наполеона по поводу представлений о конти-

нентальной блокаде Главного торгового совета от 2 ноября

1810 г. значилось, между прочим, что это отрицательное отно-

шение к блокаде не могло бы быть высказано советом ману-

фактур, который более крепко связан с интересами француз-

ской земли

. Но на о. Св. Елены Наполеон еще раз вполне

ясно высказал (в беседе с Ласказом), как он смотрит на отно-

сительное значение земледелия, промышленности и торговли

(он в этом случае определяет более конкретно — «торговля

внешняя»). Градация, настаивает он, тут очень велика и су-

щественна; на первом плане стоит «душа и основа империи» —

земледелие; на втором — промышленность, дающая благосос-

тояние населению; на третьем — внешняя торговля, дающая

избыток, находящая хорошее помещение тому, что вырабаты-

вают земледелие и промышленность. Наполеон даже приписы-

вал большое, так сказать, воспитательное значение распрост-

ранению этих «правильных идей» своих об указанной града-

ции

Когда сравииваются интересы торговли с интересами про-

мышленности, то вторым должно отдать предпочтение перед

первыми. Для Наполеона это — аксиома. Но что делать, когда

с интересами промышленности сталкиваются интересы земле-

делия, «основы государства»?

Наполеон в заседании Совета по управлению торговлей и

мануфактурами 17 сентября 1810 г. высказал мысль, что между

земледелием и промышленностью существуют противополож-

ные интересы и что дело правительства сочетать так свои

мероприятия, чтобы эти интересы не страдали

. Фактически

же правительство становилось в таких случаях неизменно на

сторону не земледелия, а именно промышленности.

Протекционизм — вот единственно патриотическая полити-

ка; эта мысль в правящих кругах наполеоновской эпохи не

требовала доказательств.

Карно, став министром внутренних дел в эпоху Ста дней,

спешит воспретить в своем министерстве покупать для канце-

лярских надобностей голландскую бумагу и то же советует

(в официальном отношении за номером) сделать также своему

подчиненному — Шапталю; при этом поясняет, что мотивом

в данном случае является не только вопрос экономии, но и пат-

риотическая забота о процветании отечественного производ-

ства

В ту те трагическую эпоху Ста дней, когда уже начиналась

ватерлооская кампания, необходимо было во что бы то ни стало

быстро закупить большие количества материи, которые

прежде закупались в департаментах l'Ourthe, Roer и des Fo-

rêts.

Но теперь эта территория уже не была французской, и

вот граф Дарю (замещавший военного министра) пишет ми-

нистру внутренних дел, что хоть закупка в этих местностях

теперь уже противоречит «принципам политики и экономии»,

но вследствие де чрезвычайных обстоятельств нельзя ли отсту-

пить от принципов и закупить что нужно в области Люттиха

Министр внутренних дел не может самостоятельно решиться

на такое попрание принципов и спрашивает (12 июня) Шап-

таля, в эту эпоху — «главного директора торговли и мануфак-

тур».

Шапталь высказался в том смысле, что, каковы бы ни

были обстоятельства, принцип страдать не должен, что это вы-

зовет со всех сторон основательные жалобы, и просьбу постав-

щика (о дозволении закупить нужный товар в Люттихе) долж-

но отклонить

. Ответ этот был дан 20 июня 1815 г., через два

дня после Ватерлоо.

Шапталь, бывший министром внутренних дел при Консуль-

стве,

в своих записках признает большие заслуги наполеонов-

ской запретительной политики перед французской промышлен-

ностью. Он говорит, что «нарождающаяся промышленность»

достигла процветания именно благодаря ограждению от всякой

иностранной конкуренции, прежде всего от английской

Шапталь склонен даже к самым восторженным выражениям,

когда он говорит о «совершенстве», коего достигла промышлен-

ность при Наполеоне

Следует отметить, что император видел содействие про-

мышленности прежде всего и больше всего в обеспечении за

ней свободного от конкурентов рынка. Удешевление производ-

ства отходило на второй план. Конечно, Наполеон считал пре-

имущество машин перед ручной работой такой азбучной исти-

ной, как то, что солнце дает больше света, нежели свеча

. Но

потому ли, что все его усилия были направлены к полному

исключению английской промышленности с континентальных

рынков, а всякой иной, кроме французской, промышленности —

с французского рынка, потому ли, что он не особенно боялся

технического превосходства любой континентальной индустрии

перед французской, только распространение технических усо-

вершенствований занимало его мысль, по-видимому, меньше,

чем можно было бы ожидать, судя по общему живейшему его

интересу ко всему, что касалось промышленного преуспевания

Империи.

