Тарле Е. Собрание сочинений в 12 томах. Том 3

Подождите немного. Документ загружается.

Министерство не устает и на нолях отдельных таблиц, по-

служивших основанием к сводке, подчеркивать, что и сведения,

поступавшие от префектов, разповременпы и что из многих

департаментов, где производство даже очень значительно,,

цифры рабочих давались неполные и неточные из-за разбро-

санности рабочих по деревням

. Вообще таких оговорок можно

было бы привести целую массу: в одних случаях почему-то

префекты считали только работающих в помещении мануфак-

туры, а в других случаях — всех; одни префекты считали жен-

щин и детей, а другие — пет; или, напротив, считали одних к?

тех же прях по два раза только потому, что они брали заказы

от двух фабрикантов

, и т. д.

Когда (уже при Реставрации) один министр внутренних

дел заметил, что статистические данные о промышленности.

«кишат ошибками», то начальник бюро, через которое прохо

дили эти данные, вполне соглашаясь с министром по существу

вопроса, указал, что все-таки, прп всех ошибках, неточностях,

несовершенствованиях, эти сведения являются единственным

запасом данных, к которому потом правительству приходится

прибегать при обсуждении тех или иных законодательных или

административных распоряжений

. Историк может тоже ска-

зать,

что, даже совершенно отказываясь верить точности и аб-

солютной правильности цифр, оп не может совсем пренебречь

этой несовершенной статистикой. Приблизительное понятие

они все же (не всегда, но часто) могут дать о положении ве-

щей, а главное об относительной важности и распространенно-

сти той или иной отрасли промышленности.

До сих пор речь шла о неполноте и неточности статистиче-

ских сведений, получавшихся центральной властью с мест, об

ошибках в статистическом бюро, о трудности для центрального

правительства добиться непререкаемой математической исти-

ны.

Но была ли тендепция искусственно подтасовать факты?

Было ли стремление со стороны правительства внушить мест-

ным властям, что онп должны, а чего не должны присылать в

министерство? Как правило, такой тенденции не существовало.

Ведь эти сведения получались «для себя», для нужд и сообра-

жений самого правительства. Из недр министерства скупо и

изредка давались для опубликования кое-какие специально

подобранные нзвестпя, и вот почему, как указано выше, к раз-

ным статистическим публикациям времен Империи надлежит

относиться с сугубым недоверием. Но те сведения, которые ми-

нистерство хранило в тайне, представляли собой все, что пра-

вительство при всем своем желании могло узнать. Не все эти

документы дошли до нас в архивных картонах, но те, которые

дошли, бесспорно, не обязаны своим возникновением сознатель-

ному желанию правительства обмануть себя самого. Статисти-

ка

в глазах Наполеона и его министров была instrumenting

regni, и не стали бы они сознательно это орудие портить.

Я оговорился, что так обстояло дело «как правило». Напал

я на след и некоторого «исключения», некоторой попытки

подсказать вопрошаемым префектам ответ, который от них

желательно получить.

В конце 1810 г. правительство выражало уверенность, что

«мануфактурная промышленность достигла высокой степени

процветания», что это.«факт, признанный всеми просвещенны-

ми и беспристрастными людьми». Правительство так было в

этом убеждено, что, затевая анкету, само как бы подсказывало,

что открытие новых рынков благодаря завоеваниям Наполеона

должно быть сочтено главной причиной этого предполагаемого

процветания. Вообще же правительство очень хотело таких

сравнений настоящего с прошлым

. Я заметил одну курьез-

ную деталь в бумаге, полученной (касательно этой анкеты)

префектом Устьев Роны от министра внутренних дел Монта-

ливе. Сначала было написано (там, где рекомендовалось срав-

нивать положение мануфактур в прошлом с их положением в

настоящем) : En suivant cette marche on arriverait à les consi-

dérer dans leur état actuel, et alors on ferait ressortir toute leur

supériorité. Эти строки написаны тем же ровным, канцелярским

почерком, каким написана вся бумага; но после слова supério-

rité приписано мелким почерком (так, чтобы поместить между

двумя уже написанными строками) : si elles en ont acquise, et

l'on en rechercherait les causes

. Эта позднейшая приписка

свидетельствует, что самому министерству показалось не со-

всем ловким до такой степени уже наперед диктовать ответ на

свой запрос.

Но других аналогичных фактов мне не случалось встретить.

Повторяю то, чем начал этот экскурс о статистике времен

Империи: историк не имеет права знакомить читателя с этой

статистикой, не предварив его относительно ее неполноты и

неточности, но неправ будет, если оставит без внимания и рас-

смотрения эти данные, которые служили базисом для правитель-

ственных мероприятий и были и остались материалом в своем

роде единственным, не доступным, к сожалению, поверке и не

подлежащим замене другим, более доброкачественным. И не

только, как выше было сказало, значительна иллюстрирующая,

поясняющая роль этого статистического материала при анали-

зе основных фактов эволюции промышленности в эпоху бло-

кады, но, как правильно заметил Lohmann, говоря о статистике

XVIH

в.,

если неточны, ошибочны абсолютные цифры, то все

Же часто весьма характерно бывает соотношение между циф-

рами. Особенно это надлежит помнить там, где в центре иссле-

дования стоит событие, которое способно было очепь серьезно

повлиять на судьбы торговли и промышленности. Этот мате-

риал поможет нам выяснить, между прочим, как современники

представляли себе влияние блокады, в каких приблизительно

размерах, по их мнению, сказалось увеличение или уменьше-

ние производства и потребления.

Статистические документы — только часть общей массы

документов, легшей в основу этой работы. На какие главные

группы разбиваются эти документы, уже сказано выше, в на-

чале настоящего параграфа о рукописных источниках. Гово-

рить о них здесь подробнее не представляется необходимым;

там, где нужны будут оговорки, они будут сделаны в соответ-

ствующих местах. Докладные записки торговых палат, докла-

ды министров Наполеону, резолюции императора, протоколы

заседаний советов торговли и мануфактур, донесения согляда-

таев о торговле и промышленности Германии, Швейцарии,

Италии, записки и справки, касающиеся борьбы с контрабан-

дой на границах Империи,— вот категории документов, очень

много мне давшие; общие замечания префектов на полях при-

сылавшихся ими статистических таблиц тоже дали немало и

часто были интереснее и достовернее самих таблиц.

Таковы рукописные источники, без которых совершенно

немыслимо было бы даже и пытаться дать сколько-нибудь об-

стоятельную историю влияния блокады на Францию. Конечно,

я не пренебрег и печатным материалом, какой, по моему мне-

нию,

возможно было привлечь. К нему теперь и перехожу.

Б.

Печатные материалы

Из печатных материалов, разумеется, на первом плане

стоят: «Correspondance de Napoléon I» («большое» издание —

in 4°), дополнительное издание Lecestre'a, «Mémorial de Sainte-

Hélène» (изд. Lacroix, 1894), «Mémoires» Наполеона, продик-

тованные на о. Св. Елены. В этих изданиях мы встречаем не-

которые интересные объяснения тех или иных действий Напо-

леона, его экономических воззрений и т. д. Пришлось обратить-

ся и к донесениям Коленкура, изданным вел. кн. Николаем

Михайловичем, и к некоторым другим, менее важным коллек-

циям. Отчасти для характеристики эпохи вообще, отчасти для

уяснения отношения современников к континентальной блока-

де в частности пришлось обратиться и к мемуарной литерату-

ре,

к которой очень часто нужно относиться с осторожностью,

но которая иногда небезынтересна именно в качестве коммен-

тария к фактам, уже установленным исследователем без ее

помощи. Мемуары Фуше, Молльена, Савари, Буррьена, Мармо-

на, короля Людовика Голландского, Меттерниха, Паскье, Ти-

бодо и других цитируются мной в разных местах работы (всякий

раз указано издание цитируемых мемуаров). Отдельно в этой

группе стоят мемуары Шапталя, Ришара-Лепуара и Буше де

Перта.

Шапталь (о книге которого «De l'industrie française» речь

шла выше) был министром внутренних дел с 6 ноября 1800 г.

по 5 августа 1804 г. (когда его заменил Шампаньи). В запис-

ках о своей жизни он посвятил 5 страниц торговле и промыш-

ленности, и со свойственной ему некоторой хвастливостью он

(ограничиваясь очень общими выражениями) говорит о быст-

ром распространении машин за годы его управления министер-

ством; рассказывает, как он выписал некоего механика Дугла-

са из Англии и как при помощи Дугласа ему удалось ввести

машины, которые были усовершенствованы во Франции, и

«Франция быстро дошла до степени совершенства соседей»

{т. е. англичан). Какие это были машины? На каких фабриках

они действовали? Обо всем этом — ни слова. Он приписывает

также большое значение созданному им Société d'encourage-

ment pour l'industrie nationale (Обществу поощрения изобрете-

ний, полезных для промышленности), но и это у пего сказано

в самых общих и неопределенных выражениях

В записках Шапталя находим несколько любопытных строк

06 отношении Наполеона к промышленности и рабочим. К со-

жалению, Шапталь мало и бегло говорит об этом (стр. 274—

290 в книге «Mes souvenirs sur Napoléon», я цитирую всюду

издание — Paris, 1893).