Конечно, поощрялись изобретения, был обласкан Жаккар,

обещались и выдавались премии, продолжались запрещения

выдачи технических секретов. Статья 418 «Code pénal» грозит

тюрьмой и штрафом до 20 тысяч за выдачу секретов производ-

ства данной фабрики всяким служащим на этой фабрике лицом

постороннему человеку; притом, даже если тайна выдана была

французу, живущему во Франции, все-таки тюремное заклю-

чение могло доходить до двух лет. Нечего и говорить, что с

особенным жаром Наполеон поощрял именно такие изобрете-

ния, которые могли избавить Европу от необходимости поку-

пать колониальные товары у англичан: обещан был миллион

франков за льнопрядильпую машину, так как она могла изба-

вить от необходимости покупать хлопок; давались большие суб-

сидии на устройство свеклосахарных заводов, чтобы они изгнали

тростниковый сахар; поощрялись опыты извлечения окрашива-

ющего вещества из вайды (Isatis tinctoria) (вместо индиго)

и т. д.; и обо всем этом будет сказано подробнее в своем месте.

Но что касается технических усовершенствований в старых от-

раслях промышленности, то к этому вопросу император отно-

сился с гораздо меньшей нервностью, чем к вопросу о монопо-

лизации рынка в пользу французской промышленности. Эта

монополизация была корнем всех вопросов для него.

В заключение нужно сделать оговорку: у Наполеона было

непоколебимое убеждение, что потребитель, народ, должен

приносить жертвы только тогда, когда от этого выигрывает

государственная казна и государство вообще, но ни в каком

случае не тогда, когда эти жертвы идут на пользу тому или

иному классу общества. И когда оказывалось, что иногда край-

ности протекционизма именно и идут во вред потребителю и

не на пользу казны, то император выражал свое неудовольст-

вие

. Но, вообще говоря, запретительная протекционная по-

литика, по его воззрению, гармонически удовлетворяла и ин-

тересам государства и, в конечном счете, интересам народной

массы, от которой требовались лишь временные, хотя и тяже-

лые жертвы.

Выяснив, как смотрел Наполеон па роль промышленности

в государстве и па способ наиболее существенно содействовать

промышленному развитию, мы должны перейти к другой черте

его воззрений, выяснить которую не менее важно для пра-

вильного понимания дальнейшего.

Наполеон был императором, самодержавно повелевавшим

не только во Франции, не только в стране, которую он получил

во власть после 18 и 19 брюмера, но и в нескольких других

странах, которые он непосредственно присоединил к Империи

или за которыми оставил тень формальной самостоятельности,

но где он либо считался главой государства сам, либо возвел

на престол своих братьев, родственников и маршалов. Он. как

известно, любил каролингские реминисценции, называл себя

иногда «императором Запада». Смотрел ли он, смотрело ли его

правительство на этот «Запад», подвластный Франции, как па

нечто единое, целостное, что можно противопоставить осталь-

ной Европе? Когда Наполеон говорил о необходимости защи-

щать промышленность от иностранной конкуренции,— какую

промышленность он имел в виду и от каких иностранцев же-

лал ее защищать?

У Наполеона была определенная скала: на первом месте

экономические интересы старой Франции (anciens départe-

ments, ancienne France, не всей Империи), на втором — Ита-

лии, а уж на третьем — присоединенных к Франции областей:

Бельгии, Голландии, ганзеатических городов, Иллирии. Речь

заходит о том, как будет доставляться левантийский хлопок во

Францию? Через Милан и Венецию, чисто итальянские города,

или через Триест и Фиуме, связанные с Иллирией? Наполеон,

не колеблясь, становится на сторону первых и очень характер-

но это выражает: «...tout le bien qui en résulte pour le royaume

d'Italie est utile à la France, et dans le fait Sa Majesté préfère

que Milan et Venise gagnent plutôt que Fiume et Trieste parce

que l'intérêt des ces deux premières villes est plus national»

Этот национальный интерес Франции, близость экономиче-

ских интересов любой страны к национальному интересу

Франции,— вот обычный критерий для наполеоновских суж-

дений и оценок. Иногда на второе место становилась вместо

Италии другая страна, но на первом всегда оставалась старая

Франция.

Чуть не в первом же заседании министров после Тильзита

Наполеон забросал их вопросами: «Чего может желать торгов-

ля от разных государей Рейнского союза? Каковы наши ны-

нешние торговые сношения с Италией? Почему фабриканты

ситцев не снабжают мое италийское королевство? Чего можно

пожелать от Испании, от Португалии?»

. Эта форма вопроса

в высшей степени характерна («Qu'-t-il à désirer de l'Espagne?

du Portugal?»). Она была прямо зловещей для Испании, для

Португалии, для Рейнского союза, для всех стран, относитель-

но которых Франции нужно было только успевать формулиро-

вать свои пожелания и претензии.

Когда я читал эти и другие документы, где Наполеон так

зорко и ревниво отстаивает преобладающее значение «старых

департаментов», «старой Франции» перед остальными частями

своей Империи, то сами собой приходили на память характер-

ные строки его мемуаров, продиктованных на о. Св. Елены,

где он, говоря о жертвах своих походов, отмечает с удовольст^

вием, что потери от войны 1812 г. были все же не так значи-

тельны, «как воображают», ибо «императорская армия... едва

насчитывала 140 000 человек, говорящих по-французски», и

Е. В. Тарле, т. III 81