Не могут быть обойдены молчанием записки одного из не-

многих крупнейших промышленников времен Наполеона —

Ришара-Ленуара. Он гремел в эпоху Империи, разорился вко-

нец при Реставрации, когда пала протекционная система, и

прожил остаток жизни почти в нужде.

В 1837 г. образовался комитет с целью помочь Ришару-Ле-

нуару в его нужде; король и королева подписались первыми.

Отчет о подписке был дан в брошюре, выпущенной комитетом,

собиравшим пожертвования: «Notice biographique» (1837. Нац.

библ. Ln

17379. На 10 страницах рассказана биография).

7 мая 1862 г. Наполеон III изъявил желание, чтобы один из

новооткрываемых бульваров Парижа был назван «именем Ри-

шара-Ленуара, который из простых рабочих Сент-Антуанского

предместья сделался одним из первых мануфактуристов Фран-

ции».

Это внимание в памяти Ришара-Ленуара вызвало не-

сколько заметок, не имеющих, однако, никакого значения и

интереса (кроме чисто биографического)

. Нечего и говорить,

что в этой ad hoc создавшейся (очень небольшой) литературе

заметок нет и следа знакомства с документами, касающимися

Ришара и сохранившимися в Национальном архиве, там и сям,

В. В. Тарле, т. Ill S5

в картонах серии F'

. Более интересны так называемые мемуа-

ры Ришара, если не им написанные, то им продиктованные,

просмотренные и одобренные (первый и единственный по-

явившийся том их вышел в 1837 г.)

. В своем месте они мной

цитируются в дальнейшем изложении (Ришар сблизился и

иступил в компанию с некиим Лепуар-Дюфренем в 1794 г., а

когда в 1806 г. Ленуар умер, то не только фирма, но и лично

Ришар стали именоваться Richard-Lenoir).

Наконец, к этой же группе мемуаров, более близко касаю-

щихся затрагиваемых мной вопросов, относятся записки Буше

де Перта.

В 1863 и следующих годах в Париже вышли в свет много-

томные записки Boucher de Perthes, который был инспектором

таможни в Нормандии и Пикардии при Наполеоне I. Первые

три тома дают некоторые любопытные черты, и нам еще при-

дется в свое время эту книгу цитировать (Sous dix rois. Souve-

nirs de 1791 à 1860, par M. Boucher de Perthes). Странное на-

звание и претенциозный во многих местах тон не должны

скрывать от читателя занимательность и содержательность

рассказа.

В журнале «Revue Napoléonienne» за 1908 г. была помеще-

на статья об этой книге под названием «Souvenirs d'un douanier

de premier empire», барона Оскара де Ваттевиля. Это, насколь-

ко мне известно, единственный автор, вообще заговоривший о

воспоминаниях Буше. Но он удовольствовался краткими из-

влечениями из Буше и ничего пе сказал при этом о континен-

тальной блокаде. Полнейшую неизвестность записок Буше

Ваттевиль приписывает как названию, так и тому обстоятель-

ству, что книга Буше появилась в невыгодный момент — перед

франко-нрусской войной. Это не совсем верно: первые тома

вышли еще в 1863 г.

Весьма мало дает современная блокаде французская пе-

чатная литература. Появлялись в газетах, задавленных жесто-

чайшей цензурой, те или иные статейки об Англии, о блокаде

и пр. Но все это были внушенные, официозно-патриотические

изъявления — и ничего больше. Наполеон резко воспретил

торговым палатам печатать что бы

то

ни было без специального

разрешения и по этому поводу однажды сделал характерное

заявление, что всякое пожелание, раз оно высказано в печати,

тем самым теряет право на внимание правительства. Это от-

било охоту к каким бы то ни было выступлениям в печати у

промышленников и купцов. Их жалобы, чаяния, надежды,

просьбы, сообщения нужно искать не в прессе, а в архиве.

Во исполнение повеления императора циркуляром от

31 марта 1806 г. министр внутренних дел оповестил все торго-

вые палаты Империи, что, согласно приказу императора, ни

торговая палата, пи какая-либо комиссия торговой палаты, ни

частное лицо, представившие данной торговой палате свою до-

кладную записку или мемуар и т. п., не имеют права печатать

чтобы то ни было без особого, помимо всякий раз общей цен-

зуры, разрешения местного префекта

С тех пор все подобные публикации прекратились.

Еще литература времен Консульства дает сравнительно

немного более, чем литература времен Империи.

Трехтомная книга J. Blanc de Voix «Etat commercial de la

France au commencement du dix-neuvième siècle» (Paris, 1803)

посвящена автором брату первого консула, Иосифу Бонапарту,

и представляет собой, с одной стороны, общий обзор настояще-

го экономического положения Франции, а с другой стороны,

как бы обширную докладную записку, подаваемую новому

правительству с целью указать ему на необходимые мероприя-

тия в области торговой и вообще экономической политики.

Книге,-которая могла бы сыграть известную роль в качестве

исторического источника, вредят расплывчатость, общие места,

сентенции поучительного свойства, до которых автор — боль-

шой охотник, и вообще теоретизм. Категории долженствования

в этой книге отведено, к сожалению, гораздо больше места,

чем категории бытия, и крохи конкретного материала тонут

часто среди красноречивого пустословия. Кое-какие мнения

Blanc de Voix я привожу в дальнейшем.

Кроме этого, читатель найдет в соответствующих местах

ссылки и цитаты из некоторых (немногих) брошюр, появив-

шихся при Консульстве, а чаще всего посвященных вопросу* об

англо-французских отношениях. Эта брошюрная литература

более интересна для характеристики мнений, чем для конста-

тирования фактов экономической действительности.

Но уже с 1803—1804 гг. всякая тень свободного выражения

мыслей исчезает из французской текущей литературы.

Сообщениями и заметками, время от времени попадающи-

мися во французских газетах наполеоновского времени, я ста-

рался поменьше пользоваться не только потому, что они очень

общи, бледны и мало дают читателю (ничего нового, сравни-

тельно с документами и рукописными докладными записками,

петициями торговых палат и пр.), но и потому еще, что эти

заметки слишком явно инспирировал'ись и возвращались пра-

вительством, разрешавшим их помещение или даже присылав-

шим их в редакции. Например, у меня были в руках (и я их

использовал в этой работе) интереснейшие донесения фран-

цузских соглядатаев о французской и лейпцигской ярмарках:

зачем читать во французских газетах умышленно, по повеле-

Нг

чо Наполеона

, приукрашенные во славу французской тор-

овли, но взятые в конце концов из тех же донесений сведения

об этих ярмарках? Наполеоновская цензура ведь не только за-

прещала чужие статьи, но и писала и помещала в газетах свои

собственные (от имени редакции).

Неискренни, умышленно обрублены, сокращены были и

статистические сборники официального или официозного ха-

рактера, издававшиеся при Наполеоне.

Образцом этих многоречивых, очень голословных, осторож-

но подобранных и очень мало дающих читателю извлечений из

официальных бумаг может служить сборник «Annales de stati-

stique», выходивший (под редакцией академика Ballois) с

1802 г. Поощряя издателя, министр внутренних дел Шапталь

писал ему (письмо напечатано в I же томе, стр. X): «Les écrits

de ce genre... fortifient le patriotisme, ils inspirent un noble or-

gueil, en exposant toutes les richesses de la France, ses moyens

et ses ressources», и он обещал доставлять из министерства

нужные сведения для этого издания. Сам же он в своих рапор-

тах Наполеону, которые он не сообщал, конечно, печати, да-

леко не был таким оптимистом. Да мы и понимаем, ознакомив-

шись с донесениями, которые делали ему префекты, что и

особых оснований к оптимизму у него не было и быть не могло.

А позднейшие сборники статистического характера уже не

интересовались Империей. Так, превосходный и огромный

сборник «Statistique du département des Bouches-du-Rhône»

(t. IV. Marseille, 1829) обходит Империю почти совершенно

молчанием. В общем же эти издания времен Империи появля-

лись в свет главным образом для внушения публике оптими-

стического настроения.

Около 1812 г. в Турине вышла брошюра чиновника префек-

туры Грасси, посвященная префекту департамента По, гене-

ралу Александру Ламету

. Это краткая характеристика эконо-

мических условий Пьемонта, если не дополняющая, то под-

тверждающая данные, которые сохранились в Национальном

архиве. Она интересна еще одним показанием общего харак-

тера (об «искусственном хлопке»), которое я в своем месте и

цитирую.

Даже и столь скромных по своему значению печатных ма-

териалов но другим департаментам можно насчитать очень

мало.

Но подобные брошюры в лучшем случае относятся к

имевшимся в моем распоряжении неизданным официальным

допесениям и неофициальным докладным запискам, как нич-

тожная часть к обширному целому. PI это — в лучшем случае,

когда эти брошюры не лгут сознательно.

Ровно ничего нового не дали, сравнительно с подлинными

документами, и те exposés, которые представлялись министром

внутренних дел при открытии сессий Законодательного корпу-

са и время от времени печатались. Исключение представляет

•68

exposé 1813 г., делающий сводку отчасти тем материалом, ко-

торые были у меня в руках, отчасти же тем, которых следы,

насколько мне известно, из архива исчезли.

Ничего не дала и специальная пресса эпохи Наполеона,

посвященная индустриальным вопросам.

Исключительно технической стороне товароведения оказал-

ся посвященным журнал наполеоновской эпохи, в котором я

надеялся почерпнуть кое-что для своей работы: «Annales des

arts et manufactures ou mémoires technologiques sur les décou-

vertes modernes» etc. Притом журнал интересовался именно

тем, чтобы преподать указания (чисто технического характе-

ра),

дать описание машины и т. п., и меньше всего думал, на-

пример, о констатировании степени распространенности во

Франции тех или иных усовершенствований, т. е. именно о том,

что имело бы отношение к интересующей меня теме.

Французская литература наполеоновской эпохи зпала

лишь то и смела писать лишь о том, сведения о чем ей давала

и о чем ей позволяла писать бдительная и подозрительная го-

сударственная полиция. В других странах, где печать была в

этом отношении поставлена в более благоприятные условия,

не хватало сколько-нибудь точных сведений о Франции. Были

иногда инвективы, громовые статьи, насмешки, памфлеты, но

все это не дает ровно никакого фактического материала.

О Людерсе я уже говорил: цель Людерса — не памфлет, а

история, и его книжку можно признать хронологически первой

попыткой истории блокады. Иное дело, например, Шлегель.

В 1813 г. (в феврале) появилось в Стокгольме небольшое

произведение Шлегеля «Sur le système continental et sur ses

rapports avec la Suède», a в 1814 г. оно было переиздано. Это

сочинение, написанное уже после похода Наполеона в Россию,

неприкрыто-враждебно относится к блокаде и явно инспириро-

вано Бернадотом, наследным принцом шведским, или близкими

ему кругами. Это возмущенная инвектива против Наполеона,

написанная больше всего с точки зрения политических пужд

Швеции; и нуяшо быть очень снисходительным читателем,

чтобы усмотреть в Шлегеле «историка»

. В частности, он не

дает никаких сведений об экономических последствиях бло-

кады.

Еще раньше появились своего рода показания очевидца об

Европе в эпоху блокады.

В 1809—1811 гг. выходил в свет в Тюбингене маленькими

томиками путевой «дневник» некоего Неммиха, гамбургского

выходца, который разъезжал по Европе и знакомился преиму-

щественно с экономическим состоянием посещаемых стран

V и VI тома имеют особый подзаголовок: «Original-Beiträge

ur eigentlichen Kenntniss von Frankreich». Это сочинение

состоит почти исключительно в перечислении и техническом

описании товаров, которые производятся во Франции или ко-

торыми она торгует (если они идут через нее). Ничего такого,

что бы позволило установить, например, хотя бы приблизитель-

но размеры того или иного производства или результаты бло-

кады, или общее состояние торгового и промышленного классов

во Франции, книга Неммиха не дает. Сухой каталог товаров —

вот к чему сводится почти все ее содержание. В дальнейшем

изложении читатель встретит ссылки на Неммиха, но на тома,

касающиеся Италии (т. VII), Германии (т. VIII) и Швейца-

рии, именно на те страницы, где речь идет о торговле этих

стран с Францией.

Отмечу кстати, что в публицистике времени германской ос-

вободительной войны 1813 г. и отчасти 1814 г. жалобы на

континентальную блокаду, тогда уже павшую, выражаются

неоднократно и с большой горечью, но конкретного материала

они дают очень немного

, и полнейшая (в этом отношении)

свобода германской печати, наступившая после лейпцигской

битвы, пе дала ничего, кроме публицистических нападений на

Наполеона — в стихах и в прозе.

Еще хуже обстояло дело до падения Империи. Чем больше

становилась зависимость этих стран от Наполеона, тем невоз-

можнее оказывалась какая бы то ни было публицистическая

деятельность, даже самая скромная и сдержанная. Вот харак-

терные цифры.

В Гаагской Королевской библиотеке под 1802 г. значатся

49 брошюр и памфлетов, вышедших в Голландии (№№ 23147—

23196), под 1803 г.-33 (№№ 23197-23230), под 1804 г.-29

(№№ 23231-23259), под 1805 г.-34 (№№ 23260-23294),

под 1806 г.—19 (№№ 23295—23314), под 1807 г.—83

(№№ 23315-23398), под 1808 г.—28 (№№ 23399-23427),

под 1809 г.—42 (№№ 23428-23470), под 1810 г.—28

(№№ 23471—23499), под 1811 г.—9 (№№ 23500—23509), под

1812 г.-2 (№№ 23510-23511), под 1813 г.-год освобожде-

ния - 130 (№№ 23512-23642).

В одной брошюре, вышедшей в Амстердаме в 1813 г., сей-

час же после ухода французов, мы читаем, что арест и бесслед-

ное исчезновение заподозренного были характерным явлением

эпохи французского владычества. Автор даже сравнивает этот

режим с русским «словом и делом»

Не мудрено, что во всей этой брошюрной литературе жало-

бы на континентальную блокаду если изредка и попадаются,

то выражаются весьма бледно, неясно, полунамеками.

Даже поползновения пожаловаться на блокаду, осуждая не

Наполеона, а революционные правительства, при которых на-

чалась борьба с Англией, пе допускались.

Наполеон не позволял, чтобы в покоренных или зависимых

странах смели жаловаться не только на него, но и на его пред-

шественников по власти, по французскому трону: он вообще

объявлял себя солидарным со всеми, «начиная от Хлодвига» и

кончая революционным правительством

Изредка, анонимно и без указания места издания, появля-

лись и в Германии брошюры, горько, но смиренно жаловавшие-

ся на континентальную блокаду, но никаких фактических

указаний они не давали

Так же скудны печатные данные об Италии (о блокаде в

Италии). В 1820 г. бывший чиновник государственного совета

королевства Италии Пеккио издал очерк под названием «Sag-

sio storico sulla amministrazione finanziera dell'exregno d'ltalia,

dal 1802 al 1814» (я пользовался вторым изданием, вышедшим

в Лондоне: Londra, 1826). Эта книга — собственно, не история

•финансов, а, скорее, материал для истории, источник, показа-

ние современника, принимавшего близкое участие в финансо-

вой администрации и приложившего к своей книге некоторые

ценные документы. В главе, относящейся к Италии, читатель

встретит две ссылки на одип документ, приложенный к книге

Pecchio. (Характерно, что итальянские историографы старого

времени, имевшие возможность пользоваться трудом Pecchio,

•совершенно его не знают и никогда не цитируют.)

Ничего почти, в сущности, не дала для понимания эконо-

мических обстоятельств и брошюрная литература об Испании,

особенно в этом смысле ничтожны именно брошюры и книги,

вышедшие в самой Испании.

Книга Педро Саласара «Restauraciôn polîtica econômica у

militar» (Madrid, 1812) нрочтется с интересом всяким, кто

желает себе дать отчет в планах преобразований, какие возни-

кали в Испании в бедственные времена наполеоновского завое-

вания. Но автор все время говорит о том, что должно быть, а

о том, в каком положении сейчас находятся испанские дела

вообще и экономическое состояние Испании в частности, избе-

гает говорить. Многочисленные памфлеты, выходившие и на

полуострове (в провинциях, подчинявшихся кортесам) и в

•Лондоне, я оставляю в стороне: они,— по крайней мере те,

которые я мог раздобыть,— совсем не интересуются фактами

экономического порядка. Не богаче и иностранная брошюрная

литература об Испании, выходившая в те годы.

Вышедшая в 1810 г. книжка Вагенера (J. D. Wag en er.

Merkantilische Notizen über Spanien. Hamburg, 1810) остается,

в сущности, в области общих характеристик, так же как его же

книга о Португалии («Merkantilische Notizen über Portugal...»

Hamburg, 1810). Автор больше осведомлен в истории обеих

"Стран, чем в их положении в тот момент, когда он о них пишет.